Сладость Олимпа

Утро выдалось туманным. На горе теплый влажный климат, растут невероятный красоты цветы и причудливые фруктовые деревья, есть среди них и оливы. На зеленых нижних склонах пасутся черные и златорунные бараны, но не преступают своими золоченными волшебными копытами границ священной обители Солнечного Бога. Миднайтер просыпается на многочисленных воздушной мягкости подушках от легкой свежей утренней прохлады, укрытый лишь тонким белым покрывалом, теснее прижимается к своему солнечному богу, укладываясь сверху на тело возлюбленного мужа. Ему в бедро почти мгновенно упирается стояк проснувшегося Аполлона. Тело быстро отзывается, как надо, и стояк Лукаса упирается в низ мускулистого живота супруга. Но делать что-то активное обоим пока что лень, им некуда спешить. Слишком хорошо лежать вот так вот, легонько поглаживая друг друга, среди густого молочного тумана и величия белоснежных колон беседки. - Вот уж не думал, что ты реально бог... - ласково шепчет Миднайтер, нежно потираясь носом и губами о сильную чувствительную шею блондина. - Неужели? Не ты ли мне возносишь мне молитвы в постели, шепча между стонами "о господи"? - К слову... мм... - меняет тему Миднайтер. - Мне кажется или двенадцать... как же их там... высокие такие, юные... пялятся на меня совсем недобро, м? - Музы. - тихо уточняет Аполло. - Время в Мире Богов течет иначе. Пока на Земле проходит десятилетие, здесь можно прожить тысячу. Их всю жизнь готовили к роли моих спутниц. Они тысячи лет ожидали моего возвращения, а я вернулся... ммм... - Эндрю медленно легонько потирается возбуждением о бедро возлюбленного. - Со спутником. Ничего они тебе не сделают. - Дорогой, переживать стоит не за меня. - ласково сообщает Миднайтер, потираясь стояком о супруга в ответ. - Они бессмертны, я бессмертен, ты на правах моего мужа тоже бессмертен. - расслабленно перечисляет солнечное божество, предлагающе раскидываясь на мягких подушках. - Я найду способ, ты же знаешь. - Кто много говорит, у того сатир амброзию умыкнет, золотце. - любяще усмехается Аполло, тянется вверх и затыкает поцелуем рот возлюбленного, который и в мыслях не имеет сопротивляться такому повороту, охотно чувственно отвечает. Фигуры тесно прижимающихся друг к другу мужчин окутывает густой туман. В этом тумане тихо крадется счастливый сатир, чтобы умыкнуть из обеденного зала солнечного бога нектар и утреннюю амброзию.