Братец Айк

Когда Кайл вваливается в дом и видит одевающихся родителей, он удивлен. На самом деле, в последнее время он удивляется все чаще. Иногда ему кажется, что слишком часто, ему даже странно, что до сих пор получается удивляться. И он ждет, что скоро он разучится это делать, Вы понимаете, как будто исчерпает все запасы удивления. Потянет какие-нибудь связки, которые за это отвечают (Удивительные? Удивлятельные? Связки Удивления?), и уже ничто больше его не потревожит. Возможно, это и к лучшему. Возможно, так будет спокойнее. Но пока этого не случилось, Кайл способен приходить в недоумение. И задавать вопросы. Вот например: — Куда вы? Услышав подобное, Шейла недовольно хмурится. Господа, скорее затыкайте уши – у этой дамочки на редкость пронзительный голос. — Что с тобой такое, Кайл? Мы обсуждали это целую неделю! Вот видите? И это еще не все. — Мы с твоим отцом едем погостить к тетушке Дебре. Будь добр, присмотри за Айком как следует. «Как следует» — думает Кайл, мрачно усмехаясь. «А как следует?» — Кайл? Ты слышал? — Да, мама. Он чувствует себя ужасно уставшим. Все кажется каким-то серым. Тоскливым. Иногда он думает о том, что жизнь как бы проходит мимо него. Вокруг что-то происходит, на Южный Парк обрушиваются бедствия одно ужаснее другого, все о чем-то волнуются, и только Кайл Брофловски завяз в какой-то отвратительной вате. Белой, стерилизованной вате. Он даже чувствует этот аптечный запах, исходящий от нее. И он Кайлу не нравится. Впрочем, это его волнует все меньше. С каждым днем все меньше и меньше. Проводив родителей, Кайл идет в свою комнату. Ему нужно забрать деньги. Когда он проходит мимо дивана, на котором сидит Айк, тот отрывается от телевизора и вопросительно смотрит на Кайла. Его славный братец Айк. Но Кайл проходит мимо. Словно не замечая. Да и в самом деле, Вы знаете, вата порой довольно-таки ощутимо загораживает обзор. Эй, взгляните, это человек, завязший в вате. Утонувший в вате. Погрязший в вате. Взяв деньги, Кайл уходит. Уже захлопнув входную дверь, он слышит приглушенный крик Айка: — Ты куда? Но он не отвечает. Его мысли. Они почти равнодушны. «В конце концов, Айк уже достаточно взрослый, чтобы как следует присмотреть за собой самостоятельно.» Когда Кайл возвращается, уже почти утро. Он идет в свою комнату, но… перед включенным телевизором на диване спит Айк. «Он меня ждал.» Его братишка, маленький братишка. Он спит, поджав колени к животу. Он трогателен от кончика носа и до кончиков ногтей на ногах. «От макушки да самых пяточек.» Неподвижный, но такой тревожный. И эта его привычка – прикусывать большой палец во сне. Она всегда заставляла Кайла умиляться. У Айка взлохмаченные волосы. У Айка тоненькие пальчики. У Айка закрытые глазки. Ими он не может видеть своего брата, не может видеть его пристальный, изучающий взгляд. Как же это здорово, Вы не находите? На него можно смотреть долго-долго, не боясь получить удивленный, раздраженный, недовольный взгляд в ответ. Просто смотреть. Пока он не проснется. И Кайл смотрит. А чтобы было удобнее, он садится на диван в ногах у Айка. Как Вы считаете, он его разбудит? Сам Кайл об этом не думает – ведь Айк всегда спит крепко-крепко. Он даже не просыпается, когда мадам Брофловски разговаривает по телефону. А это, мои дорогие, показатель. Но смотреть – это всегда так мало. В конце концов, сколько уже Кайл так смотрит? Год? Два? Три? Ему кажется, что уже целую вечность. И Кайл тянется вперед, так осторожно, так медленно, как будто и вправду уже три года не прикасался к своему младшему брату. Совсем не прикасался. Не передавал ему за обедом соль, не помогал завязывать галстук в честь годовщины свадьбы родителей, не помогал застегивать ремешок наручных часов. Кайл тянется вперед с такой опаской, будто бы это не он будил брата по воскресеньям, выливая на него воду из кружки, которую Айк всегда ставил рядом с собой на ночь. Ведь щекотание пяток и отбирание одеяла уже не помогали. Кайл тянется вперед и легонько касается волос своего младшего брата. Конечно, Айк ему не родной брат, но для Кайла это не имеет такого уж значения. Ведь кто тогда ему Айк, если не брат? Он гладит своего братишку по волосам, осторожно, успокаивающе. Кайлу стыдно. Да, господа, ему действительно стыдно, что Айк ждал его. Так, что уснул перед работающим телевизором, на диване. Случайно дотронувшись до уха Айка, Кайл вздрагивает. Взгляните, господа, как поспешно он встает, отходит от дивана, отворачивается. С чего бы это, как Вы думаете? Он хочет уйти. Он выключает телевизор, он даже делает шаг к выходу из комнаты. Но его славный братец Айк так мило держит во рту палец. А его колени поджаты к животу. И от этого он выглядит таким трогательно-несчастным, что Кайл просто не может так вот уйти. Поэтому он осторожно берет Айка на руки и несет в его комнату. Вы только посмотрите, с каким трепетом он укладывает его на кровать. Как нежно он укрывает его пледом. Кайл изо всех сил старается быть аккуратным, но у него не всегда получается, конечно. Возможно, ему следовало идти медленнее. Возможно, ему не стоило так крепко прижимать к себе сонное тельце Айка. Нам с Вами, господа, этого никогда не узнать. Все что мы можем – это увидеть сейчас, как когда Кайл проводит напоследок по волосам Айка, собираясь идти в свою комнату, тот внезапно открывает глаза и обнимает его за шею. — Вернулся. Голос Айка звучит глухо. Видимо, до какого-то момента он и в самом деле спал. Кайл на какое-то время задерживает дыхание, чтобы как можно лучше, как можно четче ощутить холодный кончик носа Айка, прижимающийся к его шее. И его горячее дыхание. Этот контраст. — Прости. Не надо было меня ждать. Знали бы Вы, господа, как же Кайлу стыдно. Как ему неловко. Хоть он и не просил Айка дожидаться его, но он все равно испытывает вину. Ведь он старше. Ведь это он должен был присматривать за Айком. А что получилось? Не кажется ли Вам, мои дорогие, что все получилось наоборот? Вот Кайл именно так и думает. — Полежи со мной. Господа. Вы только послушайте, каким голосом говорит это Айк. Вы только посмотрите, как он весь сжимается после этих слов. Как будто боится, что Кайл его ударит. Но разве может тот ударить своего младшего братца? Нет, он может только осторожно спросить: — Зачем. И не получить ответа. И Вы знаете, что тогда делает Кайл? Он вздыхает и забирается под плед, обнимая брата. Продолжая мысленно повторять все тот же вопрос «зачем?». Под пледом тепло. И так уютно. А кончик носа Айка, все еще прижимающийся к шее Кайла, согрелся. Но он не собирается отодвигаться. Айк спит. И на этот раз действительно спокойно.