Огненое танго.

      Они как огонь и вода, солнце и луна. Их разделяют километров 10, музыка в наушниках обоих и гордость. Последние больше присуще члену Хомры.       Но вот музыка у них одна на двоих, как и прежде. Так же как и когда-то была душа. Разбитая тем "глупым" поступком. Той ошибкой со стороны обоих.       А ведь когда-то их отделяли лишь страх и пара сантиметров. Которые они все же преодолели. Забили на боязнь чего-то неизведанного и просто сгорели вместе. Теперь же сгорает только один. И уже не от страсти, а от гнева. От ненависти к синему цвету и всему, что окрашено в него. От злобы на весь Четвертый спектр. А есть ли на что злиться?       Он ненавидит его, проклинает весь мир, и в том числе себя. И так каждый день. По кругу.       Плачет по ночам, утром уговаривая себя, что это из-за новой кровоточащей раны. Только это вовсе не из-за маленькой царапинки на ноге, коих у него великое множество. Эта рана гораздо глубже. На сердце. И в одном он всё же прав, она постоянно кровоточит. - Иди к черту, тупая макака! - а в душе звучит "Не уходи!" - Я тебя ненавижу - но между строк читается "Почему ты меня предал!?"       Любое проклятие в его сторону, как признание. Любая случайная встреча - совсем не случайна. Он до сих пор думает, что Сарухико плевать на его чувства. Не так… Это совсем не так. - Ми ~ са ~ ки,- растягивает тот, а сердце кричит "Иди сюда. Помоги мне. Я запутался! " Он запутался в себе, в своих чувствах и эмоциях. Когда нужно плакать, когда на лицах у людей скорбные мины, ему хочется смеяться. Наверное, он свихнулся.       Наверное, свихнулись оба, потому что, встречаясь в переулке, они перестают себя контролировать. Фушими просто прижимает Мисаки к стене. Просто впивается в его рот поцелуем. Как тогда… Как тогда, когда у них было чуть больше времени. Когда у них еще было будущее.       Мисаки просто не отвечает. Зачем? Что бы потом опять жалеть себя по ночам? Для чего весь этот цирк? Вопрос так и остается незаданным. Одно слово решает всё. - Нужен,- и плевать Ята хотел, о чем тот. У него свои домыслы. И знать правду ему и не надо.       Ему достаточно Сарухико. Здесь и сейчас. Ну, может еще дома. В кровати скажем. Или на кухне. А может даже в ванной. Не столь важно.       Он сейчас просто цепляется за этот ненавистный синий плащ - за эту бесящую тряпку – и, рыча, рывком стягивает её вниз, на грязный асфальт. Там ей самое место.       Поцелуй затягивается, и недостаток кислорода дает о себе знать неприятным покалыванием в груди. Плевать. Сейчас не важно.       Сарухико прижимает ближе к себе и Ята уже не чувствует лопатками стену. Полное доверие. Как тогда - когда они были единым целым.       Брюнет все же отстраняется, давая передышку. Себе или ему? Упирается лбом в плечо и тяжело дышит.       И Ята только и может, что цепляясь за рубашку на его спине, сильней прижаться к Фушими. Оба понимают - продолжения не будет. Мимолетная слабость. Ненужные чувства. Оба должны забыть об этом.       Но только когда Мисаки уже свободен от цепких рук, а на плечах Сарухико уже красуется слегка помятый плащ, никто не решается уйти.       Решительный Ята, пожалуй, самое редкое явление на планете - реже солнечного затмения, реже снега в жарком августе - и Фушими, наверное, должен радоваться, что застал это.       Рыжий притягивает его к себе за ворот рубашки и целует. Напористо, жадно, многообещающе. - Вернись сегодня домой, ладно? - губы опаляет жарким шепотом и Сару понимает что попался. Что даже если инопланетяне свалятся из космоса, даже если из-под земли выйдут динозавры, он все равно придет. Домой. Странное слово. Но привычное до дрожи…