Мой дьявол

Шум старой плёнки, когда картинки нет, а музыка хватается за жизнь. Вот такой шум режет слух, от чего до ужаса неприятно. Сознание словно в тумане и понять с первого раза где нахожусь оказывается слишком проблематично. Я лежу в незнакомой комнате, что напоминает съемочную площадку исторической дорамы. Это и есть чужие воспоминания? Мысленно убеждаю себя, что ничего страшного не случится. И если я согласилась на это, то должна принять правильное решение, ибо погибну сама. Бред! Как живой человек мог докатиться до того что и сам не понимает, что с ним происходит? Не удивлюсь если всё, что со мной происходило это плод бальной фантазии. Грёбаный шизофреник, ибо всё происходящее не укладывается в голове. Поднимаюсь с трудом, ведь тело кажется невероятно измотанным, уставшим. Так, прекрасно, я в ханбоке. За дверью доносится женские голоса, они словно эхо, такие нечёткие, обрывистые слова что и разобрать сложно. Комната небольшая и обставлена довольно скромно. Но жила ли я здесь? В массивных вазах как в клетке томится цветы чей аромат я не чувствую. А на небольшом столике большая чаша, чем-то напоминающая поднос. Я оглядываюсь вокруг пытаясь понять, как я могу быть связана с этим местом. Я проживаю его воспоминания. Но он рассказывал, что жил в небольшой деревушке, да и покои, если можно так выразиться, слишком уж хороши. Внезапно дверь открывается, и я быстро поворачиваюсь.  — Мама? Тело напряглось как струна, когда в комнату вошла мама с большим кувшином воды, ставя его на стол. — Мама…мама, что ты здесь делаешь? — я буквально кричу, но она делает вид, что вовсе не замечает. — Мама, это же я. — хватаю её за руку, и она растворяется словно дымка. Что? Как это возможно? Кувшин остался стоять, и я боясь тянусь к нему, но он не исчез. В нём действительно вода и долго не задумываясь я решила напиться, так как шок заставил ноги подкашиваться. Чжи Вон - это просто воспоминания. Нужно привыкнуть, просто видеть и запоминать всё что происходит. И как только я вновь открыла глаза смирившись с тем, что здесь может произойти всё что угодно в дали второй комнаты скользнула другая тень, а за ней и мама. Как это возможно она ведь только что… Здравый рассудок просто отключился, не собираясь принимать то что происходит. Только вот тело само вело вперёд, и я словно узник покорно шла чувствуя, что и за чем мне следует делать. Это чувство театральной куклы его невозможно передать словами, но я буквально подчинялась телу. Оно помнило всё до мелочей, а я могла только наблюдать за происходящим. Я шла и невольно поправила юбку, волосы и на удивление они были намного длиннее чем есть на самом деле. Провела рукой по цветущей ветке незнакомого мне дерева и остановилась у маленького чайного столика. На нём лежало перевёрнутое зеркало, и рука сама потянулась за ним. Чёрные волосы заплетены в длинную косу, и небольшая заколка что украшала их. В отражении была я сама только бледнее и явно младше. В этом отражении мне было не больше семнадцати лет. Совсем юная. Но почему? Как я могла быть в воспоминаниях демона? На дворе лай собаки и незнакомый женский голос сообщает, что это охотники привезли дичь. Мимо пробегает девушка явно старше в старой одежде. Она очень занята и как только я притронулась фигура растворилась. Эти люди…они фантомы. Проживают каждый день как будто жизнь не закончилась, а я для них просто невидимка. Я стояла и ждала что же будет дальше и тело само повело к выходу. Мною одолевало любопытство, что же происходит вне дома. Как внезапно перед дверью оказалась та самая девушка. — Госпожа ваша матушка запретила вам выходить пока не уедут охотники. Пожалуйста зайдите в покои. — она смотрела пристально, но будто сквозь меня. — Госпожа? — значит ли это, что я просто оказалась в теле этой девушки. — Ты меня слышишь? В ответ молчание и жест чтобы я зашла. Я повинуюсь всё ещё не понимая либо я правда жила в то время, либо стражник что решил показать мне воспоминания вселил меня в другого человека. Но ведь в отражении была я. И служанка разговаривает, значит видит. Так почему же не отвечает? И растворяется? Я вернулась в комнату и контролируемая неведомой силой открыла ставни на окнах. На дворе стояла осень уже прохладная, но листва с последних сил старалась быть зелёной. — Зачем я это делаю? — у кого я вообще спрашиваю. — Господи я разговаривая с телом которое меня не слушается. Внезапно книги что лежали на небольшом тумбах если это можно так назвать, подвинули чужие пальцы. — Отойди! — мужской голос заставил оступиться. Какой знакомый, первое что пронеслось в голове и через пару секунд этот самый обладатель голоса сидел уже в комнате скидывая с плеч небольшой мешочек. — Вонхо… — я не знала радоваться либо плакать. Вот он, здесь передо мной. Этот самый один с охотников от которого пытается отгородить матушка. — Я принёс персики знаю ведь, что вам они нравится. — он обращается так, словно я действительно госпожа. Но эта самая юная госпожа стоит, а я рассматриваю демона и понимаю, что тело которое он имеет сейчас и то, что в воспоминаниях практически не отличаются. Он тот же. Только волосы чёрные как смоль и туго затянуты на затылке, на голове затянута широкая чёрная лента как весь костюм с кожаными сапогами и нарукавниками. Он такой же с серебренной серёжкой и улыбкой, и старше лет так на пять. И вот то самое пустое блюдо наполняется персиками и на глазах выступают слёзы. Я и есть та девушка которую он любил. — Что с вами? — спрашивает он подходя ближе. — Не смотрите так, — проговаривает подходя ближе и наклоняется. — Когда-то я не выдержу и украду тебя. Чувствую тепло дыхания, но боюсь притронуться. Боюсь что исчезнет, растворится, останется лишь дым. А потому смотрю в глаза напротив запоминая каждый момент, когда он был человеком. Вот каким он был. И только хочу сказать, чтобы не уходил, как тело вновь протестует заставляя играть по прописанному сценарию. Я наклоняю голову так и не сказав и слова. Хочу ругаться, обвинять всё на чём мир стоит ведь ничего не могу сделать. Охотник не теряется приподнимает голову и впивается в губы. Целуя всего пару мгновений, от которых у меня всё обрывается в душе. Поцелуй прерван, и я неосознанно замахиваюсь чтобы дать пощёчину, но руку зажимают в тиски крепкая хватка. В сознании я даже довольна, что он так сделал. Охотник смотрит сверху вниз чуть улыбаясь и притягивает ближе так и не отпуская руки. Я чувствую, как тело девчонки трепещет и это чувство оказывается любимым в данный момент. Да, это всего лишь воспоминания, но я хочу их сохранить. Хочу оставить тот момент, когда мы вновь были разными мирами с разным достатком, были теми, кто нарушает всё чёртовы правила. Вонхо целует в уголок губ так трепетно словно боится обидеть столь юную особу. Я чувствую и это заставляет разум сходить сума. Он не растворяется, держит крепко притягивая меня за талию. Его черный костюм пахнет лесной свежестью, дымом и им самим, и я хочу вдыхать как можно глубже чтобы навсегда оставить его в памяти. Я рвано выдыхаю в тот момент когда он целует по-настоящему. Углубляя поцелуй попутно дразнит прикусывая губы от чего они немного немеют. Впервые я хочу остановить момент и наслаждаться. Тянусь руками вверх чтобы обнять, но Вонхо отстраняется услышав лай. — Я уезжаю охотится на пару дней, а когда вернусь всеми путями добьюсь тебя. — он берёт за руку мило улыбаясь и надевает темно зелёное кольцо. — Я люблю тебя. На этом пальце люди носят обручальные кольца, а теперь оно красуется у меня. Вот он натягивает повязку на лицо скрывая его и идёт обратно к окну. Нет…нет, только не уходи. На счастье, я срываюсь с места и останавливаю. Снимая с себя цепочку беру его ладонь и кладу. Господи этот кулон. Чёрный камень…сердце демона. Он изначально был мой. Охотник выпрыгивает в окно скрываясь с видимости, и я наклоняюсь чтобы посмотреть, как перед глазами всё буквально поплыло. Вокруг ночь и сильный ветер, а там недалеко что-то горит от чего в небеса вздымается дым укутывая всё вокруг. Пахнет горько, мерзко и слышны людские крики. В покои врывается служанка крича чтобы я пряталась, бежала. Комнаты дома мелькают незаметно и когда я выбежала ворота были открыты, люди бегали и огненные стрелы воспламеняли всё вокруг в адский огонь. Вершники резали мужчин мечами распарывая заживо, и я закричала, когда там у ворот один из грабителей перерезал горло матери. — Неееет…мама. — кричала я срывая голос, когда из дома выносили всё что можно. Противные, мерзкие руки всё в крови схватили меня за волосы волоча к одному с вершников. Я брыкалась умирая от боли и слыша плачь остальных. Детские крики смешивались с остальными и дикий смех грабителей. Меня кинули в ноги мужчине, который спустился поднимая мою голову. У него были чёрные зубы словно гниение проело его изнутри, и одежда пропитана кровью как дождём. Только сейчас я поняла, что это и есть Матцуя. Тот, за кем гонялся охотник. Тот, из-за кого он стал демоном. — Хороша, — процедил он сквозь зубы. — Забирайте будет развлечение! — он ударил по щеке от чего я упала на землю выплёвывая кровь. Верёвки больно врезались в тело, а запястья уже сочились кровью, когда я очнулась в деревянной повозке напоминавшую клетку. Холод сжимал тело вонзаясь иглами. А смесь страха и боли окутывали, когда девушек что были со мной становилось меньше. Я слышала, как они кричали от боли, что уши закладывало, и я начинала сама кричать только бы не слышать их мучения. От каждого крика сторожевой давал пощёчину чтобы закрыла рот, и я просто плакала глотая слёзы. Их кидали обратно в клетку уже почти без сознания. Вся в крови, в порванной одежде, израненная, искусанная. Они не выдерживали и часа, а после их просто выбрасывали посреди дороги на поедание птиц и зверей. Пару дней как киноплёнка мелькают картинками пронося свет дня и темень ночи. Нас разделили ведь, и грабители пошли в разные стороны. В один момент я очнулась от того что грязную тряпку которой была укрыта содрали, и мужчина насмехаясь потянул меня в дальнюю палатку. Как раз на кануне были сильные морозы и выпал первый снег немного раньше, чем обычно. Я с ужасом понимаю, что тело не выпускает меня обратно и только сейчас осознаю про какие мучения говорил Минхёк. Я прочувствую всю боль которую пережила тогда. Кричу, вырываюсь, а мужчина бьёт говоря что-то неразборчиво и продолжает тащить по холодному снегу. У самой палатки я спотыкаюсь и падаю обессилив, эти сволочи ухмыляются зная какая участь ждёт совсем ещё девчонку. — Вы помрёте как скаты! — выкрикиваю отчаянно желая придушить каждого. — Ах ты мразь! — громкая пощечина и меня вталкивают внутрь. Какая дрянная честь оказана, что аж тошнит от представления. Я останусь на растерзание Матцуа что расхаживает измеряя пространство шагами. — Так значит нас убьют? И кто же? Ты что ли? — он хватает за волос поднимая голову. Эта мерзость желает взглянуть в глаза, и я чувствую, как хочу сама вырвать ему этот язык, но … что-то внутри словно рвётся и руки дрожат, как и всё тело. Этот плен меня отпускает позволяя телу слушать разум. Я плюю ему в лицо и получаю слишком больно, так что и подняться нет сил. — Гадина…ты у меня сейчас получишь! Мужчина хватает за шкирку и тащит к настилкам тёплых шкур. Я отчаянно понимаю, что есть единственный шанс спастись пока не оказалась зажата. Хватаю первое что попалось под руки и бью его по спине. Сбить не удалось, но освободиться успела. Быстро поднимаюсь и бегу к выходу, но Матцуа ловит и вновь бьет. Открываю глаза уже в другом конце палатки рядом с бруском бревна за спиной. Он приближается жадно рассматривая израненные ноги и окровавленное лицо. Это единственный шанс. Я не знаю, что случилось со мной тогда, но сейчас я умру другой смертью. Пусть замёрзну либо нападут волки, но не умру в муках принося удовольствие зверю. Он ехидно наклоняется улыбаюсь гнилой улыбкой. Секунда и я слышу дыхание, ещё две, и я бью поленом по его голове. Мужчина вскрикивает хватаясь за рану, а я бегу прочь. Снег под ногами превращается в острый лёд режет ноги, и тонкая ткань больше не греет. Оглядываюсь понимая, что двое с подчинённых уже готовы оторвать мне голову за их главаря. Выбежав на опушку, покрытую снегом я ужаснулась. Ошиблась! Лучник ловя удовольствие натягивал лук и мотнул головой мол беги если хочешь. А чего уже бежать, они остались метров за тридцать позади и просто стояли, в то время как под ногами что-то трещало. Правильно, это было озеро, покрытое снегом. И мне нет выбора стрела догонит всё равно. Да простят меня всё, и эта девчонка которой я была раньше. Слёзы горячими ручьями бегут по застывшей крови на лице в то время как я бью ногой по льду. Вот он трещит, а вот я подаю под лёд. Темнота, в которой нет просвета и уже не понимаю, когда хватаюсь за крой льдины кладя голову. Руки ещё держаться не давая телу сползти вниз. Прикрываю глаза от сильного желания уснуть и в образе слышу команду в наступление, бой мечей и кровь. Я обрывисто вижу, словно не своими глазами как те лучники остаются без головы, когда мужчина в чёрном костюме с закрытым лицом режет горла. Он пронзает грудную клетку при этом заливаясь дьявольским смехом, он вспарывает животы как скотине оставляя всё валяться и гнить. Меня откровенно тошнит. Я словно его тень, слежу за каждым движением, ужасаюсь от того какое удовольствие ему приносит смерть этих грабителей. Это был Вонхо, он мстил за родных, он мстил за меня. Уворачивается от меча и мне хочется закричать чтобы обернулся как острое лезвие пронзает его грудь. Утренний снег приобрёл алый оттенок, снег таял от горячей крови и застывал от холода. Там на ветвях вороны собрались на пир трупов. Падальщики, что подберут всё до последней крошки. Всё окончательно уходит, когда понимаю, что руки не держат, и я сейчас окажусь под водой. Так вот какая была моя жизнь. Любила и была любимой, но потеряла всё. И я не смею обвинять Вонхо в чём-либо. Я останусь такой же влюблённой в него, как и сейчас, как и тогда очень давно. Стражник говорил, что если сделаю неправильный выбор погибну. Что же…значит я ошиблась. Окончательно слабею и уже ели слышу, как холодная вода тянет в свою пучину. В этой темноте словно в больной горячке вспоминаю любимое имя от чего скатывается слеза. Просто твоё имя… оно тебе не подходит. Оно красивое, а ты… я не знаю, кто ты. Воплощения зла, тьмы или как вообще описать тебя. Комнату, когда пыталась на ощупь почувствовать демона. Ты бы это почувствовала. Везде, где бы я ни целовал тебя. Это безумие, но последние слова которые помню это просьба, желание. Не уходи, не оставляй одну. И родной голос в ответ. Я не уйду. Оказывается, всё в нашей жизни может зависеть не от нас вовсе. Но я не жалею и отпускаю жизнь. — Эй, я держу тебя. Чжи Вон нет…нет я не отдам тебя! — кто-то тащит за руку от чего вода отпускает. — Девочка моя всё хорошо слышишь? Я не отпущу тебя. Открываю глаза вновь у того дома с китайскими фонариками и персиковой аллеей. Только на этот раз зима и Вонхо вытаскивает с замершего озера. — Я думала ты погиб… — говорю с последних сил сильно кашляя. — Все мы делаем ошибки. Вонхо вытаскивает меня с воды укутывая в собственную одежду от ветра. — Ты же меня знаешь я тебя не за что не отпущу. Глупый человечек. — шепчет на ушко потирая по спине руками. — Вот же дьявольское создание да чтоб тебя. Неси её скорее в дом чтобы согрелась! — голос хозяйки гор, что велела мне бежать это последнее что слышу прежде, чем провалиться в сон.