Завтрак с книгочеями

Антон распахнул глаза и замер в напряжении, внезапно вырванный из нездорового психоделического сна. Оправившись от резкой смены реальностей, он смог наконец расслабиться и проморгаться. Было непривычно, но комфортно лежать на спине, – обычно он спал, либо уткнувшись лицом в подушку, либо изогнувшись так, что к утру болело все тело. Без очков даже абсолютно белый потолок выглядел размытым, как картина, написанная пастелью, но длинная солнечная полоса, пересекающая это белое марево, немного привносила ясности в сознание. Какое-то неуместное, но искреннее счастье вызывал этот сияющий одинокий лучик, и Антон против воли улыбнулся и совсем уж нелепо подумал: «Доброе утро, дружище». Протянув руку за голову, Варчук нашарил на тумбе очки и телефон. Посмотрел на время – половина девятого утра. Теперь ему стало обидно – в воскресное утро грешно просыпаться в такую рань, но у него, как назло, сна ни в одном глазу. Антон лежа потянулся так, что хрустнули позвонки, и сел. Глянул на соседнюю кровать - Матвей умудрился перевернуться во сне так, что его завернуло в одеяло с головой, и наружу выглядывала только пятая точка, которой парень дружелюбно повернулся к Антону. И тот самый, единственный в их комнате луч света попадал четко на это чудо, одетое в одну из матвеевских детских пижам. Слегка пьяный после сна, Антон подумал, что это, должно быть, знак свыше, ведь задница Матвея в самом деле святое место. Осторожно надев халат и обувшись, вдохновленный увиденной картиной Антон вышел в коридор. В голове завис куплет из «Take on me». Для готовки общего завтрака было еще рано, – народ начнет подтягиваться только часам к десяти, - поэтому Варчук решил пока просто заправить кофе-машину. Из открытого окна пахло нагретой на солнце зеленью и душным летом, но для каждого студента это был лишь отчетливо ощущаемый, тяжелый запах сессии. Антон предпочел выкинуть эту тараканью мысль из головы, слушая птичий щебет и отсчитывая ложки кофе. - Аллоха, - услышал он тусклый голос. В дверях стояла Инга, ссутулившись и по-старчески закутавшись в слишком этническое для домашней одежды кимоно, и не до конца проснувшимся, полуоткрытым глазом следила за манипуляциями Антона. Он приветственно улыбнулся и указал на кофейный аппарат, и девушка медленно кивнула. - Бессонница? – спросил Антон. Не каждый день предоставляется возможность увидеть вялую Ингу, и этот момент был особенно ценен, сродни сияющей утренней заднице. Инга покосилась на него красным от лопнувших сосудов глазом. - Вообще не спала сегодня. Ни секунды, - хрипло ответила она и прошаркала мимо Антона. - Выглядишь дерьмово. - Заткнись, нахрен, - устало отозвалась она. Не завязанное кимоно волочилось за ней по полу, собирая всю пыль, но Инге, разумеется, никогда нет дела до того, что с ней происходит. Варчук включил аппарат и уселся напротив нее за стол. Инга забралась на стул с ногами и, подперев щеку рукой, молча уставилась на него. Неизвестно откуда возникший солнечный зайчик бил ей прямо в глаз, отчего она еще больше сощурилась. Брови ее были нахмурены так, словно даже смотреть на что-то требовало от нее неимоверных усилий, а губы - плотно сжаты. - У тебя студенческий кризис? – участливо поинтересовался Антон. Машинка на кухонной тумбе громко фыркнула. - Не знаю, что там у меня. Я просто… Я не знаю, - Инга потерла глаз. – В смысле, не знаю, что значит «студенческий кризис». Антон усмехнулся. - Если коротко, то это когда все затрахали. Шумно втянув носом воздух, она обернулась к тумбам позади себя и, отодвинувшись на стуле, потянулась к одной из них. Через секунду возле Антона с шорохом приземлилась пачка кукурузных хлопьев. - Видимо, так оно и есть, - продолжила Инга, разрывая упаковку какими-то по-детски нелепыми движениями, - просто ты… такой сидишь, только с грехом пополам справился с долгами, как появилась еще херова туча новых долгов. Ты отстреливаешься с ними, а там уже осталось две недели до сдачи курсовой, которую ты даже не начинал, а через месяц сессия, а у тебя ни по одному преподу не будет автомата, потому что ты дурак и тебе полезно поучить все лишний раз… И это не дает покоя. В голове как будто сверло, - она постучала пальцем по виску, - и… вот. История на миллион долларов. - Да уж, - произнес Антон и поднялся со стула разливать кофе. Все кризисы и депрессии в мире начинаются с долгов и недосдач. - Тебе с сахаром? - Угу, достань мне еще тарелочку, пожалуйста. Инга вытащила серебристый пакет из коробки с хлопьями и разорвала его, когда Антон поставил перед ней полную чашку и тарелку. Инга молча пододвинула всё к себе, сидя на стуле в позе какого-то грызуна. - Спасибо, Антон, - мрачно сказал Варчук и сел обратно. Шелковиц высыпала в тарелку огромную порцию хлопьев, рассыпав часть по столу. Собрала в горсть те, что попали мимо, и запустила себе в рот. - Не многовато? – Антон приподнял бровь. - Я их себе купила, - буркнула Инга, жуя. Затем она отряхнула руки, сделала глоток кофе и над чем-то задумалась. Сползла с места, полезла куда-то в нижний ящик под столешницами и выудила оттуда пыльную стеклянную бутылку. Антон разглядел этикетку «Jack Daniels» и выпучил глаза, когда Инга щедро плеснула виски в свою чашку и убрала бутылку на место. Она мрачно посмотрела на его немой шок и взяла рукой еще хлопьев из тарелки. - Че ты в сухомятку их ешь? – спросил Антон, предпочтя забыть все, что увидел. - Будешь потом икать на всю библиотеку. - Ой-й-й, - раздраженно зашипела она и вдруг вылила весь кофе из чашки в хлопья. – Так лучше? Антон на секунду прикрыл глаза, а потом молча подал ей ложку из шкафчика позади себя. Все-таки эта леди не в полном порядке сегодня, подумал он. Нужно быть снисходительнее. - Вкусно? – поинтересовался он, когда Инга прожевала первую ложку. - Нормально, - ответила она, - вкус книгочейской жизни. - Сюда бы еще приправу из «Роллтона», вообще было бы пальчики оближешь. - Ага. Некоторое время Антон наблюдал за тем, как Инга поедает этот кошмар. Он все ждал, когда она начнет плеваться и скажет: «Окей, я поняла, шутка не удалась», но Шелковиц продолжала есть ложку за ложкой, причем делала это не, как обычно, из принципа «Сдохну, но сделаю», а с таким спокойным лицом, словно всю жизнь только и питалась хлопьями, заправленными кофе с виски. Антон не удивится, если так оно и окажется на самом деле. В коридоре послышались шаги, и Инга, не оглядываясь, объявила с набитым ртом: - Дёмка проснулся, - и повернулась к коридору: - Дёмка, привет, мы тебя разбудили? - Да нет, почему, - отозвался вошедший Дёма и, щурясь спросонья, оглядел кухню. – Вы не готовили ничего? - Не-а, - в один голос ответили Антон с Ингой, а Шелковиц вдруг прислушалась, произнесла голосом конферансье: - На сцене пофигист-команда… - и широким пригласительным жестом указала на дверной проем. В ту же секунду в кухню бесшумно вошли Ян с Ядвигой. - С добрым и радостным утром, ребятки! – провозгласила Инга, все еще направляя руки в их сторону. Её искусственная бодрость выглядела дико, и близнецы это заметили. Ян фыркнул и ответил, потрепав Ингу по голове: - По твоему лицу видно, какое оно у тебя радостное. - И по завтраку, - добавила Яда. - Дём, тебе помочь? – спросил Антон, видя, как тот достает сковороду и масло. - Как хочешь, - отозвался Демиан, - можешь еще кофе сделать. Яда тут же оживилась: - Есть кофе? Там еще осталось? - Вам с Яном хватит, - сказал Антон и пошел разливать остатки по чашкам. Вдруг он заметил, что и Дёма, и близняшки были одеты не по-домашнему. Как будто уже собрались в поездку и зашли только перекусить. И только тогда Варчук вспомнил: - Точно, вы же сваливаете. - А? Ну да, - сказала Яда, - сейчас попьём и поедем. - Чего? – подняла голову Инга, оторвавшись от своей тарелки. – Я об этом забыла или не знала? - Ну… считай, что не знала. - И как, вы надолго или только на майские? - На майские, - хором ответили все трое. Подав кофе близнецам и теперь охраняя заново заправленную кофе-машину, Антон бросил взгляд на сковороду с тихо бурлящим в ней омлетом, потом – на два куска хлеба в тостере. - Ага, - пробормотал он, скосив глаза на Демиана, - кое-кто тут – редкостный засранец. Дёма послал ему невинную улыбку и пожал плечами, продолжив следить за своим завтраком. - Пролетариат ушел в прошлое, - сказал он, - каждый теперь сам за себя. - А не жирно ли на один рот? – спросила Инга, развернувшись к ним и заглядывая на плиту. Егоров долго смотрел на нее, пытаясь взглядом разбудить в Инге мозговую деятельность. - Бесполезно, Дёмыч, у Ингрид хронический недосып, - сказал Антон и обратился к девушке: - он со Снежаной едет. Шелковиц несколько секунд тупо смотрела на Варчука, затем тяжело опустила голову на спинку стула и со вздохом развернулась, словно устав от собственной недогадливости. Яда с состраданием посмотрела на неё и сказала: - Сказала бы пораньше, может, я бы что-нибудь сделала. Сейчас у нас уже просто нет времени. - Я в порядке, - театрально сказала Инга и снова взялась за хлопья. - Месячные скоро, наверное. - Инга! – осадили ее Антон и Ян. Она глубоко вдохнула, закатив глаз, и почти закричала: - Матерь божья, посмела произнести слово «месячные», когда в комнате мальчики! Не пощадила чувствительную мужскую психику, вот же тварь Инга, вообще… Яда тихо смеялась, а Антон отклонил голову Шелковиц назад, взяв пальцами за виски, и сказал: - Вот как вопить, так у тебя энергия всегда есть. - Я оставляю сковородку? –спросил Дёма, упаковывая готовые бутерброды. Антон кивнул, отпустив Ингу. - Да и мы пошли, - сказал Ян и поднялся с места. – Быть может, не вернёмся, не поминайте лихом. - Ну щас, - возмутилась Инга, - ты должен родить хотя бы одного ребенка, прежде чем умрешь. - Окей, - ответил он. – До встречи! - До невстречи. Доброго утра Снежинке! Как только троица вышла, Антон принялся за готовку. Инга сначала затуманенными глазами наблюдала за тем, как он одно за другим разбивает пять яиц, делая одну огромную яичницу, а затем вспомнила о недоеденных хлопьях. - Каша, - проговорила она, ворочая ложкой своё размокшее месиво. - А ты бы еще дольше их ела, чтобы совсем стало на блевотину похоже, - беззлобно пробурчал Антон. – Выбрось их, сейчас поедим нормально. Инга промолчала. - Почему Ян непременно должен родить ребенка? - Потому что я что угодно отдам, чтобы увидеть человека с отчеством Январьевич. Или Январьевна, - ответила Инга таким тоном, словно Антон не понимает очевидных вещей. – Интересно, он так же отыграется на детях, как его родители на нём? - Он не такой жестокий, ты чего, - усмехнулся Антон, размышляя над потенциальной местью. Декабрь Январьевич… Нет, Ян бы не стал так поступать. От жара сковороды и кипящего масла у Антона вспотел лоб. Он перевернул гигантский яичный блин и положил сверху нарезанный сыр. - Хочешь легенду об одном самурае? – подала голос Инга спустя несколько минут. Антон обернулся и оглядел ее, пытающуюся вытащить широченный рукав кимоно, на который она села. - Ты специально для этого так нарядилась? - Да нет, - Инга наконец справилась со своим неудобством и начала: - В одной очень азиатской деревне жила типичная азиатская семья: мама, папа-самурай и сын, который во всём ему подражал. И однажды к ним пришел какой-то парень, тоже, наверное, самурай, и убил этого папку. Сын, как и подобает настоящему фанату, поклялся отомстить и полжизни готовился к этому. Но когда он наконец вырос и стал готов совершить свою месть, то увидел, что этот человек, который убил его отца, имеет свою семью, своих детей, счастлив и делает счастливыми их. Пацан не смог разрушить это счастье, которого он сам когда-то лишился, но так как он нарушил данную себе самурайскую клятву, жить дальше ему было нельзя, и он убил себя. - Что за фанатизм, - от нового голоса и Инга, и Антон подпрыгнули. - Господи, Саш, - выдохнул Антон, схватившись за сердце. На спине Алиновского устроилась сонная Тамара с не смытой вчера и размазанной по лицу тушью. Не развязанные пучки взлохматились и печально повисли над ушами, а одна прядь залезла в уголок рта. - Всех с бодрым утром, - пробормотала она и хлопнула Сашу по плечу, - давай к столу. Изловчившись, Алиновский усадил ее возле Инги, и Тама сразу потянула руки к упаковке с хлопьями. - Ну-ка фу! – полумёртвая Инга неожиданно быстро переключилась и отобрала у Лески коробку, нахмурив брови. - Ты больная? – спросила ошалевшая Тама. - Инга, можно мне, пожалуйста, позавтракать твоими хлопьями, которые ты купила вчера на свои деньги только для себя? – съязвила Шелковиц, всё ещё держа хлопья вдали от Тамары. Антон вздохнул, не глядя отключил газ под яичницей и обратился к Саше: - Кофе? Яйца? Хлеб? - А? – Алиновский отвлёкся от склоки девочек, - Я бы чаю… Чё это с Ингой сегодня? - Нездоровый сон. А ты типа сменил Зою на работе? - В смысле? – Саша включил электрический чайник. Варчук усмехнулся – похоже, сегодня утром соображает только он один. Парень указал глазами на Тамару. - А, господи, - догнал Алиновский, - Зоя с Гришей бегать ушла, а эта в коридоре на диване валялась. Я думаю, почему бы и не подобрать. - Понятно. Твоя женщина уже виски откопала, - сдал Ингу Антон и улыбнулся, глядя, как Саша потирает переносицу. - Антош, дай молочка, пожалуйста, - подала голос Тамара, которой Инга всё же уступила свой завтрак, - и тарелку. Выполнив ее просьбу, Антон снял крышку со сковородки. Еда на ней сердито зашипела, и от пара у парня запотели очки. - Класс, - пробормотал он и отвернулся. - Купи себе дворники, - хмыкнула Инга, и Антон послал ей язвительную улыбку. - Кто будет яйцо – лапу вверх. Поднял только Саша. - Мы будем! Все разом обернулись – в дверях застыли Женя с Матвеем и Лилей с поднятыми руками. - Зиг хайль! – поприветствовал их Алиновский. - Прошу садиться, щас папочка раздаст всем еду, - сообщил Варчук, доставая тарелки. Лиля села и в ожидании своей порции смущенно уткнулась в телефон. Женя провела рукой по белесой шевелюре Инги, как недавно сделал Ян, и приземлилась возле нее. - М-м-м, кайф, - пробормотала Шелковиц, по-кошачьи ластясь к жениной руке. – У тебя такие руки холодные, сделай так еще. Женя с лёгкой улыбкой прижала смуглую ладонь к её лбу. - Ты, кажется, не совсем в порядке. - Я, солнышко, совсем не в порядке, - ответила Инга, прикрыв глаза. Пока Саша взял на себя ответственность за разлив чая, Матвей со странно сосредоточенным лицом смотрел в стол. - Мне тут не даёт покоя мысль… - начал он. Тут Тамара громко фыркнула, подавившись хлопьями, и расхохоталась, заразив этим смехом всех остальных. Кроме Инги, которая, сморщившись, схватилась за голову, и Матвея, гордо и обиженно глядевшего на Леску. - Прости, пожалуйста, - проговорила Тама, отдышавшись, - просто это было… боже… еще и от тебя… - Мне не даёт покоя мысль, - передразнил Антон, многозначительно смотря в пространство, и Тамару опять унесло. Тут уже и сам Матвей рассмеялся, сказав: - Козлы, ненавижу вас. - Ч-ш-ш, - Антон взлохматил ему волосы и поставил на стол матвееву порцию, - не сердись, покушай. - Так что за мысль-то? – спросила Женя. - Ну короче, - оживился Матвей, отправив в рот первый кусок, - вот мы возвращаем вылезших из книг персонажей. А если напишут книгу про книгочеев? В смысле, про нас самих? И кто-то решит вытащить нас из этой книги… У них это вообще получится? - Не-а, ни фига, - ответила Женя, и все согласно закивали. - Это будет фанфик, и мы не вымышленные персонажи, - сказала Тама, - так что… - Погоди, - нахмурился Алиновский, усевшись напротив неё, - то есть невозможно, допустим, вытащить персонажа из чьей-нибудь биографии? Типа как… Ну, условно, например, есть книга про Ким Чен Ына, и на ней этот фокус не сработает? - Мне казалось, что из любой книги можно вытащить персонажей… - подала голос Лиля. Антон задумался. И в самом деле, воспринимаются ли реально существующие люди, упомянутые в книгах, за персонажей? Как работает эта система? - А-а-а-а, - взвыла Инга и впечаталась лбом в стол. – Какого черта такие вопросы с утра? Мы что, на парах?! - Да и кстати, - сказал Антон и поднял бровь, - с чего вы взяли, что мы НЕ вымышленные персонажи? Все резко замолкли, уставившись на Варчука. На секунду стало слышно урчание холодильника. - И подмигни зрителям, - сказала Инга и указала куда-то позади себя. Её фраза сняла возникшее напряжение, и все, отсмеявшись, словно перевели дух. Все согласились, что лучше о таких вещах не думать за столом. Некоторое время команда молча гремела приборами под напряженным взглядом уже позавтракавшей Инги. Антон смущённо понял, что вместе с сыром яичница получилась слишком солёная, но вслух решил не обращать всеобщее внимание на свой косяк. Вдруг Лиля взвизгнула и закрыла рот рукой. Оглядела всех сверкающими глазами и, стремительно краснея, уставилась на Тамару. Все непонимающе уставились на нее и на телефон в её руке. Антон уже собрался спросить, в чём дело, но тут Тама наконец подала голос: - Они таки переспали? Лиля активно закивала и издала еще один странный возглас, очевидно, выражающий крайнюю степень счастья. Антон и остальные всё еще пребывали в недоумении, но предпочли хранить молчание, рассчитывая на дальнейшие разъяснения. Тамара довольно откинулась на стуле: - Я обеспечена чтивом на сегодня. Матвей недовольно вздохнул и иронично кивнул головой, глядя на двух девушек. - Ага, - произнёс он. - Да тут просто это… - замялась Лиля, словно с нее потребовали признание в краже, - новая глава, неожиданный поворот, все дела. - О да, то, что они переспят, было так неожиданно, - съязвила Тамара. - Что за книга? – спросила Женя. - Не книга, комикс, - ответила за Лилю Тама. - Манхва, - сердито поправила ее Романова и обратилась к Жене, - да тебе неинтересно будет, она не серьёзная. Леска скосила на неё глаза: - А мне так полночи разглагольствовала о том, какая там удивительная остросюжетка. - Ты вместе с ней, что ли, читаешь? – спросил у Тамы Антон. - Только порно-сценки, - ответила она с ухмылкой. - А из комиксов можно персов вытащить? – задумчиво произнёс Матвей, глядя в окно и подставив руку под подбородок. - Хм... Пластырь на носу Матвея отклеился одним ухом, и Антон аккуратно прилепил его обратно. Матвей на секунду скосил глаза к переносице, наблюдая за его действиями, а потом опять уставился в пейзаж на улице. Антон невольно засмотрелся на блики солнца на его носу и на то, какими бледными стали при ярком свете его глаза. Потом обернулся к остальным и встретился с безразличным, но пристальным взглядом Инги. Варчук, не выдержав, уже хотел ей что-нибудь сказать, но она сама перебила его, обратившись ко всем относительно повисшего в воздухе вопроса: - Мы вообще хоть что-то знаем о своей работе? - Ну а какая разница, - сказал Саша, собирая опустевшие тарелки. – Если можно, то кто-нибудь да вытащит, если нет, то тем лучше для нас. - Да уж, - сказала Лиля, - не хотела бы я, чтобы кто-то решил устроить нашествие с титанами из «Атаки титанов». - Да, и поэтому у тебя есть эта гигантская подушка с одним из них, - фыркнул Матвей, и его пластырь опять отлепился. - Дакимакура это называется. И то, что я с ним сплю, не значит, что я хочу, чтобы он меня сожрал, Матвей Корецкий! - Прости, прости, Лилья Романовна… - Кто-то будет кофе? – спросил Антон, чувствуя, что тема явно исчерпала себя, и встал. - Да! – хором ответили человек пять из присутствующих, а Женя поднялась с места и сказала: - Сиди, Антошка, я сделаю, - и пошла к столешницам. Антон глянул на доеденную стряпню Инги, спросил: - Ты не будешь ничего? Поджарила бы себе хлеба. Шелковиц помотала головой: - Тошнит от еды. Да и тем более, щас придёт эта твоя, - она сгорбила спину и сказала хриплым голосом: - слыш, чо по завтраку, э? Только все поняли, о ком она говорит, в кухню тяжёлой поступью вошла сама героиня ингиной пародии. - Здорова, - глухо произнесла растрёпанная, но оживлённая Марго, и заглянула в посуду на плите, - чё по завтраку? Все, кроме Инги, прыснули, а Шелковиц со спокойным лицом ответила: - Хлеб, на сковороде шкварки, в чайнике остатки чая. - Сделать тебе яйцо? – спросил Антон. - Да не, я только хлеб. Да и вон тут бариста сейчас что-нибудь сотворит, - Марго подмигнула Жене и слегка шлепнула ее по пятой точке. Настолько слегка, что Женя покраснела ярче цвета волос Риты, а приличный Антон возмущенно вздохнул. - Рита, где твои манеры? - Там же, где твоя натуральность, малыш, - парировала она. Инга громко фыркнула, и Антон взглядом велел ей заткнуться. - Лиль, а ты какой национальности? – спросила вдруг Женя, разглядывая ее. Лиля замялась на секунду, переключаясь на другой разговор. - Я, честно говоря, сама не знаю. Знаю, что у меня в роду были все, кто только может быть, от латышей до индусов. А чья кровь больше всего сыграла – без понятия. - Ну, волосы у тебя явно какие-то южные. И в то же время вьются, как у евреев. - А кожа светлая, - заметил Антон. - Да. Обалденное сочетание. - Ой, да ладно, - смутилась Лиля, - Эти южные волосы невозможно расчесать, а брови, как две жирные гусеницы. - У кого-то этих бровей нет вообще, - буркнула Инга. - Кстати, - сказала Марго, присаживаясь за стол, - в паспорте ведь можно любую национальность указать? - Чего?! – выпучил глаза Матвей. - Угу, можно, - ответил Алиновский. Корецкий, похоже, не мог никак поверить в такое чудо. Да и половина собравшихся тоже была довольно сильно удивлена. - Серьёзно? - То есть я, получается, могу считаться сербом, если захочу, да? – сказал Антон. - Србия! – бросила Инга в пространство. - А что, Марго хочет себе национальность сменить? – спросила Тама. - Да нет, просто вспомнилось. Я сама удивилась, когда нам в школе об этом рассказали. Мы все такие: чего-о-о? Марго завязала себе пучок, два раза ткнув локтем Ингу, и добавила: - Но вообще-то я бы обозначила в паспорте какую-нибудь национальность. Так, по приколу. Стала бы, не знаю, какой-нибудь… - Чеченкой, - подсказал Антон. - Чечевичкой, - поправила Инга. - Да заткнись ты там, - Вольнова бросила в его сторону салфетку. – Пищит тут что-то из угла. Не дорос еще со взрослыми разговаривать. - Я беру Ирландию, - сказал Матвей, залпом допивая чай. - Да тебе и брать-то ничего не надо, - сказал ему Саша, моя посуду. – Ты по крови лепрекон. - А ты, Алиновский, будешь казахом, - сказала Инга и ткнула его в бок. – «Ауылында бир». А я мексиканка. Чувствую прям родную душу, когда слышу эти трели испанской гитары. - Арийка ты, - отозвался Матвей, - особенно когда бьёшь на тренировках. - Свастика в душе, Че Гевара на языке, - произнесла Тамара. - Че Гевара – кубинт, - сказал Антон, - студент-историк хренов. - Марго, следи за своим ребенком, пожалуйста, - Леска нахмурила брови и почесала нос. – Он постоянно грубит старшим. - Тебя спалить на костре, я не поняла? – сверкнула глазами Рита. Антон закатил глаза: - Ты дурак? Пригрозила ежу задницей. - Погодите, - встрял Матвей, - национальность-то указывать можно, а расу? - А расу не нужно, - тут же откликнулась Женя, разнося всем кофе. - А почему? - Потому что это расизм. - Ага, - вскипела Тамара, - а пол указывать – это не сексизм? А национальность – не национализм? - А твои вопли – не максимализм? – встрял Саша. Тама вконец опешила. - Да что такое-то! Мужики, че с вами происходит, я не понимаю? - Ты бы видела, как Антошка плакал, когда я сказала слово «месячные», - ввернула Инга. - Да что со мной-то опять?! - теперь завопил Варчук. - О боже, - тихо произнесла Лиля, чувствуя, что назревает что-то шумное. - Это война, ясно? – Тамара сверкала глазами, как во время последней игры в дурака на желание. - Ясно, ясно, - невозмутимо произнёс Алиновский, кладя руку ей на плечо, - ты, главное, не нервничай, Тамарыч. Сядь, выпей вот кофе. А война, она никуда не убежит. - Не думай, что я так легко всё забуду, - ответила ему Тама уже тише и прилипла к чашке. - Зоелла! – объявила Инга, и тут же все увидели улыбающуюся и тяжело дышащую Зою. Насквозь мокрая, но счастливая, она достала стакан и налила в него воды. - Завтракать не будешь пока? – спросила Лиля. Зоя помотала головой. Выпила воды и только потом ответила: - Я в душ сначала, завтрак после. На улице невозможно просто, не солнце, а убийство. - Ты в душ? С Григорием в один пойдёте? – хмыкнула Инга. - Ага, - ответила Сафьянова ей в тон, - хочешь к нам третьей? - Извини, в другой раз, занята сегодня. Когда Зоя вышла, Инга обратилась ко всем: - Вот. Это называется чувство юмора, господа аристократы. И тут же она застонала и схватилась за голову. - Рак мозга? – сочувственно спросил Матвей. Инга поморщилась, но повернулась к нему с кривой усмешкой. - Молодец, - одобрительно кивнула она, указав на него, - хорошо пошутил. Матвей хмуро оглядел всех, и вдруг просиял: - А пошли сегодня бухнём! Его предложение повисло в воздухе, но не осталось незамеченным: каждый принялся раздумывать, поддаться искушению или нет. - Вот поэтому ты и ирландец, - пробурчал Саша, один из команды непьющих, и встал из-за стола. - Э-э, - воззвала к нему Тамара, протягивая руки. – Куда собрался? Алиновский вздохнул и взвалил тощее тельце себе на плечо. - Ты заплатишь за меня, если пойдём? – обратилась Тама к Матвею, повиснув на парне. - Иди в пень. Ты у нас, вроде как, на тропе войны. - Ну тогда не пойду. Всем пока. Антон, яичница солёная, как слёзы Сатаны, но спасибо. Варчук со вздохом опустил голову на стол. Почувствовал чью-то руку на бритом затылке. - Ты только не плачь. - Уже плачу. - Я пойду. Все, включая Антона, уставились на Лилю, которая решительно смотрела в сторону Матвея. Вот теперь тишина повисла действительно гробовая. - Я сейчас всё правильно услышал? – тихо переспросил Корецкий. Тут Лиля была явно оскорблена. - А что не так? Да, я хочу выпить, и я делала это не раз, чтоб ты знал. Марго присвистнула. - Далеко пойдёшь, девочка. Ауч! – она поморщилась от пинка Жени. – Тогда и я иду. Не хочу пропустить момент истины. - Я тоже, - Антона с самого начала соблазняла мысль о каком-нибудь светлом эле после учебной недели. Он снова наткнулся на этот необъяснимый взгляд Инги, прежде чем она тоже подняла руку и сказала: - Ну уж тебя-то я не смогу пропустить, Антошка. Она поставила руку пистолетом и выстрелила в Варчука и сидящего рядом с ним Матвея. Антон посмотрел на неё и подумал, как скоро она впадёт в летаргический сон при таком ритме жизни. - Вот это набор! – загорелся Матвей и подскочил. – Ну всё, в понедельник на пары не идём. - Какие пары в праздники? – отрешенно сказала Марго, тоже вставая с места. - Ты куда? – спросила её Женя, всё это время мирно потягивающая свой кофе. - К Зое в душ. Антон фыркнул. Женя вздохнула и, миролюбиво похвалив завтрак Антона, вышла вслед за Ритой и Матвеем. - Вот и делай после этого людям добро, - пробурчал Антон, размешивая остывший кофе. Инга несколько секунд задумчиво смотрела на то, как Лиля листала картинки в телефоне, затем вдруг обратилась к нему: - Так вы спали? Антон нахмурился: - Ты о чем? - Да перестань, ты меня понял. Варчук прикрыл глаза, стараясь не думать об огне и о Лиле рядом, и шумно вздохнув, ответил: - Это немного не твоё дело. Лиля миролюбиво улыбнулась, не зная, как реагировать на ситуацию, и решила снова уставиться в телефон. - Ладно, - произнесла Инга, откинув волосы, - зря ляпнула, я поняла. Просто немного… обидно, что ли. - За что? Она пожала плечами. Антон ничего не понял и решил забить на это с помощью кофе. - Эй, Лили, - обратился он, и Романова вскинула кудрявую голову, - расскажи, про что читаешь. Она с улыбкой помотала головой. - Лучше не надо. Это просто… бессюжетная романтическая линия, которую очень любят девочки. - Там про геев? – спросила Инга, и Лиля кивнула, напряженно смотря на Антона. - Девочки любят геев? – усмехнулся он. - А то. Лиля отвела взгляд на пару секунд, потом медленно проговорила: - Ну… так, как там написано, так не бывает ведь. Всё равно читаешь и понимаешь, что… всё наиграно, неправдоподобно. В жизни оно всё либо в сотни раз сложнее, либо в сотни раз проще. Без пафосных речей, без взаимного стремления, без очевидного разрешения конфликта… - А зачем нам вообще это надо? – спросила Инга, откинув голову назад и разглядывая потолок. – Зачем разрешать конфликты? Как будто не появится пятьсот новых, если ты от одного избавишься. - Знаешь, откуда пафосные речи берутся? – сказал Антон и постучал по голове. – Это ведь круто, когда вся каша в твоих мозгах может уместиться в одну фразочку вроде «Я не могу жить без тебя». Когда всему есть причина и объяснение. Когда плохой парень на самом деле несчастен и его пожалеть надо. Когда тебе точно понятно что ты влюблён в этого дядьку из соседнего дома, но ты не хочешь, чтобы о твоих гейских чувствах узнала твоя семья, поэтому стараешься переубедить себя самого. Когда ты издеваешься над людьми, морально их насилуешь, чтобы забыть о собственных проблемах и страхе перед чем-нибудь… - Фига тебя разнесло, - ввернула Инга. Антон проморгался и понял, что она права. - Да уж, - со смехом сказал он. – Ну короче, такая хрень нам нужна, как воздух. Чем проще кажется жизнь, тем легче с ней справиться. Так что читай свою порнушку и рассказывай о ней, сколько хочешь. Лиля рассмеялась и ответила: - Окей. Ты просто не знаешь, сколько я могу на такие темы говорить. Ты не продержишься долго, поверь. Вы будете здесь сидеть? - Угу, подождём Зою с Гришей. - Ладно, - Лиля встала и задвинула стул. – Я еще приду чай попить, спасибо за завтрак, кофе и увлекательную беседу. Отдав честь, она исчезла в коридоре. Антон на минуту уставился в стол, засыпанный крошками и пятнами масла. Больше всего их было, как ни странно, на месте, где сидела Женя. Солнце уже поднялось высоко, и блики на кухне исчезли, отчего стало немного прохладнее. - Какое-то странное чувство, - произнёс Антон, глядя в окно. - Какое? – Инга сосредоточенно вытаскивала пальцем кофейные зёрна со дна чашки и ела их. - Как будто мы с тобой всю жизнь вот так сидим здесь, за столом, а мимо нас проходят люди. Мы завтракаем с ними, пьём, и они приходят и уходят. А мы так и сидим. - Угу. Антон усмехнулся сам не зная чему и поднялся с места. Нужно пожарить еще пару яиц…