Casting Off

Вайнона смотрела, как ISS "Кельвин" разрушался на её глазах. Всё, что она могла подумать, было: "Слава Богу". Она закрыла глаза и беззвучно заплакала — пусть врач и медсёстры думают, что роды довели её до слёз. Если бы они только знали... Нет, она плакала от одновременного ощущения тяжести плачущего, но здорового младенца у себя на руках и внезапной лёгкости свободы, пусть и иллюзорной. Не от Джорджа — от его семьи. Джордж знал. Он не был обязан приносить себя в жертву, но даже если бы он так не поступил, безумцы на том проклятом корабле убили бы их всех, вонзив нож в спину. Теперь, со смертью мужа, она может взять мальчиков и затеряться где-то на далёкой колонии, там, где их не достанет длинная рука Кирков, пусть даже это дети их первенца. Вайноне нужно действовать быстро для того, чтобы побег удался; возможно, придётся принести в жертву Джорджа Сэмюэля, как его отец принёс себя, не возвращаться за ним, растить лишь младенца, что сейчас у неё на руках, но терять любого члена их маленькой семьи — недопустимо. В любом случае, она ещё недостаточно сильна, чтобы управлять шаттлом. Не столь быстро после преждевременных родов. "Тиберием, ты смеёшься? Нет, это ужасно. Назовём его в честь твоего отца. Назовём его Джимом". Столько намёков и скрытого смысла... Так они научились говорить друг с другом лишь после свадьбы — до этого им приходилось скрывать свои отношения, только и всего. После, в обществе свёкра и свекрови, которые ненавидели Вайнону за её резвый ум и отсутствие выгодных политических связей, они научились скрывать даже такую простую и нужную фразу, как "Я люблю тебя". Она оставит "Тиберий" как напоминание о том, кем могли бы быть её сыновья. И просто потому, что "Джеймс Тиберий Кирк" — хорошее, сильное имя. Она открыла глаза, в которых больше не было слёз. "Кельвин" был давно уничтожен, а чёрный корабль дрейфовал, будто потерянный, вдали. Её новый смысл жизни устроился поудобнее и начал сосать грудь, и Вайнона отказывалась быть мучимой и преследуемой мертвецами.