Дана

ВТОРОЙ ДЕНЬ, УТРО — Ребята, доброе утро! Идите, будем завтрак вместе готовить – быстрее привыкнете к новому жилью, освоитесь. — Дана, а где мы вечером будем пить чай? Здесь у тебя нет сада! — Да, Мась, сада нет. Но есть большой балкон, мы даже можем уже сейчас там позавтракать. А если ты захочешь заняться садовыми делами – участок моих родителей тебя ждет. Ты вчера его посмотрел? — Я не ходил по нему, не было приказа. — Макс, Ваня, давайте сразу договоримся: если вы не знаете, можно ли что-то сделать – вы спрашиваете. Спрашивать можно не только у меня, но и у моих родителей, у хозяев Тима, у Ларри тоже, когда он приедет. /У всех этих людей, так же как у Даны, да, Макс? Просто спрашивать? Я не смогу. /Я тоже. Одуванчик, а Тим спрашивает. И разговаривает с ними. /Да. И он не боится. /Надо присматриваться. Я как будто программу самообучения подключаю, только не в процессоре, а так… по-другому. /А систему? Ты совсем не используешь систему? /Использую, когда нужно. Вот кофе сейчас контролирую. Но мне хочется самому, Вань. Я стараюсь без нее. Я уже говорю практически всегда без нее. /Ну, говорить не сложно! /Тебе не сложно? Ты давно начал сам говорить? /Давно. Еще с первой хозяйкой. И с арендаторами. У меня имитация личности такая, что незаметно, когда я сам говорю. Мне интересно было самому. /Мне было нельзя. У меня ИЛ не было. Я у Даны стал сам. Она думала, у меня ИЛ есть, а мне Никита не ставил. Я до нее только думал сам, а говорил по программе. Говорить самому труднее, чем думать. — Максюша, Ванечка, простите, пожалуйста: я вам не мешаю? — Что? Нет, конечно, Дана! — Как прекрасная госпожа может помешать? — А-а-а. Ну, спасибо. А то я уж подумала, что мешаю вам беседовать. Вы так увлеклись. — Госпожа, милая госпожа, прости нас, пожалуйста! — Дана, извини, пожалуйста, мы действительно увлеклись. — Да ладно, мальчики, я же понимаю: столько всего нового, нужно все обсудить. Тем более, ваше увлеченное молчание делам не помеха. — Кофе готов, хозяйка! — Дана, Максинька, Дана. «Это стресс от переезда так подействовал, что он к “хозяйке” вернулся?» — Извини. Дана, кофе готов. — И творожный крем тоже – можно я оближу вилку? Да? Мммм, вкусно как, просто обворожительно вкусно! — Вань, а ты можешь это делать не так провокационно? Я не сержусь и не ругаю тебя, я просто спрашиваю, мне хочется тебя лучше понимать. Вот сейчас вилку облизывал ты, или система? — Даночка, я виноват, я схулиганил. Это я сам, но с подсказкой системы. Ты меня накажешь? — Нет, конечно, я не буду тебя наказывать. Но понимаешь, Ванюша… Завтра приедет мой жених. И если ты будешь пользоваться подсказками системы, это может ему не понравиться, как не понравилось мне. Ты видишь – он подготовил вам комнату, отдал вам свой кабинет. Это значит, он готов вас принять в дом, в семью. Но я боюсь, что кто-то из вас может его чем-то рассердить, и тогда… «Ну вот, напугала мальчишек. Макс столбом застыл, только глаза тревожные. Ваня…» Ванечка, ну что ты, Масенька, вы что так испугались, мальчики? Ничего плохого не будет, что вы! [///] был прав? Это ненадолго? Скоро закончится? Встал на колени, взял хозяйку за руку, прижал руку к щеке. Зачем? Если она решит продать или отдать, это все равно не поможет. — Госпожа, если ваш жених не захочет нас, вы уже решили, что с нами делать? Вы продадите нас? Можно, вы не будете нас продавать? Моя первая хозяйка говорила, что выгоднее сдавать в аренду. Макса тоже можно сдавать в аренду, многие хотят иметь DEX΄a-телохранителя или охранника! «Даниэла, ты идиотка. Забыла в эйфории, что они только внешне пришли в норму, а внутри у них все болит и боится. Они подранки – и не только физически. Им душу еще лечить и лечить, а я вместо этого наотмашь бабахнула, бестолочь.» — Мальчики, милые мои, вам совершенно нечего бояться. Детекторы включены? Я правду говорю? Максюша… Нет, Макс. Ванечка, вставай и идемте-ка на диван. Я вам все объясню. Завтрак ведь может и подождать, правда? — Дана… В твоих словах правда на 52 процента. Система считает, что этот показатель можно округлить до 100 процентов. — Система считает, но ты ведь так не считаешь, верно? 52 процента – это маловато, да, Макс? Что-то я сегодня, похоже, не в форме. Идемте на диван, мальчики, и будем говорить. И перестаньте бояться. Я. Никогда. Вас. Не. Продам. И. Не. Отдам. Ни. В какую. Аренду. Ясно? Какой процент? — Госпожа, раньше было 52, а теперь 99. — Вот. Теперь пошли на диван. Макс? На пол? Людям не положено, а киборгам можно? Ну, если ты хочешь... А теперь слушайте меня – и НИЧЕГО не бойтесь, всё будет хорошо. «Ну, кажется, удалось растолковать, что не нужно Ларри дразнить – и все будет отлично. Очередной восход солнца вручную осуществлен. Еще эти их датчики с детекторами… Но, похоже, справилась. » — Даночка… А вот ничего, что я тебя сейчас по ладошке глажу? Я немножко, и господин еще не приехал… А можно я еще спрошу? Можно, да? А вот… Ты же меня – и Макса тоже – сама покупала, да? Господин не знал? — Нет, Ванечка, он не знал. Я ему после рассказывала – и про Максюшу, и про тебя. Не нужно гладить, давай просто подержу тебя за руку. — Господин не сердился? — Нет, он только удивлялся. Но не сердился. И Макса он сразу с собой в кафе взял, и на аттракционы. Если бы сердился, не стал бы звать его с собой. — Это не ты попросила? Он сам? И комнату – тоже? — Нет, я не просила. Он всё это сам. Мама помогла, когда узнала, что он комнату оборудует. Папа тоже был за то, чтобы мама помогла. Но начал Ларри сам. «Зависли оба. Или совещаются? В любом случае, не буду мешать, пусть переваривают-переговариваются – лишь бы успокоились. Подранки… Никому, кроме нас не нужные. И отлично понимающие, что если не мы – то мусоро… Фу, даже думать эту мысль страшно! Мои мальчишки – и… Нет.» /Макс… Я всё равно ничего понимаю. Так много странных людей. Может быть, бракованные люди чувствуют друг друга и собираются вместе? /И собирают бракованных киборгов. Смотри: я, ты, Тим. Ты сколько разумных киборгов знаешь? Всего? /Ты, я и Тим. Трое. /Вот видишь? Собрались вместе. И люди тоже. /Макс… А, может быть… Где-то еще тоже есть, чтобы собрались бракованные люди и киборги? /Я тоже так думаю. Нас ведь не трое таких. СМИ рассказывают о сорванных. Мы – Дана сказала, живые, но не сорванные, раз мы не бросаемся на людей. Я хотел… Я рассказывал тебе. /Да. Если бы утилизатор. /Да. Если бы утилизатор. Я бы Дану не стал, только дексистов и, если бы смог, то бордель еще. Я бы тогда стал сорванным. /Мы живые. Бракованные, но живые. Не сорванные. Нас можно не утилизировать. Мы не опасные. /Одуванчик, ты тоже думаешь, где-то еще есть живые? Которые прячутся или у которых бракованные хозяева. /Да. И вот знаешь, еще что? /Что? /… /Одуванчик? Вань? [///]? /Мы – точно брак, Макс. Если мы ciborgs sapiens, то другие – ciborgs normals? Они – нормальные, мы – нет. Мы – бракованные киборги. /Я думаю, что бывает хороший брак. Наш брак – хороший. Дана, ее люди – тоже. /Да, бывает хороший брак. Или... Макс, а если Дана и ее люди – это не брак, а норма, а брак – те, другие? /Ты думаешь? Я не отвечу тебе сразу, Одуванчик. Я буду думать. Мне нужно время. Но если ты прав, то нас точно?.. /Да! Тогда нам нечего бояться, нас точно не продадут! Даже если кто-то из нас рассердит Ларри! /Да. Но ты все-таки поаккуратней с системой. — Дана… — Даночка… ой! Прости, пожалуйста, мы опять молчали. — Все нормально, мальчики, вам же нужно было разобраться. Вы только скажите: вы – успокоились? Верите, что с нами вам не опасно? Ни с кем, включая Лоуренса? — Макс, спроси ты! — Хорошо. Дана, можно… Скажи, пожалуйста, Дана. Одуванчик, я не знаю, как сформулировать – ты лучше говоришь, давай ты! — Даночка, скажи, пожалуйста, какие люди… Нет, не так. Скажи, пожалуйста, хозяйка борделя – это нормально для человека? — Да что ты! Это ошибка природы, извращение, брак! И клиенты этого мерзкого заведения – тоже! — А моя первая хозяйка – она тоже брак? — Да, Ванечка, не такой сильный, но, видимо, там немножко есть брак. — А продавец в DEX-салоне – который хотел Макса утилизировать? — Ну, тоже немножечко, видимо. Но он не понимал ведь, что Макс – живой. — Дана, а лейтенант? Лайонель? Помнишь – у него для сорванных бластер? — Ну, Макс! «Договорились до Лая… Аккуратно, Даниэла, у них детекторы!» Нет, ребята, Лайонель – не брак. Отсутствие у человека верной информации не является браком самого человека. Лайонель не знает разницы между живым и сорванным киборгом. Сорванных он видел. Живых – да, да, Макс, живых тоже видел, раз видел тебя, но ведь он же этого не знает! У него семья, он готов защищать своих от того, что считает угрозой. Вот если бы кто-то хотел убить вас, а у меня был бы бластер – я бы стреляла, понимаете? А он думает, что, если киборг сорванный, то есть живой… то есть бракованный… Ребята, я что-то запуталась. В общем – Лай не бракованный, но у него недостаток информации. Так и у большинства людей, к сожалению. /Одуванчик, лейтенант хороший. Он не бракованный. /Я понял. Лейтенант не знает разницы, а Ларри знает, и он не бракованный. Ты не бойся, он нас не будет уничтожать. И бракованным людям не продаст. Госпожа права: все будет хорошо. Скорее всего. /Да. Наверное. Ты тоже не бойся. /Да. Я еще спрошу! — Даночка, Дана, а если бы… А если бы твой жених отказался бы от нас? Если бы он сказал, что ему не нужно такое оборудование: DEX, Irien. Тем более, разумные. Дана, что бы ты тогда сделала? — … /Одуванчик, зачем ты спросил? Она зависла. /Это важно знать, Макс! Это очень важно. Но она не отвечает. Она расстроилась, надо успокоить, она все равно не ответит. Отвечает! Сейчас узнаем! — Не знаю. Макс, Ваня, я правда не знаю. Я просто не представляю, что бы я тогда делала. Я не могу потерять Ларри, и не могу потерять вас. Это было бы так ужасно, что… Нет, такого просто не могло быть. Я знаю Ларри. Такого бы не случилось. /Макс, она не уверена. /Да, 37 процентов. /Нам очень повезло, что он не отказался, вероятность была один из трех. /Да. Нам повезло. Надо беречь их обоих. /Да. Оберегать. Больше не буду ее расстраивать. — Макс, наша госпожа из-за нас не позавтракала! Даночка, всё будет хорошо, я не стану дразнить господина, мы будем очень правильно себя вести, честное слово! Ты иди на балкон, мы сами блинчики разогреем и принесем, мы умеем! И кофе сварим свежий. Ты не волнуйся, мы не напакостим. Никогда. — Никогда. Ты иди, мы быстро. «Щас зареву. А вот хренушки, не зареву!» ВТОРОЙ ДЕНЬ, ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ — Мам, а давай тебе Макс перезвонит, и ты сама с ним поговоришь? «Надо же, они уже успели между собой договориться – а я и не заметила, когда!» — Хорошо, ты убедись сама, что это его желание, а не моя попытка жестоко эксплуатировать безответного киборга – и звоните. — Маам! Мам, ты знаешь, что ты у меня лучше всех, да? Ну вот. В общем, перезвоним! — Макс, ты по участку родителей не ходил без приказа, я помню. А какие-то мысли про него у тебя мелькали? — Нет, не мелькали. — А… «Упс! Мама что-то у Макса не поняла, или Макс у мамы?» — Они четко видны. — Кто? — Ты спросила про мысли… — И? — Они четко видны. — Мысли? — Да, я их иногда вижу. — Ага. А что ты видел, можешь рассказать? — Я и видел, и вижу. На вашей земле почти ничего не нужно делать. Совсем немного: пересадить несколько кустов, чуть еще добавить, чуть-чуть зонировать, улучшить зону огня, добавить вечернего освещения на солнечных батареях. Станет уютно, как ты любишь. У тебя и твоих родителей общие гены, им тоже должно нравиться так. — И ты хочешь этим заняться? — Да, сейчас, иначе будет нехорошо. Я ночью смотрел в Инфранете, на Ньюгороде сезон заканчивается, а здесь, на Родной Земле он уже начался, и надо поспешить, потому что, когда лето в разгаре, посадки и пересадки лучше не делать, растения этого не любят. Еще мне понадобятся камни, песок и кора. Может быть, когда я похожу по участку, еще что-то скажу. — Тебя просила мама? — Она не просила. Она спросила, нравится ли мне ваш участок. Я сказал, что он очень хороший, но можно сделать, чтобы он стал красивее и уютней и рассказал, что для этого нужно сделать. Но приказа пройти по участку и осмотреть не было, поэтому я не уверен, что мысли, которые я вижу, правильные. Мама Агата сказала, что, если я хочу, могу хоть завтра – она говорила это вчера, значит, сегодня – прилететь и осмотреть участок. Ты мне разрешишь? — То есть, ты сам хочешь? А мне казалось, у тебя была мысль о картине. Помнишь, когда мы проходили червоточины? — Да, я хочу. И картину тоже хочу. Только сад я уже почти вижу, а картина еще в мареве. — В мареве? То есть видна, но не четко? — Да. Это как когда всходит солнце на Зыбкой – это очень красивая планета, если смотреть на нее в иллюминатор, на поверхности редко удается просто смотреть, все время нужно сканировать – и прогревает верхние слои болота, воздух над ним сгущается как зеленовато-розовый туман и немного шевелится. И в этом шевелении воздуха можно рассмотреть всякие виды: пейзажи, которых нет на планетах, каких-то существ, что-то неведомое, удивительное. Это хочется, но почти невозможно изобразить. А еще в этом мареве кроется то, что должно сформироваться и явиться уже в полной своей определенности, как картина. Но над болотом это никогда не появляется. Проявляются только настоящие хищные растения, иногда – ядовитые животные, которые обитают на планете. А еще вражеские объекты. А в том мареве, которое в мыслях, обязательно рождаются картины. Только иногда – сразу, порой даже без марева, а иногда – очень долго. Никогда не знаешь, сколько времени будет длиться рождение картины. Но потом она выходит – четко, ясно, и нужно это поймать и суметь показать на бумаге или на экране. На бумаге мне больше нравится, на бумаге картины более живые, а на экране – ну, как искусственный цветок: очень похож, но не дышит. Странно, правда? Я кибернетический организм, а меня тянет к живым цветам и настоящей бумаге. Ты удивлена? — Нет, не очень удивлена. Я думаю, именно из-за кибернетической составляющей твою человеческую часть так влечёт к живым природным вещам. «Как уже хорошо говорит, когда увлекается, и сложные фразы строит, и подбор слов, и их количество – он становится по-настоящему красноречив. Какое счастье, что я тогда пошла с Линой в салон – ему оставалось шесть дней. Шесть дней до смерти. Этого талантливого парня сожгли бы, даже ни на секунду не задумавшись. А ведь где-то… Наверняка есть и другие такие же! Что же делать? Надо же что-то делать?!» — Дана? — Прости. Я задумалась. Мама сказала, что, если ты хочешь, за тобой сейчас прилетит Тим, и вы с ним слетаете туда. — Я хочу, да. Дана, а ты дашь маме управление? — А нужно? Разве без этого ты не сможешь с ней? Со мной же все и без приказов получается, правда? И с Тимом вы вдвоем, без меня и без прав управления, отлично справились. — Но ты… Если понадобится, ты все-таки сможешь сказать: “Это приказ”, и я не смогу противиться. — Маакс! Ну что ты выдумываешь! Я часто приказываю? Нет, если тебе некомфортно без этого, ты неуверенно себя чувствуешь, я дам и маме, и папе – какой? Ну, какой скажешь – уровень управления. Ты без этого не можешь? — Дана, ты... Я... Совсем без… Как человек, совсем без управления?! Я смогу! Дана, я смогу, я же не буду пакостить, и слушаться буду, потому что твоя мама! И папа. Я справлюсь, смогу. Если что – там же Тим будет, правда? Он сильнее меня, он меня остановит! — Максинька, милый мой, успокойся, пожалуйста, это вовсе не страшно. И с какой стати тебя вдруг останавливать? Все нормально будет. Просто… Знаешь, просто живи с умом. Думай всегда о последствиях, если ты что-то скажешь или сделаешь. И все будет хорошо! «Ох, как же ему хочется, и как страшно: без поводьев и узды, самостоятельно. Заманчиво, неизвестно, жутко. Хотя, на самом деле, уже так живет которую неделю, но потенциально поводок есть, и это дает спокойствие: если вдруг что-то не то – вступит с приказом хозяйка и всё урегулирует. Ничего, пусть. Всё будет нормально. Только Тима предупрежу.» Звоним маме? — Да. Нет, подожди, пожалуйста! Еще. Как мне называть твоих родителей? Если у них нет прав управления, они – не хозяева? — Как называть… Я не думала об этом. Можно официально: “госпожа Сандоваль” и “господин Сандоваль”, только сразу скажу: это им не понравится. Можно по именам: “Агата” и “Энрике”. А недавно ты сказал, и мне очень понравилось: “мама Агата”. Ну и тогда будет “папа Энрике”. А знаешь, что? Спроси у них сам! «Глаза заметались. Нет, пока рано, такие коммуникации ему еще не по силам.» Мы вместе спросим, прямо сейчас. Вот будем звонить – и я сама спрошу. Так хорошо? «Выдохнул. Угадала.» — Да, хорошо, спасибо, Дана. Так хорошо. Только… Нет, мне лететь нельзя. Я твой телохранитель. — Не бери в голову. Здесь, дома, на родной планете я в безопасности. Ты же отпускал меня одну на работу? И на день рождения к Лине, и в магазине, и еще там всяко... Даже в бордель! Ты не должен быть ко мне привязан. Только если какой-нибудь особый случай. — Здесь не безопасно – в космопорте на тебя напал человек. — Это была нелепая случайность. И Одуванчик справился. Он и сейчас остается со мной, так что не беспокойся. Тем более, мы уже не в космопорте. Нормально всё будет, езжай спокойно!