Благородство

      Дверь закрылась почти бесшумно. Исагмир, касаясь резной ручки, так и остановился, разглядывая жену, сидевшую напротив трюмо и расчёсывавшую волосы. Рядом суетилась служанка. Адельгейд поймала взгляд мужа в зеркале и подала знак служанке одним движением тонкой руки. Девушка поклонилась и тут же вышла.       За какое-то мгновение молчания Исагмир успел рассмотреть преображённый со времени его последнего и единственного визита будуар супруги. Оттенки охры и золота, перемежающиеся с королевским пурпурным, лёгкое трепетание свечей, лишь немного рассеивающих тьму позднего осеннего вечера. И — Адель…       Она едва заметно улыбалась, опустив глаза, и продолжала расчёсывать свои длинные золотисто-русые волосы. Кружева на спине, открытые лопатки и прозрачные рукава её будуарного платья мешали Исагмиру спокойно дышать. Он смотрел на отражение лица жены в зеркале в широкой золочёной раме — и не смел опустить взгляда хотя бы на плечи.        — Ваше Величество… Похоже, для решения государственных дел время чересчур позднее, — уголки губ Исагмира дёрнулись вверх, и король чуть опустил голову. — Прошу прощения. Мне говорили, что Вы готовитесь ко сну, однако я подумал, что ещё не успею смутить Вас своим приходом…        — Пока что единственный, кто здесь смущён — это Вы, — Адельгейд усмехнулась, откладывая расчёску на трюмо, и поднялась, развернувшись к мужу.       Исагмир гордо вскинул голову, ожидая, что ничем не выдаст удивления, — ему было странно видеть ту, к кому он боялся раньше лишний раз прикоснуться из страха разрушить хрупкое доверие между ними, в таком виде, — но не смог сохранить внешнего спокойствия.       Кружевные цветы спускались с плеч к животу, закрывая грудь. Двухслойная юбка из всё той же полупрозрачной лёгкой ткани раздражала тем, что не позволяла рассмотреть никаких подробностей, но вместе с тем и не была предназначена для того, чтобы их прятать.       Король не мог оторвать взгляда, и Адельгейд, не выдержав и действительно смутившись — она, в отличие от мужа, ещё была невинна, — опустила голову, чуть ссутулилась и сцепила руки. Исагмир вздохнул и подошёл к жене, на которую будто навалился груз всего того, что случилось летом, когда её страна наконец вырвалась из хватки войны. Нет, даже, наверное, не одного лета, а всех тех лет, когда каждый день по вине Адельгейд погибали люди. Не только её это была вина, но разве тяжесть ответственности от этого становилась легче? Исагмир положил руки на плечи жены и попытался их расправить нежным движением. Адельгейд поддалась легко. Король взял её голову в ладони и поднял, заставляя посмотреть на себя.        — Прямее спину, моя королева, — он улыбнулся. И проговорил, потому что давно уже понял, что имела в виду жена: — Будьте хоть каплю веселее, на нас с вами всё ещё лежит один нерешённый государственный вопрос.       Уголки её губ дёрнулись вверх, она снова было опустила глаза, но тут же подняла их, стоило мужу несколько раз погладить её щёки большими пальцами. Его руки скользнули по волосам королевы, откидывая их ей за спину. Леди, чуть осмелев, коснулась груди короля.       Она же сама решила устроить всё именно сегодня, поблагодарить мужа за его понимание и терпение — отчего теперь так неловко?.. Он добивался её почти два года, хотя мог бы взять в первую ночь. Это избавило бы их обоих от тревог, когда его жизнь висела на волоске. Когда Совет мог в любой момент потребовать подтверждения консуммации, которой не было…       Исагмир огладил плечи Адельгейд, окидывая взглядом её тонкий стан и рассматривая нежное лицо, — и, с мгновение помедлив, поцеловал в губы, касаясь ладонями её тонкой шеи. Королева не ответила, боясь испортить всё своим неумением, но охотно поддалась. Почувствовав, как усилилось биение сердца супруги, король сперва схватил её ладони, сжав их в своих, потом, всё так же почти не отрываясь от её губ, заключил в крепкие объятия. Какая-то несмелость всё ещё чувствовалась в движениях и действиях Исагмира. Он будто боялся, что королева вот-вот передумает, оттолкнёт его, и оттого так жаден был до прикосновений и поцелуев, одновременно остерегаясь быть слишком настойчивым.       Адельгейд чувствовала, что муж пылко начинал ласки, но тут же, не позволяя себе забыться, умерял всю страсть. И чувствовала, как торопился. Когда его пальцы скользнули под тонкую ткань на плечах, Адель отстранилась немного, упершись руками в грудь супруга. Он посмотрел на неё в ожидании того, что она скажет. Она положила ладонь ему на щёку и прошептала:        — Чего Вы так боитесь?..       Исагмир ответил таким же шёпотом, касаясь руки супруги и опуская взгляд:        — Что эти мгновения окажутся краткими. Что утекут и растворятся, будто их и не было…       Адельгейд улыбнулась и покачала головой, развенчивая его страхи:        — Я люблю Вас. — И добавила, прижимаясь к мужу: — Я ведь уже говорила…        — Я был смертельно ранен, — скептично, но с улыбкой, проговорил Исагмир. — Неужели Вы думаете, что о таком не врут, даже чтобы помочь вырваться из объятий Госпожи?        Поразительно, как три слова изменили поведение короля.        — Однако, — его дыхание, когда он говорил, щекотало ухо Адель, — Вы рискнули собой и своей страной и остались тогда со мной, — он обнял супругу, прижимая к себе, — а не ушли искать того, кто бы без лишних вопросов разделил с Вами ложе.       Адельгейд обвила шею мужа руками, и их уста вновь слились в поцелуе, пусть и коротком: Исагмир вдруг подхватил возлюбленную под коленями, поднимая. Королева ойкнула, потом едва слышно рассмеялась от неожиданности, закрыла глаза, когда муж начал её кружить, и в следующее же мгновение ощутила спиной прикосновение перины.       А потом — тёплых рук и губ Исагмира. Так же сильно, как её раздражала буквально несколько минут назад суетливость мужа, теперь её дразнила его неторопливость. Выгибаясь навстречу ласкам и шумно дыша, королева всё же искала способа вырваться, чтобы ответить той же нежностью, путающей все мысли, прижаться крепче к супругу, сорвать пуговицы с его дорогого жилета, стать наконец единым целым с ним…       Едва Исагмир прервался, чтобы самому избавиться от лишней одежды, как Адель подорвалась вслед за ним, одним невероятно верным движением потянула за завязки на воротнике рубашки, открывая благородную шею и ямку между ключицами, и впилась поцелуем в кожу у основания нижней челюсти Исагмира, одновременно нашаривая пуговицы жилета. Ещё несколько долгих поцелуев — и супруги уже предстали друг перед другом на равных.       Чувствуя невозможность дышать реже, чем несколько мгновений назад, когда муж ещё терзал её ласками, Адель застонала, выгибаясь и сминая простыни. В объятия она приняла Исагмира легко, почти не почувствовав боли. Королю требовалось приложить усилие, чтобы не торопиться теперь, не пойти на поводу у желания скорее получить наслаждение. Он не торопился почти два года — и тем не менее, несколько минут показались ему вечностью. А спустя эти несколько минут тела их сплелись крепче, а вздохи с губ стали срываться всё более шумные, иногда переходя в стоны. Адель когда-то думала, что будет стесняться подобного, но сейчас ей было решительно всё равно, слышит ли их кто-то.       Супруги (теперь уже по-настоящему «супруги») буквально чувствовали, как оставляет ожоги на коже страсть, как по телу растекается нежность, как пульсирует в жилах любовь, как ступили они вдвоём на тот путь познания душ друг друга настолько, чтобы чувствовать на расстоянии и понимать без слов.       А после, когда они лежали, прижавшись друг к другу, уставшие, но счастливые, Адель коснулась русых волос Исагмира, и прошептала, прикрывая глаза:        — Спасибо за всё, — она знала, что должна ему эти слова ещё с той ночи, когда он и не прикоснулся к ней, хотя мог, хотел и должен был сделать больше. — Люблю… тебя…       Исагмир подтянул одеяло до самых плеч жены и подоткнул его, видя, что её клонит в сон, так же, как и его. Он коснулся губами лба своей королевы и не ответил, зная, что она всё равно уже спит и ничего не услышит.       Служанка пришла будить её величество примерно на час позднее восхода солнца. Потянулась было отдёрнуть шторы и успела сказать «Ва...», когда перевела взгляд на кровать. Исагмир приложил палец к губам, а затем махнул рукой, приказывая выйти. Девушка, смущённо опустившая глаза перед королём, послушно вышла. Его величество потянулся, переворачиваясь на спину, полежал немного, отгоняя дрёму разглядыванием своей ину — узора на мизинце, оставленного чувствами к Адельгейд. От тонкого кольца, которое появилось, когда он однажды понял, что любит прекрасную владычицу, отходило теперь несколько завитушек. Теперь таких, которые уже не сотрутся, в отличие от узоров, что супругам приходилось рисовать самим после заключения их брака.       Король вздохнул, снова потянулся и поднялся с постели. Усмехнулся, подбирая с пола свою одежду, а, одевшись, оглянулся несколько раз на жену, и покинул наконец её спальню.

***

      Адельгейд бегом спустилась по лестнице в трапезную: муж не любил, когда она опаздывала к завтраку. Однако Исагмир не сидел, как обычно, на своём конце стола, а стоял у окна, задумчиво покручивая в пальцах белую лилию.        — Ваше Величество! — тихо воскликнула Адельгейд, и король обернулся, и улыбка озарила его лицо.        — Доброе утро. Надеюсь, спалось хорошо? — Он протянул руку ладонью кверху, и супруга, подойдя, взяла её. И опустила глаза:        — Простите, меня отчего-то не разбудили вовремя… — начала было Адельгейд оправдываться, но Исагмир её перебил:        — Это я велел, — он улыбнулся. — Не думаю, что за всю войну вам хотя бы ночь спалось спокойно. Отчего было прерывать Ваш отдых?..        — Я так благодарна Вам… — начала было снова королева, но во второй раз муж не дал ей договорить, приложив палец к её губам.        — Бросьте эти формальности. Кажется, ночью Вы не стеснялись говорить мне «ты».       Адельгейд прильнула к Исагмиру, усмехнувшись застенчиво:        — Здесь слуги. Я не могу.       Король крепче прижал к себе супругу, вздыхая и ощущая запах её волос, горьковатый хвойный, но нежный, как тягучая смола. Огладил её руку, не без удовольствия разглядывая такую же ину на мизинце, как у себя. А потом взял в свою ладонь её и пылко поцеловал.        — Позвольте мне быть рядом. Позвольте мне быть Вашим мужем, а не только королём-консортом Вашей страны.        — Приказываю, — шепнула Адельгейд. И счастливо рассмеялась, в следующее же мгновение оказавшись в крепких объятиях Исагмира.