Столь грубое наказание

      Я принимаю то, что я всё это спровоцировал…       Всё начиналось как обычно. Я пришёл последним на репетицию и, конечно же, Тилль начал возмущаться на счёт того, что они уже два часа ждут, что все уже устали. Я, конечно же, закатил истерику, ибо я не виноват в том, что не выспался, ведь у меня была причина, как я считал, очень уважительная. Вчера ночью я принял дозу и по окончанию кайфа лёг спать, но на часы, конечно же, не глянул. Я знаю, что Линдеманна довольно легко вывести, но я не думал, что всё так далеко зайдет… - Ты задерживаешь всех! Тебе вообще срать на работу, на то, что фанаты ждут нового альбома?! Тебе срать, да Рихард?! – Тилль кричал с каждым словом всё громче. Я стоял у двери и в любой момент был готов распахнуть ее и гордо уйти. Остальные сидели на диване и тихо перешёптывались, косясь на меня так, будто я человека убил. Но что я сделал? Я опоздал, да, но извините! Разве вы не хотите поспать подольше в такой дождливый день? Нет? А вот я хочу и решил так и поступить. Тилль вдруг замолк, видимо выдохся. Я уже хотел высказать свое гордое «фи», но вдруг он повернулся к ребятам. - Тилль, может всё же не надо? - спросил Лоренц слегка возмущенно. Тилль лишь зашел за угол. - Что, вырубить меня решили и отшлепать за плохое поведение? Вы еще мне замечание в дневник запишите… - решил пустить колкости. – Ох, как не вовремя, я забыл свой дневник! – наигранно опечалился я. Странно, но все лишь смотрели в сторону угла, откуда вскоре вышел Линдеманн, держа что-то за спиной. - Ну и, что ты там держишь? – без особой заинтересованности спросил я, глядя на свои чёрные ногти, эх надо будет обновить лак. Я не успел поднять глаза, как вдруг меня чем-то приложили по голове…       Я открыл глаза, но было темным-темно. Все попытки пошевелиться закончились провалом. Мне сковали руки наручниками, ноги тоже не двигались, как будто между лодыжками железный прут, на глазах чёрная повязка. Одно радовало, я был в одежде. Может мне решили устроить долгую познавательную беседу? Или показ фильма про вред опозданий? Я неосознанно обходил один точный и самый верный вариант. Я этого боялся и не хотел в это верить. Ведь Тилль этого не допустит, ведь он же любит меня. Он же не настолько жесток. Всё же я решил подать знаки жизни. - Эй, вы где, подонки? Я знаю, что это шутка, сто процентов. Или вы все дружно решили стать геями-насильниками? – не теряя своей иронии, говорил я. Вдруг что-то железное отомкнулось и раздались медленные шаги. - Что ж, у вас хорошо получилось меня напугать, но только в начале. А теперь прошу освободить меня! – ноль ответа в мою сторону. Что-то опустилось рядом со мной. Вдруг резко чьи-то руки начали рвать на мне рубашку. С точностью могу сказать чьи, это был Тилль. Я начал брыкаться и материть всё, и вся живое и требовать освобождения, а также помиловать мою одежду. Но он был непреклонен. И вот последний рывок и ткань разделилась на две части, повисая на моих запястьях. - Ты охирел, чёрт?! Совсем страх потерял?! – опять начал воспламеняться я. Мою тираду прервала холодная сталь на зубах, а на затылке затянулся ремень. Кляп, прекрасно. Значит драть меня будут только в одно отверстие. Меня это не порадовало совершенно. Страх начал всё больше и быстрее накатывать, я начал быстро и тяжело дышать. Вдруг руки коснулись ремня на моих джинсах. Они быстро расстёгивали их, а в конце опустили до самых голеней. Я остался в одних боксерах, но и они опустились до уровня джинсов. Вот теперь мне стало еще страшнее, но теперь еще и холодно, очень холодно. Я не слышал ничего, лишь только стук своего сердца. Меня била дрожь и окутал страх с ног до головы. Вдруг что-то кожаное легло на мою поясницу. Сердце пропустило удар, и на том же месте всё заполыхало. Я сдержал стон, я решил всё вынести без единого звука. Еще удар, еще и еще. Меня безжалостно хлестали по спине, пояснице и ягодицам. С каждым ударом было всё больнее и больнее. И вот я сорвался и взвыл, громко и протяжно. Вдруг с меня спала повязка. Всё вокруг было закутано в темноту и не одного лучика света. Меня это еще больше напугало. Я испугано оглядывался в поисках увидеть хотя бы что то, хотя бы чуть-чуть зацепиться за реальность, но всё четно. Спины коснулись руки, обжигая следы от плётки, я дёрнулся и всхлипнул. Они поглаживали спину нежно, аккуратно, но мне было безумно больно. Я шипел, пытался себя успокоить хоть как-то. К рукам подключился горячий язык. Стало еще хуже, из-за слюны каждая рана горела и щипала. Я не смог выдержать этого и из моих глаз потекли слёзы. Как я не жмурил глаза, слёзы всё же пробивались и разбивались о железный пол, а руки и язык всё еще причиняли мне адскую боль. Вдруг они исчезли. Ничего не было слышно, ничего не было видно… нет, были слышны мои всхлипы и тихие постанывания. Вдруг палец Тилля прикоснулось к моему заднему проходу. Я напрягся и сжался что есть силы. По мне пробежали мурашки, вроде и не в первый раз, но почему-то стало невыносимо страшно. Сначала он сделал круговое движение по сжавшемуся кольцу мышц, а потом резко вошел в меня. Я взвыл, ибо ощущения были довольно неприятные. Он сделал несколько грубых движений и вынул палец и тут же к анусу придвинулось что-то гораздо больше. Я затих, ожидая жгучей боли. Огромный, длинный, твёрдый член внезапно вошел на всю длину. Я закричал и дёрнулся вперед и мои руки случайно скользнули, и я больно приземлился лбом о пол, но этой боли было мало, чтобы заглушить другую. Тилль немного вышел, а потом резко вошел. С каждым движением ритм ускорялся. Я выл, ревел, кричал, но меня он как будто не слышал. Смазки явно не было и меня грубо драли изнутри. Член вдруг прошелся головкой по простате, и я не смог удержать стона. Вдруг он приостанавливается и снял кляп. - Умоляю, остановись… мне очень больно. – я не могу сдержать этих слов. Он продолжает движение, и я опять начинаю кричать и всхлипывать. Линдеманн медленно придвинулся к моему уху и зашептал: - Ты заслужил, дорогой. – и начинает еще быстрее трахать меня. Он берет мой член в руку и начинает с таким же темпом двигать ею. Конечно же я не могу подавить стоны удовольствия и уже больше не кричу, ведь его руки знают, как сделать приятно. Мы кончаем практически одновременно. Я ему в руку, а он в меня. Хоть мне и было приятно в конце, но больше меня разрывала изнутри горечь обиды.

***

Уже глубокая ночь, я лежу и смотрю в окно, идёт мелкий дождь. Спина, ноги, запястья и главное – зад, болят. Я очень расстроен и мне ничего не хочется. Я не хотел признавать того, что человек, который любит меня может быть на такое способен. Мне было безумно обидно и больно, и не только физически. Я услышал, как открылась входная дверь, тихо-тихо, как будто он думает, что я сплю. Да, я знаю, что это он, только у него есть вторые ключи от моей квартиры. Я чувствую, как открывается дверь в спальню, я слышу, как он раздевается, а потом ложится на кровать, просто поверх одеяла. Он нежно гладит меня по волосам, всё так же свято думая, что я сплю. - Ты думаешь, что с такой болью можно уснуть? – тихо спрашиваю я. Он отдёргивает руку, как будто обжигается. Я аккуратно поворачиваюсь к нему лицом, смотрю в глаза. В них глубокая печаль, очень глубокая. В прочем, она всегда присутствовала в его взгляде, даже если ему весело, печаль всё равно была. Казалось, что боль как смычок по струнам скрипки, терзала его огромное тёплое сердце. Даже не смотря на его сегодняшнею выходку, я люблю его и буду любить. - Извини, пожалуйста. Я повёл себя как последняя скотина, я причинил тебе много боли сегодня. Если хочешь, ты можешь закатить истерику и выгнать меня из квартиры… может даже и из твоей жизни… я всё приму. – сказал он шепотом и опустил взгляд, как виноватый пёс. У меня это пробило умилённую улыбку, но я сдержался. Я погладил его по растрёпанным чёрным волосам. Он явно этим наслаждался. - Ну вот куда я тебя такого дену, а? Отдам на растерзание глупым, маленьким фанаткам? – я всё же слегка улыбнулся. – Нет, я же тебя люблю, дурачок ты мой. И я понял тебя… - улыбка пропала с моего лица, ведь мне было очень стыдно за свои поступки. - Я вёл себя отвратительно, и ты уже просто не знал, что со мной делать. Я заслужил этого, не вини себя, я сам тебя спровоцировал. - Но и я вёл себя достаточно грубо, я не должен был… я не должен был так поступать, я ведь знал, что тебе будет больно. – возразил он. – Мною в тот момент руководствовался гнев, и я не понимал, что делаю… я тоже виноват. Он забрался под одеяло ко мне и боясь начал пододвигаться. Мне это опасение не понравилось, и я резко приблизился к нему, обнял как можно крепче руками, схватил ногами поясницу и впился в губы. Он этого хода видимо не ожидал и сначала немного растерялся, а потом ответил не менее жарко на поцелуй и аккуратно, помня, что он сам же меня покалечил, обнял в ответ. Мы долго нежились и наслаждались друг другом. Он сам оторвался от моих губ. - Прости меня, Риш… - прошептал он. - И ты меня, Тилль… - прошептал я в ответ. Мы так и уснули в тёплых объятиях таких родных рук.