***
- Я никогда не буду любить тебя! - Вырвалось звериным рыком из него. - Я не хочу, чтобы ты любил меня! Я больше не хочу видеть твое лицо! Никогда! Я тебя ненавижу! - Кричала я. Наши добрые чувства друг к другу исчезли в момент, но мы были вынуждены быть вместе. Он посмотрел на меня, и я отвернулась от него. Я ненавидела его так, что хотела, чтобы он исчез из моей жизни навсегда. Шесть месяцев это было так. Но однажды все изменилось... - Что это, черт возьми? - Спрашиваю я его. Он вошел в комнату с бутылкой в руках. - Какая тебе разница? - Усмехается он. - Если это алкоголь, то лучше не входи! - Повышаю я голос. Я ненавижу алкоголь. Я видела, как он влияет на людей, как он изменяет их, как он разрушает их. - Кто ты такая, чтобы указывать мне, что делать? - Он кричит, его голос так же громок, как и мой. - Это погубит тебя! Избавься от бутылки немедленно! - Я подскочила с места, выхватывая бутылку. Он хватает меня за плечо и прижимает меня к стене. Бутылка выскальзывает из его рук, разбиваясь об пол. Красная жидкость просачивается из битого стекла. - Отпусти, - злостно зашипела я. - Это была моя единственная бутылка, - отчеканивает он каждое слово. - Алкоголь разрушает людей! - Снова повышаю голос. - Как твоего ментора? - Больше утверждает, нежели спрашивает, он с ухмылкой на лице. - Не... не говори об Играх! - Мой голос сорвался. - Почему? Потому что ты не хочешь вспоминать про беднягу Пита? - Яд так и сочится из его слов. - А как насчет твоей сестры? Мирты. Той, которую ты не спас! Я не могу остановиться. Катон ударил меня так сильно, что перед глазами засверкали звездочки. Я скатываюсь по стене и усаживаюсь на пол, накрывая горящую щеку рукой. Катон стоит, возвышаясь надо мной с поднятой рукой. Его лицо красное от гнева. Но затем его рука падает, и он смотрит на меня с сожалением. - Китнисс... Мне так жаль, - шепчет он. - Все... все нормально, - говорю я ему. Он осторожно кладет руку на мою талию, помогает подняться и ведет меня в ванную. Он берет полотенце, мочит его водой и прижимает его к моей щеке. Я закрываю глаза, позволяя ему прижимать полотенце к моей раскаленной коже. Я оперлась о его плечо, чего я никогда не делала. И он позволил мне. Воспоминания о мертвых детях преследовали меня, его они преследовали тоже, хотя он и не хотел этого признавать. Воспоминания, боль, они сломали нас. Жить в этом месте было невыносимо. Иногда я не встаю с постели, а он пьет, и его проблемы далеко. Мы оба сломленные... И мы нужны друг другу, чтобы выжить здесь. В тот день мы оба очень изменились. Гнев, накопленный за года, растворился, превращаясь в заботу друг к другу. Понемногу забота стала перерастать в любовь. Это заняло много времени. Два года, если быть точным. Но эти два года были тяжелыми. Очень. Мы подверглись нападению со стороны повстанцев. Мы сидели вместе на диване. Катон дремал, а я листала книгу. Но тут дверь распахивается. Глаза Катона мигом открываются, и он спрыгивает с дивана, таща меня за собой. - Что вам надо? - огрызается он на четырех человек в нашем доме. - Кое-кто хочет поговорить с вами, - отвечает один из них. Они приближаются к нам, и Катон сильнее сдавил мою руку. Но потом один из них выхватывает меня. Когда меня оттащили от Катона, он зарычал, а затем он убил подошедшего к нему мужчину. Другой воткнул иглу в его плечо, и Катон свернул ему шею прежде, чем упал на пол. - Нет! - Истошно завопила я. Я пнула человека, держащего меня, а потом схватила вазу и разбила ее об его голову. Но следом возникла резкая боль в плече, и перед глазами все поплыло. Я проснулась в комнате, и первый человек, кого я увидела, был Хеймитч... А следом Гейл. Они рассказали мне о восстании, что происходит в Дистриктах. Они хотели, чтобы я стала Сойкой-пересмешницей. Но я отказалась. Я не буду пешкой в этой игре. Я буду бороться, но я не буду символом надежды. Игры заставили меня бояться мира. И по этой причине, я не хочу быть человеком, на которого будут полагаться люди. Битва за свободу была долгой и трудной. Они победили с помощью Гейла в виде Сойки-пересмешницы. Он был в тысячу раз лучше, чем я когда-либо могла бы быть. Но борьба была тяжелой, и я почти потеряла человека, которого я люблю больше всего... Сражение закончилось. Я бродила по улицам Капитолия. Потому что я не могла найти моего Катона. Я искала везде, а потом я зашла обратно в дом и увидела его. - Китнисс? Я зашла внутрь, и там стоял он. Я бросилась к нему на встречу, обвивая своими руками его шею. На нем была кровь, но он был живой. И все было хорошо. Мы вернулись в двенадцатый Дистрикт. Моя младшая сестра пережила восстание, и когда мы, наконец, увидели друг друга, она бросилась ко мне в объятья. Я прижала ее к себе и плакала в ее светлые волосы. Тогда я почувствовала еще пару рук, обвивавших нас. Я открыла глаза и увидела нашу маму. Улыбка тронула мои губы. Катон и я переехали в дом в деревне Победителей. Прим и мама уехала в пятый Дистрикт, чтобы помочь людям, они были нужны там.***
Я вхожу в комнату и останавливаюсь у кроватки. Катон и я восстановились. Боли и печали, что мы когда-то чувствовали уже нет, но мы никогда не забудем тех смелых людей, которых мы потеряли. Иногда я просыпаюсь посреди ночи и кричу. Мне снится арена с умершими детьми. Но он всегда рядом, чтобы защитить меня от кошмаров. И он рядом, чтобы защитить ее. Я улыбнулась ей. Я наклонилась, и мои волосы соскользнули с моего плеча и упали на ее маленькую грудь. Сьюзен родилась после того, как мама и Прим уехали. Моя малышка Сьюзен. Я провожу пальцем по ее подбородку, улыбаясь, когда она шевелится на мои прикосновения. Я возвращаюсь к Катону, скользнув в постель рядом с ним. Я быстро заснула, расположившись на его крепкой груди. Я просыпаюсь утром и обнаруживаю, что я одна. Я встаю, а потом замечаю их. Катон на балконе. Он прижал к своей груди нашу маленькую Сьюзен. Ее яркие глаза открыты, и она смотрит на него. Легкая улыбка формируется на ее личике. Спасибо за ваше восстание. Спасибо за наше счастье в это темное время. Мы никогда не забудем, кого мы потеряли. Мы никогда не забудем.