***
Когда Дио остановился перед качелями, Ёнхи подняла улыбающееся лицо на него, но улыбка быстро покинула её, ведь перед ней был не тот, кого она хотела увидеть. — Привет, — Дио постарался естественно улыбнуться, но вышло слабо. — Привет, — тоже поздоровалась Джи Ёнхи, и они замолчали. Кёнсу — потому что не знал, с чего начать разговор, а Ёнхи молчала просто потому, что ей не о чем говорить с До. — Ты… ждешь Чанёля? — Да, — кивнула девушка и снова замолчала. В душе Кёнсу настоящая буря. У Чанёля только-только минули тяжёлые дни, он сутки был на ногах, зверски устал, ему нужно выспаться. Какие прогулки? Ещё и в такой холод? На деле же Дио всего лишь ухватил девушку за руку и мягко потянул на себя: — Пойдем домой. — Нет, — Ёнхи высвободила руку, — я дождусь его.***
Чанёль стоял у окна. Руки его сложены на груди, взгляд устремлён вдаль. Едва закрылась дверь в комнату, как Пак повернулся. Кёнсу стоял прямо, опираясь спиной о закрытую дверь. Пак с интересом разглядывал его, и от этого взгляда у Кёнсу внутри всё затрепетало. Он наконец-то смотрит только на меня. Ещё Кёнсу понял, что он ни слова не смог бы сказать об ожидающей Пака девушке. До не хотел, чтобы Чанёль знал. Только не об этой девчонке, которой было все равно на то, что Чанёль целый день был на ногах, на чужую помощь, чужие чувства. Только не с этой фанаткой, ведь большим она и не станет. Кёнсу повернул замочек в двери, не переставая разглядывать Чанёля. На красивом лице Пака легко читались интерес и лёгкое удивление. Но До уже себя настроил: сегодня он скажет Паку о своих чувствах. Плевать на реакцию, на то, что потом ему, Дио, может, даже придётся уйти из группы. Плевать на всё. Кёнсу чувствовал, что если он сейчас не откроется, то другого такого шанса уже и не будет никогда. — Чанёль, — Кёнсу подошёл вплотную и положил руки на чужие широкие плечи, внимательно вглядываясь в любимые глаза. — Ёнхи тебе действительно нравится? Ты что, правда любишь её? Чанёль молчал. Он бегал глазами по лицу Дио, будто пытаясь что-то разглядеть в уголках его глаз. Неужели фальшь? Обман? Не найдёт. До серьёзен и честен. Тогда Кёнсу решился. — А я тебя́ люблю, Чанёль. И, привстав на цыпочки, наконец-то прижался к губам Пака. Необдуманно? Да. Глупо? Без сомнений. Но если (наверняка) Чанёль оттолкнёт, то Кёнсу хотя бы будет помнить всю жизнь их первый и последний поцелуй. Губы Пака мягкие, горячие, с привкусом кофе. Сердце Кёнсу билось где-то в горле, остальные же органы дружно решили упасть в пропасть, оставляя после себя блаженную пустоту, которую просто необходимо было чем-то (кем-то) заполнить. Так хорошо Дио ещё себя не чувствовал: он будто парил в сантиметрах от земли, желая Пака так сильно, что готов был навсегда отказаться от своей карьеры, мечты и даже жизни. Вот, оказывается, каково это: целоваться с Чанёлем. Но ничто хорошее не длится вечно: вдруг положив руки на плечи До, Чанёль разорвал поцелуй. А сердце Кёнсу, кажется, разбилось тысячами осколков.***
Бэкхён мечтал дойти до кровати и отоспаться на полжизни вперёд, но был перехвачен и утянут на кухню Сехуном. Потирая сонные глаза кулачками, Бэк выглядел очень трогательно, а когда спросил недовольно: «В чем дело?», то и вовсе стал похож на замученного ребенка, которому не дают поспать, изверги. Сехун только улыбнулся краешком губ, после чего таинственным шепотом спросил: — Бэк, послушай, тебе не кажется, что Дио ведёт себя странно? Бён нахмурился, явно не понимая, к чему клонит макнэ, но вяло кивнул и пробормотал что-то в знак согласия. — Знаешь, он сейчас пошёл за Чанёлем. Может, сходим к ним? Но Бэкхён уже сладко зевал. — Я был бы очень благодарен, если бы ты, Сехун-и, помог мне дойти до спальни. О был настроен разобраться в том, что происходит между Чанёлем и Кёнсу, но раз Бэкхён попросил о помощи, то «Сехун-и» конечно же поможет. Аккуратно подхватив Бёна на руки, Сехун удивился тому, какой хён лёгкий. Бэкхён же ни о чём таком не думал: он лишь обхватил макнэ за шею и, поудобнее устроившись, закрыл глаза. Естественно, что Бэкхён уснул ещё до того, как Сехун уложил его на кровать и накрыл одеялом. Когда О его отпустил, Бэк завозился и лёг удобно, подложив под голову руку. «Спит, как младенец», — улыбнулся Сехун и, не удержавшись, провел кончиками пальцев по бархатной на вид щеке, которая и на ощупь была такой же. Брови Бэкхёна сошлись на переносице, и он тихо замычал. О тут же отдёрнул руку, испугавшись и смутившись своего жеста, и поспешил покинуть комнату, не забыв плотно закрыть дверь.***
Держа руки на плечах Дио, Чанёль внимательно смотрел ему в глаза и озадаченно хмурился. «Всё», — понял Дио. — «Это последний раз, когда мы так близки. Больше такого не повторится». Либо об этом позаботится сам Пак, либо Дио скроется раньше, чтобы лишний раз не видеть манящих любимых губ и не напоминать самому себе об их чувственной мягкости. — Кёнсу-я, — хрипло позвал Чанёль. До не без усилий поднял взгляд с губ Пака на его глаза. Но Чанёль не смотрел на него. — Мне жаль, — прошептал он так тихо, что Дио не сразу разобрал слова. Теперь точно всё. До прикрыл глаза, поджимая губы. Пустота внутри стала засасывать его, будто предлагая утешительные объятия. К сожалению, Пак любил Ёнхи. Любил подругу детства, девушку, наконец. И Дио со своими чувствами ему точно не нужен. У Чанёля уже есть всё, к чему многие стремятся: известность, хорошая работа, богатство, а теперь ещё и девушка, которая, возможно, станет его женой. Кёнсу мог делать, что хотел, — Пака это не заденет. Дио опустил голову. — Извини, — сказал он, убирая руки с плеч Чанёля, и вышел из комнаты. Ожидать, что Пак кинется за ним, было бы глупо. Чанёль не собирался его догонять, утешать, шептать на ухо успокаивающие слова, нет. Ему просто не за чем это делать. По пути в собственную комнату Дио встретился Сехун. Макнэ стоял у двери в комнату Бэкхёна, размышляя о чем-то с жутко важным видом, потому и не сразу заметил Кёнсу. О вздрогнул, только когда опустошенный До прошёл мимо, обдав Сехуна ледяной волной мрачной ауры. Кёнсу рухнул на спину поперёк кровати, закрывая руками глаза. Пусть ничего такого не произошло: Чанёль его не ударил, ничем не обидел, но на сердце было так больно, будто кто-то медленно и методично разрывал на части то, что от Дио осталось. Дио дотянулся до подушки и положил ее на лицо, чтобы ткань впитала нескончаемые и позорные слёзы. Как и всегда, под закрытыми веками его ждал Чанёль. Он заключил Кёнсу в свои объятия, он его целовал и гладил, шепча извинения и явно сожалея о своём отказе. И добрый Дио, конечно же, сразу его простил, пылко отвечая на поцелуи и обнимая любимого. — Кёнсу… Дио слышал голос Чанёля далеко не впервые, но всегда он чувствовал, будто взлетает над землей, способный на что угодно. — Чан? — Просыпайся. — Да, конечно, только ещё минутку… Чего? Кёнсу распахнул глаза резко, краем сознания отмечая, что тяжесть подушки исчезла, и увидел прямо перед собой лицо Пака. Ох… — Не знал, что ты говоришь во сне, — начал Чанёль, подняв бровь. — Не знал, что ты можешь туда проникать, — не остался в долгу Дио, вдруг поняв, что губы покалывает, а у Чанёля они и вовсе покрасневшие. До нахмурился, потому что поведение Пака не было ему понятно. — Не мог бы ты выйти из моей комнаты? — Кёнсу? — удивился Чанёль. — Что из фразы «пошел вон» тебе непонятно? — перешёл на зловещий шепот До, боясь сорваться. Слишком близко к Паку, слишком рискованно. — Послушай, Кёнсу, — Пак уловил настроение До и слез с него. Он сел на кровати, пряча лицо в ладонях, затем запустил обе руки в волосы, пропуская пряди меж пальцев. После нескольких секунд неловкой тишины, нарушаемой их дыханием, Пак, наконец, заговорил. — Ты не дослушал меня там, в комнате. Это не тебе было. — Не мне? — Кёнсу горько усмехнулся. — А кому тогда? Ёнхи, что ли? До тут же прикусил язык. Он не хотел произносить это имя, оно вырвалось спонтанно, как смешок на удачную шутку. Лицо Чанёля потемнело, но сказанного уже было не вернуть. — Причём тут она? — Причём? Вы же встречаетесь, нет? В планах Дио не было пункта «спровоцировать конфликт», но в Кёнсу накопилось слишком много всего: ревности, зависти и любви. Всё сплелось в тугой узел и требовало выхода. Потому Дио сделал то, о чем, он был в этом уверен, пожалеет уже через несколько минут. — Ещё вы хотели сегодня встретиться и погулять. Она до сих пор ждёт тебя в парке, кстати. А ты вместо того, чтобы бежать к ней, пришёл ко мне. Вместо того, чтобы целовать её, ты целовал меня. Пак, ты идиот или прикидываешься? Какого хрена ты ставишь нас на один уровень? Я что, похож на фаната? Или ты думаешь, что моё признание — пустой звук? Как бы не так, Чанёль! — Кёнсу перевел дыхание и продолжил очень тихо: — Если ты не можешь отличить фанатизм от любви, то мне не о чем с тобой больше разговаривать. Иди отсюда, — Дио махнул рукой в неопределенном направлении. — Можешь к ней, можешь к кому-то ещё, кто там у тебя… Иди давай. Но Чанёль не сдвинулся с места. — Кёнсу-я… — Ты не понял? — Дио поднял на него уставшие глаза. — Уходи, Пакчан. — Но я бы не… — Выметайся! — вдруг отчаянно крикнул Кёнсу, а его лицо пронзилось гримасой боли. Чанёль был настолько ошарашен внезапным выбросом эмоций от спокойного обычно Кёнсу, что позволил последнему вытолкать себя за дверь и хлопнуть ею у собственного носа. По ту сторону творился полный кавардак: в дверь изнутри чем-то пару раз прилетело, что-то жалобно звенело, разбиваясь о стену. Прибежавший на грохот и крики Сехун застал Чанёля за изучением двери стеклянным взглядом. — Хён, в чем дело? — Пак не ответил. Он, казалось, даже не замечал ничего. — Хён. Чанёль-хён! Сехуну пришлось применить силу, чтобы развернуть Пака к себе лицом и заставить посмотреть на себя, о чём он сразу же пожалел: Чанёль выглядел так, будто в одночасье потерял всё, чем дорожил больше всего на свете. По спине О пробежал холодок. Уговорами он всё-таки смог отвести Пака в его комнату, а сам вернулся к двери в комнату Кёнсу. Там уже было тихо, поэтому Сехун, осторожно открыв дверь, заглянул внутрь. Внутри был ужасный беспорядок, а сделав неосмотрительный шаг вперёд, Сехуна что-то укололо в босую ступню. Оказалось, он наступил на осколки стекла для фоторамки. А валяющийся на полу смятый и потрёпанный ком, наверное, и был той самой фотографией. Хозяин комнаты спал, свернувшись печальным клубочком на самом краю развороченной кровати. Сехун понимал, что раз Кёнсу в таком состоянии — лезть к нему в душу категорически нельзя.***
Как только зевающий Бэкхён появился на кухне, его внимание привлек мрачный Сехун, сжимающий пальцами кружку. — Сехун-и, что с тобой? — подошёл к младшему Бён. — Ты такой хмурый, что случилось? О перевёл задумчивый взгляд на Бэкхёна, в чьих глазах светился неоновым дичайший интерес, и поджал губы. — Хёны поругались. Бён поднял брови и округлил губы в немом «о». — Сильно? — У Чанёль-хёна шок, замкнуло где-то, он вообще не соображает, а Кёнсу-хён разнёс комнату в пух и прах. Бён о чём-то задумался, попутно наливая себе в чашку кипяток и кидая туда пакетик черного чая. Он не говорил до тех пор, пока не устроился удобно напротив Сехуна и не сделал пробный глоток, опуская ресницы. — Расскажешь мне, как всё было? О кивнул на это и после большого глотка заговорил. Бэкхён ещё долго сидел молча, что-то неотрывно рассматривая в чашке и осмысливая услышанное, но когда, наконец, поднял хитрые глаза на О, то с улыбкой спросил: — Мы же не будем стоять в стороне, верно, Сехун-и? Тот только успел растянуть тонкие губы в поддерживающей улыбке, как на кухне тенью появился Кёнсу. Он прошел целенаправленно к воде и выпил полграфина залпом, даже не наливая в стакан. Сехун с Бэкхёном переглянулись. Дио же такой невозможно-аккуратный, неужели его смогла выбить из привычной колеи ссора с Чанёлем? На лице Бёна стала расползаться хитрющая улыбка, значение которой Сехун понял сразу же. — Кёнсу-я… Так был сладок и тягуч голос Бэкхёна, что Сехуну свело ненадолго челюсть от обилия сахара. — Кёнсу-я, садись, пожалуйста, с нами. Как прошёл твой день? Я вот тут подумал. А мы ведь можем стать гораздо ближе друг к другу, чем мы есть сейчас. Что скажешь, а, Кёнсу-я? Дио хоть и сразу сел на предложенный Бэкхёном табурет, но сам он был далеко не в том виде, с каким обычно проводят подобные беседы. Кёнсу молчал настолько долго, оглаживая пальцами принесенную Бэкхёном чашку с ещё теплым шоколадом, что Сехун уже хотел отказаться от идеи Бэкхёна, потому что видно было, что Дио отвратительно. — Бэкхён… Голосу Кёнсу хотел придать стойкость, но на последнем слоге он всё равно дрогнул. — Что такое? — Бён заглянул в глаза До. Но Дио больше не смог ничего сказать: он что-то увидел на дне зрачков Бэкхёна, и слёзы брызнули из его глаз. Бэк и Сехун синхронно округлили глаза, но руки Бёна уже обнимали дрожащего Кёнсу, поглаживая по спине. К тому времени, как план действий был озвучен, сомнения — истреблены на корню, а остывший шоколад — выпит до дна, слёзы на лице Кёнсу окончательно высохли. Бэкхён отправил Дио приводить себя в порядок, а когда спина До скрылась за углом, Бён столкнулся взглядом с серьёзным Сехуном, который оказался неожиданно близко, и внутренне напрягся. — Мы же не сделаем им хуже? Бэкхён с неким облегчением выдохнул тут же. — Фу, напугал… Ты бы лицо попроще сделал, а то я подумал, что случилось что-то действительно страшное. — Но это важно, хён!.. — Ш-ш, — Бэкхён приложил палец к приоткрытым губам макнэ, и О послушно замолк. — Я тоже хочу, чтобы они поняли друг друга. И я сделаю всё, что в моих силах, лишь бы увидеть их улыбки снова.***
Пока Дио шёл к комнате Чанёля, он перебрал в голове абсолютно любые сценарии, готовился морально к любому поведению Пака, даже к тому, что тот может просто выставить Кёнсу за дверь, даже не слушая; но Дио всё равно оказался не готов к реальности. К тому, что в комнате Чанёля будет пусто. Волнение не заставило себя ждать и сдавило грудную клетку. Пребывая в смятении и смешанных чувствах, До перевернул комнату вверх дном, заглянул в каждый уголок, даже под кровать, — Пак Чанёля в ней действительно не было.***
— Бэкхён. — Йа! Бён, перепуганный до полусмерти, за долю секунды оказался на другой стороне комнаты, а голова любопытного Сехуна тотчас высунулась из-за угла. — Ты чего так пугаешь, Дио?! — Бэкхён всё еще не мог окончательно прийти в себя. Он нервно хватал губами воздух и пальцами судорожно сжимал футболку на груди. — Прости, хён, — сказал Кёнсу, не изменившись в лице, а после добавил почти шепотом, глядя прямо в глаза: — Где Чанёль? — Что ты имеешь в виду? — Сехун уже полностью высунулся из-за стены и стоял рядом с Кёнсу. — У себя же, нет? До перевел на него круглые глаза, в карей глубине которых плескался ужас, и отрицательно помотал головой. — Да что же это такое! — всплеснул руками пришедший в себя Бэкхён. — С ума все посходили? Что ж вам на заднице не сидится! Марш искать Пакчана, иначе вплоть до отъезда никто без моего разрешения из дома не выйдет! Не слушаться Бэкхёна — себе дороже. Именно поэтому к моменту, когда Бён договорил, он в комнате был уже один.***
Долгий путь был проделан от дома, но из головы Чанёля всё не хотела уходить увиденная перед уходом картина: рыдающий в объятиях Бэкхёна Кёнсу. Сердце щемило от желания подойти и утешить, но Пак боялся сделать ещё хуже. Потому что трус. — Трус, — повторил себе под нос Чанёль. — Жалкий и ничтожный. Пак поднял глаза наверх, желая прогнать наворачивающиеся слезы. И неожиданно разглядел бессчётное количество звёзд, мерцающих и манящих, в бархатном куполе ночного неба. Пак глядел безотрывно в небо, изучая звёзды так тщательно, так пристально, будто видел их впервые в жизни и хотел оставить надолго в своей памяти. «Так красиво», — подумал Чанель, и вдруг его осенило. Руки медленно, словно колеблясь, стали подниматься. Паку казалось, что звёзды — лучший собеседник сейчас. Уж они-то точно выслушают его. — Трус! — крикнул он небу и замолчал, прислушиваясь к себе. Что-то определенно изменилось, почти неосязаемо. Второй раз вышел уже более уверенным: — Трус, я сказал! Пак Чанёль — трус!***
— Вы слышали? — встрепенулся До, оглядываясь в поисках источника звука. — Слышали, да? Это разве не Чанёль? — Хватит вертеться, — припечатал Бэкхён, но невольно всё-таки тоже заозирался. Во второй раз крик был слышен отчётливей. Но его источник находился далековато. Неужели Пак успел так много пройти, хотя вышел недавно? Однако монологи пришлось отложить: Кёнсу уже бежал, чтобы узнать, кто кричал, а Сехуну с Бэкхёном оставалось только следовать за ним. Кёнсу мчался вперёд, целиком отдавшись интуиции. Ветер бил в лицо, полы распахнутой куртки, наброшенной впопыхах, мешали бежать, а дыхание от волнения и бега сбивалось, но он бежал. Не считая повороты и не замечая ничего вокруг. Чанёля, подхватившего Кёнсу, когда тот споткнулся, До тоже не заметил. Он только почувствовал. Запах. Одеколон то был или парфюм — неважно, — он был родной, любимый! Не помня себя от облегчения, Кёнсу уткнулся носом в уютно-теплый свитер и изо всех сил старался не разрыдаться, как часом ранее на плече Бэкхёна, пока Чанёль обеими руками прижимал его к себе. Пак не говорил ничего, однако его молчание успокаивало. — Чанёль! — запыхавшийся Бэкхён как только подбежал, так сразу дал Паку подзатыльник: — Совесть имей, в конце-то концов! Хоть бы слово сказал, что уйдёшь, ты ж не немой, в самом деле! Вроде не маленькие, а всё туда же!.. Бэкхён ещё долго не мог успокоиться и причитал всю дорогу до дома. А Сехун в это время снисходительно поглядывал на хёна с высоты своего роста и понимающе ухмылялся, потому что Бён принял всё слишком близко к сердцу. Опять. Чанель с Дио шли позади. Кёнсу иногда чувствовал тепло чужой руки на тыльной стороне своей ладони и непроизвольно вздрагивал. Чанёль если и замечал, то не подавал вида и продолжал неловкие попытки незаметно взять Кёнсу за руку. Незаметно не вышло. Отчасти потому, что Дио сам развернул кисть и поймал широкую паковскую ладонь, отвернув в сторону лицо и закусив губу. Чанёль метнул на него взволнованный взгляд, перехватил поудобнее и сжал в ответ.