Конец POV Фэш POV Василиса
Я ступаю на начищенный паркет с легким нежеланием, интуитивно придерживая Фэша за ладонь. Холл почти полон, и гости потихоньку прибывают. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, следую за парнем. Едва держусь на каблуках, ноги слегка дрожат от волнения, становится жарко. И я крепче вцепляюсь в ладонь Фэша. Он мягко стискивает мои пальцы, присущим ему способом подбадривая и поддерживая меня. Я стараюсь сосредоточиться на том, куда мы идем. Мы останавливаемся рядом с Захаррой и Мааром. Подруга, взволнованно хихикнув, машет мне рукой. Она выглядит до необычного лаконично, но слегка мрачновато в черном платье из кружева. Но ее доброжелательная улыбка и озорной взгляд сразу даёт понять, что Захарру Драгоций не изменит никакое бальное платье и аккуратно уложенные волосы. — Вы прям как жених и невеста, — хихикнув, сразу комментирует наше появление подруга и подмигивает брату, который моментально теряет невозмутимый вид. — Не говори ерунды, — сердито одергивает он сестру и хмурится еще больше. Я замечаю, как в ярком свете хрустальной люстры слегка алеют его щеки. — Тут все так наряжены. — Угу… и светятся, как эта хрустальная громадина, — чуть тише «соглашается» Захарра и бросается взгляд на меня. Впрочем, тут же спешит перевести тему: — Вы только посмотрите на этих гостей! Все такие наряженные! Счастье, что не нацепили напудренные парики!.. О! Это Резникова? Боже, она явно угодила под кровавый дождь, бедняжка!.. Подруга, выискивая в зале знакомых, продолжает достаточно громко обсуждать их внешний вид. В волнении она всегда ведет себя громче и активнее, стараясь скрыть чувства. Фэш порой скашивает взгляд на сестру, и в уголках его губ очень часто мелькает улыбка. Я почти не гляжу на присутствующих, из-под ресниц поглядывая на парня. И, когда наши глаза встречаются, его пальцы чуть сильнее стискивает мои пальчики. Я поднимаю ладонь чуть выше, чтобы скользнуть пальчиками по его широкой ладони, и снова опускаю, жалея, что больше никак не могу прикоснуться к нему. А гости тем временем, все пребывают, оставляя все меньше шансов на наше единение. — Я так хочу оказаться сейчас один на один, — наклонившись к моему уху, шепчет Фэш, касаясь меня губами. Я слабо улыбаюсь отзвуку собственных мыслей, сорвавшегося с его губ. Гляжу в его глаза, немного туманные, подернутые легкой дымкой желания. Вздох невольно срывается с моих губ. Я чувствую, как медленно зарождается желание, разбуженное этим соблазнительным взглядом. — Мы не можем уйти в самом начале бала, — с сожалением бормочу я, опуская взгляд на его губы, так соблазнительно приоткрытые. — Но мне так хочется, чтобы твои губы коснулись моей кожи. Он тяжело выдыхает, опаляя жаром дыхания мою шею. Наши взгляды снова останавливаются на глазах друг друга. Пространство между нами накаляется, наполняется неприкрытым желанием. Прикрывая глаза, представляю нас в полумраке коридора… его горячие губы на шее, суховатая ладонь на бедре… Отвлекает меня неожиданное появление друга. — Не хотел вас отвлекать, но не мог не подойти, — произносит извиняюще Ник, возвращая нас обоих из другой реальности. Смутившись, бросаю взгляд на веселого друга и приветственно улыбаюсь. Не сомневаюсь, что эта улыбка выходит натянутой. Фэш обменивается с лучшим другом рукопожатиями. — Как неожиданно, Лазарев! Неужели ты прилично одет! Удивительно, как будто совсем другой человек! — не давая парням и слова сказать, комментирует внешний вид друга Захарра. — Я бы даже тебя не узнала. Но, знаешь, простецкое выражение на лице выдает тебя с головой. — А я впервые вижу такую языкастую леди. Такое чувство, будто вместо умений вести себя в обществе ее обучили без конца болтать, — смеряя ее гневным взглядом, раздраженно огрызается Ник, сразу теряя все дружелюбие. — Давайте не будем устраивать бесплатное развлечение для гостей, ладно? — придерживая Драгоций за талию, примирительно предлагает Маар и прижимает возмущенную девушку крепче к себе. Скривив личико, Захарра сердито скрещивает руки на груди и отворачивается от Ника. Он в свою очередь посылает ей последний гневный взгляд. Фэш спешит отвлечь друга разговором, одним взглядом высказав мне свое недовольство сестрой. Я слабо улыбаюсь и, сжав его ладонь, отхожу ближе к подруге, чтобы оставить парней в легком отдалении от наших, женских, ушей. — Надо же, какие мы нервные!.. Раздражает как!.. — бормочет себе под нос Захарра, исподлобья поглядывая на Ника. — Щеголь недоделанный! — Такое чувство, что Ника что-то беспокоит, — успокаивающе касаясь локтя подруги, тихо замечаю я и внимательно смотрю на друга. — Он выглядит менее добродушным и спокойным, чем обычно. Как думаешь, это из-за ссоры с Дианой? — Без сомнений… — гневно фыркает Драгоций, но тут же стихает и принимает более благодушный вид. Проследив за ее взглядом, полуоборачиваюсь. Мне тепло улыбается мама. Она подходит ближе к нам и сразу заключает меня в крепкие объятия. Я с чувством стискиваю ее в ответ, в который раз в момент встречи понимая, как тяжела была разлука. Отпуская меня, мама, по обыкновению, осматривает мой внешний вид. — Боже, как ты замечательна, солнышко! — с любовью и восхищением шепчет она и касается моего лица ласкающим жестом. Я замечаю, как увлажняются ее печальные глаза. — Такая нежная и прекрасная… и выглядишь счастливой. — Мам… — невольно прикусывая губу, чтобы сдержать слезы, бормочу я и утешающе сжимаю ее ладонь. — Не расстраивайся, все восхитительно. — Конечно, милая, несомненно, — промакивая свободной ладонью глаза, произносит мама и счастливо улыбается. — Просто я так рада за тебя, так счастлива, что у меня такая потрясающая дочь… Она прерывается, когда я снова обнимаю её. Успокаивая, поглаживаю маму по спине. А она осторожно гладит меня по голове и касается уголком губ лба. — Ох, я совсем расклеилась, — хихикнув, вздыхает мама и отстраняется от меня, переводя взгляд на явно смущенную Захарру. — Прости нас за этот всплеск эмоций, Захарра… Ты восхитительно выглядишь, дорогая. Словно расцвела в последнее время, так изменилась с нашей последней встречи… — Девушки, позволите мне вмешаться в ваши разговоры? — входя в наш маленький кружок, интересуется с неожиданной веселостью отец и останавливается рядом с мамой. Я замечаю, как его ладонь на мгновение касается ее спины. — Добрый вечер, Лисса. Василиса, Захарра… — Э-э… я, пожалуй, пойду, — вздрагивая от обращения моего папы, быстро выговаривает подруга и, смущенно опустив голову, спешит отойти к брату. Я провожаю ее с легким отчаянием, не зная чего ожидать от внезапного общества второго родителя. Меня, впрочем, они не замечают, обмениваясь взглядами. Они стоят совсем рядом друг к другу и, на мой взгляд, напоминают мне сейчас невесту и жениха. Мама в белоснежном платье, отец, как всегда официальный… Возможно, это мое желание видеть их вдвоем играет злую шутку… — Потрясающе выглядишь, — слышу я тихий комплимент папы, сказанный с равнодушием. Его взгляд, направленный на маму, говорит куда больше холодных интонаций. Я в который раз без сомнений вижу, как его чуть туманный взор ласкает каждую черточку маминого лица. — Осторожнее, вдруг твоя супруга услышит. Драгоции потратили достаточно средств, чтобы развлечь присутствующих и, не сомневаюсь, Елена перенасытит гостей своей истерикой, — улыбнувшись уголком губ, саркастично замечает мама. Я замечаю, как губы отца чуть дергаются в улыбке. Впрочем, он сразу принимает равнодушный вид и переводит взгляд на меня. Под холодным взором серо-зеленых глаз невольно выпрямляюсь, не зная, что ожидать от родителя. — Василиса, я хотел пригласить тебя к семье, сделать фотографию на память, — произносит он и неожиданно подает мне руку, приглашая опереться на его ладонь. Я не успевают ответить: неожиданно наше общество пополняет Фэш. Приобнимая меня за талию, он с лёгкой насмешкой смотрит на моего отца. — Позволите мне присоединиться к Вашей семье? — интересуется парень, не скрывая презрения в голосе. Я легко толкаю его локтем, возмущенная таким вызывающим обращением. — Раз ты выражаешь желание… Василиса, ты не будешь против? — скривив губы, соглашается папа и снова с вниманием глядит на меня, призывая к ответу. Получив мой кивок, переводит взгляд на маму. — Лисса, порадуешь своим присутствием? — Никакой пощады к своей супруге, — едва улыбнувшись, колко отзывается она и слегка прищуривает глаза, прямо глядя на отца. — Пораскинь мозгами, Огнев, тебе через пару секунд придумывать отговорку для жены. Помнится, у тебя все было замечательно с затуманиванием разума. — Кажется, тогда тебя не сильно это волновало, Лисса, — усмехнувшись, отвечает ей папа и подав маме руку, первым направляется к фотозоне. Я наблюдаю за ними с изумлением, не ожидав ни подобного диалога, ни тем более того, что они будут так близко друг к другу. Меня возвращает в реальность Фэш, мягко утягивая вслед за родителями. Он легко улыбается, глядя на меня. Мне почему-то начинает казаться, что сейчас парень в курсе моих размышлений. — Надеюсь, я не веду тебя к семье насильно, — бережно сжимая мою ладонь, тихо спрашивает он. — Твои отношения с ними никогда не были идеальными. — Думаю, с тобой мне будет спокойно, — благодарно улыбнувшись, шепчу я. Нас ожидают у декорированного баннера. Первой мне на глаза попадается Елена, наряженная в облегающее платье с кружевным лифом. Выглядит она мрачновато. Не знаю, причина этому появление в семейном кружке мамы или чёрный наряд. Впрочем, не одна мачеха не рада нас видеть. Что Норт, что Дейла — оба смотрят враждебно и высокомерно. Сестрица вообще прожигает не то меня, не то Фэша, не то нас обоих яростным взглядом, покраснев всем лицом от ненависти. Я невольно улыбаюсь мысли, что цвет ее лица так гармонично смотрится с нежно-розовым платьем. Из всей этой компании рада нам лишь Николь. — Привет, — радостно заулыбавшись, дружелюбно здоровается сестра и подходит к нам, вначале заключая меня в объятия, потом отвечая на рукопожатие Фэша. — А вы красивая пара. Она весело улыбается и подмигивает мне, воскрешая в памяти тот момент, когда я проболталась про договоренность. Но, возможно, Николь и не думала намекать на тот инцидент. Пока мы переговариваемся, мама и Елена успевают обменяться парочкой явно не лестных комментариев. Обе выглядят недовольными и не перестают смерять друг друга сердитыми взглядами даже после того, как отец вмешивается в их «разговор». Впрочем, и мама, и Елена немедленно принимают безразлично-благожелательный вид при появлении фотографа. Нас начинают красиво размещать рядом друг с другом. — Не думай, что мы рады вашему появлению, — уловив момент, зло шипит мне Дейла и награждает новым презрительным взглядом. — При одном виде ваших перехошенных лиц у меня даже и мысли нет полагать обратное, — изображая на лице надменно-скептическое выражение, так часто используемое Фэшем, насмешливо отвечаю я. — Господин фотограф, можно я встану между сестрами? — отодвигая нас друг от друга, миролюбиво спрашивает Николь и посылает нам обеим серьезные взгляды, на мгновение представляясь мне мамочкой двух драчливых дочерей. — Думаю, так мы будем смотреться еще гармоничнее. Фотограф на мгновение склоняет голову, представляя подобную компоновку, и согласно кивает. Он продолжает грамотно расставлять нас и вскоре, наслушавшись советов Елены, твердо предлагает женщине не вмешиваться. Супруга отца снова остается ни с чем в своём стремлении убрать с фотографии «мешающих» людей. Ей приходится из последних сил изображать на лице благожелание, чтобы не войти в историю бала своим перекошенным видом. — Как бы эта дамочка не пыталась убрать меня с фотографии, я буду рядом с тобой, — тоже заметив стремления Елены против себя, весело шепчет мне на ухо Фэш и крепче прижимает меня к себе. — Удивительно, что Огнев не последовал ее примеру. — Может, он не против того, чтобы мы были вместе? — предполагаю я и бросаю взгляд на папу, вдруг пересекаясь с его внимательным взором, направленным на нас. — Нет, его глаза громко кричат: «Не приближайся к моей дочери, щенок!» — очень похоже изображая его голос, отрицает парень и на мгновение касается губами моего ушка. Думаю, не будь здесь так многолюдно, он позволил бы себе шалость пооткровеннее. — Не сомневаюсь, он весь вечер будет наблюдать за моим поведением… если не найдёт развлечение получше. — Надеюсь, ты не собираешся из-за этого соблазнять меня у него на виду, — с подозрением взглядывая на него, произношу я и замечаю, что застаю его врасплох с подобным утверждением. — Ты действительно намерен делать подобное?! — Ну-у, не думаю, что это будет коректно… по отношению к вам обоим, — серьезно отвечает Фэш и извиняюще улыбается. — Хотя у меня как-то была подобная идея… Хотелось как-то досадить этому преснолицему типу. — Вот как? Я подумаю над санкциями за подобное, — смерив его суровым взглядом, заявляю я и хитро улыбаюсь. Он заинтересованно склоняет голову и растягивает губы в веселой усмешке. Между нами медленно распускается желание, и мы продолжаем глядеть друг на друга, вновь испытывая тягу друг к другу и к уединению. Мне приходится держать на лице нужное для фото выражение, стараясь не показывать, как влияет на меня его близость. Прежде, чем Фэш уносит меня в первом танце, нас запечатлевают на сотне фотографий. Не сомневаюсь: в фотоальбоме я смогу увидеть рядом всех своих знакомых, родных и близких людей, кто присутствовал на балу. В ожидании очередной фотографии мы с Фэшем успеваем пообщаться с друзьями. Впрочем, парни быстро отстраняются, давая нам с Захаррой и Николь обсудить свои наряды и праздничное убранство холла. И все трое успеваем получить по нескольку приглашений на танцы. Наконец, по нетерпеливому жесту Диамана церемониймейстер объявляет открытие бала. — Ну, так кто из вас следует за Диаманом и Селеной? — заторопившись с насущим вопросом, в который раз спрашивает Маар. Со вчерашнего дня Драгоции решали, кто же будет вторым, и до сих пор не пришли к единому мнению. — Так вы еще не решили? — удивляется подошедший дед Василий и натужно вздыхает. — Вот ведь молодежь! Все у вас в последний момент! — Не переживай, деда, сейчас Фэш все и решит. Да, братик? — ничуть не волнуясь, откликается подруга и с намеком взглядывает на парня. — Да вы с Захаррой и идите, — отвечает Фэш и переводит хитрый взгляд на обрадовавшуюся сестру. — Все равно быть вторым — находиться не там, не сям. Подруга охает от возмущения и неожиданности. Их дедушка, улыбнувшись шалостям внуков, качает головой и вдруг прикрывается кулаком, словно стараясь скрыть улыбку или даже смех. — В таком случае, ты и веди Василису вслед за родителями, — состроив ехидную рожицу, сердито объявляет ему Захарра. Шанс выйти одной из первых вызывает новый приступ тревоги. Я перевожу дух и на мгновение прикрываю глаза, находя внутри силы для успокоения. Когда-то давно я представляла зрителей своими мягкими игрушками, которые всего-лишь наблюдают за мной своими глазками-пуговицами… На паре первых соревнований это спасало от волнения. И мне почему-то вспомнились выступления, когда я с головой уходила в дело, которое так любила. Казалось, я погружалась в транс, забываясь за мелодией и каждым элементом… Но здесь нет ни мостиков, ни шпагатов, ни сальто, лишь танцевальные па… и горячая ладонь любимого человека, готового поддержать меня в любой момент. — Спасибо тебе, — с благодарностью взглядывая на Фэша, шепчу я и, заметив его недоумение, добавляю: — За то, что рядом. — Это парный танец, — улыбнувшись, откликается он. Его хорошее настроение передается мне, и я становлюсь спокойнее. В зале на секунду замирает тишина, в которую царственно вступают переливы торжественной мелодии. Сердце на мгновение замирает… и вновь начинает биться, следуя по пятам за нотами. Фэш вовлекает меня в мерный танец, представляя нас наблюдающим. Его неспешный, плавный шаг дает успокоение. Его ладони, держащие, касающиеся, отстраняющиеся на мгновение, заставляют сердце трепетать и замирать. Его взгляд, нежный и чуть веселый, не упускающий меня из виду, не дает мне свести глаз с него. Даже когда мы не рядом, не кружим вместе, я чувствую его внимание к себе и, не сомневаюсь, он ощущает мое внимание. Когда мелодия смолкает и все вокруг замирают в почтении, я с улыбкой перевожу дух и отступаю, освобождая рядом место для Фэша. У меня слегка кружится голова от восторга, но я не могу перестать улыбаться. — Немного помпезно, согласись, — замечает парень и недовольно морщит нос. — Все такие высокомерные по виду, такие важные… — Под стать мероприятию, — пожав плечами, соглашаюсь я. — Да, это точно. Жаль, что теперь мне придется уступить тебя другим кавалерам… Надеюсь, на следующем балу мы будем танцевать вальс вдвоем. Как никак это самый романтичный танец… Я с напускным удивлением приподнимаю брови, реагируя на приступ его романтичных чувств. Не знаю, с кем он будет танцевать вальс. Может, ни с кем? Я невольно окидываю холл взглядом, надеясь увидеть девушку, могущую составить ему пару. И мой взор замирает на молодой особе в легком, дымком платье. Эта девушка, красивая в простоте своей внешности, наблюдает за нами и, заметив мое внимание, легко улыбается и кивает. Мое приветствие с незнакомкой замечает и Фэш. — Что за?.. Какого черта?! — мгновенно теряя миролюбивый настрой, выругивается он гневно и крепко стискивает мои пальцы в сердитости. — Что случилось? — недоуменно шепчу я, глядя то на него, то на нее. — Знаешь ее? — Нет. Не важно… Просто выбрось из головы. Возмутиться мне не дает появление Миракла. Он коротко кивает мне и подает ладонь, приглашая на танец. Я невольно улыбаюсь с заговорщического вида друга отца и берусь за его руку, взглянув на Фэша. Миракл пригласил меня еще во время фотосессии и я, не долго думая, согласилась. К тому моменту мне было известно, что Маар в паре с Захаррой, а Ник пригласил Николь, и ни с кем другим не могла представить себя в паре. За пару секунд до начала танца мое внимание было полностью приковано к другим парам. Обменявшись улыбками с Захаррой, я скользнула взглядом дальше и… Мои родители стоят рядом и с легкими улыбками глядят друг на друга, не замечая никого вокруг. Я настолько изумляюсь, что пропускаю момент, когда раздаются первые ноты вальса. Миракл мягко увлекает меня в танец, но еще несколько секунд мой взгляд следит за мамой и папой, вдруг ставших в пару… — Должен признать, Нортон и Лисса на редкость красивая пара, — улыбнувшись, замечает мое внимание к родителям Миракл. Впрочем, его глаза остаются серьезными и даже задумчивыми. — Почему они вместе? Разве… Отец ведь с Еленой, — чувствуя, как к горлу подступает комок, спрашиваю я, но ответа совсем не жду. — А ты задумывалась, что их союз может быть неискренним? Что они не чувствуют к друг другу тех чувств, что, вероятно, испытывают Нортон и Лисса, — вдруг отвечает мужчина. — Я даже не задумывалась о их чувствах друг к другу. Были ли они или… — хмурясь, горько произношу я и, подхваченная из объятий печали внезапным озарением, с надеждой смотрю на своего спутника, на близкого друга отца. — Вы ведь давным-давно знакомы и должно быть… знаете, что случилось тогда… — Нет, Василиса, — покачав головой, не соглашается Миракл, — это не мои тайны, и не мне рассказывать тебе об отношенях твоих родителей. Они сами, Нортон или Лисса, должны поговорить с тобой об этом. А теперь давай насладимся таким замечательным танцем, как вальс. И он ловко уводит меня в новом движении, постепенно вовлекая в общий рисунок танца. Но я до конца не отдаюсь танцу, часто поглядывая на родителей и думая лишь о них. Миракл прав: они красивая пара. И… счастливая. Может, мне просто кажется в силу моего желания видеть их вместе, но я замечаю и их взгляды друг на друга, и то, как они двигаются вместе… Я понимаю во второй или третий раз, что между моими родителями была не простая интрижка, в следствии которой родилась я. Возможно, они любили друг друга и любят до сих пор. Миракл покидает мое общество сразу после того, как оканчивается танец. Поцеловав мою руку и откланявшись по всем правилам давнишних балов, он оговаривается: «стоит оторвать моего дорогого друга от его прекрасной спутницы». Я не сдерживаю улыбки с его лукавого взгляда. Отступив к зрителям, оглядываюсь в поисках друзей и, в частности, Фэша. Меня сбивает Захарра, с счастливыми вздохами обнимая меня за руку. — Подруга, мое сердце ликует! — восклицает она, едва не задыхаясь от счастья. — Это так восхитительно! Мы кружили вдвоем, никого не замечая, не видя и не слыша!.. я едва дышала, и сердце так билось, и так кружилась голова!.. — Ты наверняка почувствовала невероятное волнение и влюбленность, — заулыбавшись от ее радости, подмечаю я, глядя на ее румяное личико, на сверкающие глаза цвета горького шоколада и счастливую улыбку. — И у нас с тобой впереди еще несколько танцев с нашими половинками. — Ага, целый вечер веселья и любви! — хихикает Захарра и обнимает себя за плечи, продолжая блаженно улыбаться. И она не становится серьезнее, когда к нам подходит Диаман. — Добрый вечер, дядя, — смеясь, радостно произносит подруга и приседает в реверансе. На лице мужчины расцветает радостная улыбка. Энтузиазм и счастье Захарры, кажется, заражает всех вокруг, делая присутствующих веселыми и жизнерадостными. — Вижу, вам нравится бал, — продолжая улыбаться, замечает Диаман и, взглянув на меня, вновь обращает взор на племянницу. — Мадмуазель Захарра, вы примите мое приглашение на танец? — С удовольствием, мсье Диаман, — хихикнув, соглашается подруга и сверкнув на меня озорным взглядом, опирается рукой на ладонь дяди. — Василиса, смею напомнить… — задержавшись, начинает мужчина. — Да. Наш танец — падекатр, — киваю я с улыбкой, продолжая за него. Диаман слегка усмехается и коротко откланивается, уводя свою спутницу на следующий танец. Он мне в который раз напоминает сына, и я отмечаю для себя, что сейчас отец Фэша выглядит достаточно молодо, находясь в веселом расположении духа. Проводив взглядом Драгоциев, решаю отыскать самого Фэша. И в этот момент чувствую, как меня касаются со спины. Я интуитивно понимаю, что это совсем не тот человек, которому бы я позволила так сделать. Его дыхание, пробегающее по шее, подсказывает мне это. Невольно дернув плечом от неприятных ощущений, чуть оборачиваюсь. — Привет, Огнева, — выдавая себя прежде, чем я его увижу, насмешливо шепчет Марк и вдруг опускает руку мне на талию. — Мы потанцуем, ты ведь не против? — Против. Мне противно твое общество. — отрезаю я, едва сдерживая от гнева в голосе, и пытаюсь отойти, заметив на нас взгляд Фэша. — Ну-ну, будь вежлива и прилична. Вокруг тебя уважаемые люди, сливки общества… нужно соответствовать, — тихо засмеявшись, спокойно укоряет меня Ляхтич и хватает мою левую ладонь, давая окружающим понять, что я согласна на танец. — Но, подозреваю, в тебе мало приличий. Вряд ли бы Драгоций трахал тебя, буть ты благонравной девушкой. Ты чертова сучка, Огнева. — Я бы двинула тебе между ног, придурок, — шиплю в ответ, прикрывая глаза, чтобы сдержать гнев от нанесенных оскорблений, — не будь мы на балу. — Именно поэтому тебе нужно вести себя хорошо и мило улыбаться, — сообщает мне Марк и крепко стискивает мою ладонь. Я стискиваю зубы от боли, но не вырываюсь, под принудительным согласием отправляясь танцевать с Ляхтичем. Он вытаскивает меня вперед всех, привлекая к нашей паре внимание. Вступать первой я совершенно не готова: несмотря на занятия у меня остались пробелы и я совсем не хотела стать окончательной неумехой рядом с блондинистым уродом, потащившим меня танцевать. И я стою в легком замешательстве, стараюсь не вдыхать приторный запах одеколона, делаю вид, что все в порядке… До той секунды, как не замечаю поблизости новой пары… — Что за черт?! — повторяя «красноречивое» возмущение своего парня, невольно восклицаю я едва ли не громко. Краем глаза замечаю, как лицо моего спутника искажает довольная ухмылка. Но я даже не задумываюсь, как отбить новые гадости в мой адрес, глядя лишь на Фэша и довольную Маришку рядом с ним. И едва ли замечаю, как раздаются первые аккорды и меня увлекают в веселый танец. Лишь простота исполнения не даёт мне сбиться, но все мои движения мало осознаны и согласованы с внутренним состоянием. Мне кажется, что тело двигается само по себе, подчиняясь Марку, а я сама фантоном парю над Драгоцием и Резниковой, желая знать, почему они улыбаются, почему их глаза неотрывно глядят друг на друга и почему мне кажется, что между ними есть чувства, которые выше секса без обязательств. — Танцуешь ты так себе, Огнева, — воспользовавшись моментом, шепчет мне в шею Ляхтич. — Удивительно, как Драгоций додумался тащить такую неумеху и дикарку в приличное общество. Видно, у парнишки совсем мозги вскипели. Ведь таких, как ты, обычно держат только в постели, а не водят по светским обществам. — Заткнись нахрен, Ляхтич, иначе я прямо сейчас заряжу тебе коленом по яйцам! — невольно дернувшись от желания отстраниться, шиплю я и опаляю его разгневанным взглядом, едва понимая, какую фигуру стоит делать далее. — О-о! Какие выражения пошли… Видно, с нашей последней встречи твой любезный рот принял немало спермы Драгоция и стал непозволительно грязным… Он ведь трахал тебя в рот? Вне сомнений так… Твой маленький, соблазнительный ротик будто создан для того, чтобы принимать члены… Я начинаю задыхаться от возмущения. Столько отвратительных, грязных и непристойных вещей в свой адрес еще никогда в жизни не слышала. И я уже перестаю слушать его дальнейшую речь, стараясь сдержать рвотный рефлекс. А мне еще высказывания Драгоция не нравились… Противнее речей Ляхтича ничего, кажется, уже нет. Меня действительно начинает слегка мутить от него, от его слов, от присутствия, от удушающе приторного одеколона, от близкого дыхания и его ладоней, крепко держащих меня в танце. Я поднимаю взгляд на него и, увидев самодовольное лицо, насмешливые карие глаза, противную ухмылку, крепко зажмуриваюсь, чтобы стереть это лицо из памяти. Не понимаю, каким лицемером нужно быть, чтобы изображать на этом лице уважение перед одними людьми и говорить столь отвратительные вещи… Протанцевав в тумане, я так же не замечаю, как поспешно вырываюсь из рук Марка и скрываюсь среди других людей. Меня не интересуют более учтивость и манеры, я хочу лишь оказаться как можно дальше от Ляхтича. Честно говоря, я даже подумываю сбежать с бала и опуститься с этих небес в свой привычный, уютный мир, где куда меньше подобных мразей. Возможно, мне не стоит ни с кем прощаться, наплевав на порядки этого общества… Я останавливаясь рядом с напитками и на мгновение задумываюсь: не выпить ли? Только тянусь за бокалом с шампанским, как меня крепко хватают за запястье и слегка дергают назад. — Огнева, что за чертовщина? — сердито рычит мне на ухо Фэш, толкая меня в те времена, когда мы лишь изображали пару. Не ожидав такого обращения, я с недоумением перевожу взгляд на него. Он больше не светится от радости, глаза мечут молнии в мою сторону. Во мне поднимается обида: значит, ей он улыбается, а меня грубо таскает за руку? — А с Резниковой не чертовщина? — шиплю я в ответ и вырываюсь. — В отличии от тебя, мне этот чертов танец не принёс ничего, кроме чувства тошноты! Можешь шагать к своей кукле, потому что с меня хватит всего этого маскарада! Смерив его гневным взглядом, подбираю длинную юбку и бегом направляюсь к дверям. С меня действительно хватит ревности, лицемерия, лжи и манипулирования. — Василиса, постой! — запоздало раздается мне вслед. Не останавливаясь, я сердито сжимаю губы и толкаю дверь. В горле чувствуется комок слез, и я стараюсь сдерживаться от этих излишних эмоций, сбегая по ступеням в сад. Лёгкая прохлада вечера слегка остужает. Я останавливаюсь и глубже вдыхаю насыщенный аромат, поднимаю лицо к бездонному, темному небу. — Василиса, давай поговорим спокойно, — догоняя меня, на одном дыхании выпаливает Фэш. — Не хочу, — невольно поморщившись, отказываю ему; он, слышу, делает шаг ко мне, замирая за спиной, и я продолжаю, обернувшись: — Не хочу говорить с тобой, снова выяснять отношения, твердить то, чего ты сам не хочешь слышать, вбив себе в голову собственную, искареженную правду. Да ты сам не идеально честен со мной. Обвиняешь меня в отношениях на стороне, подозреваешь, а сам с Маришкой… неужели так сложно выбрать ее или меня? Или тебе нравится мучить нас обоих? — Она всего-лишь не до конца закрытая книга. До сегодняшнего дня. Я сказал ей о нас с тобой и… все кончено, — спокойно отвечает он, внимательно наблюдая за мной. — А танец был глупой идеей рассердить тебя. Знаешь, как ты порой делаешь, флиртуя с другим… — Ах! Так ты проучить меня хотел! А счастлив так был от объяснений в любви ко мне!.. Да нет, скорей обсуждал очередное тайное свидание! Или обсуждал, в каком углу заняться сексом у меня под носом! — Не говори ерунды… — Тогда ты сам не говори мне того же! Знаешь, как ты порой смотришь на меня? Словно спрашиваешь взглядом: «кто тебя трахал кроме меня?», «а он делает это лучше меня?», «как точно он это делал? грубо вколачивал в тебя свой чертов член или был нежен?», «насколько громко ты с ним стонешь? насколько тебе приятно и хорошо?»… Вот, что бьется в твоей чертовой чугунной башке, куда ты вбил себе, что у меня может быть кто-то другой! И мне насточертело видеть на себе этот взгляд, чертов ты придурок! От переизбытка чувств и гнева я толкаю его в плечо. Затем еще раз, сильнее. Ударяю его кулаками, желая сделать как можно больнее за всю ту фигню, что он причиняет мне, которую заставляет переживать каждую чертову минуту. Но он не реагирует… совсем. Стоит такой безучастный, виновато и огорченно смотрит на меня… И я начинаю молотить его со всей дури, выкрикивая оскорбления и бессвязные ругательства. А Фэш неожиданно оживает, бережно хватает меня за руки и, заведя мои сжатые кулачки за спину, крепко обнимает за плечи. Я полностью обессиливаю в его руках, сжимая пальчиками ткань пиджака, сильнее прижимаясь к нему, тяжело переводя дух после такого всплеска. — Тшш… успокаивайся, — бормочет Фэш, успокаивающе гладя меня по спине, — переводи дыхание. Может, тебе еще есть что мне сказать. — Прости, я… разнервничалась из-за Марка и Маришки, всей этой ситуации… — виновато выдыхаю я и отнимаю лицо от его груди. Он встряхивает головой в протест и смотрит мне прямо в глаза. Настолько виноватого и печального, полного раскаяния взгляда я еще не видела. И он искренне, доверчиво показывает мне то, что пряталось все это время в глубине темных зрачков, в самой сокровенной части его души. Может, это обман, мое желание видеть его взгляд таким, его уловка, но… В эту секунду, без сомнений, его глаза не врут и… он не обманет. — В последнее время, глядя на тебя с Мааром, к примеру, я думаю уже не о том, что с кем-то ты больше наслаждаешся сексом, а о том, что есть тот человек, который сможет сделать тебя по-настоящему счастливой. С меня уже нечего взять, я как испорченная деталь в общем механизме. Возможно, тебе даже лучше станет, если ты решишь покончить со всем этим. Для тебя я больше приношу вред, чем делаю счастливой… Я подношу пальчики к его губам, обрывая слова, и легко его целую. Как ни странно, мне сейчас меньше всего хочется отталкивать его и, более того, заканчивать наши отношения. — Знаешь, порой те сладкие и теплые минуты счастья, что мы встречаем вдвоем, убеждают меня, что ближе тебя никого нет и не будет уже. Может, это глупо с моей стороны — жить этими минутами, борясь со всякими испытаниями, что ты мне подбрасываешь без конца… И, знаешь, если ты испорченная деталь, то я ничем не лучше. Возможно, я просто не умею тебя любить, может, тоже приношу боль и несчастья… Тогда… тогда мы можем быть только вместе или врозь… — Мы можем вместе стараться делать друг друга счастливыми, — предлагает Фэш, продолжая внимательно следить за мной. — Но, чувствую, обоим придется очень тяжело с этим… Я не сдерживаю смешка от одновременно серьезного и скептического тона парня. Он тоже улыбается и прижимается губами к моему лбу. — А мы можем уйти сейчас? — спрашиваю со слабой надеждой и едва ли не с мольбой смотрю на него. — Ляхтич испортил мне все веселье своими отвратными речами! Чтоб язык у него отсох!.. — Хочешь потерять шанс на сказку из-за одного придурка? — вздернув бровь, интересуется Фэш с легким неодобрением. — Согласись, Ляхтич та еще мразь и не стоит того, чтобы испортить нам двоим вечер. Так что подумай о чем-то очень хорошем и приятном и сделай мне честь снова быть твоим спутником. И дай вечеру моих родителей второй шанс… — А если придурок не один, что прикажешь делать? — кокетливо осведомляюсь я и прямо смотрю на него, давая понять, кто второй. — В таком случае, тебе нужно в два раза усерднее думать о хорошем и приятном. Он озорно мне усмехается и берет за руку, увлекая обратно в дом. В холле все готовятся танцевать энергичную польку. Я заранее приподнимаю юбку, чтобы не мешала, и Фэш с улыбкой наблюдая за мной, шутя, что весь танец будет следить за моими ногами. Он снова легко увлекает меня в танец. Держась за руки и улыбаясь друг другу, мы начинаем легко подпрыгивать и живо отплясывать. У него так залихватски выдаются движения, что я, повторяя за ним и набираясь все больше задора, вовсе забываю, что мы на торжественном и важном мероприятии… — Было приятно отплясывать с Вами, прелестная мадмуазель! — тяжело дыша, но, тем не менее светясь радостным оскалом, произносит Фэш и учтиво целует кончики моих пальцев. — С нетерпением буду ждать следующего танца. Хихикнув ему в ответ, шутливо приседаю в реверансе и позволяю ему взять меня под локоть. Хорошее настроение возвращается, и я вновь начинаю смотреть на бал, как на веселое торжество. И мне становится все веселее и легче, забывается неприятное происшествие и я даже перестаю прятаться от людей, способных испортить мне настроение. Даже когда передо мной появляется папа, улыбающийся, буквально светящийся от счастья, я воспринимаю это как должное. Будто мы действительно близкие друг другу люди, будто он всегда был рядом, будто я не отталкивала его, улыбаюсь ему и с радостью принимаю его приглашение на танец. — Я заметила, вы с мамой танцевали, — слабо улыбнувшись своим мыслям, говорю я. — Хм… да, танцевали, — чуть нахмурив брови, соглашается папа и обводит взглядом других танцующих, словно отыскивая кого-то. — А что у тебя с этим парнем, Фэшем? — Ты так спрашиваешь о нем, будто вы не знакомы, а на самом деле постоянно сверлите друг друга сердитыми взглядами, — невольно хихикнув от веселья вокруг, замечаю я ему, впрочем, сразу же смущяюсь под строгим отцовским взглядом. — Но в общем-то… У нас обычные отношения и… нам хорошо… друг с другом. Что еще сказать?.. — Он тебя не обижает? — продолжает интересоваться папа, глядя уже только на меня своими внимательными серо-зелеными глазами. — М-м, нет… все в порядке, — смущаясь еще больше от своей лжи, мямлю слишком неуверенно, но тут же стараюсь не задумываться об этом, не желая снова погружаться в печаль или гнев. — У нас все замечательно. Бывают, конечно, ссоры… но в каких отношениях их не бывает? Так что все… потрясающе даже!.. — Очень на это надеюсь. В противном случае, уходи, не жалея. Ты достойна самого лучшего, Василиса, — неожиданно выдаёт отец и, коснувшись губами моей руки, сдержанно мне кивает и удаляется. Я провожаю его немного обеспокоенным взглядом. На лице появляется легкая улыбка, которую я даже не думаю сдерживать. Странное ощущение того, что стена между нами начинает распадаться, все больше одолевает меня. И странным образом я чувствую, что больше не желаю холода, ненависти и молчания. — Это на тебя так превосходно действуют танцы со стариками? — опуская руку на талию, весело интересуется Фэш и незаметно касается губами шеи. — Надеюсь, именно этот старикашка ничем тебя не обидел? — Наоборот он очень сильно интересовался не обижаешь ли меня ты, — откликаюсь я. — И, клянусь, я едва не проговорилась про все твои проделки. — И про что же ты хотела сообщить? — Первым делом я хотела возмутиться на то, что ты тащишь меня в постель как безумный и совсем не щадишь моё неопытное тело…***
Танцы продолжаются ещё дольше, полностью вовлекая нас обоих в круговорот веселья и радости. К ужину, когда бал почти оканчивается, я вовсе не чувствую ног и совсем забываю думать о чем-то, кроме танцев. В столовой, освещенной всеми светильниками и большой люстрой, никто не задерживается надолго. И мой мир сливается в одну ленту ослепительного света, игристых пузырьков шампанского, шуршание женских платьев, изысканные комплименты мужчин и тысячи лиц известных и незнакомых. Но одно знакомое лицо медленно останавливает эту карусель событий. За ужином невольно встречаюсь с сердитым и одновременно несчастным взглядом Ника, который разбивает всю эйфорию. Все чаще задаваясь вопросом, в чем причина плохого настроения друга, поглядываю на него украдкой. Стоит кому-то обратиться к нему, как Ник неискренне, тускло улыбается, проявляя интерес, и вновь погружается в себя, как только его оставляют в покое. И тут меня осеняет: поведение друга, должно быть, вызвано ссорой с Дианой. Я решаю поговорить с Ником об этом сразу после ужина. И, как только Лазарев поднимается из-за стола, спешу доесть и встаю со стула. — Ты куда так спешишь? — интересуется Фэш, придержав меня за руку. — Хочу кое-что выяснить. Можешь присоединиться ко мне в коридоре, если хочешь, — откликаюсь я быстро и, улыбнувшись ему слабо, спешу выйти из столовой. Когда оказываюсь в коридоре, Ника уже нет. Я приподнимаю юбку и бросаюсь бежать, вскоре замечая силуэт друга в полумраке. — Ник! — окликаю его. — Подожди, пожалуйста! — Да, — обращается ко мне Ник, останавливаясь и оборачиваясь. — Что-то случилось? — Диана. Что у тебя к ней? — выпаливаю без раздумий и стремительным шагом приближаюсь к нему, немного оттесняя друга к стене. — В каком смысле? — Он хмурится, сводя брови домиком. — В таком. Она совсем извелась из-за тебя! На глазах тает!.. Ей и без тебя непросто было… — Слушай, это наше дело и… — Это ты слушай, черт возьми! Мне плевать, что ты там думаешь, так что, будь добр, объяснись с ней. — Я ей не нужен — это все, что мне нужно знать, чтобы больше не связываться с ней! Диана могла бы и не начинать «отношения», если ей это было так не нужно… Не знаю, притворялась ли она так хорошо все это время или искренне хотела что-то попробовать, но факт в том, что она не старалась быть со мной, вечно опасаясь… — Зато ты чертов, блин, герой! Ей больно, ты понимаешь?! Больно из-за Яриса и тех годов, что они были вместе, из-за тебя… Ей время нужно, а тебе, видно, не нужна ни она, ни ее чувства, тем более!.. Я прерываюсь, когда Ник жестким жестом хватает меня за руку. Не заметив, я начала тыкать пальцем ему в грудь при каждом слове. Теперь друг держит меня за запястье, сверля таким же грозным взглядом, каким опаляю его я. — Василиса, давай ты не будешь вмешиваться в чужие отношения, хорошо? — мягко, но строго произносит за моей спиной Фэш и берет меня за плечи, отодвигая от своего друга. Не ожидав его появления и удивившись тому, что он подошел так незаметно, подчиняюсь. Но ненадолго. — То, что касается моих подруг, касается и меня, — упрямо говорю я и освобождаюсь из его рук, продолжая хмуро смотреть на Ника. — Тебя ведь касаются отношения Маара и Захарры. Так почему я не должна знать, что на душе у человека, причиняющего боль моей подруге. — Они имеют полное право самостоятельно разобраться в своих чувствах, — так же твердо повторяет Фэш, но больше не касается меня. — К тому же на балах, обычно, не ведут такие разговоры. — По-моему, кто-то сильно влияет на кого-то, — глядя на нас, замечает Ник и тускло улыбается. — Василиса, мы с Дианой сами разберемся так или иначе. Но я рад, что у нее есть такие настойчивые и заботливые подруги, как ты с Захаррой. Он опять улыбается, чуть радостнее прежнего, кивает Фэшу с благодарностью и не спеша направляется в холл. Все еще сердитая, поворачиваюсь к Драгоцию. Он не теряет невозмутимого вида от моего взгляда, наоборот становится более уверенным и спокойном. Но его взгляд смягчается. — Ты бы сделал для Захарры тоже самое, — упрямо произношу я, веря в свою правоту. — Несомненно. И, возможно, в чем-то это было бы моей ошибкой, — соглашается Фэш и касается моих ладоней, продевая мои пальчики между своих пальцев. — Я понимаю, что тебе хочется защитить чувства Дианы, но и Ник не является в этой истории абсолютным злодеем. Они вдвоем в чем-то неправы и где-то напортачили… как мы с тобой, к примеру. Ты можешь сказать, кто из нас сильнее ранит другого? Я не могу. Знаю, тебе приходится очень несладко со мной, но и ты в равной степени ранишь меня так или иначе. — Да, — не противлюсь я и, виновато улыбнувшись, приближаюсь к его губам. — Что это за отношения, в которых люди не открыты друг другу. А если ты открываешь для кого-то свою душу, то тебе непременно сделают больно, волей или неволей. До тебя я не понимала, как порой бывает больно любить и быть любимым. Фэш не касается моих губ, не вовлекает в поцелуй. Он, мягко сжимая мои пальчики, прислоняет лоб к моему лбу. Между нами ощущается сейчас такое единение, словно мы полностью обнажены и касаемся друг друга кожей. Но мы одеты и всего-лишь касаемся друг друга руками и головами. И мне этого хватает как никогда раньше. Это такое невероятно не физическое ощущение, которое поднимает мой дух, заставляет душу трепетать и теплиться. Ощущения кажутся такими хрупкими, что любой шум, любое движение могут разрушить их. Со стороны столовой раздаются голоса и шум множества шагов. Многие гости направляются к холлу, желая продолжить веселье. А мы стоим. Вопреки общему движению, шепоткам из-за нас, насмешкам какой-то молодежи… Мы продолжаем оставаться только друг с другом, заставляя этих людей обходить, обтекать нас как потоки реки обтекают препятствующий им камень. — Бал вот-вот продолжится, — как факт произносит Фэш, никак не отстраняясь и не двигаясь по-прежнему с места. — И меня вести будешь только ты… — говорю свою известную истину, радуясь, что нас уже никто и ничто не разлучит сегодня. — Не хочу ни с кем танцевать, кроме тебя. — О, поверь, я с трудом позволяю кому бы то ни было быть рядом с тобой в танце! — достаточно серьезно сообщает мне парень и, увы, отстраняется, отпуская одну мою ладонь. — Но, видно, ты сама непрочь заняться своими кандидатами на танец. Такая бойкая девушка… пусть только попробует подойти кто-нибудь недостойный! — Эй! На что это ты намекаешь? — удивившись последним словам, интересуюсь я. — Ты несколько минут назад приперла к стенке моего лучшего друга и требовала с него объяснений. Вот уж не знаю, вобрала ты такое поведение от меня или я попросту что-то разбудил в тебе такое… А в прочем, ты всегда была и остаешься пылкой и безбашенной девчонкой… — Если я набираюсь у тебя всяких мелочей, то вскоре мой характер станет совершенно скверным. Я не говорю это с ядом, не произношу кокетливо, но чувствую, как между нами опять пробегает искра. Но мы оставляем ее томиться, игнорируя пару заманчивых дверей, за которыми могли бы позволить этому пламени сиюсекундно разгореться. Держась за руки и обмениваясь пылкими взглядами, мы снова входим в яркий свет большой люстры. Нас снова окружают звон, смех, тихий говор, шелест и тихая музыка; вновь нас освещают эти яркие искорки хрусталинок, отражающихся на сверкающем паркете; опять воздух заполняется запахом парфюмов и цветов. Я возвращаюсь в те ощущения света и яркости красок, мигающих вокруг привлекательными огоньками. И, когда Фэш закруживает меня в фигурах котильона, все окончательно смешивается в ослепительном блеске, завершая картину вечера. Мне кажется, большего и не надо, лишь танцевать и танцевать, сменяя одну фигуру другой, закруживаясь на мгновение то с тем, то с другим, и вновь возвращаться в руки к Фэшу и видеть его счастливую и веселую улыбку. Восторг бушует в крови. Мне настолько хорошо и спокойно, настолько внутри многое энергии, что хочется еще и еще этих восторгов. Первые минуты я не ощущаю, что бал закончился. Некоторые гости уже начинают отбывать, кто-то остается, чтобы сыграть в бильярд или карты, обсудить какие-нибудь новости или пройтись парой по ночному саду. После стольких событий кружится голова, и я не могу прийти в себя. Мы с Фэшем выходим во двор, где я, быстро спустившись по ступеням, вырываюсь из его рук и вновь закруживаюсь вокруг себя. — Боже! Это было восхитительно! — восклицаю я счастливо, со смехом, вдыхая свежий воздух и глядя на глубокое, тёмное небо. — Да, это первый бал, где я действительно веселился, — соглашается Фэш и подходит ближе, за руки привлекая меня к себе. — Позволите теперь доставить Вас домой, сударыня? — Хм… угу… — мычу я и вновь хихикаю, не в силах противостоять позитивному настрою. Фэш крепко обнимает меня и касается губами макушки. Утомленная, прижимаюсь щекой к его груди и обвиваю руками талию, стискиваю парня в объятиях. Восторг постепенно проходит, оставляя после себя усталость. Продолжая обнимать меня за плечи, Фэш кому-то звонит и договаривается о поездке до моего дома. Через несколько минут к нам выходит один из охранников Драгоциев с нашими сумками и мы втроем направляемся к гаражу. Чем дальше события, тем сильнее я чувствую усталость. Оказываясь на заднем сидении автомобиля, совсем теряю силы. Меня хватает лишь на обязанность пристегнуть ремень безопасности. Я опускаю голову на плечо Фэша, устраиваюсь поудобнее рядом с ним, кутаясь в раннее одолженный пиджак, и на мгновение поднимаю взгляд на парня, задерживая внимание на все еще завязанной бабочке. Не сдержавшись, тяну шелковистую ленту, распуская узел, поддеваю пальцем крайнюю пуговицу рубашки, затем вторую и мягко касаюсь губами шеи. — Ты кажешься такой уставшей, но у тебя хватает сил на это? — тихо смеется Фэш и снова касается меня губами, целуя в лоб. Его ладонь накрывает мою, и наши пальцы сплетаются. Я успокаиваюсь и вновь прикрываю глаза. Мне так не хватает его тепла, его кожи, соприкасающейся со мной, его запаха, и хочется как можно быстрее оказаться дома, в постели рядом с ним. Представляя себе эту идеальную картинку, постепенно проваливаюсь в дремоту. И во снах, спутанных и мимолетных, наши пальцы сплетаются, его губы порхают по коже и он весь накрывает меня своей непостижимой сущностью.