Ты счастлив...

Маленький мальчик знает, что такое любить. Он ждёт его каждый день, ждёт его, грустного, усталого, но все-таки улыбающегося уголками рта. Он ждёт, когда прозвенит звонок у входа в дом, тогда он откроет дверь и улыбнётся. Мальчик приходит к нему на колени, ожидая, что его погладят ласково по голове и скажут: «Молодец». Даже в таком обычном слове, таком… незамысловатом скрывается что-то тайное, известное только ему. Даже это слово он то растягивает по слогам, то наоборот, произносит его быстро и уверенно. Маленький мальчик знает, что такое любить. Маленький мальчик уверен, что его никогда не бросят. Не забудут. Он всегда будет всем нужен. Он просто уверен, что когда встретил его, то нашёл свою родственную душу. Он часто говорил что-то о родственных душах, порой шутил об этом, что когда-нибудь найдёт и свою. Нет, мальчик уверен. Он уже свою нашёл. Но что делать, если родственная душа такая большая и взрослая? Да, именно тогда ему, семилетнему все двенадцатилетние казались взрослыми и уверенными в себе людьми. Мальчику казалось, что всё будет хорошо. Нет. Всё будет замечательно. Каждую ночь он зажигал яркий ночник на прикроватном столике и уходил. Но нет, мальчик всё равно засыпал с улыбкой, думая о своей родственной душе, как будто второй душе или части души, высокой, светловолосой и сильной. Мальчику двенадцать. Он уже не тот мелкий мальчуган, который верил в сказки и знаменательное «всё будет хорошо». Мальчик вырос, таща за собой осколки воспоминаний, которые грузом ложились на его крохотные плечи, заставляя его прогибаться к земле. Он не мог поверить, что он, тот самый высокий светловолосый парень уже давно забыл про маленького мальчика. Забыл тяжёлое, безрадостное детство, освещаемое лишь крохотным светом ночника да обязательным «все будет хорошо». А будет ли это всё? Раньше мальчик верил в сказки, верил в чистую и светлую любовь, но последние события напрочь отбили его тайные желания, а может быть, и мечты о чем-то ином и неземном. Он уже редко наведывался к мальчику, все реже и реже было слишно дежурное «Умница!» и видно дрожащий свет ночника. Мальчик вырос? Отнюдь. Он вырос. Он нашел себе увлечения по душе. Казалось бы, стоит же порадоваться за вторую часть души – родственную? Мальчику очень хотелось это сделать, но сердце совсем не хотело его слушать. Порой мальчику хотелось переселиться в то юное хрупкое тело рыжеволосой девушки, пропитаться чистым адреналином от грохота двух бьющихся сердец, хотелось почувствовать всю ту чистую энергию в виде бесконечно пляшущих в небе фейерверков. Счастье. Так ли это можно назвать? Он был счастлив, с этим поспорить нельзя было; хрупкая рыжая тоже была счастливой. Хотелось разбить ее хрупкое тело на кусочки, на крохотные осколки, чтобы даже он не смог их найти и собрать. Но… тогда же он будет… несчастен?.. Да. Но мальчику не хотелось этого признавать. Мальчик окончательно вырос. Он не может так больше выдержать, не может ждать его бесконечное количество времени, просто не может. Не хочет слышать никаких ласковых слов. Ласковых, но в то же время пустых, как старые детские деревянные игрушки: абсолютно полые внутри, но зато какие красивые и блестящие снаружи. Мальчик опускается на землю и закрывает уши руками; лишь бы не слышать, только бы не слышать этого мерзкого голоса, этих ужасных звуков, складывающихся в буквы, слова, предложения, обещания… У мальчика есть лезвие, у мальчика есть руки. Слабые, беспомощные руки, абсолютно без силы воли; руки медленно покрываются шрамами, будто осколки воспоминаний впиваются в кожу. Мальчик не выдерживает. Он оказывается в каком-то совершенно другом, в своем мире; он – огромный лабиринт, бесконечное количество ступенек и красных стен совершенно без выхода. Мальчик не хочет верить, что тот, за кого он отдал свою жизнь – притворялся. Не хочет верить, что он никогда не любил его, такого маленького и несовершенного. Мальчик видит его в своих снах, но при этом мальчик неизменно одет в одну и ту же футболку. Буквы выворачиваются из-под его крохотных пальцев, сворачиваются в ломкое предложение: «Ты счастлив…» Мальчик шепотом добавляет: «...без меня.»