Ледяные скульптуры

      Время текло слишком медленно. Оно застывало, словно смола, или так же тянулось.       Менялось все — страны, города, транспорт, дома, ценности, норма. И, конечно же, люди. Они замирали, все более походили на ледяные скульптуры в своем желании отгородиться от чувств и от других людей.       Они становились похожими на мессира, застывшего посреди белой залы. Он восседал на троне, взирая на глобус с плохо скрываемой брезгливостью. Когда-то люди казались ему интересными, когда-то он наблюдал за их жизнью с истинным наслаждением, когда-то он играл с их чувствами…       — Мессир, — склонился в поклоне верный Азазелло — единственный, кто почти не покидал Дьявола с момента последнего бала. — Мне только что доложили о странной вспышке силы на Земле.       — Где? — голос Воланда — жесткий и надменный — заставил демона чуть склонить голову. Глобус немедленно повернулся нужной стороной, на которой тревожно мерцала алая точка.       — Ты остаешься здесь, — приказал мессир и, коснувшись глобуса, потянулся к источнику силы.

***

      Москва изменилась слишком сильно. И если внешний вид ее стерпеть было можно, то внутренний холод — почти нереально. А люди шли мимо — одинаково безликие и молчаливые. Лишь некоторые останавливались, привлеченные ярким огнем той, что не желала смиряться.       Она — закутанная в длинное черное пальто не этого века — методично возвращала людям чувства, а те даже не подозревали об этом. Застывая на несколько мгновений перед незнакомкой, они поочередно попадали в плен ее темных глаз.       — Кто ты? — Воланд, как и другие, замер перед ней, но вовсе не потому что был подвластен темной силе.       Девушка удивленно приподняла бровь, а после, хищно усмехнувшись, прикоснулась едва уловимо к мраморно-белому лицу Воланда. От кончиков ее пальцев струилось тепло, проникая под кожу, но оно проходило насквозь, не оставляя ни следа.       — Кто ты? — снова повторил Дьявол, с интересом ожидая того, что предпримет девушка в этот раз. Ответа от нее он не ждал.       Меж тем незнакомка, до этого задумчиво накручивавшая прядь рыжих волос на палец, прикрыла глаза, словно концентрируясь на чем-то. Секунда — и Воланд больше не чувствовал того тепла, которым она так щедро делилась. Исчезли и нежные пальцы с лица мессира. Но в этот же момент он ощутил, как девушка приникает к его губам, не целуя, а обжигая пламенем, во сто крат сильнее адского.       — Прощайте, — ее голос тих, но звучит уверенно. А Воланд вскидывает руку, останавливая маятник времен и всех людей, но только не ту, что стоит перед ним. Она насмешливо улыбается и произносит:       — Я слишком такая же, как и вы.       — Так кто же ты? Как тебя зовут? И откуда ты появилась?       — Я Демон без имени, — девушка как-то грустно смотрит вдаль, словно бы вспоминая что-то. — Не помню, откуда я — слишком много лет прожито и слишком много миров пройдено. Скоро я покину и этот.       — Тогда позволь пригласить тебя на прогулку: сначала по городу, потом — по миру, — мессир подает собеседнице руку, признавая свою заинтересованность. Демонесса удивленно смотрит на спутника, но предложение принимает.       — Для начала, позволь представиться — Воланд. Он же Дьявол. Можешь звать по имени. А вот что делать с тобой?       Девушка пожимает плечами, не зная, что ответить.       — Позволь пока называть тебя Донной.       — Почему так?       — Это обращение к королеве.       — Ты мне льстишь, — смеется она, и смех этот звучит перезвоном серебряных колокольчиков.       — Ничуть. Итак, моя Донна, знакомьтесь — это Москва.       — Москва? — вздрагивает Демонесса.       — Была здесь?       — Давно. Я полюбила смертного. Но его жизненный путь был короток: лучший друг убил его на дуэли. Но и это не слишком трагично. Гораздо хуже то, что и за гранью он не перестал любить свою невесту.       — Мне кажется, это отличительная черта созданий тьмы — не иметь возможности быть любимым, — горько усмехается мессир, вспоминая Москву несколько десятилетий назад и ту самую королеву. — Но не будем сегодня об этом, пожалуй. Вы ведь согласны?       Девушка утвердительно кивает, а после, вспомнив о чем-то, оглядывается. Люди, замершие по мановению руки Дьявола, напоминают ей…       — Ледяные скульптуры, — заканчивает она мысль вслух. — Пусть так все и останется, ведь это слишком прекрасно.       Воланд улыбается, глядя в серые глаза, и уже почти не вспоминает о прошлом.       И почти Боги, разрушившие стену отчуждения, гуляют среди ледяных скульптур. И Тьма — великая и неосознанная — радуется этим лучам света, проникающим сквозь улыбки безмерно древних, но отчаянно нуждающихся друг в друге существ.