Вечер весны

      В университете меня научили разным вещам: я разобралась с интегралами, изучила гистологию, молекулярную химию и многое другое. Но меня не научили разбираться в себе. Зато я научилась этому сама. Этот год объяснил мне, кто я и что я должна делать.       В любом случае, я на это надеюсь, это ведь фальшивое послесловие, я пишу его, когда сама книга ещё не готова, а я ещё не прошла через порог, разделяющий детство и взрослую жизнь. Но я знаю, что пройду его, я знаю, что справлюсь. Я уверена, что смогу поступить в университет, смогу не вылететь из него, пускай будет и сложно.       Когда я проходила медкомиссию для поступления, оказалось, что у меня центральная дистрофия сетчатки. Звучит жутковато, но это всего-навсего небольшие проблемы со зрением, которые заметили только тогда, когда изучили мои глаза серьёзно, чтобы выписать талон на очки. Я подружилась с моим врачом. Она была приятно удивлена, что я так спокойно переношу новость о своей болезни. А смысл мне волноваться? Проблема не серьёзная, раз уж я прожила с ней 17 лет, и никто ни о чём даже не подозревал.       И мой врач, узнав, что я планирую стать медиком, сказала: «Если быть врачом, то только хорошим! Плохих и без того достаточно. Сразу предупреждаю: денег никогда не будет, зато удовольствия будет море. Поступай в медицинский, только если полностью отдашься своему делу!» Я запомнила эти слова и запомнила я их, потому что поступила потом в медицинский университет только для того, чтобы куда-нибудь поступить. Прошёл год, и я надеюсь, что теперь я открыла в себе любовь к медицине, поняла, что это дело мне нравится. Я уверена, что я осознаю, что мне хочется быть врачом. Мне семнадцать, и я хочу калечить людей. В восемнадцать я стану разумнее и добрее, я захочу их лечить.       А ещё, когда я проходила медкомиссию, оказалось, что у меня есть небольшие проблемы с сердцем. Я высокая и всегда такой была. Старушка, слушающая меня в стетоскоп, сказала: «Тело выросло, а сердце ещё маленькое, детское». А я, как дурочка, не смогла сдержать улыбки. Какая замечательная метафора! Просто прекрасная! Вот поэтому я уверена, что в восемнадцать я всё ещё буду странным ребёнком, которым была всегда.       Не хочу, чтобы всё как-то вмиг изменилось. Но я уже представляю себя через год. И я представляю, что сердце подросло, и ребёнок, живущий в моей душе, умер. Меня больше не радуют кристаллики, украшающие в гостиной люстру, всё вокруг больше не пахнет жевательной резинкой, я не останавливаюсь больше в парке, чтобы сорвать и засушить растение или набить карманы блестящими каштанами. Всё, что меня окружает, уже не украшено блёстками. Хорошо, если я смогу полюбить новый серьёзный мир. Нельзя ведь всю жизнь прожить, скучая по прошлому. И всё-таки не думаю, что в восемнадцать я забуду, как мне жилось до того, как я стала совершеннолетней.       Что я буду делать? Не знаю, у меня нет никаких планов, и это не безалаберность, а спонтанность. Хорошо бы получить водительские права, раз уж я уже взрослая. Устроиться на работу на месяц или два, а потом с моими университетскими друзьями отправиться в путешествие. Денег бы хватило на дешёвые хостелы и мороженное в рожках. Сразу видно, что мне семнадцать и взрослости во мне нет. И плевать, мы же знаем, что послесловие это фальшивое.       Если вы до него дочитали, то я, честно говоря, несказанно рада. А ещё очень удивлена. Кому интересно читать о чужой жизни, когда у каждого есть своя? Моя жизнь не интереснее вашей, но, мне хочется верить, что в восемнадцать лет я гордо добавлю: «Да, она не интереснее вашей, но, чёрт возьми, я люблю её даже серой и скучной, потому что она — моя».       Я более чем уверена, что у меня появились замечательные подруги за этот год. Мы с ними ещё не встретились, а я уже их люблю. В последние школьные деньки учительница, которая, как мне кажется, симпатизировала мне, раздавала нам, своим ученикам, советы про университет. Она говорила, что не нужно открываться незнакомым людям, они обычно злые, они будут говорить за спиной и всё такое прочее. Но я откроюсь, я откроюсь, забыв о её советах. И так у меня появятся лучшее на свете друзья.       Главное только не остаться одной. Я этого не вынесу. И дело не в том, что я до жути общительный экстраверт. Нет, совсем нет. Вот в чём дело: этот мир так устроен, что поодиночке нельзя быть счастливым, точнее нельзя отыскать истину и обрести спокойствие в одиночестве. Одни люди хорошо задают вопросы, но вот отвечать совсем не умеют. Другие способны ответить на всё, что угодно, только вот не в состоянии задать главных и по-настоящему важных вопросов. И только в паре можно увидеть точную картину мира. Это как бинарное зрение: только с двумя глазами можно увидеть полную картинку. С одним глазом всё будет выглядеть совсем не так, как есть на самом деле.       И я буду искать тех, кто станет мне вторым глазом. И, конечно же, за этот год я их найду. Я буду много спрашивать, а они будут удачно отвечать. А ещё я не буду стараться никому понравиться. Буду вести себя так, как веду всегда. Не надо кем-то притворяться. Вдруг есть человек, который ищет именно тебя, а из-за того, что ты в момент вашей встречи притворишься кем-то другим, ты так и останешься не найденным.       И я уже готова к странным взглядам в свою сторону. Наверняка Болдер (мой камень-питомец, который я повсюду таскаю с собой) понравится не всем в университете. Однако я не стану обращать внимания на то, как люди смотрят в мою сторону. У них есть глаза, вот они и смотрят. Это всё-таки лучше, чем мир слепых.       Ах, как же я рада моим новым друзьям, которые пока ещё не догадываются о моём существовании! Ужасно не люблю, когда людей знакомит общий знакомый. Это какое-то ненастоящее знакомство, фальшивое, как и это послесловие. Я хочу познакомиться с кем-то, когда буду громко плакать, запершись в кабинке туалета, а меня через дверь кто-нибудь незнакомый станет утешать. Хочу познакомиться с кем-то, столкнувшись на лестнице и разбив в кровь коленку. Хочу перепутать комнаты в общежитии и лечь в чужую кровать. Но не хочу, чтобы общий друг меня с кем-то знакомил. Такие знакомства ненастоящие.       Но так же сильно, как я люблю моих ещё незнакомых друзей, я их боюсь. Даже не их, а того, какими замечательными они могут оказаться. Я верю, что всё должно заканчиваться так же, как и начиналось, чтобы получился своего рода замкнутый круг, круг, из которого нам не вырваться. Поэтому я боюсь, что пойму, что университетские друзья — отражение школьных друзей. Для них я тоже — тень, не понимающая, кто же она такая. И, закончив первый курс, я могу вдруг задаться всё тем же вопросом: кто я такая?       Но нет, я просто предчувствую, что года мне хватит, чтобы найти ответ на этот вопрос и больше не возвращаться к нему. И даже если я не смогу найти ответ, я могу найти того, кто этот ответ мне скажет. А знаете, когда я была маленькой, мне было ужасно скучно читать книжки про любовь, мне нравились истории про путешествия и приключения. Надеюсь, в восемнадцать я пойму, что любовь есть не что иное, как приключение. Стоит влюбиться, и весь мир перевернётся с ног на голову.       Я знаю, что у меня обязательно к концу книги появятся новые друзья. И ещё я знаю, что у меня не появится парень. Мне семнадцать, а я ещё ни разу не с кем не встречалась и, знаете, не планирую начинать. Перед тем, как стать парой, хорошо бы с этим человеком подружить года этак четыре. Лучше, конечно же, дольше, но четыре — это ведь моё любимое число. Так что я уверена, что парня у меня в восемнадцать не будет, зато существование симпатичного и интересного друга я не отвергаю.       Мне семнадцать, у меня лучшие в мире друзья, а парня нет. Перед сном я люблю думать о своей смерти. Мне нравится плакаться в жилетку и быть жилеткой для окружающих. Я не пью и не курю, хотя пробовала. Мне семнадцать, я не люблю себя, но люблю людей в целом, хотя иногда мне и хочется всех уничтожить и заставить их почувствовать боль, которую я чувствую постоянно. Хорошо бы, если в восемнадцать я стала бы лучшим человеком, чем тот, которым я являюсь сейчас.       Они говорят: «Оставайся самим собой». Но что за глупый совет! Меняйся! Нет никакого тебя! Ты каждый день становишься новым человеком. И в восемнадцать я буду другой. Главное, не стать хуже. Я очень завишу от окружающих людей, поэтому главное — не попасть в плохую компанию. Я начну курить, если остальные за это меня полюбят. Я стану пить, если пьяной я нравлюсь вам больше. Я всего лишь хочу быть любимой.       История девочки, которая выросла, закончилась. Я пока ещё не знаю этой истории, но её уже знаешь ты. И мне хочется верить, что она не была плохой. Мне хочется верить, что ты больше улыбался, чем плакал. А ещё я молю, чтобы твоё лицо не было каменным во время прочтения. Скучный год — это точно не то, чего я хочу.       Мне ещё предстоит пройти через всё, что ты прочёл, ведь я пишу предисловие, когда основная часть даже не готова. Но, знаешь, я не могу поверить в то, что я выросту. Нет, я не выросла, я всё ещё ребёнок, которому хочется внимания, которому хочется играть в свои игрушки. Я буду играть в воина и войнушку, когда нужно за что-то бороться. Я буду играть в завоевателя, когда захочу завладеть чьим-то сердцем. В исследователя, когда захочу изучить чью-то душу. В героя, когда захочу жертвовать собой в интересах дорогих мне людей.       Я не знаю, что мне откроется за год, но пока что я кажусь себе ребёнком.       А дети не задаются вопросом: кто же я такой?