На привале.

Плеснула хвостом по воде рыба, и лошади заволновались, фыркая и прядая ушами в темноте. Странные все-таки существа. Гидар, храп которого и тролля выгнал бы из нагретой пещерки, не пугает их вовсе, а звон нечаянно задетой тетивы ставит буквально на уши. «Кстати о тетиве…» а точнее о ее хранительнице и ревнительнице. Шавари с нескрываемым удовольствием замедлила бег мыслей, смакуя тот факт, что их пути с эльфийкой, пусть временно, но все же разошлись. Огромный, вросший в землю валун еще не успел отдать жадной ночи все накопленное за день тепло, и демон самозабвенно крала эти крохи природной магии, прислонившись спиной к замшелому боку престарелого стража. «Гид храпит как стадо орков в погоне за деревенской пастушкой! Право слово, нужно быть глухим, как пробка, чтобы обойти нас!», - Шави переменила позу, освобождая прижатое крыло. Гном вызывал у нее раздражение лишь первые несколько недель их вынужденного совместного похода, ну а после она смогла оценить все плюсы гномьего характера. И вот ведь странность! Тот, кто больше всего должен был ее ненавидеть и из-под полы показывать обоюдоострый топор, рассказывая со смаком, что «эта красотка проходит через кости, как сквозь топленое масло», оказался первым сторонником и приятным собеседником. Никто так не умел поддержать беседу, когда речь заходила о подземном мире, как Гид. И уж конечно, никто не был способен выпить столько эля, как этот наследный принц. Наследовать ему, правда, было уже нечего, что несколько расстраивало Шави, ибо она пребывала в полной уверенности, что в гномьем королевстве ей бы понравилось несказанно. В молоденьком лиственном лесочке за рекой надрывно крикнула ночная птица, видимо предвещая этим металлическим, резким вскриком начало охоты. Лошади замерли и все, как одна, вскинули головы, потягивая воздух чуткими ноздрями. Харальд, лежащий ближе всех к замшелому валуну, вздрогнул, но не проснулся. Огромная рука выпросталась из-под плаща и зашарила по траве, словно в поисках какого-то предмета. Чуткий слух демона разобрал хриплое прерывистое бормотание, постепенно сошедшее на нет; несколько мгновений - бывший гладиатор глубоко вздохнул и, завернувшись в плащ с головой, повернулся к Шави спиной. Шавари задумчиво ковырнула когтем глинистую землю и, прищурившись, посмотрела в сторону леса. Острое зрение существа, рожденного в преисподней, позволяло различать ей тонкие темные стволы осинок и падубов, мимо которых они шли не далее, как сегодня вечером. И больше ничего. Лошади вернулись к своему неторопливому занятию, Гидар продолжал мастерски выводить носом заливистые рулады, едва заметным среди холмистой поверхности поляны клубочком прикорнул чародей. В такие моменты Шавари особенно остро начинала жалеть о том, что Аранне пришлось отстать от них дня на два-три, ибо никто - ни принц земли, считающий, что ночь создана лишь для того, чтобы славно выспаться, ни Харальд, каждый раз старающийся оказаться к демону как можно ближе, ни юный маг, провожающий ее восхищенным взглядом – никто не мог составить Шави компанию звездными анкарийскими ночами. О, она любила эти ночи, глубокие и темные, наполненные свободой и холодным серебряным светом далеких звезд и совершенной красавицы луны. В такие моменты она думала о том, что, пожалуй, не будет слишком долго мучить эту собаку – Андукара. В конце концов, здесь она благодаря именно этой неблагодарной скотине. Но такие мысли посещали ее не часто. Что-то мягкое неожиданно коснулось ее плеча, застав вспыльчивую дочь преисподней напрячься, точно возведенная пружина. Но знакомый запах заставил мышцы расслабиться, одна за другой, и хрипло, шепотом, рассмеяться над собственным конфузом. - Хээ, это ты, малышка, - и когтистая рука потрепала плюшевую шею. Собственно говоря, лошадь была демону ни к чему. Она могла преодолевать значительные расстояния на своих двоих. Но, никогда не стремясь утруждать себя чем-либо, Шави не торопилась расставаться с четвероногим транспортом. Кобылка была самая что ни на есть обычная: темно-серая, в аккуратные яблоки, кругленькая и тонконогая, не шедшая ни в какое сравнение с эльфийскими скакунами. Да-да, Шавари фыркнула совсем по лошадиному, вспоминая, как, пока она один на один разбиралась с двумя стражами-драконами, прочие, пробравшись в лагерь ледяных эльфов с другой стороны, примеривали на себя роль конокрадов. И, надо сказать, удачно: троих они продали в ближайшем городке, прилично утяжелив свои кошельки звонкой монетой, а четвертого, светло-серого красавца, Лаурелинад оставил себе. Но, не смотря на всю свою обыденность, был у кобылки значительный плюс – она совершенно не боялась Шавари, в отличие от прочей живности. Даже в их маленьком, но страшно героичном отряде, лошади продолжали вставать на уши, если демон подходила к ним вплотную. - Подумать только, мне, гатолийскому демону, составляет кампанию лошадь! О, Андукар проклянет тот день, когда он появился на свет! А после я вырву его гнилое сердце из хилой груди, - шипела Шавари и глаза ее сверкали в ночи, как два раскаленных уголька, а лошадь тыкала мягкой мордой в плечо, словно говоря: «всему свое время». - Впрочем, скоро вернется из разведки остроухий…, - демон оборвала фразу и прислушалась. Серая малышка не выказывала никаких признаков беспокойства, но Шави услышала. Едва слышный шорох, на этот раз не обманувший ее. Хлопнув на последок лошадь по плечу, она отвернулась от нее и уставилась в ночную тьму. В освещении не было необходимости, острый глаз различал скрытые в темноте ночи очертания, но Шавари всегда любила похвастаться своими достижениями, а теперь, утратив большую часть своей силы – особенно. На обращенной вверх ладони, повинуясь одной лишь силе мысли, вспыхнули языки пламени, выхватывая частями высокие кожаные сапоги, крепкие, стройные ноги в облегающих штанах, широкий пояс… Шавари раздраженно скрипнула зубами. Больше всего на свет она ненавидела делать что-нибудь так же, как и все. Потому и «остроухим» темного эльфа называла лишь тогда, когда пребывала в полной уверенности, что он этого услышать никак не сможет. И вот теперь так глупо попасться! Лаурелинад, словно не замечая раздражения, щедрыми мазками нанесенного на лицо демона, бесшумно подошел ближе и присел на корточки. - Все чисто. На несколько миль вокруг никого, кроме пастуха со стадом коров, - эльф серьезно смотрел на Шавари снизу вверх. – Но, думаю, и он скоро уйдет, решив, что здесь обосновался горный тролль, - тут Лаурелинад бросил быстрый взгляд на спящего гнома, и уголки губ чуть дрогнули, заявляя, что и у темного эльфа чувство юмора имеется. Демон коротко хохотнула и тут же хитро прищурилась. - Ты слишком смелый, Лау, - она одна называла его так, низким, хрипловатым голосом растягивая буквы, словно свежий мед, помимо тех моментов, когда он именовался «остроухим», что случалось лишь тогда, когда Шави думала, что он не слышит. Он прекрасно это знал. - Спас лесную эльфийку, сбежал от своего народа, нос суешь не в свои дела и, - она помедлила, - меня не боишься. - Не боюсь, - он просто констатировал факт, ровным, резковатым голосом, и свет звезд отражался в его темных глазах. - И зря. Я ведь демон преисподней, - Шавари было скучно, и она не торопилась отпускать от себя обретенного собеседника. - Лишившаяся своей силы, - и снова лишь факт, ни ехидства, ни обвинения. Это было слишком! Слабая, едва заметная аура гнева очертила контуры демона, когти полоснули по земле, оставляя глубокие борозды… - Все мы здесь что-то потеряли. - А ведь знаешь, Лаурелинад, - бесконечно удивленный, услышав свое имя полностью, эльф посмотрел на еще секунду назад готовую взорваться от возмущения, а теперь совершенно спокойную демона. – От тебя больше не пахнет пустотой и подземельями. Так что ты можешь радоваться и водить хороводы в лесах с нашей Птичкой. Но эльф озадачил ее и в этот раз: - А чем от меня пахнет? Шавари едва заметно нахмурилась. «Я тебе что, ручной волк?!», - чуть было не сорвалось с ее языка, но, отчего-то в последний момент передумав, она промолчала и подвинулась к нему ближе. От эльфа пахло собственно эльфом, кожей, металлом, дорожной пылью и … кровью. Впрочем, кровью пахло от них всех. Но было еще что-то, едва уловимое, незаметное, точно звездный свет, струящийся с небес. Ночной ветер растрепал длинные светлые волосы, и они шелковыми нитями заскользили по щеке и плечу Шави, щекоча кожу. Первый раз Лаурелинад сидел так близко, что чувствовал исходящее от Шавари тепло. Обычно вокруг нее крутился Харальд, грубоватые ухаживания которого она благосклонно принимала. Глаза, лишенные зрачков, светились в бархате ночи каким-то загадочным, потусторонним светом, и низкий голос прошептал возле самого уха: - Быть может это надежда.