Nothing Left

Время здесь всегда мертво. Его нет, отсутствует, просто пустой вакуум чего-то. Здесь оно не имеет власти над существующим. Здесь всегда тихо, ибо мертвые любят покой. Огромный мавзолей, где сотнями спят люди и животные. Место последнего пристанища. Тех, кто все еще ходит по этим местам, не принято называть живыми, но живущими под нежным присмотром смерти. Это царство неживых. Главный тут – монарх и отец всем мертвым – Танатос. Старейшее создание, что обречено каждый раз менять форму и мотивацию. Надо быть большим грешником с отрезанным прошлым, чтобы стать отцом смерти. Танатос был стар, по-настоящему стар. Удосужившись пережить несколько поколений хранителей Хаоса, старец уже и не помнил, за что был когда-то осужден на такую тяжелую судьбу. Прошли века с момента его назначения на этот "пост". Но в его памяти еще таятся воспоминания о предыдущем хранителе Смерти, о том, что сбросил свои обязанности с улыбкой и благодарностью. Время течет слишком медленно, пожалуй, для мертвого оно все-таки останавливается. Никогда Танатос не думал, что будет ждать своей конечной смерти так долго. Быть и не живым, и не мертвым, разлагаться, но не до конца, день за днем – болезненно. Не физически, а душевно. Все умирает, даже отец самой Смерти. Старец был невесел, как и всегда, он стоял около большой картины, что, кажется, единственной поддавшейся нещадному времени. Она покрылась пылью и плесенью, человек, изображенный на ней, был также стар, как сам хранитель. Хотя, стойте, это и был сам хранитель. Старец смотрел на свою зачарованную картину и понимал, что он слишком долго задерживается в этом мире. Под его взором сотни тысяч взращённых жнецов, ходящих по миру и уводящих людей в его владения. Только вот хранитель жизни не взращивает новых поборников, дабы те уводили в новую жизнь очищенные души. Танатос хмурит брови, ему не нравится, что цикл, который работал миллиардами лет, нарушается. Мертвых становится слишком много, а рождающихся так мало. Сколько детей без душ? Сколько этих пустых, увядающих сосудов? Мертворожденные – плохой знак. Танатос волнуется о вещах, которые не должны были его касаться, он волнуется о чужом деле, более чем о своем. Краем глаза Танатос замечает маленького Тенебра, он боязно сидит в углу. Свои обязанности он получил от предыдущего хранителя тьмы. Но где же Лета? Почему он не заботиться о маленьком Тенебра? Хранитель Смерти с трудом переставляет ноги и, подойдя к мальчишке, берет его за руку. Маленькой Тьме пора работать. Возраст не избавляет от обязанностей. Уж Танатос это знает. Тенебра и Лета всегда вместе. Хорошо работают, смогли найти общий язык. Это отлично, впереди у них долгие тысячелетия. Лета амбициозен, но это вымоется со временем. Забвению не положено быть таковым, да и его желание занять место отца Смерти не радует старца, но упорству и рвению парню не занимать. Забвение и тьма – вечные спутники смерти. Все умирает. Время можно остановить, растянуть миг на долгие столетия. И Танатос остановил время в своей царстве, даже цветы тут вечно умирают. Подаренный когда-то цветок самой Жизнью до сих пор "живет" у старца. Долгие часы отец Смерти наблюдает за тем, как время не властно над чем-то прекрасным. Обычный цветок, для людей неприметный – сокровище для Танатоса. У всего есть свой конец. Иногда людям пора уходить, потому, что истекло время или снедающая болезнь. Но когда встречаются старость и болезнь, они приманивают отца самой смерти, который лично сопровождает умершего. Жнецы бездействуют, а Танатос может и тянуть, но это будет жестоко по отношению к страдающему. Старец помнит, как вошел в тот самый дом, более 80 лет назад, помнит, как поднимался по лестнице. Время тогда остановилось. Открывая дверь в спальню умирающего, отцу Смерти было досадно, но и сладостно на душе. Человек, за которым он пришел лично – умирал в кругу любящей семьи. Но на всех них был отпечаток горя. Знают ли они, что смерть – это не навсегда? Будет новая жизнь. Протягивая руку к умирающего, Танатос воспрянул, когда кто-то перехватил его за запястье. Это сын умирающего, молодой Натанаэль. Юноша видит смерть? Танатос чувствует в парне отпечаток смерти. Кто-то из его предков был некромантом. Тогда понятно, почему он видит и может прикоснуться к самому отцу Смерти. Дитя-то с гнилым семенем. Время тут мертво. И Танатос с трудом ходит по залам, а рядом с ним, его верный ученик – Натанаэль, парень, что имеет в генах смерть. Обменял свою душу на душу отца. Благородный поступок, глупый, но благородный. Мальчику уготована судьба стать новым хранителем смерти. Впервые хранителем станет тот, кто не заклеймен на эту судьбу. Все умирает. Даже хранитель смерти. Но для него это не смерть, а прощение всех грехов. Мавр сделал дело, мавр может быть свободен. Долгожданный покой, и будет возможность на новую жизнь. В сопровождении Лета и Тенебра, старец покидает свои владения, уже как свободная, смертная душа. Новый хранитель смерти лишь проводит его взглядом. Вчера в кодексе смерти появилось новое имя. Значит, родился новый человек. Натанаэль с интересом осматривает книгу, и последнее имя вызывает интерес. Произнеся его полное имя, Натан листает страницы и находит нужного человека. Его день рождение, имя, также отец и мать, да тут полное досье на того, кому через несколько десятков лет умирать. И новый хранитель улыбается, он узнает в этих именах своих дальних родственников. Парень думал, что его род умер с ним, но выходит, что еще где-то затесался такой же близкий к древнему роду, как и он сам. *** Мужчина перед Натаном бледен и напуган, он нервно сглатывает и поднимает глаза на посетителя. — Что-то хотели? — Завещание моих родителей. — В-вы же мертвы, – мужчина нервно поправляет очки. — Мертв, но в той степени, какой принято в этом мире. Завещание моих родителей. Кого они указали наследником? — О-они оставили все самым ближайшим родственникам. Если таковы, конечно, найдутся. Они ограничили это сроком, эм, в сто лет. — Мои родители были всегда предусмотрительны, – Натан присел на стул, вальяжно смотря на нотариуса. – Я вступаю в права наследования. — Вы? Но юридически вы... мертвы. Мы не можем... — Мы все смертны. Кроме меня, – Натан криво улыбнулся, а мужчина, испугавшись, поспешил за нужными документами. — Заранее приготовьте дарственную. — Дарственную? – нотариус непонимающе оглянулся. — Да, на имя как раз дальнего родственника. Не хочу, чтобы нашлись еще более дальние, что оспорят его право наследования. — Х-хорошо. На чье имя? – мужчина, положив документы, робко смотрел из-под очков на нового хранителя смерти. — Делрай Аден Пэрриш. — Хорошо, я вс... — По достижению совершеннолетия или прибытию на этот остров. Как только вступит на ее земли. — То есть? — Он родился только вчера. На острове Хаоса. Не думаю, что он сможет вступить в права, а давать таковые его отцу – не желаю. Повисло молчание. Зачем задавать Смерти вопросы? Она знает все ответы, но готовы ли мы будем принять их? *** Время, как река – вспять ее не воротить, но остановить время можно. Воспоминания – как драгоценные монетки, что могут со временем терять свой блеск. Натан чувствует, как воспоминания испаряются, стираются. Надо будет насесть на Лета, чтобы тот угомонился и вернул, что забрал. Натан, с момента вступления на свой пост, уже не единожды нарушал правила, но кто его остановит? Мужчина, подперев рукой голову, перелистывает страницы книги мертвых, будущих мертвых, ища в ней еще каких-нибудь родственников, но их не находилось. Похоже, что Натан зря тревожил нотариуса, но будет ли тот дурак так глубоко копать, чтобы найти внука сестры его матери? Вряд ли. Натан чувствует острое желание увидеть последнего живого потомка своего рода. Какой он? Похож ли капельку на кого-нибудь? Сколько в нем крови единой с Натановой? Есть ли в нем отпечаток смерти? Интерес – это штука для живых, Натану не нравится его же любопытство. Но на нем лежит вина за то, что он не оставил ни единого наследника. Но куда там было в его восемнадцать думать о наследниках, когда он только собирался поступать в престижное учебное учреждение. Родители гордились своим сыном. Но отец поступка явно не одобрял. Натан еще помнит те мгновения, когда он еще зеленый, пришел за своими же родителями. Насколько они пережили его? Лет на 15-17? Натан уже думает о том, что его жертва была глупой и напрасной, что эмоции и желание спасти отца затуманили его разум. Единственный ребенок в семье, на что он рассчитывал? Что его родители в свои восемьдесят породят нового отпрыска? Сейчас Натан уже не так подвержен эмоциям. Но все равно так хочется увидеть последнего живого потомка своего рода. А если в нем нет той крови, что была у Натана – он просто соберет ее в мальчишке. Улыбка озарила лицо нового хранителя смерти. Делрай оказался слабеньким ребенком, полукровкой, подверженным многим напастям. Но уберечь его от гибели было просто. Просто для хранителя смерти. В мальчишке не оказалось крови Силы, Смерти. Что ж, зато кровь Порядка, Жизни, Природы и Хаоса он унаследовал. Но переживет ли мальчик, если на него падет "милость" оставшихся хранителей? Благословление каждого – тяжелый удар, а создать архимага трудно. Примет ли тело еще две силы в себя? Натан в очередной раз ощущал себя уникумом. И в очередной раз ужасался своей страсти на эксперименты. Нельзя испытывать Делрая, если он умрет – не будет наследников от древнего рода. Но мальчик силен духом, должен перенести. Натан встречал отца Делрая. Мерзкий демон, но на редкость хороший отец. Как-то находясь в гостях у дорогого родственника, Натан наблюдал за завороженно читающим Делраем. В нем нет никакого высокородного вида. Он рыжеволосый и зеленоглазый, что весьма огорчало. Хотя чего ожидать при таких родителях? Натан застал сцену, когда ребенок пытался прошмыгнуть из дома на улицу. И взъелся же этот чертов демон, чуть не сломал Делраю руку, Натан даже привстал, но, передумав, сел обратно. Демон принялся растирать какой-то мазью ребенку лицо и руки, повторяя, что тому нельзя выходить. Полукровки такие слабенькие. Вот этот не переносит жаркого Хаоситского солнца. Похоже, что он сжигает его кожу достаточно быстро. Возможно, что-то аристократическое и есть в ребенке. Это внушало легкую надежду. Удивительные создания демоны – они могут быть на редкость заботливыми. Именно так и думал об отце Делрая Натан. Как-то за чаем этот демон поведал, что хочет женить своего сына на какой-то там высокородной демонессе. Что ж, тоже не плохо. Родниться особо с демонами Натану не хотелось, но не отбирать же у законного отца ребенка и тащить на остров, который пропитан смертью. Смерть там есть все, и все несет погибель. Время тянется слишком медленно, если ты мертв. Или все-таки жив? Натану трудно пояснить то, чем является обладатель титула отца Смерти. Ты и чувствуешь, и есть можешь, кровь течет, но это не важно, можно голодать или не спать – тело не требует. Двоякое ощущение, что тело ничто и в тоже время ты в нем заключён. Иногда Натанаэль не ощущал своих конечностей, словно они онемели. Но он же может двигать ими, сжимать пальцы. Но никаких ощущений. Это пугало. Но это чувство проходило. Прежний хранитель говорил, что так увядает оболочка. Скоро от тела Натанаэля ничего не останется и ему придётся контролировать свой дух, дабы создавать его материальным для глаз, но неосязаемым по ощущениям. Но послушники смерти могут прикоснуться к нематериальному. Но в скорее это все прекращает тебя волновать. Эмоции утихают, а ощущения пропадают. Единственное, чем был увлечён Натанаэль – восстановить свой род, коему он уже и не принадлежал. Его титул обрубал все связи, но юноша продолжал упорно сопротивляться. Юноша ли? Для людей восемьдесят шесть – далеко уже не молодость. Но кто, глядя на Натанаэля, подумает об его преклонном возрасте? *** Делраю четырнадцать и он симпатичный юноша, с весьма бледной кожей и хорошими манерами. Натанаэль вложил нужные мысли в голову отца мальчика своими разговорами. Но Делрай авантюрист, его тянет на приключения. Хорошая черта, если бы только большинство жаждущих странствий не находило в них печальный конец. Но Натан не может более принимать так много участия в жизни юного Делрая, ибо его новой обязанностью стало обучение двух наследников Хаоса основам магии Созидания и Разрушения. Таноми, что является основой Разрушения и обладает буйным нравом – хорошая ученица, Шелден же, напротив, является Созиданием и, по мнению Натана, тоже справляется хорошо. Что одним может показаться ленью и ничегонеделанием – является медитацией. Юный наследник Хаоса очень часто сидит в позе лотоса и дремлет. Он делает ровно то, что требует его часть – созидает. Но и ему придётся подчинять себе огонь. Натан мало знает о созидании в Хаосе, о его лучшей части, но в остальном он преуспел. Жажда знаний и экспериментов толкает на самые отчаянные поступки. И Натан уже не знает, что из его действий является важнее. То, что он делает все правильно – он уверен твердо. Он никогда не ошибается, ибо все просчитывает. Так и думает хранитель Смерти. Отсчитывая мудрость годами и взвешенными решениями. В юной хранительнице Хаоса цветет жизнь и буйство огня, в хранителе – покой и печаль. В каждом из них чувствуется по отпечатку Жизни и Смерти. Но кто мог бы подумать, что одну душу из-за боли разорвет на две? Каждая из половинок души перетянула на себя то, что им насильно вживили. Их тела приняли новый дар, примет ли тело Делрая или же он может умереть? *** — Не кажется ли они тебе странными? – хранитель Жизни сложил руки на груди, смотря, как хранительница Хаоса вплетает в волосы своего брата цветы. – То есть, такое чувство, что с ними что-то не так. Я никогда не слышал, чтобы хранителей было двое. Натанаэль одаривает тяжелым взглядом Киото, того, кто и именуется хранителем Жизни. Он чувствует, что что-то не так, но должно быть эти мысли, в свою очередь, были вложены в сознание хранительницей Порядка. Она точно знает, что с хранителями Хаоса непорядок, но благо за восемь лет она так ни разу и не увидела их. Но находясь так далеко – все равно ощущает дисбаланс в мире. Недооценивать тех, с кем ты имеешь дело – самая опасная ошибка. — Ты видел много хранителей Хаоса? Они не такие как ты. У них другой взгляд на мир. Выглядят по-другому и мысли с поступками у них могут быть другими. Как не поступил бы ты – поступили бы они. Это свойственно всем. Каждый уникален по-своему. — Их двое. — Даже у курицы из одного яйца может явиться два цыпленка. — Они не цыплята, Натан, как ты не понимаешь, не правильно это, – Киото морщит лоб и хмурится, словно бы услышал какой-то неприятный носу запах. Натанаэль все больше убеждается, что этот хранитель при всей безалаберности не может не чувствовать что-то противоестественное. Каким-то необъяснимым образом он может ощущать мир иначе, не так, как люди, может нащупать что-то, что является неправильным, неестественным. Но он малограмотен, не понимает, как осознать свои эмоции и ощущения, не знает, как их расшифровать, как все исправить. Он тратит свой талант на жизнь в разврате и глупости. Ни чем не отличается от людей. Такая же свинья. — Считай, что это предзнаменование. — Какое? – в глазах Киото читается тревога с нотками страха. — Конца. Или же начало чего-то нового, к чему, возможно, мы все не готовы, – Натан снимает очки и потирает переносицу. – Так что остается молиться и ждать. Киото вздрагивает и оборачивается на близнецов, девочка уж очень пристально смотрит прямо на него. Он чувствует, как склизкие и холодные пальцы лезут в его разум, туманя и не давая ясно мыслить. Кажется, что вокруг стало холодно и время остановилось. Время умирает в присутствии смерти.