КАНУН НОВОГО ГОДА, приблизительно 23:45
— Дер-ррек-ккк, — жалобно стонет Стайлз с той стороны двери. Двери, которую Дерек запер и забаррикадировал всей подвижной мебелью в комнате. — Дерек, впусти меня, впусти меня, пожалуйста. Я скучаю по тебе. Дерек. Дерек скрипит зубами и регулирует наушники. Это пытка. Он больше никогда не позволит Эрике вмешиваться в его личную жизнь. Раздается сильный стук, а потом скребущий звук, будто ногтями царапают дерево. Дерек косится на дверь. Что-то шаркает, и тогда пальцы Стайлза появляются в щели под дверью. — Дерек? Дерек, я нуждаюсь в тебе. — Это совершенно точно не так, — стонет Дерек, потому что когда это перестанет действовать, Стайлз, наверно, никогда не захочет видеть его снова. Это наверняка еще не выветрилось. На самом деле все, кажется, становится хуже. Это то время, когда Дерек хочет, чтобы в Хогвартсе были телефоны. Но даже если так — Эрика на круизе где-то у берегов Греции, возможно — целенаправленно недоступна, и она не расскажет ему, как все исправить. — Да-ааа, — напевает Стайлз. — Дерек, скажи мое имя еще раз, я люблю, когда ты произносишь мое имя, твой голос — мой любимый, все в тебе мое любимое, открой дверь и дай мне тебя видеть, Дер-рррек… — звук ногтей Стайлза снова набирает обороты. — Уже почти полночь, я хочу быть твоим новогодним поцелуем, Дерек… Дерек морщится, представляя, как пальцы Стайлза грубо скребут дверь. — Ладно, ладно, я впущу тебя, только перестань это делать. — Да, конечно. Как только Дерек открывает дверь, голова Стайлза дергается вверх, а его глаза фиксируются на Дерековых с маниакальной интенсивностью. — Дерек, — выдыхает он, его лицо наполнено восторгом. О боже.*
ЗА НЕДЕЛЮ ДО РОЖДЕСТВА
— Эй, Земля вызывает Дерека, — Эрика щелкает пальцами, и Дерек с виноватым видом отвлекается от наблюдения за Стайлзом в другом конце теплицы. — Твои дьявольские силки* пытаются съесть тебя. Дерек смотрит вниз — и, конечно, несколько детских завитков уже успело обернуться вокруг трех пальцев в перчатках, пока он не обращал внимания. — Тьфу. Эрика неторопливо взмахивает палочкой, и от вспышки света лоза отступает обратно в свой горшок. Дерек застенчиво ей улыбается: — Спасибо. Эрика фыркает. — Ты можешь отблагодарить меня, пригласив уже хотя бы в этом веке Стайлза куда-нибудь. И потом, если ты действительно чувствуешь благодарность, мог бы дать мне посмотреть… — Эрика! — Дерек буквально чувствует, как краснеет его лицо. — Мы не… Он не хочет… Мы просто друзья! — Ладно, хорошо, — Эрика подняла руки, — не слушай меня, продолжай вечно тосковать, проведи с ним все зимние каникулы «просто друзьями» в замке, полном омелы, мне все равно. Но, если, с другой стороны, ты действительно хочешь проявить хоть немного инициативы по этому поводу, у меня есть план. Дерек снова смотрит на Стайлза. У того пятно грязи на щеке, и он смеется со Скоттом, осторожно утянув свисающий конец его Слизеринского шарфа от дьявольских силков. Дерек чувствует какую-то боль в груди. — Ладно, ладно, — вздыхает он, повернувшись к Эрике, — я слушаю. До тех пор, пока это будет более деликатно, чем твоя последняя идея. — Эй, я все еще уверена, что, если ты появишься в его спальне в одних только боксерах Татсхилл Торнадос**, он будет в восторге, но это неважно, — Эрика скидывает садовые перчатки и начинает рыться в рюкзаке. — И я все еще считаю пугающим то, что ты знаешь, какое нижнее белье я ношу, — парирует Дерек. — Между друзьями не должно быть никаких границ, — бодро говорит Эрика и выпрямляется, держа узкую коробочку в яркой обертке. — Та-да. Твой рождественский подарок для Стайлза. — Что там? — спрашивает Дерек, прищурив глаза. Зная Эрику, это может быть любая вещь, ни одна из которых, думает Дерек, не должна ассоциироваться у Стайлза с ним. Эрика закатывает глаза и толкает его. — Боже, ты такой недоверчивый. Клянусь, я не пытаюсь тебе в этом навредить, окей? Это просто шоколад. Особый шоколад для кого-то особенного. Ты всегда даришь ему книги на Рождество, и это не романтично. Настоящий путь к сердцу Стайлза лежит через его желудок. — Хах. Это на самом деле удивительно проницательно. Эрика поднимает брови. — Я имел в виду… Спасибо. Эрика фыркает. — Не стоит благодарности. И подвинь руку, твое растение снова взбирается на тебя.*
КАНУН НОВОГО ГОДА, приблизительно 23:00
— Уже почти полночь, Дерек, — шепчет Стайлз Дереку в ухо. Он стоит к Дереку ближе, чем просто друзья, его пальцы играют с подолом рубашки Дерека. — Почти 2016. Мы должны уйти отсюда и праздновать. Как он говорит, его голос. Боже. Он другой, Дерек никогда не слышал от него такого: ниже, грубее, полон намерений, о которых Дерек когда-то только мечтал. Не то чтобы Дерек когда-либо всерьез предполагал до сегодняшнего дня, что Стайлз способен быть соблазнительным. Обычно тот очень плох в намеках, и опрокидывает на Дерека тыквенный сок за завтраком, и взволнованно болтает в библиотеке о странной книге, которую он умыкнул из запретной секции. Конечно, он все время заставлял пульс Дерека учащаться, с наслаждением потягиваясь после долгой ночи исследований, кусая губы при концентрации на Зельеварении, играя-флиртуя, небрежно устроив руку у Дерека на плече во время долгих прогулок по теплицам на Травологии… Но ничего из этого даже не было целью. Он никогда не смотрел на Дерека через комнату, как будто хотел разрушить его, никогда не вторгался в личное пространство Дерека и не терся носом о его шею, никогда не звучал… так. — Да-да, — говорит Дерек, — да, точно. — Он делает достаточно долгую паузу, чтобы вдохнуть запах теплой корицы и сливочного пива с кожи Стайлза, прежде чем отступить и позволить Стайлзу вывести его на вечеринку. На лестнице тот улыбается и просовывает в ладонь Дерека свою, теплую и немного потную, и очень дрожащую. Это нереально. Они почти в общей комнате Хаффлпаффа, когда Стайлз вдруг останавливается, тянет руку Дерека и настойчиво шепчет: — Дерек. Дерек-Дерек-Дерек… Дерек оборачивается. — Я стою прямо здесь, Стайлз, тебе не нужно… И Стайлз склоняется в его пространство и целует. Мокро и неряшливо, и руки в волосах Дерека, и, боже, спина Дерека ударяется о стену коридора, и он выгибается, охая в губы Стайлза, потому что откуда это взялось и — воу. Из горла Стайлза вырывается радостный звук, и он перемещает свои губы на челюсть Дерека, дотягивается до его мочки и сосет ее. — Ах, Стайлз, что… — шокированный Дерек извивается, но Стайлз просто хмыкает и движется по дерековой шее, с восторгом уткнувшись в нее, — его слабая щетина царапает кожу Дерека. Дерек робко кладет ладони на узкие бедра Стайлза. Это начинает сводить его с ума. Когда Дерек представлял себе этот момент, его первый поцелуй, их первый поцелуй — и он часто это представлял, окей, типа, практически каждый день на протяжении последних четырех лет, — это было б медленнее, слаще, и Стайлз бы очень много тараторил и был таким же нервным, как и Дерек, и это никогда не было таким… агрессивным. Он определенно не пытался бы забраться на торс Дерека и оставить гигантские засосы прямо под его челюстью. — Разве мы не должны, ну, просто, знаешь, немного притормозить… — Дерек, — вздыхает Стайлз, — ты та-ааак сильно мне нравишься, Дерек. — Да, ага, я вижу, — кивает Дерек. Он нерешительно давит на плечи Стайлза. Стайлз крепко прижимается носом под подбородком Дерека и не сдвигается с места. — Эм, — говорит Дерек, — ты… в порядке? Стайлз? — Дерек, — отзывается Стайлз. — Стайлз, ты… Ты пьян? — спрашивает Дерек, его сердце екает. Он не думал, что на вечеринке есть что-то кроме сливочного пива, но, может, кто-то пронес. Он сильнее толкает Стайлза, и, наконец, тот перемещается на полшага назад, пытаясь зацепиться за рубашку Дерека, — будто если б Дерек действительно пытался оттолкнуть его, то Стайлз был бы готов цепляться за жизнь. Дерек не беспокоится, пытаясь сдвинуть его. Стайлз раскраснелся и тяжело дышал, и смотрел на Дерека со странной, будто он под кайфом, улыбкой, и да, ладно, здесь определенно что-то не так с ним, с этим. Дерек идиот. Конечно, Стайлз в здравом уме не будет прыгать на Дерека в коридоре, не будет целовать его, не будет… Просто не будет. Тупица. — Не пьян, — Стайлз качает головой, — я чувствую себя отлично. Я влюблен в жизнь, чувак. Жизнь прекрасна. Ты прекрасен. Самый прекрасный. И самый умный, и самый удивительный, щедрый, идеальный… — Ладно, — быстро говорит Дерек, — я понимаю. — Я хочу, чтобы ты понял. Меня, — Стайлз подмигивает. Это ужасно. — Потому что ты лучший, Дерек. Ты улыбаешься мне без причины, и ты проверяешь мою домашку по Зельеварению, и ты подарил мне конфеты. На Рождество. Я люблю конфеты. — Да, я знаю… Подождите. Дерек мысленно возвращается на две недели назад, когда передал Стайлзу пакет Эрики через весь стол рождественским утром, даже не изучив содержимое. Шоколад. Шоколад Эрики. О нет. Что если… Она бы не… Или да? — И это были потрясающие конфеты, — продолжает Стайлз, не обращая внимания, — потрясающие, прямо как ты. Я берег их для особого случая, но перед вечеринкой перенервничал и съел всю коробку. Нет-нет-нет. — Всю… всю коробку? Все конфеты, все до единой? Стайлз просто сияет лучезарной улыбкой — глаза блестят от волнения, — и утыкается лицом в грудь Дерека.*
НОВЫЙ ГОД
Дерек опускается за стол Хаффлпаффа и угрюмо дергает свой шарф, который слишком туго завязал, чтобы никто не стал спрашивать его о засосах. Он не особо голоден— его немного тошнит, на самом деле, — а Большой зал тусклый и серый этим утром, потолок покрыт грозовыми тучами, но он посчитал, что должен быть в другом месте, когда Стайлз проснулся этим утром. Особенно учитывая, что ему пришлось провести прошлую ночь, удерживая Стайлза, и связать его запястья и лодыжки галстуком, чтобы не дать тому броситься на колени Дерека. Дерек не решился развязать его до тех пор, пока Стайлз наконец-то не заснул на кровати Дерека ближе к часу ночи, — его голос охрип от поэтичного описания всего в Дереке. Это, без сомнения, был самый длинный час в жизни Дерека, и едва ли случайное начало нового года. И теперь он сидит на завтраке, равнодушно ковыряя грейпфрут и вспоминая каждую унизительную деталь, — никто не отвлекает его, потому что все его друзья, кроме Стайлза, уехали домой на каникулы, и не похоже, чтобы Стайлз хотел сидеть с ним, или быть партнером на Зельеварении еще хоть раз, или пойти с ним на Квиддич, или рассказывать Дереку больше странных маггловских поп-культурных шуток, или… или… — Агх, у меня похмелье века, — стонет Стайлз, опускаясь рядом с Дереком, и тянется за кувшином апельсинового сока. Дерек пялится на него. Стайлз все еще одет во вчерашнюю тесную футболку и джинсы, беспорядок на его голове напоминает птичье гнездо, а губы немного потрескались. Дерек не может избавиться от воспоминания того, как Стайлз целует его смущающе-хорошо в коридоре, прежде чем понимает, что что-то не так. Если только там не было заклинания, которое позволит ему остановиться в памяти в тот самый, идеальный момент и стереть все остальное. — У меня никогда не было похмелья, а у тебя? — хрипло продолжает Стайлз, наливая себе немного сока и не встречаясь с Дереком взглядом. — Я понятия не имею, что делать, хотя, думаю, я где-то читал, что нужно съесть что-то вредное, типа яичницы или гамбургера или чего-то еще? Чувствую, что прямо сейчас это почти невозможно. Меня может стошнить, и не только из-за воспоминаний обо всем ужасно неловком, что я делал прошлой ночью. — Тебе нечего стесняться, — говорит Дерек. Стайлз смеется, с небольшой горечью, делает изящный глоток своего апельсинового сока, морщится. — Мы точно помним одну и ту же ночь? Потому что, насколько помню, я глупо напился и опьянел от сливочного пива, что достаточно неловко, потому что у него смехотворно низкое содержание алкоголя, это во-первых, а потом я потерял самообладание и пытался целоваться с тобой, в то время как ты пытался убежать от меня. Так что да, я не могу и представить, чего бы мне стыдиться. Блять, он даже не знает. Что объясняет, почему Стайлз добровольно завтракает с ним, но это также значит, что Дереку придется рассказать ему. — Слушай, Стайлз, это был не ты, хорошо? Это была моя вина. — О мой бог, Дерек, — раздраженно говорит Стайлз. Дерек вмешивается, прежде чем Стайлз может начать отчитывать его за перекладывании вины на себя: — Я подарил тебе шоколад с приворотным зельем на Рождество, — он закрывает глаза, не готовый увидеть выражение предательства на лице Стайлза. Стоит долгая тишина, и, наконец, Стайлз очень тихо говорит: — Э, любовное зелье? Но… Почему ты.? Дерек вздыхает и прислоняется к столу лбом. — Я был так глуп. Эрика сказала, что она придумала рождественский подарок за меня, чтобы подарил его тебе, и я даже ничего не спросил, я никогда не видел, что под оберточной бумагой, просто передал его тебе. — Подожди, так ты даже не подарил мне рождественский подарок? Это все было от Эрики? Дерьмо. Чем дольше Дерек говорит, тем хуже все становится. — Нет, то есть, технически да, но… Послушай, я просто хотел, чтобы это было что-то хорошее, окей? Раньше я всегда дарил тебе тупые книги… — Хэй, я люблю твои книги, ты всегда выбираешь интересные штуки, типа фактов о фестралах***, я люблю фестралов… — …И она сказала, что тебе понравится что-то большее, что будет более… — он не может заставить себя сказать романтично, —…хм, лучше. Стайлз ничего не говорит, поэтому Дерек наконец поднимает голову и решается на первый взгляд: Стайлз смотрит вниз, рассеяно ковыряет ноготь большого пальца, более замкнутый, чем Дерек когда-либо видел. — Так вчера вечером, — осторожно говорит Стайлз, — это все было придуманной Эрикой смешной шуткой, да? Типа, «хаха, давайте посмеемся над Стайлзом и его жалкой влюбленностью»? — Нет, конечно нет, — потрясенно говорит Дерек, прежде чем до него доходит смысл сказанного Стайлзом предложения. — Чт… Твоя влюбленность? В меня? На самом деле? — О мой бог, — лицо Стайлза становится ярко-красным, — слушай, мне жаль, ладно? Я знаю, что это для тебя некомф… — Твой поцелуй был лучшим моментом в моей жизни, — выпаливает Дерек, — пока я не понял, что ты одурманен. Стайлз замирает с отвисшей челюстью, в то время как его мозг, видимо, перезагружается. А затем он улыбается, абсолютно сияющий, и двигается по скамейке ближе к Дереку. — Лучший момент в твоей жизни, хах? Я всегда полагал, что буду хорошо целоваться. — Подожди, ты хочешь сказать, что это был твой первый поцелуй? В это трудно поверить, с тем, как Стайлз выглядит, с его причудливым обаянием. — Да, — Стайлз пожимает плечами, будто это не так важно, позволяя своим глазам опуститься на губы Дерека, — и я хочу попробовать это снова. Прямо сейчас. До тех пор, пока ты не пообещаешь мне никогда не позволять Эрике снова выбирать за тебя подарки. — Договорились, — выдыхает Дерек, и вот так просто Стайлз кладет ладони на его щеки и наклоняется. Несколько человек за гриффиндорским столом свистят в знак восхищения, но Стайлз игнорирует их, лишь улыбается Дереку в губы и целует его сильнее. Это лучшее начало нового года, чем Дерек мог бы ожидать.