Волчья мать

      Можете ли вы представить себе цвет настолько черный, что ночное небо на его фоне кажется серым, что порой окрашенное им кажется бесформенным? Нереальный черный, будто бы не из нашего мира… Как сильно вы бы боялись существа, окрашенного в него?       Холодным осенним утром было как всегда сыро. Солнце не торопилось выглядывать из-за горизонта, тучи мрачно нависали над землей. Мужчина — охотник средних лет — вышел из небольшого деревянного дома. Его нос жадно вдыхал воздух, а маленькие мрачные глаза смотрели в лес, будто бы пытаясь отыскать добычу так, за много километров. За окном внутри дома показалась девушка лет семнадцати, укутанная в плед. И дочь, и отец имели рыжие кудрявые волосы, небольшие глаза и нос. — Снова идешь в лес? — грустно спросила девушка.       Это был старый обычай. Многие местные мужчины были охотниками. Охотились они для пропитания: очень долго в дереве не появлялись блага цивилизации. Но не так давно технологии дошли и до них. Появились магазины, даже телевидение и стабильное электричество. Сама по себе охота стала не так уж и нужна, и многие начали заниматься другой деятельностью. Но оставались и те, кто продолжал жить охотой. Отец Мари был из последних. Он уже давно не ставил цель прокормить этим семью, нет, лес просто манил его, отец не мог противостоять этому чувству. Чувству, когда вас тянет куда-то, к кому-то. Может быть, это можно назвать любовью, истинной, настоящей все притягивающей любовью. — Да, Мари. Сиди дома и никуда не выходи.       Жена охотника давно умерла от болезни — они жили вдвоем с дочкой. Сам мужчина дома бывал редко, а потому дочь была вынуждена вечно сидеть взаперти: вне стен опасно, в деревню нередко заходят дикие звери, да и молодой девушке нечего делать среди охотников, ведь дети рождались здесь довольно редко, а жены не выходили дальше своего огорода. Отец и дочь мало общались. Мужчине это было не нужно, он не рассчитывал растить ее своими силами: дети — забота жен.       Вскоре грубый силуэт охотника скрылся за плотным туманом.       В лесу в это время многие звери начинали свой день. Проснулись и хищники. В одной из нор слышалось поскуливание. Три щенка искали мать, три волчонка хотели есть. Черная волчица тихо рыкнула на детей, приказывая им замолчать, дабы не привлекать внимания других зверей. Волчья мать аккуратно встала с холодного каменного пола пещеры, грозно посмотрела на детей и вышла; волчата остались позади. Самка искала еду для своих детей — самого дорогого, что было в ее жизни. Она охраняла их уже очень, очень долго, и пусть хоть кто-то посмеет дотронуться до них — гнев матери не будет иметь границ.       Рыжеволосый охотник тем временем вошел в лес. Под ботинками хлюпала грязь, норовя поглотить обувь вместе с ногой, холодный осенний ветер срывал капли с коричневой листвы, что из последних сил держалась на ветках. Рассвет был зловещий. Ведь как бывает: закат бурлит красками, горит алым, а рассвет лишь слегка окрашивает горизонт в розовые, иногда красные цвета. Рассвет же того утра был мрачным. Небо лишь на мгновенье вспыхнуло кровавым цветом, а после вновь потемнело, будто тут же наступил и закат: солнце спряталось за темными тучами. На сердце было неспокойно. Хотя воспитанием дочери охотник не занимался, Мари все же была его единственным родным человеком. Он любил ее и продолжал жить из-за нее, хоть и не признавал этого. В тот день вся его душа ныла. Что-то нехорошее приближалось. Но отступать уже было некуда, ведь запах леса уже был в легких, а голос его четко звучал в ушах. Вот она — стихия этих людей.       Волчица же тем временем вынюхивала еду для детей. Поздняя осень — тяжелое время для хищников. Многие звери зарывались в землю — зимовали. Другие тоже нечасто встречались в лесу: все больше животных уходили в другие места, все больше сидели в своих норах. Самке было все равно, кого скормить своим детям, главное — найти еду. Щенки важнее всего. Волчица поднималась по крутому склону, холодные потоки приносили чей-то запах с другой его стороны. Но запах этот, смешиваясь с запахом гнилой листвы, становился практически неуловимым.       Охотник тем временем все высматривал землю, ветки, кусты. Он искал следы, но не мог ничего найти. Совсем ничего. Ни старых меток, ни новых. Будто все уснули, будто все вымерли. Ноги скользили, отец боялся, что может упасть и кубарем покатиться вниз.       Черная волчица продолжала идти. Она наконец поняла, какой зверь ходит где-то рядом с ней. Мать знала, кто может так пахнуть. Этот запах она помнила уже многие годы. Печальные события обучили ее ему. Хотя редко когда следы эти встречаются с чем-то хорошим, очень редко. А жаль.       И вот наконец звук. Шорохи, следы. Охотник был близко к чему-то, что скоро станет его добычей. Следов было много, все кружили, суетились, следы были маленькие. Впереди, из-за острых голых веток, была видна пещера. Дыра в каменной скале. А в пещере был шум, вой, хоть и приглушенный. Бывалый охотник понял, что логово это одинокой волчицы, а внутри сидят щенки. Раз шумят, значит одни. «Ну, Мари, — думал отец, — принесу волчьи шкуры, теплее будет, может, и обижаться перестанешь». Охотник шел между деревьями. Вскоре он увидел вход и внутренние стены пещеры, а там и волчат. Он зарядил ружье. Прицелился. Выстрел.       Звук громом разнесся по лесу. Сердце матери сжалось. Не зная наверняка, пострадали ли ее дети, черный зверь, будто вихрь, пронесся по лесу. Вокруг пещеры в нос ударил этот запах. Этот горький запах человека. И нос скорчился от презрения. Не людям, не этим избалованным миром животным убивать чужих детей! А дальше кровь. Много крови, алой, как рассвет. И глаза волчицы наполнились этим цветом. Но в пещере все еще были звуки. Не человека, волчат. Двое щенков, измазанные кровью брата, прижавшись друг к другу, сидели в углу. Они боялись, но они смогли отстоять свою жизнь. Неестественный вой пронзил небеса, и те отозвались на него. Началась гроза. Существо, цвета темнее ночного неба, существо настолько черное, что трепетала сама душа, искало справедливости, мести за своего щенка. И хотело оно не простого убийства.       Тем временем охотника, что был по локоть в крови, застала буря. Сверкала молния, дождь застилал глаза непроглядным занавесом, а ветер сбивал с ног. Отец решил, что лучше переждать непогоду в лесу: сейчас было проще заблудиться, чем попасть домой. Противостоя стихии, он все же нашел чью-то другую заброшенную пещеру. А может, она и вовсе никогда не была чьим-то домом. Так или иначе, охотник забрался внутрь и сел, бросив в другой угол безжизненную тушку промокшего волчонка и прижав к себе ружье.       А черный зверь бежал из леса. И ветер не мешал ему. Он не слышал грома, не видел и грозу. Лишь алые пятна стояли пред глазами, лишь одна неуловимая мысль витала в голове. Вскоре лес поредел, а после и закончился. Началась деревня. Дома людей стояли один за другим. Почти к каждому дому тянулась кровавая тропа. Волчица видела ее. Она видела не иллюзию, не реальность, она видела время. Во времени был и охотник. И его дом. И его дочь.       Мари лежала на своей кровати, повернувшись лицом к окну, смотря на дождь. Крупные капли дождя играли свою музыку. То били быстро и сильно, звонко шумя по крышам и глухо по листве, то затихали, робко пробегая по подоконнику. В окне вспыхнули два желтых пятна. Их свет был страшнее и, казалось, ярче грозы. В испуге девушка обернулась и увидела черного волка. Она захотела закричать. И закричала. Но крик ее утонул в звуках дождя, что минуту назад так завораживали ее. А волчица лишь смотрела в глаза девчонки, и та смотрела в глаза зверя. Мари не шевелилась, а желтый взгляд казался все печальнее с каждой минутой. Вот с него слетела слеза. Не реальная, но настоящая. И не мокрая, но очень, очень горькая. И в глазах девушки встали слезы, горячие слезы будто текли из самого сердца. Как давно они хранились в нем? Откуда они взялись? И капли эти были столь теплые, что плоть ее будто оживала, и слезы эти были столь выматывающие, что голова кружилась. Глаза закрылись сами, и тело само упало на подушку, будто у куклы отрезали нити, будто ее душа больше не сидела в нем.       Мари не знала, сколько прошло времени, но она очнулась. Очнулась и тут же поняла, что все изменилось, но не поняла, как именно. Первое, что она все же осознала, было то, что она сидит на полу. Девушка хотела встать, но тело ее не послушалось, ноги не пошевелились, а руки не коснулись пола. Тогда она посмотрела вниз и увидела черные лапы. Холодный ужас застыл в ее глазах. Тысяча мыслей пролетали в голове, и ни одна не останавливалась, ни одну нельзя было уловить. Так Мари в испуге все же подскочила. Подскочила и упала. Четыре лапы разъехались на скользком полу. Девушка стала волком. Нет, не стала, ее душа, покинув тело человеческое, попало в волчье. Но, подняв взгляд, тела, своего от рождения, она не нашла на кровати. А душа уже привыкла к волку. Обоняние, зрение, осязание, слух. Все обострилось.       В буре чувств девушка потеряла воспоминания. Очнулась она лишь в лесу, у подножья какой-то горы. Как она сюда попала? Что преследовала? В нос ударил знакомый запах — отец. Да, именно за ним она и шла. Конечно, он ведь должен что-то знать, ведь охотник все знает о зверях. И волчица, Мари, сделала шаг. Один. Два. Три. А сердце щемило. Щемило у обоих. Они оба, где-то глубоко в себе, все знали, все понимали. Десятый шаг подошел к пещере. А в пещере сырость и тепло. Тепло человека, тепло отца, тепло неостывшей крови. Но кто, видя отца, думает о ней? И Мари побежала к нему с улыбкой на лице. Пытаясь протянуть руки. Сейчас этот страшный сон закончится! И он закончился. Тепло и спокойствие окутало тело. И утренний рассвет разлился по земле. Дочь закрыла глаза, а отец осознал. Осознал, что он сделал, что он делал, и понял, что он должен сделать…       Прошли дни. На поляне, под старым деревом, лежало два ребенка. Такие разные и такие похожие. Две хрупкие души. К каждой из них приходил родитель. Охотник и волк. И встречались мать с отцом глазами, долго смотря друг на друга, заглядывая в самую душу. Со временем горе ушло. Ушло бесследно, забрав с собой все. Отец и мать не держали зла. Они оба заплатили равную цену. И долго еще будут помнить люди деревни этот урок. А волчья мать вновь переродится в другое существо. Другое внешне, но такое же внутри. И мать так же будет любить своих детей, так же будет защищать их, так же мстить за них. И сколько бы ни прошло веков, все останется как прежде. Человек продолжит играть с жизнью, а мать продолжит жить ради своих детей…