В семье Бёрнс сложновато быть обычной домохозяйкой

      Его хлеб - разоблачение двойных агентов. Выявление "крыс" и "кротов". А необходимое условие этой работы - умение сдерживать чувства. Самое удобное - когда их просто нет. И Джеку иногда кажется, что он достиг этого совершенства. К людям, которые порой фантастически долго гадят его управлению, он не питает ненависти. К людям, что умело делают свое дело - восторга. Иногда презрение. Реже уважение.       Тот раз и был одним из этих редких исключений. Ключевое имя - "Аист", оперативное - Мэри Харбор, настоящее - неизвестно. Работала она в Ми-5, но уже три года считалась успешно завербованной ЦРУ. Но, как все же удалось выяснить, русские и здесь успели первыми.       Информацию на допросах она цедила по чайной ложке в неделю, но разговор с ней отчего-то не терял в его глазах своеобразного интереса. Приятная женщина, остроумный собеседник. Опасный противник, постоянно напоминал он себе. Ее любимое "Ну, что ж, подумаю" и склоненная набок голова постоянно стояли перед глазами во время работы над делом. Ее удалось завербовать только через два месяца напряженной работы. Компромат все же нашелся, он всегда находился, но Джек так и не был до конца уверен, что ее согласие работать на них искренно.       Опасения оправдались. "Аисту" ничего не стоило оторваться от слежки уже в первые месяцы на воле. Ее находили то в кино, то в подозрительных барах, то на пароходике, мирно путешествующем по Темзе. В одних случаях все люди вокруг проверялись и никого подозрительного не обнаруживалось, в других это просто не представлялось возможным. Джек отлично понимал, что со своей излюбленной милой усмешкой "Мэри" водит их за нос, и это заставляло его работать в бешенном ритме, мысленно ведя счет их совместной игры. "Аист" исправно носил в клювике информацию, на перепроверку которой, кажется, бросалась вся их агентурная сеть в Англии. Иногда данные оказывалась верными, но драгоценное время, когда ими можно было бы ударить в яблочко, уже вышло, оставалось подбирать ничтожные крохи, иногда информация была полуправдой, из которой уже нельзя было извлечь ничего. Но никогда - ложью. "Мэри" всегда действовала элегантно.       Ее контакты занимали два пухлых блокнота, которые Джек постоянно таскал с собой. Он изводил уйму кофейных чашек, вечно ставимых мимо стола, и столько же таблеток, чтобы не засыпать во время работы по ночам. Коллеги старались обходить его по коридору стороной, сторонясь отстраненного взгляда и черных кругов под глазами. Один единственный задержанный за три месяца - и тот немыслимым образом пропал из полицейской машины при доставке в аэропорт.       Именно после этого случая на домашний адрес Джека, известный от силы десятку человек, пришла открытка с банальным горшком герани и одной единственной надписью: "Не надоело?". Ему ужасно надоело, но сдаваться Джек не любил. Работа шла все также вяло, и при каждой неудаче вспоминалась злополучная герань и милая усмешка "Мэри", эта женщина по-прежнему не раздражала, а скорее все больше заинтриговывала Джека.

***

      А потом был Вьетнам. Срочный вызов по интересному делу обернулся провалом всей местной группы с ним во главе. Выжили двое. Один - благодаря своей изворотливости, второй ... - терпению, пожалуй. Им был сам Джек. Через два года его обменяли на крупного агента, разоблаченного в "цирке"*. Перед отправкой он пожертвовал почти выздоровевшим телом и, попросившись на допрос к бывшему коллеге, вульгарно проткнул ему яремную вену карандашом. Спасти беднягу, конечно, не успели. А Джека от фатальных увечий уберегло только поставленное с той стороны условие обмена - он самостоятельно должен был пройти с одного конца моста до другого. Однако по возвращении результаты медицинского обследования, два года назад почти идеальные, изрядно скакнули вниз. Впрочем, это было ожидаемо. В отличие от сообщения начальства - того агента в "цирке", которого обменяли на него, выдал анонимный источник, приславший на адрес одного из коллег Джека открытку с геранью.       В первый же день полубольничного отпуска Джек отправился в Лондон. Там его ждало разочарование - агент "Аист" никак не изменила своего поведения. Личная встреча тоже не помогла. "Мэри" всячески отрицала свою причастность к серьезной помощи ЦРУ.       Однако Джек не зря почуял, что фортуна в этом деле наконец повернулась к нему лицом -- буквально через несколько дней "Аист" сама вызвала его на встречу. Какие-то сдвиги произошли в сфере ее русского начальства. Там нужен был козел отпущения, на роль которого она подходила лучше всего. В обмен на новые документы, "Мэри" предлагала имя того, кто провалил Вьетнамскую группу. Услышав его, Джек не поверил, хотя отчетливо чувствовал, что впервые в привычных склоненной набок голове и горькой полуулыбке нет лукавства. Не поверил, потому что слишком высоко стоял заигрывающий по информации "Аиста" с Кремлем мистер Х. А через месяц в Стамбуле провалился один из его старых друзей. Спустя два дня в другом квартале нашли его труп. Друг всегда был перестраховщиком, и зуб с цианидом делал не в служебной клинике.       "Мэри" пришлось срочно вытаскивать. Одновременно давить на надежных "сапожников"**, чтобы документы не были папифаксом. Одновременно грамотно сливать нужным людям державную крысу, по отношению к которой выработанное во Вьетнаме терпение применить не получилось. Одновременно осознавать, что лукавая улыбка и чёртовы герани приходят теперь не столько в кошмарах, сколько в более симпатичных снах. Одновременно покупать приглянувшийся обоим домик на краю штата, у захолустного городка, где фамилия Бёрнс никому ничего не сказала бы.       Оказалось, что агентурное имя было вещим. "Аист" принесла в дом не только неожиданный комфорт и надежность, но с годами и трех по-своему замечательных детей. Удивительно, как быстро и изящно она выпала из прошлой жизни, вписавшись в роль домохозяйки и домоседки, не выезжающей за границы штата. У кого как, но для нее это было условием выживания. А еще, как оказалось, она действительно любила домашние цветы. Но герани его титаническим усилием были навеки изгнаны с подоконников и клумб. Их заселило другое разнотравье. И когда пришлось представляться соседям, вопрос о легенде даже не встал.       Настоящее ее имя он так и не узнал, но понял, что оно удачно схоже с новым и теперь до старости её именем. Слишком уж быстро Дина стала откликаться на него. А может это просто было связано с тем, что произносил его он, основатель их первого и до смерти неразрывного круга доверия.