***
На мой европейский взгляд, адъютант Директора была близнецом Каору С. из «Службы регистрации…», хотя бейджик на форме и табличка на столе в просторной приёмной не подтверждали. — Курсант линкор «Император…», — решительно начал я, чего время-то тянуть? — Отставить, Николь, — мягко улыбнулась японка, поднимаясь из-за стола. — Не волнуйся, пожалуйста, в этот раз разнос тебе не грозит. Значит так, к 17:00 должна быть здесь. Форма одежды — опрятная. Если хочешь — парадная. — В смысле: «если хочешь», мэм?! — постановка задачи меня изрядно удивила своей вольностью. Адъютант чуть смущённо улыбнулась, слегка наклонилась ко мне и, понизив голос добавила: — Вместе с оборудованием и медиками из Империи прибыл курьер. Судя по всему, тебе должны что-то… передать, как я поняла… Но! Я тебе этого не говорила! — Мне? Из Империи?! — Я решительно ничего не понимал. Глядя на моё обалдевшее лицо, японка ещё раз мягко улыбнулась: — Тебе. Из Империи. Будь ты имперской подданной, была бы официальная церемония с построением на плацу, но, так как у тебя гражданство ООН… Сама понимаешь, найдутся желающие поиграть в политику и устроить скандал, — и явно закругляя тему добавила, — поэтому позволь совет: лучше парадная. — Да, мэм! — Количество вопросов в моей голове мгновенно приобрело вид характерно гудящего пчелиного роя, зависшего над опрокинутым ульем.***
— Ну и что на этот раз? — Поинтересовалась наш штатный госпитальер. — Быть в пять на ковре у Директора. Форма одежды — парадная. Я так думаю, не иначе, как орден дадут… По мере произнесения фразы я с удовольствием наблюдал за мимикой и сменой эмоций на лице Карины: любопытство, удивление, недоверие, подозрение розыгрыша, переходящее в уверенность и, наконец, глубокий скепсис: — Сутулого. III степени. В виде крышки от канализационного люка. С арматурным бантом на шею, ага! — Фыркнула Свирь.***
16:55, захожу в приёмную Директора Школы. Голова вымыта, высушена и причёсана, о стрелки на брюках можно порезаться, форменные ботинки сияют… К неожиданностям готов! Наверное… Может быть… Лёгкий мандраж всё-таки потряхивает от неизвестности. Адъютант окинула меня взглядом, удовлетворённо кивнула и легко поднялась из-за стола, расправила несуществующие складки на форме и открыла дверь: — Заходи и не волнуйся, пожалуйста, всё хорошо, правда, — улыбнулась японка и, пропустив меня в кабинет, шагнула следом. Не понял, Школа что, решила объявить войну?! Народу в кабинете собралось, как на хорошее такое совещание… Все в форме, что характерно: русско-японский дуэт особистов, кадровик, режимница, медслужба… Да даже главный «повелитель шестерёнок» — зампотех, и тот в кителе, а не в привычной техничке. Опаньки, и госпитальеры здесь! Все семеро. Да что, вообще, происходит?! — Курсант Николь, аватара линкора «Император Николай Первый», прибыла! — Вольно, Николь, — махнул рукой Директор и, обращаясь к незамеченному ранее незнакомцу, добавил, — Прошу! Господа офицеры… — собравшиеся споро выстроились в шеренгу. Неприметный незнакомец сделал пару шагов ко мне и представился: — Отдельная фельдъегерская служба Российской Империи, капитан Федотов. Имею предписание передать вещевое отправление и сопровождающий пакет документов аватаре линкора «Император Николай Первый», имя — Николь, урождённой Бояне Костови. Идентификатор, пожалуйста… Прикладываю оттиск к портативному считывателю, пять последовательных зелёных огоньков и короткий писк устройства. Капитан, удовлетворённо хмыкнув, повернулся к столу, на котором лежал толстый кожаный кофр, чиркнул уже своими браслетами по неприметным считывателям, отстучал длинный код. Затем из недр недочемодана извлёк футляр благородного тёмного полированного дерева, без украшений, инкрустаций и надписей, занимавший, судя по всему, почти весь объём кофра и обладавший, похоже, изрядным весом, и бережно водрузил на стол для совещаний. Следом достал брезентовый конверт для документов, сломал две старомодные сургучные печати, удерживавших контровку, и передал мне пару простых конвертов: один стандартного почтового размера, второй явно под лист канцелярской бумаги и жёсткий на ощупь — явно какие-то документы. Начнём с письма… Плотная бумага, наверняка с водяными знаками… Ох тыж ё! Буквы на листе филигранно выписаны — просто чудо каллиграфии! Никогда не думал, что, во-первых, такие узоры возможны, а, во-вторых, совершенно не мешают читать текст. Невозможно представить, что в наше время кто-то способен изобразить такую красоту, да ещё пером и тушью! И что же нам пишут? Так, пропускаем вводные расшаркивания… Итак: «…при очередной модернизации Корабля были обнаружены требующие замены детали силового набора корпуса. В том числе элемент с карманом Закладной Доски. Поскольку ремонт совпал по времени со 100-летним юбилеем службы Корабля, Его Императорским Величеством, по представлению Генерального Штаба, было принято решение об изготовлении и установке новой, юбилейной, Закладной Доски. Оригинальная же передана в музей Военно-Морского Флота в качестве реликвии на вечное хранение. Однако, в связи с Воплощением аватары легендарного Корабля, Его Императорское Величество, по представлению Геральдической Палаты и при поддержке Главкома ВМФ, счёл необходимым передать настоящую реликвию законной владелице. Документы, удостоверяющие права владения прилагаются.» Печать Геральдической Палаты, личные подписи главкома ВМФ и ЕИВ. Рука дрогнула, выпуская лист. Затаив дыхание, я аккуратно провёл пальцами по граням стоящего на столе футляра, очертив периметр, не решаясь открыть крышку… Тянуть дальше смысла не было, и так-то в комнате уже несколько минут висела густая тишина ожидания. Щелчок замочка и крышка открывает вид на покоящуюся в ложементе из сине-чёрного бархата, с нарочито неровными «от газового резака» краями, матовую от пассивирования стальную рамку с прикрученной к ней надраенной латунной пластиной, украшеной лишь вязью гравированых букв. Пальцы осторожно коснулись металла… Такого родного… Где-то глубоко в душе что-то отозвалось едва ощутимой мягкой волной — ещё одна крохотная частичка меня заняла своё, правильное место, наверное… Не знаю. Время замерло… Возвращение к себе. Возвращение себя.