Лотос

      Первые лучи солнца озарили деревню Кьюро. Именно они и разбудили Мэнэми. Сонная, она прижалась к обнажённому Итачи, словно запоминая его. Приподняв голову, она протянула руку к его лицу и едва касаясь, погладила, удивившись, что у мужчин может быть такая гладкая кожа и волосы. И тут же поправила себя, ведь он не просто обычный мужчина, а гений, представитель великого клана Учиха и отец её будущего ребёнка. Она присела рядом с ним, опёршись на правую руку и закрывая своей обнажённой спиной солнечные лучи. Левой рукой Мэнэми сложила печать, которая уже светилась зелёной чакрой, и поднесла её к его лицу. Она, было, начала лечить его глаза, но не прошло и трёх секунд, как её за запястье схватила сильная рука. - Не пытайся, - приказал Итачи без частички сна в голосе.       Отпустив запястье, Мэнэми схватила одеяло, чтобы прикрыть тело и густо покраснела, вспоминая ночь и её результат. - Да. Прости, но я хотела хотя бы убрать болевые ощущения, что будут возникать со временем. - Пускай. Эта плата за мои проступки. - Проступки? – фыркнула девушка. – Так считают только те, кто не знает твоей истории и ты сам.       Итачи всё ещё лежал на спине и всматривался в лицо девушки, что мгновенье назад смущённо отводила взгляд, а теперь серьёзно смотрела на него. - Из-за того, что ты меня прервал у тебя, в последний год жизни будут сильные боли. Словно глаза выжигают. - Главное, чтобы Саске стал сильнее. - Знаешь, я ценю твою любовь к брату, но даже меня это начинает раздражать, – морщась, сказала она.       Мужчина схватил и дёрнул девушку на себя. В результате, она лежала на его торсе. Девушка подняла своё возмущённое лицо и оторопела, увидев его нежную улыбку. - Получилось? – продолжая улыбаться, спросил он. - А? - Получилось? – повторил он с лёгким смешком. - Да, – улыбаясь и светя глазами, подтвердила Ясуда. - Вот и отлично.       Они лежали в объятиях друг друга пять долгих минут. Слушали стук сердец, что столь часто стучали; слушали дуновение ветра, что заставляло штору развеваться. А на улице начали выходить люди и приводить ларьки в порядок. Мэнэми знала, что Итачи не сможет остаться с ней и воспитывать ребёнка, ибо он просто пошёл ей на уступку и согласился сделать малыша. Она знала, что Итачи умрёт как он и планировал. Но она хотела, чтобы её дитя знало, кто его отец и не верил россказням, что говорят остальные. Поэтому решила использовать технику, что была в свитке клана.       Девушка после своих раздумий решила сделать это сразу. Схватила кимоно лежавшее на полу рядом с Итачи, накинула и завязала. Взяла браслет, лежавший на столе и кунай, принадлежавший ему. Села на край кровати. - Сядь и протяни руку.       Он послушался её, понимая, примерно, что возлюбленная хочет сделать. Кунаем она порезала себе палец, капля упала на браслет прямо в белую кувшинку. Затем она сделала то же и с мужчиной, смешав их кровь в браслете, сложила печати, и они разделились. Часть крови осталась в браслете, превратившись в красный камушек, а вторая часть поднялась в воздух и прежде чем оказаться в руках у последней представительницы клана Ясуда, тоже превратился в камень. Мэнэми взяла ожерелье Итачи и вложила этот маленький кусочек так, что он не был заметен, но и не выпал. - Одна частичка тянется к другой. Теперь, когда твоя душа покинет тело, ты придёшь к нам, даже, если на тебе не будет ожерелья. Я хотела бы, чтобы ребёнок увидел тебя, и вы немного побыли друг с другом. В свитке также написано, что ты будешь, как живой, даже сможешь касаться других.       Внимательно выслушав девушку, он взял всё, что у неё было в руках, и опустил на пол, а её притянул к себе и поцеловал. - Тебе сегодня не нужно на работу? - Нет. Госпожа Кохэку дала мне заслуженный выходной, после всей этой суматохи, – ответила она с румянцем на щеках.       Рука Итачи скользнула через ткань кимоно и дотронулась до нежной кожи. - Тогда, думаю, тебя сегодня никто не спохватиться. - Да.       Он притянул к себе желанную и любимую всем сердцем деву, развязал кимоно и поцеловал столь пленительные губы.       Они нежились в объятиях друг друга весь день, пока ранним утром следующего дня Итачи не нужно было уходить.