Russian adventures

Твигги забежал в номер дорогого отеля, кружась в неловком танце, забавно размахивая худыми ручками и повторяя нараспев слово, услышанное в свой адрес от молодых людей, куривших около входа в гостиницу. — Блять! Блять! Блять! — смеялся он, пропевая это забавное слово с акцентом, — Бри, а тут весело! И холодно! — он потёр покрасневший нос и щеки. — Я рад, что тебе тут нравится. Оденься потеплей, пойдём гулять чуть позже, — он был увлечён рассматриванием снежинок, оседавших на стекла и тут же тающих, оставляющих после себя лишь едва различимый влажный след. Джорди подошёл к нему со спины и обнял, целуя в щеку. — Вдвоем? — Конечно, вдвоём. — Ура, блять. — Что? — Русские сказали, когда меня увидели. «Гитарист» означает, наверное. — Что-то это не звучит, как «гитарист». — Ну, я неправильно произношу. Я хочу одеться традиционно по-русски, включи телевизор. Я хочу посмотреть, как одеваются их женщины. Мэнсон послушно нажал на красную кнопку на объемной механической коробочке и новый телевизор, чуть помедлив, включился. В верхнем правом углу была цифра «один», написанная будто двумя линиями. Люди говорили на непонятном, незвучном и сложно воспринимаемом для басиста языке. И самое главное — ни одного знакомого слова! С экрана на них смотрел человек в белой рясе, увешанный золотом и с крестом в руке. — Похоже, это церковь, — догадался Рамирес, ткнув случайную кнопку на пульте. Следующий канал порадовал их помехами, а канал после него — каким-то сериалом, в котором были только полицейские и, судя по тому, что эти самые полицейские стреляли в других персонажей — там были ещё и бандиты. Немного пощёлкав каналы, басист понял несколько вещей: от русского телевидения пользы мало, слово «блять» очень непопулярно, а также — все женщины тут носят платки. «Наверное, чтоб уши не мёрзли», — подумал Твигги и спустился на первый этаж их отеля в поисках магазина с платками и длинными юбками (в минусовую температуру особо не побегаешь в коротеньком платьице и колготках-сеточке). — Здравствуйте, — сказала приветливая кассирша, осматривая его. Немного подумав, и прийдя к выводу, что американский басист, прибывший в Россию с час назад, ещё не успел выучить язык, она поспешила перевести приветствие на английский. — Дайте мне платок, — попросил Твигги, улыбаясь во все тридцать два. На это девушка протянула ему связку носовых платков с забавными узорами разного содержания. Джорди окинул их недоверчивым взглядом. «И как мне натянуть это на голову?», — недоумевал он про себя. — А есть побольше? — попросил он, указывая на экран телевизора, как раз показывавшего женщин с платком на голове. Кассирша выложила на прилавок, на этот раз, платки побольше, из которых басист выбрал самый красный, и, по его логике — самый красивый, с причудливым узором. — А юбки длинные есть? — Да, выбирайте, — она махнула рукой в сторону манекена, одетого, как русская женщина. Расплатившись и забрав обновки, басист в последний раз взглянул на кассу, около которой, на связочке, пристроились несколько сушек и баранок. «До чего странные украшения», — подумал он. Примерив на себя все вещи, он подмигнул зеркалу, а после, с гордостью подумал: «я блять», потому что такое красивое слово обязательно должно было обозначать что-то хорошее. — Чудно выглядишь, — Мэнсон обнял его сзади, — идём покорять вечернюю Москву? — А там холодно? — Очень. — Здорово! Двое вышли из отеля, ловя языком снежинки и держась за руки. Мэнсон любит зиму, а Твигги любит Мэнсона — поэтому они шли и улыбались. На самом деле, Мэнсон тоже любит Твигги, и поэтому не стал говорить ему, что он выглядет, как разведенная женщина, лет сорока пяти. — А где Пого? — Знакомится с великой русской культурой. — Неужто на экскурсии? — Нет, спаивает Джинжира водкой. — Я так и знал, ха-ха, — Джорди побежал вперёд, но остановился, влетев в какого-то человека. — Осторожнее, блять! — выпалил мужчина, но эти двое его, конечно же, не поняли. Только Джорди улыбнулся тому, что услышал знакомое слово. Он протянул ему ручку и попытался представиться по-русски, но получилась мешанина, и поэтому он принял решение общаться словами, которые он знает. И, конечно же, он не понял, почему тот человек на них так разозлился, и только и успел, что дернуть Мэнсона за руку. Они пробежали несколько улиц, и сначала не поверили своим глазам: их взгляду предстали... ...Пого и Джинжер. Честно сказать — ни Твигги, ни Мэрилин ни разу не видели пьяного Фиша. И не захотели бы увидеть подобное ещё раз: ударник орал что-то непотребное, лез целоваться к клавишнику, обнимал Твигги, как самое родное на этом свете и с удовольствием делился впечатлениями об этом дне, пытаясь собрать непослушные буквы в предложения, ну, или, хотя бы, в слова. — Т-там хо-оро-ошие лю-юд-ди! Они то-же пою-ют! — скандировал драммер, повиснув на Мэнсоне. — Поют? — То-лка-а-а! Ру-мка во-о-дки! На сто-лэ-э! — процитировал он, уже на русском, чуть не повалившись на белую порошу снега, что активно повалил с неба огромными хлопьями. Пого придержал его за подмышки, но Фиш все же умудрился опрокинуть их обоих. Мэрилин, попытавшись возвести в эту манипуляцию максимум дружеской теплоты, что испытывал к этому человеку, легонько пнул клавишника в плечо носком черного килограммового гада. — Вставай. Замерзнешь. — Мне и тут хорошо, отвянь. К ним подошли какие-то люди в спортивных костюмах, подзывая Рыбку обратно к своему застолью, что расположилось на столе детской площадки. Твигги уже хотел поприветствовать троих молодых людей своим коронным знакомым словом, но Мэнсон вовремя закрыл ему рот правой рукой и вытянул левую, надеясь на то, что её пожмут. — Мэрилин Мэнсон, а вы? — на английском. — Че он сказал? — не понял его один из парней, осматривая всех четырёх музыкантов. — Привет! Я Твигги! — Рамирес подал признаки жизни, переставая рассматривать Фиша, который, облокотившись на плечо Мадонны и одного из молодых людей, пил белого зеленого змея. — Ты баба? Мужик? Хер пойми, что вообще. Подойди сюда, — третий, самый пьяный и, как водится, самый смелый из них, подозвал к себе Джорди. — Да? — он сделал шаг вперед, но тут же отпрянул, почувствовав на заднице руку. — Эй! Ты что делаешь?! — Не понял! — вступился Мэрилин, все так же на родном языке. — Они че, из этих? Ха! Не перевелось ещё на Руси-матушке настоящих мужиков! Щас покажем, кто тут главный, этим женоподобным. И вот, спустя пару секунд, трое музыкантов, одно тело ударника, один его ближайший друг, и двое гопников, бегут по ночной Москве друг от друга. Сложно сказать, куда бежал ударник и его новоиспечённый товарищ, ведь они могли спокойно остаться там, но их пятые точки тоже жаждали приключений. Также нельзя наверняка определить, куда несся Пого, но если все бегут — то почему бы не побегать тоже? И вот, парочка чокнутых и разукрашенных бежит впереди всех, за ними, отставая на пару шагов, поспевает Уэйн Гейси, а дальше двое парней в спортивных костюмах, ну и после них, уже не стараясь успеть, распевая песню и распивая алкоголь, плелись Джинджер и Леша — как он сам назвался ещё в начале их яркого знакомства. Увидев, что в подъезд входит какая-то девочка, лет десяти, двое первых молниеносно скользнули туда, минуя полицейский пост — то есть двое умирающих от скуки полицейских и их машину. В подъезде было теплее и безопаснее, как подумали Мэнсон и его басист. А девочка с удивлением смотрела на них, чуть не выронив пакет с покупками. — Дядь, вам позвать кого? — на её речь Мэрилин только, как ему показалось, мило, улыбнулся и нагнулся к ребенку, чтоб поблагодарить, но та, лицезрев его обворожительную гримасу искренней доброты, поспешила удалиться с громким криком. — Что со мной не так? — он обратился к Твигги, и сам чуть не заорал. По всему лицу басиста расползались фиолетовые, черные, белые пятна макияжа, стекая вместе с подтаявшими снежинками с его подбородка. — Немного потекла косметика, ничего страшного, — соврал он, подавляя смешки. — Странная какая-то. *** — Вы-ы-пу-у-стите-е! — орал барабанщик слово, которому его научил друг. — Да заткнись ты! Господи ж ты Боже мой, за что мне это наказание?! — взвывал дежурный. — Не заткнется, пока вы не дадите ему позвонить. — Вы-ы-пу... — На, на! Только один звонок! — мужчина кинул ему телефон. Недолго думая, ударник набрал номер Мэнсона, которому было сейчас отнюдь не до телефонных звонков. На двери номера висела табличка, повествующая о запрете входа в него. Одежда аккуратными тряпками валялась по просторной кровати. Холодные руки исследовали противоположное тело, иногда погружаясь в волосы, иногда нежно поглаживая мягкие упругие бедра. Была мысль проигнорировать телефонный звонок, но Твигги таки схватил трубку, нарушая порочную идиллию. — Мэрилин! — взвыл драммер. — За-бе-ри ме-еня от-сю-ю-да! Тут холодно и я спать хо-чу-у! — он был сильно пьян и хотел зарыдать белугой прямо сейчас, но оставил эту затею. — Диктуй адрес, горе луковое, — басист улыбнулся. *** Слушая пьяные признания в любви от Джинджера, не менее пьяные матюки от Пого, ещё более пьяные потуги разговора на английском от Леши, и абсолютно трезвые признания в том, что он хочет есть, от Твигги, Мэнсон тащил весь этот балаган за собой к отелю. Веселая ночка. Романтическая прогулочка — ничего не скажешь. Басист, как и пару часов назад, сжал его ладонь, и произнес: — Люблю приключения, которые хорошо заканчиваются. Интересно, а как проводит время Джон? И тут глаза вокалиста округлились. *** — Извините, вы не знаете, как тут вызвать такси? У меня телефон сел, а друзья куда-то ушли! — Пятый бегал по огромному аэропорту, ища хоть одну машину. В отправном отделении порта. Он присел на стул, слушая очередное объявление о новом рейсе. — Мэнсон... поубиваю.