***
«Я люблю тебя. Я так рад, что ты моя.» «Скоро мы будем вместе. Вместе навсегда. Ты — смысл моей жизни. Я не могу без тебя. Я думаю о тебе каждую минуту.» «Прошу, не общайся с Джейкобом. Завтра его исключат, я лично этому способствовал. Ты можешь общаться со мной. Я стану твоим другом, твоим парнем, кем угодно.» «Мне жаль, что твой брат погиб в той аварии. Если это тебе поможет перестать грустить, то я могу стать твоим братом. Можешь называть меня его именем, если тебе от этого станет легче.» «Будь со мной, и я сделаю всё, что ты захочешь.» Каждый раз, когда Мэйбл проверяла свой почтовый ящик, оттуда обязательно вываливалась подобная записка. Иногда их было несколько, иногда — только одна. Сначала девушка считала их довольно милыми и романтичными, и жаждала узнать имя своего анонимного тайного обожателя, но вскоре содержание записок стало становиться всё более пугающим. Аноним прямо намекал на то, что совсем скоро он получит её любой ценой, и что они будут вместе вечно. Как истинная оптимистка, она решила уехать пожить на несколько дней к подруге в надежде, что эта проблема сама отпадёт, если записки перестанут доставать из ящика. Но стало только хуже. Когда Мэйбл вернулась, то в ужасе увидела кое-какое изменение: мало того, что ящик был забит до отказа записками от анонима, так, что они даже торчали наружу, так ещё и несколько было засунуть ей под дверь, несколько — под оконные рамы, и одна победоносно лежала по середине её кровати. Вот что в ней было написано: «Тебе никогда не сбежать от меня. Никогда.»***
Вскоре после того, как Мэйбл обнаружила записку у себя внутри дома, стали происходить ещё более жуткие вещи — девушка стала замечать, что некоторые её вещи просто… исчезали. Она точно помнила, что утром положила свою футболку на стул — вечером, когда она возвращалась домой, её там уже не было. Точно также пропала зубная щётка и две пары носков. Когда в одной из записок (которые Мэй, несмотря на то, что читала, сразу же выбрасывала) она обнаружила следующий текст, всё стало более ясным. «Я так люблю твой запах. Я не могу долгое время жить без него. Это ужасно. Мне нужно как можно больше вещей, напоминающих о тебе. Ничего, что я позаимствовал кое-какие из твоих?..»***
Но даже в университете Мэйбл не могла ощущать себя в безопасности. Она стала замечать, что в перерывах, когда она общалась с подругами, или даже просто шла куда-либо, кто-то неизменно следил за ней. Девушка постоянно ощущала на себе его взгляд. Несколько раз она замечала, как из-за угла кто-то выглядывает, но едва она поворачивала голову в ту сторону, как преследователь прятался. Два раз она заметила вспышку камеры, но тот, кто прятался за углом, быстро убегал, и она так и не узнала, кто это был. По вечерам три раза в неделю Мэй подрабатывала в кафе официанткой. Она и на работе стала замечать кое-что странное. В кафе были небольшие окна, а не до пола, как во многих других, и в крайнем правом окне каждую её смену появлялся чей-то силуэт. Пайнс опять-таки заметила вспышку, но таинственный фотограф быстро прятался. Мэйбл никому об этом не рассказывала, чтобы не прослыть «паранойиком» — она слишком хорошо знала на примере своего брата, что это никак ей в жизни не поможет. И всё же её подозрения оправдывались — ситуация становилась всё хуже и хуже.***
Вечером Мэйбл возвращалась к себе — она зашла в гости к своей самой близкой подруге, Стефани, и задержалась. Улицы на окраине Портленда зимой пустели рано, и девушка невольно почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она закуталась посильнее в ярко-розовый шарф и заторопились домой, как вдруг услышала чьи-то ускорившиеся шаги за собой. Кровь застучала в висках, а сердце на миг сжалось от страха. Мэйбл прибавила шаг, проклиная себя за то, что не осталась ночевать у подруги, как та предлагала. Преследователь тоже пошёл быстрее, он был всего в паре метров за ней, насколько перепуганная девушка могла судить по звуку его шагов. Мэй почти что перешла на бег, стараясь не поскользнуться на тонком льду. До дома была всего пара кварталов, казалось бы, спасение близко, да вот только она сомневалась, что хочет привести преследователя прямо к своему дому. Слева появилась узенькая подворотня, и девушка скользнула туда. Она свернула ещё раз, и ещё, пока не оказалась у развилки. Направо был тупик, а налево — выход на большую, но всё же безлюдную улицу. Шаги приближались, и Мэй быстро приняла решение. Она тихонько скользнула направо, и спряталась за большим мусорных баком, присев на корточки, и стараясь не дышать, чтобы пар изо рта её не выдал. Вскоре, преследователь собственной персоной появился на развилке. Мэйбл не рискнула выглядывать. Человек недолго постоял, и пошёл налево. Выдохнув, девушка подождала немного, и, осторожно выглянув и проверив, что путь чист, пошла домой. Едва она зашла, как поняла, что что-то не так. В квартире горел свет. На столе стояла кружка горячего шоколада, возле неё была тарелка с шоколадным печеньем. К ней была прислонена записка: «Я не люблю играть в прятки, дорогая. Однако признаю то, что ты выиграла, так что держи приз. Но больше так не делай…» После этого преследования лишь продолжились. Каждый день, утром, когда Мэйбл выходила на учёбу, и каждый вечер, когда она возвращалась домой, она чувствовала на себе чей-то взгляд. Кто-то упорно провожал её туда и обратно, умело скрываясь в толпе, если она оборачивалась. Мэйбл было страшно.***
Как-то раз Мэй, как обычно, пошла на учёбу, но когда настала пора идти домой, то посмотрела в окно и внезапно поняла, что на улице за то время, что она была внутри, погода сильно изменилась с тёплой и солнечной на дождь — да не просто дождик, а настоящий ливень со снегом — это было начало весны. Все уже ушли (Пайнс задержалась, поскольку должна была задать преподавателю несколько вопросов насчёт своей работы), и девушка обречённо направилась к своему шкафчику для сменной обуви. Но там её ждал сюрприз. В шкафчике лежал новый ярко-жёлтый зонтик и такого же цвета шапка. Возле них вновь была записка. «Как же ты не посмотрела прогноз погоды на сегодня, дорогая… Но не волнуйся, я всегда позабочусь о тебе. Прошу, впредь одевайся теплее.»***
Через месяц после того случая произошёл ещё один. Дело шло к вечеру, и Мэйбл, как обычно, решила позвонить подруге. Они весело общались, как вдруг Мэй услышала, что у неё звонок по второй линии. Она извинилась перед Стефани (а это была именно она), и, недоумевая, кто может ей звонить, ответила на незнакомый номер. — Алло? Кто это? Сначала в ответ была лишь тишина. Мэйбл усиленно прислушалась, и различила чьё-то тяжёлое дыхание. Так продолжалось с минуту. Когда Мэй уже хотела повесить трубку, неизвестный собеседник неожиданно произнёс: — Я знаю о тебе всё. И повесил трубку. С того дня звонки с этого номера стали повторяться ежедневно, причём обычно вечером, и девушке это в конце концов надоело, так что она просто стала его сбрасывать.***
За день до того, как в тёмном переулке кто-то схватил её сзади и приложил к носу тряпочку с хлороформом, в жизни Мэйбл произошло ещё кое-что жуткое. Ночью разыгралась ужасная буря — гроза громыхала прямо над её домом. Мэйбл не спалось. Она лежала и смотрела в потолок, обняв рукой плюшевого медведя, но что-то продолжало её беспокоить, и Мэй никак не могла понять, что именно. Проворочавшись несколько часов, девушка резко села на кровати, сонно оправляя пижаму с единорожиками. Она встала и подошла к окну. Оно было занавешено, потому что Мэй, хоть и не хотела признаваться в этом даже самой себе, боялась того, что аноним может по ночам следить за ней из окна, несмотря на то, что она живёт на втором этаже. Девушка отодвинула штору и посмотрела вниз. В три часа ночи улица была абсолютно пуста. Дождь нещадно хлестал по деревьям, а ветер едва не пригибал их к земле. И тут кое-что заставило взгляд Мэйбл остановиться на нём. Под её окном на тротуаре стоял человек. На нём не было дождевика или плаща с капюшоном — он был в одной жёлтой толстовке. Человек стоял неподвижно, задрав голову, и смотрел вверх. Смотрел на неё. Мэйбл сразу догадалась, что это и есть её преследователь. Внезапная вспышка молнии осветила его лицо. Парень улыбался, но эта улыбка была какой-то неестественной, а его глаза и вовсе казались безумными, так что Мэйбл не сразу его узнала. А когда узнала, то не могла поверить своим глазам. Это был Билл Сайфер.***
Веки Мэйбл дрогнули, и она медленно приоткрыла покрасневшие глаза, почувствовав, как их защипало от слёз. Кажется, она слишком глубоко погрузилась в свою память. В любом случае, Билл скоро придёт и покормит её, а потом будет опять говорить какую-то чушь про то, что они будут вместе навсегда, какая она прекрасная и идеальная, и как они счастливы. Потом, если Мэй будет на всё соглашаться, он принесёт ей какой-нибудь подарок, или даже выведет её погулять по подвалу с наручниками на руках — он говорит, что ей пока рано выходить на улицу. Затем он скажет, что ей пора мыться, ведь прошлые два раза она упорно отказывалась это делать, и теперь её волосы больше не напоминают шёлк, и поведёт её в душ, который каким-то образом находится тут же, в подвале. После этого он наверняка крепко привяжет её к кровати, а потом… Мэйбл не хотела вспоминать о том, что за этим следует. А также о том, что с ней будет, если она станет сопротивляться. Девушка сглотнула, и в её голове встала одна мысль: «Почему я не догадалась раньше?!»