We lie

      Вова вертел в руках приглашение на свадьбу. Изысканным, даже немного пафосным шрифтом там были отпечатаны имена молодоженов и немного ниже — его собственное. Солнце светило ярко, время от времени выглядывая из-за легких туч, игриво журчала вода в фонтанах и дул небольшой освежающий ветерок. Стоять посреди дороги было немного неловко, и Вова отошел в сторону, поближе к декоративной туе. Эта свадьба мало чем отличалась от тонны остальных, на которых ему приходилось бывать. Дорожка, умощенная розовым камнем, вела к ресторану, но его туда в этот раз не тянуло. Вова до сих пор не верил. Он тупо пялился на картонку, перечитывая (не такое уж и)чужое имя раз за разом, пока оно не потеряло смысл. Александр. Вова никогда его так не называл. Алексом, Саней, Сашей — да, после фанатских приколов и Сасанькой иногда тоже. «Александр» звучало официально, грубо, отдаленно. Вычурно, незнакомо, странно. Сразу же вспоминались важные торжества, вроде Евровидения. А теперь и это. Вова не верил. Не хотел верить. После всего, что случилось. Он сунул приглашение подальше в карман пиджака, позволив себе на секунду обмануться, что его и не было вовсе. Да уж, лучше бы вчерашний мальчишник продлился на пару-тройку бесконечностей дольше. Ох, тот вечер. Вова неловко ухмыльнулся. Они нарушили все правила. — Как я выгляжу? — Саша подошёл незаметно. Вова оторвал взгляд от брусчатки, услышав знакомый голос. Алекс улыбался от уха до уха, губы в тонкую длинную линию. Наверное, он был счастлив. Вова не верил. Сложно было верить в то, что вчерашний пьяный в стельку Сасанька с взлохмаченными волосами и опухшими от его поцелуев губ мог так непринужденно улыбаться и поправлять и без того идеально уложенные пряди сегодня. — Эмм, — один из лучших ведущих страны не мог подобрать нужных слов, — хорошо сидит. Вова провел рукой по плечу Саши, оценивая качество плотной ткани. Алекс любил, когда прикасаются к его плечам. Вова ухмыльнулся от мысли о том, что Лиза об этом, скорее всего, не знала. — Не хуже, чем тот, который пошили за миллион. — Спасибо, — рефлекторно ответил Алекс, сглотнув подкатившую слюну.— Пошли лучше внутрь. К удивлению, он указал не на ресторан, а на маленькую отдаленную беседку. Вова пожал плечами: «Ты хозяин, ты и решай». Как же не хотелось бы присутствовать здесь, видеть всё собственными глазами и не иметь возможности хоть что-то сделать. Вова представил счастливое лицо Лизы и побелел. Он вряд ли выдержит это зрелище, да и поцелуй под всеобщие аплодисменты и «горько», которое вгрызается в мозг, жужжит в ушах. А свадебный вальс. Если кто и будет плакать, так это Вова, отшучиваясь и вытирая глаза. Но это не будут слезы счастья, нет. Было так больно до сих пор ощущать тяжесть Саниных губ на своих. Вова прокашлялся и выдавил скупое: — Поздравляю. — Меня? — поднял брови Саша, переступив через клумбу. Вова шагнул четко по его следу. — Лизу, — сиронизировал он, хотя и отметил в этом для себя долю правды. Алекс улыбнулся в ответ. Неужели ему не было больно тоже? Он умел красиво врать, это бесспорно талант. Но Вова не верил. Они сели друг напротив друга, вьющиеся розы листьями создавали для них тень и закрывали парней от посторонних глаз. Вова на секунду представил, что это их свадьба. Обманывать себя было так приятно. Столик служил скорее декором, он стоял слишком низко и ничуть не разделял их. Вова мог прикоснуться к Саше локтем, если бы захотел. Но он хотел губами. Они молчали некоторое время. Слишком долго для Вовы. Слишком долго для Алекса. Слишком долго для ведущих, которые в виду профессии не могли долго оставаться в тишине. Это был тот случай, когда молчать было лучше. Молчать о чужих руках, глазах, губах. Молчать о чужих прикосновениях, улыбках, поцелуях. Молчать друг о друге. Молчать тихо-тихо. Молчать до невозможности громко. — Могу ли я…— начал Вова. Конечно, он просил поцелуя. Умолять было так унизительно, но так необходимо. Хотя бы легкое прикосновение, чтобы осталось на прощание в памяти. — Не можешь, — оборвал его Алекс, виновато опуская глаза в пол. В ровном голосе не читалось ничего, ни одной фальшивой нотки. Но Вова не верил. — Один раз… Всего лишь один. Они оба уже грешили этим. Женатый Вова, почти женатый Саша. Не было смысла врать друг другу. Могло бы случиться такое, если бы они не чувствовали ничего? — Нет, — в этот раз Саня себе и сам не верил. Это была дешёвая попытка отказаться от прошлого, навязать себе мнение общества, обмануть свою природу. — Заче…— Вова не успел закончить. Алекс наклонился вперед. Они целовались и раньше, лениво и страстно, прижимаясь к вертикальным и горизонтальным поверхностям, беспечно и боясь быть пойманными, но это было совсем другое. Больше запретов, больше нарушений. Касаться чужих губ было опаснее, чем ходить по краю бурлящего лавой жерла вулкана. Вчера они напились основательно. Тимур, посвященный во всю эту аферу, взял на себя других гостей, так что личного пространства хватало. Вова отчётливо помнил, как красиво врал ему Алекс. Как обещал отменить свадьбу, и как он, поддавшись, обещал бросить свою семейную жизнь в ответ. Та ложь так приятно сжигала все внутри, так нежно убивала и так бесстыдно обещала воскресить. Они лежали на диване, Сашина голова на его груди. И врали, врали, врали о невозможных вещах, о невозможных приключениях, о любви. Они целовались и пили разного рода алкоголь, они целовались и танцевали, они целовались и вспоминали прошлое. Через два провала в памяти Саша сидел у него на коленях, через три — они лежали рядом, накрытые одним легким пледом. Сейчас было по-другому. Вова отстранился, проверяя не ищут ли их, и коснувшись челюсти Алекса рукой, провел большим пальцем по его щеке. Саша прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, избегая Вовиного взгляда, который не верил и в этот раз.