***
…С помощью магии Тьмы, которой владел Дахок, Надежда оказалась в сердце Римской Республики, у самого дворца Цезаря, находившегося на Палатине. Надежда восхитилась красотой и величием Вечного города, его зданиями, храмами, акведуками. Ничего равного всему этому великолепию по красоте она никогда не видела. Один Форум чего стоил! Однако, восторгаться ей было некогда — нужно было действовать, и она малость обиделась на отца, который не перенес ее прямиком во дворец. Но потом она поняла для чего это было сделано. Отец хотел показать ей самой то, как возросли ее способности к гипнозу и манипуляциям. И вправду, теперь Надежде достаточно было бросить лишь взгляд, как все расступались перед ней и давали дорогу. Никто не смел преграждать ей путь. Наконец, она, бесшумно ступая, вошла в кабинет Цезаря. Тот сидел за столом, подперев голову руками и о чем-то крепко задумавшись. Еще совсем недавно Надежде, как и смертным, было не дано проникать в чужие мысли. Теперь же она, увидев, как возросла ее сила, решила проверить одну вещь. «Я хочу читать твои мысли так, как читают книгу, Цезарь!» — произнесла дочь тьмы мысленно, и ее желание тут же сбылось. «Я один… совсем один… — услышала она бархатный голос, должно быть, обычно бывавший вкрадчивым, но сейчас звучавший печально. — Корнелия — моя первая любовь мертва, и наша дочь Юлия теперь последовала за ней. Зену и ту любовь, что она могла мне дать, я принес в жертву своему честолюбию, своим мечтам. Они тогда значили для меня больше, но они же и обманули меня. Хотя… была ли ее любовь любовью, или она просто хотела заполучить меня, как блестящую игрушку, прельстившись к тому же моими речами? Да, любовь женщины — ненадежная вещь. Она всегда может предать. Иное дело, любовь родителей — они не предадут никогда. Моя бедная матушка всегда была рядом, несмотря ни на что, но и ее теперь нет — она теперь на Елисейских полях, куда мне путь заказан… Так что, мы вряд ли с ней встретимся… А отец… Боги, как мне всегда хотелось иметь отца и как я завидовал в детстве тем мальчишкам, у которых отцы были!.. Как жаль, что тот варвар — его убийца — давно мертв, иначе…» — Ты ошибся дважды, Цезарь, — раздался печальный женский голос, показавшийся Юлию знакомым. — Иногда могут предать и родители, а убийца твоего отца жив! Юлий, вздрогнув, поднял голову, так что теперь Надежда могла хорошо рассмотреть его лицо. Она не ожидала, что он окажется таким красивым, хоть в детстве этот римлянин, виденный ею однажды с расстояния, и занимал какое-то время ее мысли. Тогда Юлий часто снился ей и в этих сладких снах называл ее своей милой. Потом это прошло, но осталось где-то в уголке памяти, как и то немногое светлое, что было у нее в детстве, закончившемся так быстро… Волевое, почти прекрасное лицо, обрамленное темными волосами, которые украшал лавровый венок… блестящие, черные глаза — самые красивые в мире, орлиный нос и полные, капризные губы… Боги! Это лицо не из тех, что забываются! — Габриэль! — удивленно и с недовольством воскликнул он. — Не знаю, как тебе удалось сюда пробраться и что тебе нужно, но если твоя подружка снова собирается мешать моим планам, передай ей, что вы обе очутитесь на крестах! В этот раз Зене уже не воскреснуть после распятия! — Я не Габриэль, — с толикой грусти в голосе отвечала Надежде. — Я — Надежда, отверженная ею дочь, которую она родила от бога тьмы Дахока. Поройся в своей памяти, и ты вспомнишь, как бог войны Марс-Арес требовал от тебя разрушить его храм, но ты не сделал этого… Этим ты тоже поспособствовал моему рождению! Цезарь с изумлением выслушал эти слова. И необычное появление этой незваной гостьи, и искренность и горячность, с какими она говорила ему все это, заставили его почти что поверить ей. Но жизнь научила его, что полностью доверять нельзя никому, и если ему случалось отступать от этого правила, потом он обычно раскаивался в этом… — Чем ты можешь доказать мне это? — спросил он. Посмотрев в ее глаза, он отметил, что взгляд у нее не такой, как у Габриэль, а более мрачный и какой-то печальный. — Я знаю, о чем ты сейчас думал, — заговорила она. — Ты думал о том, как ты одинок и тосковал обо всех, кого любил и кого потерял. А еще ты жалел о том, что убийца твоего отца уже мертв и ты не сможешь отомстить ему. И я готова вновь повторить тебе, что главный из его убийц еще жив! — Кто он? Скажи мне его имя! — закричал Цезарь. — Это Арес, бог войны, — ответила Надежда. В его темных глазах снова мелькнуло недоверие. Арес был его богом-покровителем с самых юных лет. Уж не разыгрывает ли она комедию просто, чтобы поссорить его с патроном? Поняв, о чем он думает, Надежда проговорила: — Я вижу, что ты сомневаешься, но спроси себя самого, всегда ли ты верил этому коварному богу. — Я никому не верю до конца… — печально улыбнулся Юлий. — И правильно делаешь. Он предаст тебя в любой момент ради своей любимицы Зены. Разве ты не замечал того, что Арес предпочитает ее тебе? — Положим, что это так, — задумчиво проговорил Юлий, и вправду подозревавший в этом Ареса, — но предательство — это вопрос времени, и все мы предаем друг друга или свои идеи… Так что… — Не жди, пока он предаст тебя и пожертвует тобой по просьбе своей фаворитки! — с негодованием вскричала Надежда, видя, что он все еще колеблется. — Нанеси удар первым! Цезарь окинул ее проницательным взглядом. Она явно требовала смерти Ареса, но… что заставляло ее желать этого так страстно? Арес мешал ее отцу Дахоку или?.. — Он был моим мужем и отцом моего сына, но предал нас ради Зены… точно так же, как собирается предать тебя! — с глубокой горечью произнесла Надежда, опередив его вопрос. Слова Надежды запали ему в душу, а то, как она произнесла их, заставило его проникнуться к Аресу еще большей неприязнью. Ведь, помимо внешности Габриэль — внешности, втайне не оставлявшей Юлия равнодушным — Надежда обладала еще и потрясающим темным очарованием и своеобразным шармом. Когда он смотрел на нее, ему казалось, что он смотрит на орхидею — так много в ней было от экзотического цветка. Да, она была похожа на мать, как две капли воды, только с той разницей, что у Габриэль те же черты были пусть нежными, но заурядными, а у Надежды эта краса приобретала какой-то трагичный и подчас зловещий вид. А этот болван Марс или Арес не оценил такое сокровище! Он недостоин Надежды, как недостоин и того, чтобы быть богом войны… «Она права, Арес должен заплатить нам за все», — подумал он. — Ну что же, я готов поверить тому, что ты сказала… — гордо ответил Юлий. — А еще готов поучаствовать в том деле, что задумали вы с Дахоком. Вы ведь хотите отомстить ему, верно? — Да, это так, — сказала Надежда. — Но не спеши. Сначала нужно найти Ареса, а это особого труда не составит. После этой беседы с Цезарем Надежда отправилась к Дахоку, растворившись в пламени. — Боги, до чего она хороша! — восхищенно произнес Юлий вслух. — Может, я еще мог бы быть счастлив…***
— Ну что, поговорили? — просто спросил Дахок-Пердикас, когда его дочь вновь очутилась рядом с ним. — Думаю, тебе это известно не хуже меня, отец, — с легкой улыбкой ответила она. — И… как впечатления? — Дахок лукаво прищурился. На лице Надежды появилось мечтательное, даже томное выражение. — Он такой… необыкновенный, — произнесла она. — Вот, кто достоин быть богом войны, а не это козлобородое ничтожество! А еще он одинок, совсем одинок и нуждается в любви и утешении. — Заметив, что увлеклась и что отец хитро поглядывает на нее, она смутилась и решила немного сменить тему: — Так что мы предпримем против Ареса… все вместе? И где именно это будет происходить? Дахок заулыбался и стал что-то нашептывать своей любимой доченьке на ушко. Той, похоже, понравились его слова… Время спустя, попрощавшись с отцом, Надежда пошла навестить своего дражайшего супруга. Благодаря Дахоку, она знала, где он может быть, поэтому труда это не составило. Надежда просто перенеслась в лагерь очередного «любимчика» Ареса — воеводы, творившего его волю на земле. «Больше ты никого не обманешь, мерзкий бог войны! И за мою обиду, и за слезы матери ты ответишь!» — думала дочь тьмы, собираясь приступить к претворению их с отцом плана в жизнь. Она сейчас была во всеоружии своей красоты, которую подчеркивал еще сильнее одетый ею соблазнительный наряд, красиво обрисовывавший ее высокую грудь. Но бороться она будет не только с помощью своих нешуточных прелести и очарования, а и с помощью еще одной вещи… Войдя в палатку, где воинственный бог, словно у себя дома, вольготно расположился в кресле и распивал вино, она кокетливо улыбнулась ему и проговорила, слегка изменив голос и стараясь говорить помягче: — Арес, я подумала над тем, что ты говорил. Ты прав — Пердикас был лишь недоразумением, и я быстро забуду его в твоих божественных объятиях. Я согласна быть с тобой, но при условии, что ты откажешься Зены. Как, наверное, догадался читатель, она сейчас была не собой, а Габриэль. — Я знал, что ты согласишься — ты ведь умная девочка, хоть иногда и хочешь казаться другой, — ухмыльнулся бог войны, покручивая ус, — я согласен на твое условие. Ты и я — без Зены. «Повелся!» — думала Надежда. — Вот и славно, дорогой, а сейчас мне нужно к Зене… Боюсь, чтобы она не заподозрила что-нибудь, — сказала она ему вслух. — Подвезти? — спросил Арес. — Нет, я по старинке пешком, — ответила Габриэль-Надежда и направилась было к выходу, когда Арес окликнул ее. — Не хочешь подарить мне в задаток свой поцелуй? Надежда мило улыбнулась и, подойдя, позволила ему пылко поцеловать себя в губы. …Зайдя за ближайшие кусты, Надежда с отвращением плюнула и стерла рукой остатки поцелуя Ареса, после чего, растворившись в пламени, отправилась к Цезарю. Тот ждал ее возвращения в своем кабинете. Чтобы как-то отвлечься от мыслей о будущем мщении, заставлявших его быть как на иголках, Юлий стал разбирать корреспонденцию и уже успел ответить на некоторые из посланий друзей и недругов. Яркая вспышка пламени, которая напугала бы другого смертного, уже неспособна была вызвать у него боязнь или удивление. Он знал, что сейчас будет. Как он и ожидал, из пламени вышла дочь Дахока и Габриэль. — Все готово, Цезарь, — заговорила она, — мне удалось обмануть Ареса-Марса, и он, считай, в наших руках. — Каким образом и на каком поле брани мы с ним встретимся? — с легкой улыбкой спросил Юлий. — Он, как и ты, принял меня за мою мамочку… похожи мы с ней очень… А сейчас я перенесу тебя в царство моего отца. С Аресом ты встретишься именно там, — поведала ему Надежда, после чего добавила: — А теперь дай мне руку! Юлий подал ей свою нежную, как у женщины, но сильную руку, и она ощутила ее тепло в своей. Это вызвало у Надежды сладкую дрожь. Она слегка покачала головой, словно противясь искушению, а потом сказала Цезарю: — Не бойся того, что сейчас произойдет! — Думаю, Цезарь знаменит не осторожностью, а храбростью, — гордо произнес он, вскинув голову. Эти слова даже заставили ее улыбнуться. «По-детски хвастлив… Все дети — самолюбивые эгоисты, и он точно такой же… и это так мило!» — сказала она себе. Минуту спустя они оба исчезли во вспышке пламени, чтобы появиться в царстве Дахока. Юлий без малейших признаков боязни смотрел на огненные реки и лавовые поля. Он всегда считал, что жить нужно так, чтобы если после смерти попадешь в Тартар, там тебя встретили со словами «добро пожаловать, наш господин»! А посему он сейчас с интересом рассматривал свою будущую вотчину. Надежде это пришлось по душе. Когда Цезарь налюбовался «красотами» ада, Надежда привела его к Дахоку и сказала: — Отец, это и есть тот самый Юлий Цезарь! Дахок с добродушным интересом посмотрел на него и сказал: — Как такого прославленного и хитромудрого римлянина мог обмануть Арес? — Я был тогда совсем мал, — ответил Цезарь. — Я тебя понимаю! Мы покараем Ареса и это произойдет здесь и сейчас, — заверил его Дахок. «Гори в аду, жалкий божок войны!» — подумал Юлий. — Но где же он? — вопросил римлянин в нетерпении. — Наберись чуточку терпения, — сказала ему Надежда, — еще минутку — и он будет здесь! Юлий слегка вздохнул и проговорил: — Ждать я умею, хоть и не люблю… Не беспокойся. — Значит, скоро я буду здесь вместе с ним! Надежда вновь растворилась в пламени, а ее отец остался с Юлием наедине. Дахок тут же распорядился подать еще вина, после чего, подмигнув гостю, предложил ему: — Может, за знакомство? — Не смею отказаться, — ответил тот. — In vino veritas! Бокалы сдвинулись, и Цезарь с Дахоком выпили за здоровье друг друга и за вечную славу Тьмы. Тем временем Надежда снова предстала перед Аресом, и тот, по-прежнему пребывая в заблуждении, хотел было обнять ее, но она тут же высвободилась из его объятий. — Здравствуй, муженек! — криво улыбнулась она, смерив его стальным взглядом. Тут с глаз Ареса будто спала пелена, и он пролепетал: — Надежда? — Наконец-то к тебе вернулись ум и память, Арес, — сказала его бывшая жена. — Молись своим олимпийским папочке и мамочке, ибо сейчас ты ответишь за все! — Надежда, прости меня! — в ужасе завопил Арес, падая перед ней на колени. — Вспомни, я любил тебя! Я и сына нашего любил! — Не смей говорить о нашем сыне, подонок! — прошипела Надежда, с отвращением отталкивая его от себя. Арес, вспомнив наконец о своих сверхспособностях, хотел было исчезнуть, но не тут-то было… — Куда собрался, муженек?! — воскликнула Надежда, пнув его ногой. Не дав сказать Аресу больше ни слова, она схватила его до неприличия волосатую руку и направилась с ним в ад, где их ждали Цезарь и Дахок. Дахок восседал на троне, и ему прислуживали баньши и служебные демоны. Поскольку он сейчас имел обличье Иолая, в другое время Арес принял бы его за него, но сейчас он понял, кто перед ним. Понял и весь задрожал. Есть вещи, которых боится даже бог войны. Рядом с троном было кресло, на котором сидел, ухмыляясь, его недавний адепт Юлий Цезарь. Вот кого Арес уж точно не ожидал здесь увидеть. Хотя нет, ожидал, но гораздо позднее. — Что все это значит? — проговорил он, стараясь хоть немного сохранять свое божественное достоинство. — Мы собрались здесь, чтобы судить тебя, Арес, — произнес звучным голосом Дахок, сверкнув глазами. — Судить? — переспросил Арес, держась с напускной развязностью. — Да вы знаете, кто я? Если вы тронете хоть волосок с моей головы, Зевс покарает вас за меня! — Насколько я слышала, дорогой муженек, ты находишься в не очень хороших отношениях со своим отцом. Он предпочитает тебе даже своего незаконного сына Геракла, а посему будет только благодарен нам! — Согласен, прекрасная Надежда, — сказал Цезарь и, встав, подошел к ней и галантно поцеловал ей ручку. — Цезарь, ты предал меня — своего покровителя! — закричал Арес. — Зена была права, когда говорила, что ты предатель и мерзавец! — Единственный предатель и мерзавец здесь ты, Арес! — с омерзением бросила Надежда. — Довольно слов! — величественно произнес Дахок. — Давайте судить этого отступника. Но вначале каждый из нас выступит с обвинением против него. А начну я. Арес, — свысока обратился он к жалкому богу, — я обвиняю тебя в том, что ты предал мою дочь Надежду, ставшую тебе женой, и оставил ее и вашего сына в беде. Также я обвиняю тебя в том, что ты разорвал наш союз. И, наконец, последнее обвинение: ты пытался совратить Габриэль — мать Надежды. За это ты будешь вечно служить мне в аду! — Я не совращал Габриэль! — закричал с отчаянием Арес. — У меня и в мыслях этого не было! Я хотел убрать эту надоедливую блондинку, чтобы можно было добраться до Зены! — Что?! Все это наглая ложь! Подлый мерзавец и трус! — с гневом и презрением воскликнул Дахок. — Прости меня, Дахок! Смилуйся надо мной! — униженно запросил пощады Арес, поняв, что выдумки его здесь не спасут. — Надежда, дочь моя, твоя очередь обвинять этого сомнительного бога! — сказал уже овладевший собой Дахок. — Я готова засвидетельствовать то, что твои слова истинны, отец, — начала Надежда. — Кроме того, я обвиняю этого божество, вернее, убожество в том, что, посчитав меня и сына, которого я носила в своей утробе, мертвыми, он напрочь забыл о нас. А может, это было ему на руку… Обвиняю его и в том, что после гибели сына я могла остаться одна, без поддержки, если бы не любовь моего отца. — Спасибо, дитя мое, — ласково сказал Дахок, приобняв ее. — Твой черед, Цезарь! — Я обвиняю бога Ареса, также называемого Марсом, в том, что он сделал меня сиротой, а затем обманом заставил служить себе, — немного дрожащим голосом проговорил Юлий. — Также… — он сделал небольшую паузу и посмотрел на Надежду. — Также я обвиняю его в том, что он заставил страдать очаровательнейшую из женщин! — Что?! — вскричал Арес. — Да как ты смеешь, жалкий смертный?! Да это ты сам заставил страдать очаровательнейшую из женщин — Зену, но с моей помощью она стала… — Разбойницей и убийцей, чьи ножки я сломал, — хмыкнул Цезарь. Затем он с почтительным видом обратился к Дахоку: — Мы ждем твоего справедливого суда, великий бог тьмы! — Ну что же, обвинения были предъявлены, и приговор будет оглашён прямо сейчас! — провозгласил Дахок. — Каков вердикт, отец? — спросила Надежда. — Приговор таков: Арес приговаривается к самой жуткой адской пытке! Сначала он будет страдать от силы мысли Надежды, а Цезарь сломает ему ноги, но перед этим Арес будет лишен силы! После страх заставит его просить пощады, но ее не будет! Аресу отрежут язык, а после — его жалкие маленькие яйца! — леденящим душу голосом проговорил Дахок и завершил свою речь зловещим, поистине адским хохотом. Арес со страхом смотрел на бога тьмы. Он понял, что тот не шутит и решил встать перед ним на колени в надежде разжалобить его. — Смилуйся! — Встав на колени, простонал Арес. — Пощады не жди, ублюдок! И то, что ты у меня валяешься в ногах тебе тоже не поможет! — безжалостно произнес Дахок. — Позвольте мне испросить одной милости, — внезапно заговорил Цезарь. Дахок удивленно посмотрел на него. — Ты хочешь милости для этого божка? — недовольно спросил он, а Арес взглянул на Цезаря с умирающей надеждой. Неужели бывший адепт пожалел его? — Да нет, — с сардонической усмешкой произнес Цезарь. — Не для Ареса, а для себя! Я хочу, чтобы этот неудачник отсосал у меня, а потом помочиться ему в рот! — Ах ты, шалун! — хохотнул Дахок. — Ну, я готов сделать тебе приятное… кхм. Немного промолчав, он проговорил, обведя взглядом всех присутствующих, включая несчастного Ареса: — Итак, пришло время привести приговор в исполнение! Дочь моя, преступай! — С превеликим удовольствием, отец! — ответила Надежда, усмехнувшись. Сейчас этот скот за все ответит ей! Дахок отнял у Ареса его божественную силу, и Надежда, направив на него свой полный гипнотической силы взгляд, силой одной лишь мысли принялась ломать ему ребра. Арес орал от невыносимой боли, тщетно моля бывшую жену о пощаде. — АААААА!!! ХВАТИТ!!! НАДЕЖДА, СЖАЛЬСЯ!!! — до хрипоты орал Арес. Но пощады не было. Напротив, Надежда продолжила «развлекаться» и теперь решила малость придушить его. Весь посинев, Арес хрипел, пытаясь оторвать от своей шеи невидимые, жестокие руки. Продлилась эта мука примерно секунд десять, но Аресу казалось, что прошла целая вечность. — Привязать его к алтарю! — велела Надежда одной из прислужниц-баньши. — Цезарь, твой черед! — Да, моя прекрасная богиня! — проговорил Юлий с пленительной улыбкой на своих полных, красивых губах. Надежде вдруг страстно захотелось поцеловать их. Баньши проворно привязала Ареса к алтарю, сделав его похожим на жалкого барана, обреченного на заклание, хоть бородка и придавала ему сходство с козлом. Юлий, должно быть, тоже уловил это сходство, и ему пришла в голову одна мысль. Взяв с председательского стола свечу, он поднес ее к бороде олимпийского козлика. Тот жалобно заблеял, но Цезарь лишь рассмеялся в ответ. Затем баньши подала ему молоток, и Цезарь стал поигрывать им, поглядывая на свою жертву. — Все равно ты лишь смертный, — расхрабрившись, проговорил вдруг Арес. — А я был рожден богом! — Что-то ты слишком много говоришь, — многозначительно произнес Цезарь. — Пора тебе чем-нибудь занять рот, но сначала… Он не договорил свою мысль и изо всей силы ударил Ареса молотом по его волосатым, мускулистым ногам. — Вспомни о моем отце, тварь! — прошипел римлянин. Арес взвыл от боли. Тут Юлий задрал на себе юбку из кожаных полос и заставил Ареса-Марса взять в рот свой большой и красивый член. Арес принялся униженно сосать его, давясь. — Соси, шлюшка! — удовлетворенно проговорил Цезарь, положив руку на его чернявую голову. — Я всегда мечтал об этом моменте… Надежда ревниво смотрела на эту сцену, но Юлий, к сожалению, не видел этого взгляда. Прикрыв глаза, он наслаждался унижением бога войны и его лаской, хоть она и была неумелой. Он принялся постанывать, иногда выкрикивая римские ругательства. Это безумно возбуждало Надежду и было для нее сладкой пыткой. — Да, ты был рожден богом, Арес, но стал подкаблучником Зены и жалким грешником, который проведет вечность в аду! — бросила она, глядя в их сторону. — А вот он… он — божественный Юлий! Надежда больше не могла оставаться простой наблюдательницей и, выхватив у одного из демонов огненный хлыст, принялась охаживать им Ареса по спине и ягодицам. На них тут же появлялись ужасные ожоги. На глазах уже бывшего бога войны выступили слезы, но он продолжал ублажать божественного Юлия. Внезапно, лицо последнего приняло расслабленное выражение, и в глотку Ареса полился золотой дождь. Последний принялся покорно глотать его. Другого выхода у него не было. А вскоре ему пришлось проглотить и императорскую сперму… всю до капельки. — Ну, думаю ты уже доволен, — с улыбкой сказал римлянину Дахок. — Вполне… — выдохнул тот. — А теперь давайте кастрируем этого обиженного неудачника! — И отрежем его лживый язык! — прошипела Надежда, беря щипцы. — Что ты хочешь сделать?! — побелев, как стена, крикнул бывший бог войны. — Тебе суждено молчать вечно! — произнесла дочь Дахока и тут же отрезала Аресу язык, которым он столь неправильно пользовался. — Так, а теперь лишим его маленьких яичек, пора сократить популяцию лжецов и грешников! С этими словами Надежда взяла уже другие щипцы, похожие на огромный секатор, и с их помощью конфисковала его яйца и дурно пахнущий член. — А теперь гори в аду, ничтожный мерзавец! — дала ему доброе напутствие она. Арес действительно чувствовал себя ничтожным. Теперь он мог лишь молча лить свои крокодильи слезы и что-то мычать. Правда, с быком его уже точно нельзя было сравнить. Иное дело, с волом. После этого гордый действиями своей доченьки Дахок отправил Ареса в пламенное пекло, где бывший бог проведет вечность, страдая от боли и прокручивая в памяти всю свою дерьмовую, прошлую жизнь… Тем временем, сам бог тьмы решил воплотить в жизнь одну свою идею… — Я смотрю, вы с Цезарем не равнодушны друг к другу, — начал он, лукаво поглядывая на свою дочь и гордого правителя Рима. — Думаю, вас нужно поженить, дети мои! Нежные щечки Надежды, унаследованные ею от матери, тут же порозовели. Это сделало ее еще красивее, хоть она и без того была прекрасна, словно пламя. — Благодарю тебя, отец! Это самый лучший подарок, какой ты только мог мне сделать! На радостях Надежда кинулась к отцу и повисла на его шее. — Отцовская гордость, — умиленно произнес Дахок. Цезарь тоже едва не прослезился, глядя на них. — Я тоже хочу поблагодарить тебя, великий адский бог! — сказал он. — Веришь ли, я всегда мечтал именно о такой женщине, как Надежда. Увы, до сих пор мне встречались то вульгарные пиратки, то шлюхи, то жеманные барышни, то самовлюбленные царевны, то шаманки с маниакальными наклонностями… Но, как говорится, поздний цветок — самый долгожданный. Этот цветок — моя любовь к Надежде. С этими словами он встал на одно колено перед темной полубогиней и пылко произнес: — Надежда, выходи за меня замуж! Наверное, не сложно догадаться, каким был ответ Надежды… Устроив жизнь дочери, Дахок-Пердикас решил заняться устроением собственной личной жизни и под видом смертного, все еще обладавшего чертами Иолая, поспешил к домику Габби. Увы, к его разочарованию, она была не одна. Рядом с ней сидел настоящий Иолай и что-то вкрадчиво говорил ей, нежно касаясь ее руки своей. Габби была грустна, и этот разговор, похоже, был ей неприятен, но прогнать друга Геракла она не могла… Дахок мрачно смотрел на того, чей облик на себя примерил. Иолай же, весь поглощенный беседой с Габби и любованием ею, не замечал того, что за ними наблюдают. «О Габриэль, я жив не только в твоей памяти, но и в реальности. Ты не вдова!» — думал Дахок. И сейчас ему хотелось растерзать Иолая, решившего похитить у него самое драгоценное его сокровище, на части, но в последний миг он остановился и сказал себе, что должен одолеть его в честном бою. — Иолай, — заговорил он, неожиданно появляясь перед ними, — я вызываю тебя на бой! Простите, что прерываю эту «идиллию»! Сначала спутник Геракла с изумлением и некоторой долей страха глядел на своего двойника, не веря собственным глазам. Как же так? Ведь они с Герком не так давно отправили этого демона в ад, и вот он снова здесь и снова принял его облик! Мало того, имеет наглость мешать им с Габби в тот самый момент, когда у него уже почти получилось убедить ее быть с ним! — Я не знаю, как тебе удалось выбраться из ада, демонический говнюк, но сейчас я верну тебя туда обратно! — в бешенстве закричал он. — Фу, как невоспитанно! — хмыкнул Дахок. — Где твои, к черту, манеры, Иолай? Но довольно разговоров, в бой! Иолай что-то проворчал в ответ, досадуя, что Герка сейчас нет рядом. Меж ним и демоном начался яростный бой, и друг Геракла, успевший многому научиться от полубога и героя поначалу побеждал, но под конец Дахок стал сражаться еще ожесточеннее, ведь его силы удесятеряла любовь. Внезапно, в самый разгар боя он взглянул в сторону Габриэль и заговорил с ней голосом Пердикаса, который она узнала бы из тысячи! — Сегодня один из нас победит, а другой умрет! — воскликнул Дахок-Пердикас. — Пердикас?! — с бесконечным удивлением проговорила сказительница, глядя на бога тьмы. — Иолай, прекрати! — добавила она. Но было поздно. — Я убью тебя, Дахок! — в бешенстве крикнул Иолай, собираясь с силами для новой схватки. Габриэль не верила своим ушам. «Как Пердикас ожил и стал Дахоком?» — спросила она себя, но не нашла ответа. Иолай хотел было пронзить Дахока-Пердикаса, но тот отразил удар, бросив огненный шар, который угодил в меч друга Геракла. Дахок хотел было превратить в пепел и его самого, но один умоляющий взгляд Габриэль решил все. Демон позволил Иолаю уйти… — Мы еще встретимся! — крикнул для очистки совести Иолай, спеша убраться восвояси. Габриэль посмотрела на бога тьмы и почувствовала в нем что-то родное. Это и вправду был ее Пердикас, а не обман или иллюзия. Она пылко поцеловала Дахока в губы, после чего он принял облик того самого Пердикаса, который горячо любил Габриэль и, даже находясь в аду и карая грешников, не забывал о ней никогда. — Будь я хоть сто раз демон, я все равно люблю тебя, Габриэль! Я никогда о тебе не забывал, я всегда думал о тебе, — сказал ей Дахок-Пердикас. — Я тоже о тебе не забывала, — сквозь слезы радости проговорила Габриэль. Теперь наши влюбленные будут навеки вместе, и смерти их больше не разлучить. А тем временем, их дочь и будущий зять строили планы на будущее… — Цезарь, мне не нравится твой друг Брут! — Хмм… Я доверяю Бруту, но раз ты считаешь иначе, Надежда… — Цезарь, а что если Зена решит помешать нашей свадьбе или захочет дальше портить нам жизнь? — Распну ее! Мне уже не привыкать… Цезарь мило улыбнулся и заключил невесту в свои объятия.