***
— Что ты вечно там строчишь? — как-то спросил Джунхи, внимательно наблюдая за старшим. Ему было любопытно узнать, что же Сэюн хранил в этом блокноте и что же он так тайно берёг. Узнать чужие мысли и познакомиться с чьим-то внутренним миром — это всегда заманчиво и интересно. Но Сэюн никогда не позволял заглянуть в него хотя бы глазком и всегда отвечал коротким: «Ничего», — и, поспешно закрыв блокнот, убирал его подальше от младшего. А Джунхи и не настаивал. Ведь у каждого могут быть свои тайны и секреты. Он был похож на мальчишку, которого всё никак не хотело отпускать детство. Его улыбка всегда была лучезарной и заразительной, но где-то, в самых уголках губ, виднелась лёгкая печаль, а, может быть, и скука. Он любил жёлтый цвет и окрасил им всю свою спальню. Он пахнул летним тёплым дождём, хмурыми улицами и скошенной травой с одуванчиками. Конечно, это было не так. Но у Сэюна младший ассоциировался именно с этими запахами. И Сэюну это кружило голову. Джунхи всегда носил с собой в рюкзаке калейдоскоп, исписанные синие гелевые ручки и весь город в полароидных снимках. Его мягкий голос будто укутывал с головы до ног в кокон, защищая от внешнего мира. Пока кто-то обводил тела мелом, он рисовал звёзды на салфетках и чеках. С Джунхи всегда было уютно, прям вот обнять и никогда не отпускать. Просто потому что приятно. Просто потому что тепло и спокойно. Просто потому что это Джунхи. Сэюн посвящал ему стихи, которые хранились всё в том же блокноте ровными и красивыми буквами. В них всегда было что-то тёплое и одновременно больное, от чего сердце предательски ныло, и хотелось увести взгляд от этих рифм. Они были слишком личные даже для самого Сэюна. Он и сам от себя не ожидал такой откровенности. Ещё пару лет назад и думать не мог, что сможет так просто излить всего себя на бумагу. А ещё он на полях всегда отсчитывал дни. Дни жизни своей любви. Ему было интересно, сколько она проживёт, потому что был уверен, что вечно это не продлится. Ведь ничто не вечно, и они не исключение. Джунхи никогда не нарушал дистанцию между ними. Он не подпускал Сэюна слишком близко. Старшему этого было вполне достаточно, но в глубине души он всё равно хотел быть ближе. Хотя бы на шаг, чтобы была возможность выучить его черты лица. Но между ними всё равно всегда был холодный океан из сердца тёплого Джунхи, переступить который у Сэюна не хватало смелости. Он не хотел навязываться и быть неприятным. — Джун, может быть, сходим сегодня в океанариум? — Сэюну так хотелось позвонить Джунхи и задать ему этот вопрос, чтобы тот обязательно согласился, и они провели день вместе. Но вместо этого Сэюн отодвигал телефон подальше себя и с головой погружался в книжный мир, лишь бы только не звонить младшему и не надоедать ему. Сэюн понял, что всё подходит к концу, когда младший принёс ему свой кактус и попросил о нём позаботиться. Он был совсем маленьким, в нежно жёлтом керамическом горшке, расписанном маленькими бумажными самолётиками. Джунхи устал носить на своей спине город, улыбаться и согревать. Ему перестало приносить счастье всё то, что когда-то было для него смыслом жизни. В его сердце больше не было места для детства. И для Сэюна. Мальчишки не стало. Он выбросил все старые снимки, детский калейдоскоп и всю одежду, оставив только чёрное, белое и серое. Джунхи переехал в другую квартиру, потому что от жёлтого его стало тошнить. А ещё он оборвал все связи, начав новую жизнь. Первое время Сэюн почти всё время бродил по городу, пытаясь хотя бы мельком где-нибудь увидеть светлую макушку Джунхи, хотя бы знать, что с ним всё хорошо и что они всё ещё дышат одним воздухом. Но Сэюн никого не находил. Все лица были незнакомы и пусты, в них не было ничего родного и того, что пробудило бы в нём свет и тепло. Приходя домой, он ловил какую-нибудь фм-волну и бездумно пялился в потолок, лёжа на кровати и сжимая в руках уже не согревающий солнечный блокнот. В окно светил уличный холодный фонарь, а по комнате разносилась очередная грустная песня о несчастной любви, от которой хотелось разреветься. И почему только в подобных ситуациях они обретают смысл? «I’m out of sight, I’m out of mind. I’ll do it all for you in time. And out of all these things I’ve done, I think I love you better now…» Даже радио над ним издевается. Но Сэюну совсем не смешно. Ему больно. Ему очень и очень паршиво. Может, ему действительно напиться? Теперь Сэюн остался совсем один. Один в неуютном доме, городе, Вселенной.***
«От тебя остался лишь жёлтый цвет и запах лимона. Этот город без тебя уже не приносит счастья. Этот мир без тебя стал совсем другим. Надеюсь, ты будешь счастлив. Надеюсь, сможешь найти себя. Спасибо, что смог задеть моё сердце. Прощай». Сэюн закрывает блокнот, связывает его толстой шерстяной нитью насыщенного жёлтого цвета и бросает в горящий камин вместе со всем, что его гложет. Страницы пылают, а затем превращаются в пепел, который уже не собрать. Как и самого Сэюна. Но он научится дышать заново, глубоко вдыхая свежий воздух. Он научится быть один и с улыбкой встречать одинокие рассветы. Со временем он сможет с теплотой в душе вспоминать всё, что было связано с Джунхи. Он научится снова жить. Без Джунхи. И без своей любви. Которая продлилась ровно двести восемьдесят три дня.