Ваня чешет пузико Тигры, сжимает лапы, игнорируя привычно злой взгляд кота, и наконец мягко, но без лишней учтивости толкает его к двери, а сам переворачивается на спину в дурацкой попытке ощутить приятный холод паркета, надрывно смеётся желтому от света люстры потолку и прикрывает глаза тыльной стороной запястья. Он слышит шипение, но не боится: знает, что Тигра бросается только на своего хозяина.
— … двуличный хер ты, зум-зум.
Макс поворачивается к Ване, касанием худой ноги к полу останавливает движение кресла, смотрит так же, как его кошка: холодно, только покорно и с какой-то горечью.
— Ты опять начинаешь?
— Он не имел права об этом говорить, — Ваня безуспешно пытается скорчить серьезное лицо, но опять громко хохочет, — эффекты от марок красивей часов монтажа. Пусть Колька-хейтер идет на хер со своим «хотел как лучше». Мне и так лучше некуда-а-ах-ха…
Макс не видит смысла что-то говорить, поэтому снова разворачивается к рабочему столу. Мысленно ругает себя за то, что отвлёкся, ведь ручка в пальцах статична, не касается листа толстой тетрадки и не пачкает его чернилами в виде новых строк сценария.
Ваня не снимает ничего уже несколько месяцев, потому что до сих пор не может «найти вдохновение». А Макс иногда про себя смеётся, думая: «Может, на геру пересядешь? Обычно вдохновение приходит, когда меняешь привычки». Но он не произнесёт это вслух — Ваня нестабилен, поэтому действительно может перейти на наркоту потяжелее.
Марьяна перестает быть причиной всех бед ещё в феврале, а потом Макс не задает вопросов, где-то теплится страх примерить роль жены уголовника. И, естественно, он гипертрофирует, потому что Ваня в жизни ни на кого не поднимает руку.
Однажды Макс видит, как Ваня нюхает свои (кровно заработанные) купюры с переливающимся на свету зелёным гербом, и молчит, хрустя чипсами перед ноутбуком. Тогда он ощущает себя по-настоящему ничтожным и беспомощным. Вместе с этим приходит идея забить на всё, лечь с Ваней в обнимку на диван и ловить трипы; так и сдохнуть.
(«я устала»)
Но Макс любит писать сценарии. Ваня любит марки. И это не должно пересекаться.
Смотрит в тетрадку на краю стола с невероятной злобой. Макс любит писать сценарии. Но ненавидит сочинения. Ненавидит со школьных времён.
— Знаешь, — Ваня поднимает корпус с пола, скрещивает ноги. Макс видит его удачную попытку сесть, потому что по глупости (?) снова оборачивается. — Кто-то говорил: «Для появления вдохновения нужно что-то изменить». — Улыбается, глядя прямо в глаза. — Ты не любитель, но… может, попробуешь?
Гениальные произведения писались под действием разного рода веществ. Макс не гений, но послушно высовывает язык, принимает сухой палец и такой же поцелуй.
Через некоторое время Ваня говорит:
— Обычно, так быстро не действует, но…
— Я придумал новый ролик.
Ваня удивляется, его зрачки начинают блестеть.
— И как называется?
(не пересекаются только параллельные прямые)
в деформированной радуге Макс видит равнобедренный
треугольник и свой недописанный сценарий.
— Я ненавижу сочинения.
