Экзорцист

- Да… Вот так... Похотливая сучка… Дряблые пальцы пожилого мужчины скользили по тонкому телу молодой девушки. Проститутка была довольно юна и стройна, её весьма миловидное личико, обрамлённое золотистыми кудрями, искажалось странными гримасами наслаждения и омерзения. – Грязная шлюшка… Мужчина хрипло дышал, лаская упругую грудь своими шершавыми ладонями. Шлюха содрогнулась, надеясь выдать это за дрожь удовольствия сладким стоном. – Хозяяяяин… Кончик носика приподнимался и опускался. Проститутка опёрлась о грудь клиента, скорее потираясь о его пах, чем насаживаясь на член, приняв его в себя полностью. Вельможа застонал, вцепившись в упругую кожу задницы своими ссохшимися руками. – Быстрее, дрянь. Девушка послушно ускорилась. Старик горячим дыханием ласкал её шею, плечи, блудница брезгливо морщилась, когда он целовал её припухлые соски. Короткий шлепок, и… Она будто увидела его другими глазами. Неутолимый голод сжигал изнутри. Она страстно выгнулась и сама накрыла его губы поцелуем, забыв о тошноте, что эта мысль вызывала прежде. Похоть искала выход. Она извивалась на члене, выстанывая что-то на непонятном языке, впиваясь ногтями в тело городского судьи, раздирая его кожу в кровь. Девушка безумно хохотала, когда клиент закричал от боли, а по его груди и плечам, на белые простыни потекла алая кровь. Ногти проститутки, будто остро наточены, раскалены. Жгучая боль, пламя в груди скручивало старика, глаза вылезли из орбит. Блудница подняла свою окровавленную ладонь и принялась жадно слизывать кровь с пальцев, утробно урча. Жуткое зрелище заворожило мужчину. Он, не отрываясь, следил за языком шлюхи, которая продолжала прыгать на нём. Она вновь вонзила ногти в развороченную рану, вырывая небольшие кусочки мяса из груди. Аккуратная ладошка легла на грудь, вымазывая её алым. Перед глазами мужчины мутнело, он уже не чувствовал боли. Девушка зарычала на неведомом языке и, в тот момент, когда старик содрогнулся, выплёскивая в неё сперму, с нечеловеческой силой всадила свои ногти ему грудь, ломая кости. Тонкие пальчики разрывали связи сердца с телом, сжимая его в кулачок. Она высоко подняла вырванный орган, сипло хохоча. Кровь капала ей на лицо, её становилось всё больше. Во взгляде промелькнул ужас, непонимание происходящего. Она оглянулась: тёмная жидкость наполняла комнату, струясь по стенам. Её уровень стремительно увеличивался. Девица истошно завопила, бросаясь на стены. Она кинулась к окну, но оно оказалось замурованным. Ей не выбраться. Не сбежать. Паника охватила девушку, корёжила стройное тело. Она задыхалась, захлёбываясь в крови, которая уже достигла уровня ее губ. Она глотала приторно-тошнотворную жидкость, пытаясь выплыть, всё ещё отчаянно ища выход. Его не было. Силы покидали. Рукам было всё труднее грести, от запаха кружилась голова. Должно быть, она уже под потолком? Руки онемели. Глаза закрывались. Нужно бороться. «Зачем? Иди к нам…» - Шепотки в голове тянули вниз. Нет, нужно бороться! Вырваться! «Иди к нам, Джесси. Ты нам нужна». Нужна? Зачем? «Мы хотим тебя. Нам будет так хорошо вместе». Хорошо? Вместе? Голоса сладко шептали, маня к себе, даря иллюзию покоя. «Джесси… Джесси… Джесси…» *** – Господин Йетс! Господин Йетс! Проснитесь! Беда! Джейми с трудом разлепил веки: он не спал несколько суток, изгоняя особо сильного демона. И вот теперь он только прилёг, как снова что-то случилось. – Что случилось, Том? – Фигура слуги спросонья была мутной. – Эпидемия, господин! – Что?! – Джейми подскочил. - Эпидемия?! Где?! – В королевском доме терпимости! Погибли клиенты! – Сколько? – Экзорцист наскоро приводит себя в порядок. – Все, господин. Джейми ошеломлённо замер, не веря тому, что услышал. Такое количество жертв… За одну ночь? – Карета ждёт вас внизу, господин. – Спасибо, Том, - кивнул он худощавому блондину-дворецкому, которого, наконец-то, смог рассмотреть. Он был необычно бледен, хотя и в обычные дни румянцем не отличался. – Подготовь всё необходимое, пока меня не будет. Отдав приказ, Джейми вышел из особняка. У ворот его ожидал чёрный экипаж, запряженный вороными лошадьми. На дверцах изображён герб: змея, пожирающая собственный хвост – символ солнечного круга жизни, добра и зла, вечности. Внутри окружности правильная пентаграмма – символ Вселенной человека, его духовной и материальной сущности. Герб палачей-экзорцистов. Дело слишком серьёзное, чтобы идти пешком. Сейчас нужно, чтобы его увидели заранее и пропустили без лишних разговоров. Его полное имя – Джеймс Ли Йетс. Ему двадцать девять лет, но он вполне успешен. Даже более того. Он – будущий Верховный палач-экзорцист Клатонии. Чистокровный клатонец, среднего роста, с тёмными волосами дикой для местных причёской, тёмными глазами и задорной, доброй улыбкой. Но сейчас не было и намёка на теплоту и весёлость. Лицо Джейми выражало крайнюю озабоченность и тревогу. Ещё бы. Эпидемия одержимости! Да ни где-нибудь там, а в королевском борделе, которым заведует, между прочим, он! Размах слишком большой. Не стоит надеяться, что это обычная вспышка заражения. Можно было бы так решить, если бы это был какой-нибудь припортовый захолустный притон. Такие места посещают только моряки и отбросы. Да и риск заражения там выше: защита ниже, близость неспокойного моря. Опять же не в каждом таком городишке имеется штатный экзорцист. Часто приходится ждать день, два, а то и семь, пока прибудет вызванный специалист. Но здесь? Столица, шлюхи – самые лучшие, проверенные, защищённые специальными обрядами. К тому же, отдельно ограждается от опасностей здание дома терпимости. Всюду специальные амулеты, символы, отставленные после ритуалов. Клиенты? Главный публичный дом Клатонии – удовольствие для богатых. Очень богатых людей. Король, графы, герцоги и прочая знать, чиновники и купцы, палачи-экзорцисты – весь контингент клиентов. А эти люди панически боятся бесов и обвешиваются всем, чем только можно, обмазываются, опрыскиваются, стараясь оградить себя от возможных нападений духов. Само собой, палачи-экзорцисты понимают, что не стоит подходить к вопросу с такой фанатичностью, как это делают вельможи и иже с ними, но покорно выполняют все ритуалы. Халтурщиков среди них нет: профессия палача-экзорциста очень ценится в Клатонии. Не просто ценится. Здесь, если ты экзорцист – у тебя есть всё. Экзорцисты – это престиж. Но добиться звания палача-экзорциста может далеко не каждый. Для этого нужен особый талант: человек должен видеть, чувствовать духов – добрых и злых. Мастера-экзорцисты видят своих будущих преемников задолго до того, как у них откроется дар. Когда ребёнок маленький, эта его способность дремлет, лишь изредка вспыхивая при контакте с духом. Происхождение не важно. Дар экзорциста может быть как у сына короля, так и у дочери портового грузчика. При этом, мастер ищет своего ученика. Он может и не взять того, которого обнаружил: в этом случае палач отправляет ребёнка в Гильдию, чтобы его могли осмотреть коллеги по цеху. Обучение начинается с первого дня. Будущего палача-экзорциста подготавливают к пробуждению дара, тренируя тело и дух. Девочки и мальчики постигают науку индивидуально, и срок обучения зависит от способностей ребёнка. Таких детей не так уж и много, поэтому готовят их тщательно, чтобы не было ни одной осечки: последствия ошибки могут привести к катастрофе. Да и не факт, что, после завершения обучения, адепт сможет сдать экзамен. Именно поэтому Джейми был уверен, что это не случайное заражение. Кто-то продумал чёткий план, нашёл способ обойти защиту, впустить демонов. И его задача теперь – выяснить кто, как и зачем это сделал. Не успел он выйти из кареты, как к нему кинулась рыдающая женщина. Мадам Хелена. Глава дома терпимости. Мамочка. Весьма неоднозначная личность. Её склонность к эпатажу пугала многих горожан: женщина меняла образы каждый день, словно актриса. Ни один не повторялся. Одно безумие сменялось другим. Порой она была рыжей, как огонь, порой ангельски бледной. Гротеск сочетался с невинностью в немыслимых формах. Наряды, которые шились её личным портным, приводили в смятение, а зачастую к скандалам. Но при всём при этом, мадам Хелена заботилась о своих девочках и мальчиках. Она искренне любила каждого своего работника, делая всё, чтобы у её «детишек» всё было хорошо. Она окружала их своей любовью, как курица-наседка, и «птенцы» отвечали тем же. Не было ни одной проститутки, у которой были бы плохие отношения с Хеленой. Она к каждой, к каждому находит тракт, мостовую, тропинку или прокладывает этот путь сама. А теперь все они мертвы. – Джейми… Джейми… Они все… Все… – Ярко-алая помада была размазана по щекам, вторя следам от туши. Хелена что-то безостановочно говорила, глотая слёзы и захлёбываясь ими. Он мягко обнял её, поглаживая по голове. – Хелена, мы… Я. Я найду того, кто это сделал. Обещаю, – его голос вселял некое спокойствие. – Да-да… Хорошо… Я знаю, мальчик мой. Ты справишься. Только ты и справишься, - её всю трясло: истерика не желала отпускать Хелену. – Все… Все… Бонни, Джесси… Все… Только Шонни выжил! – Шонни? Кто это? – Незнакомое имя насторожило. – Шонни, наш новый мальчик. Он чудесен, Джейми! Ты бы видел! К нему так и тянулись! Он так быстро со всеми подружился… – Прояснившееся было лицо вновь перекосилось гримасой боли и утраты. – Новый мальчик значит, - повторил Джейми, машинально поглаживая ее по плечам. – Что? Джеймс, ты думаешь это он? Думаешь, виноват Шонни? Он такой славный мальчик! Он не мог… – Хелена, дорогая, пойми меня правильно. Я его не знаю, ты взяла его без моего ведома, пока меня не было в городе. В живых остался только он. Подозрения в первую очередь падают на него. – Джей… – Если это не он, его отпустят, но я должен проверить, - он заметил главу полиции. Пора было идти внутрь, но оставлять её наедине с её горем? – Хелена, мне сейчас нужно всё осмотреть. Документы у тебя дома? – Да. – Замечательно. Сейчас ты поедешь домой в моей карете. Собери всё, что есть по этому Шону. Я приеду к тебе позже. – Да, хорошо, мой мальчик. Джейми посадил женщину в карету, сжав напоследок пальцы её в своей руке. Он знал, что ближайшие несколько часов она будет занята: теперь, когда она немного успокоена, она не допустит того, чтобы мужчина, пусть это даже и будет Джейми, увидел её в столь ужасном виде. Он проводил карету взглядом с горькой усмешкой, выражающей его страдание, но, когда он обернулся к публичному дому, его взгляд стал жёстким, без намёка на слабость. Чем ближе к зданию, тем сильнее тошнотворный запах смерти. Тела ещё не убрали, ожидая его визита, а они уже начали разлагаться. Привычный к этому Джейми не реагировал на «ароматы», а вон тот парнишка уж больно бледен. Новенький, что тут скажешь? Внутри запах продрал даже Джейми. От приторного зловония заслезились глаза. Он закашлялся, привыкая к новой атмосфере. Прошло некоторое время, прежде чем Джейми привык и смог оглядеться. Ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Редкие свечи красного воска на кованых подсвечниках в виде виноградных листьев и лоз приглушенно освещали алые стены, украшенные изящным узором сплетающихся лоз, листьев и гроздей винограда. В любом предмете проскальзывал намёк на этот фрукт. Пройдя по длинному коридору, Джейми попал в небольшой зал. Здесь совершали сделки. Это было самой настоящей торговлей. Все контракты заключались ради безопасности девушек и юношей. К тому же, если у клиентов были претензии, они всегда могли предъявить свою часть контракта. Виноградный мотив прослеживался и здесь. Стойка Хелены притягивала взгляд. По правую и левую руку от неё располагались два высоких бронзовых столика на длинных витых ножках. На самих столиках стояли глубокие чаши из тонких листов бронзы с загибающимися снаружи краями. В левой лежал белый виноград для женщин, в правой – чёрный для мужчин. Под стойкой стояла чаша, идентичная этим, но в ней лежали гроздья красного винограда для Хелены и её «детишек». При заключении контракта каждая сторона была обязана вкусить спелых ягод. Это древний обычай, который блюдётся во всех борделях страны, даже если не заключается письменного соглашения. Виноград издревле считался фруктом разврата и похоти. Поэтому дом терпимости также называли и Домом Винограда. Обычно в этом зале находилась только обворожительная Хелена. Сегодня зал был полон снующих туда-сюда полицейских, палачей и экзорцистов рангом пониже. Такие дела были богатым учебным материалом для начинающих. «Как цинично», – невесело подумал Джейми. – Здорово, брат, – сильный хлопок в районе лопаток отвлёк его от мрачных мыслей. Только у одного человека может быть такой задорный голос в подобной ситуации. – Крис, ты специально для меня тренируешь свой удар, малыш? – О, да, детка, – захохотал друг. Его звали Крис Ранкин. Ещё один одарённый ребёнок. Сверстник Джейми, он выходец из богатой семьи, где его с малых лет готовили к работе в полиции. Он впитал это с молоком матери, если можно так сказать: его воспитанием занимались отец и дядя. Он высок, рыжеват, имеет бакенбарды и лёгкую рыжеватую бородку. Ужасающую бородку, но ему она шла. В отличие от лучшего друга, он уже занял пост Главы полиции. Конечно, пока это только испытательный срок. Можно сказать, что он исполняющий обязанности главы полиции. Если бы не это дело, мучиться ему с обычной волокитой год. Но эпидемия… Эпидемия - это шанс. «Цинизм процветает», – ещё одна невесёлая мысль посетила голову Джейми. Пора с этим заканчивать. – Что у нас тут? – Что-что? Сам не догадываешься? Все девушки и юноши были заражены. Все, кроме… - Шонни. – С Хеленой общался? – хмыкнул, но тут же посерьёзнел. – Полное имя – Шон Биггерстафф. Родословная сейчас проверяется. Сам он сидит и ждёт своей участи в экипаже. – Позже на него гляну. Жертвы, кроме клиентов? – Никого. Юноши и девушки умирали через несколько минут после своих жертв. – То есть, остальной персонал жив? – Именно. Ими сейчас занимаются Джеймс и Оливер. Ещё одна занятная парочка. – Хорошо. Пусть работают, поговорим с ними уже в штабе. – Да. Чёрт, может, ты всё же расскажешь мне, как их различать? – Расскажу, но не сейчас. – О чём разговор, – детективы пошли в правый коридор. Коридор юношей. Они заглядывали в апартаменты за апартаментами. Всюду было одно и то же. Два тела одно истерзано, словно диким зверем; другое – без видимых телесных повреждений. – Как они умерли? – Одна женщина сказала, что они все тонули в крови, – Оливер вынырнул неожиданно. Он был напряжен и сосредоточен: непривычное выражение для веснушчатого лица. – Тонули в крови? – Крис удивлённо огляделся. – Кровь есть, но её явно недостаточно, чтобы утонуть. – Галлюцинации. Такое бывает при одержимости. Обычно они различаются у людей, но здесь они идентичны. Есть о чём подумать, – медленно произнёс Джейми. – Думай. Это по твоей части. Где Джей? – Он в женском крыле. – Ясно. Здесь можно убирать. А. Этих в мою лабораторию. Остальных в Гильдию. – Есть, сэр! – штатный палач отдал честь и побежал распоряжаться. – Лив, как закончишь, езжай в штаб. Я отсюда ещё заеду к Хелене, а потом сразу к вам. –Хорошо. С возвращением, – невесело улыбнулся Оливер и исчез в глубине коридора. – Да уж действительно… С возвращением, – проронил парень, тряхнув головой. Он и Крис отправились в левую часть. Женскую. Все комнаты здесь принадлежали девушкам. Особой разницы между правым и левым крылом не было. Но в отделке одного присутствовал белый виноград, а в отделке другого – чёрный. В углу рыдала женщина, её успокаивал Джеймс. У него всегда это хорошо получалось. Джейми и Крис некоторое время наблюдали за ним. – Одинаковые же, – яростно зашептал Крис. – Нет. Позже. В штабе. – Молчу-молчу. Наконец, Джеймс освободился. Тут он заметил друзей-коллег. В отличие от своего близнеца, он тут же улыбнулся. Удивительный юноша. Улыбка на его губах может расцвести в любой ситуации. Был бы повод, что называется. Джейми поспешил к пришедшим. – Что у тебя? – Дюжина истерик, несколько обмороков… – Детектив Фелпс! – Крис строго посмотрел. – Капитан Ранкин! – не удержался Джейми от передразнивания, но мгновенно принял озабоченный вид. – Ситуация не особо отличается от мужского крыла. Те же трупы, те же причины смертей. Здесь список клиентов этой ночью. Сегодня был аншлаг. – Пусть пока побудет у тебя. Как закончишь – дуй в штаб. Начинайте там работу. Я заскочу ещё к Хелене. – Понял. Передай ей, что… – он задумался. – Просто скажи, что мы с Олли её любим. Джейми кивнул и пошёл исследовать комнаты. Надо сказать, девушки оказались кровожаднее. Все они оказались перемазаны в чужой крови. Кое-где прослеживались жутковатого вида рисунки. – Кто-нибудь зарисовал это? – он взглянул на палачей. Те покачали головой. – И чего мы ждём? Живее! И найдите рисунок поцелее! Перепуганные сотрудники кинулись врассыпную, выполняя приказ, лишь бы оказаться подальше от разъярённого начальника. В результате никого вокруг не осталось. Джейми нашёл бумагу, карандаш и сам взялся за работу: за его спиной стоял Крис, не решаясь отвлечь друга от дела. Можно и под раздачу попасть. – Как думаешь, что это? – спросил он, когда друг закончил копировать. Идеальная точность. – Не знаю. Слишком обрывочно. Надеюсь, эти бездельники найдут рисунок лучшего качества. Иначе придётся нам не одну ночь провести за фолиантами. Идём. Хочу взглянуть на последнего оставшегося в живых. И да, этих в лабораторию. Они вышли из Дома Винограда и вдохнули утренний воздух. Рассвет только-только занимался над городом. Многие жёны, а то и мужья, сыновья и дочери, матери и отцы ещё спали и не знали о страшном преступлении, свершившемся этой ночью. Только через пару часов они будут оповещены об этом. Сейчас их будят, чтобы у них было время собраться на главной площади, где король, а затем Верховный экзорцист будут рассказывать о произошедшем. Неважно, что их здесь нет. Они прочитают отчёты и что-нибудь скажут. Рассветный воздух с оттенком прохладцы освежал и бодрил. Дарил надежду на жизнь. После увиденного, это было необходимо привычным к убийствам мужчинам. Слишком много. Слишком жестоко. – Кто мог сделать это? – тихо прошептал Крис. Каждого сотрудника и сотрудницу они знали лично. Внутри они были профессионалами, не дающими волю своим чувствам. Сейчас они вдыхали надежду, позволяя себе небольшую слабость. Воспоминания. – Я не знаю, Крис. Но мы обязательно выясним. И он получит по заслугам. Я обещал. Оба парня замолчали, перебирая счастливые моменты. Они не были клиентами, ни в коем случае. Джейми так вообще запрещено быть посетителем борделя, которым он заведует. Не уследил. Он врезал кулаком по ближайшей стене, осознавая, что физическая боль, которую он почувствует вслед за ударом – ничто в сравнении с тем, что в душе. Однако удержать себя от этого он не мог. - Где он? Крис молча указал рукой за спину Джейми. Он оглянулся. На облучке экипажа сидел парень не старше их самих. Худощавая фигура. Светло-каштановые волосы, губы, словно он в обиде на весь мир. Глаза. Большие, спокойные глаза. Ни намёка на страх. Джейми приблизился к нему уверенным шагом: – Ты Шон? – Да. Попрошу вас не тыкать мне. – Ой, какие мы нежные. – Да, нежные. А кто вы? – Я Джеймс Ли Йетс. Палач-экзорцист первого ранга. – Важная птица. – Не то слово, – Шон раздражал, но что-то в нём притягивало. Что? – Вы считаете меня виновным. Так? – Вы поразительно догадливы. Или хотите удивить меня своим признанием? – Я бы рад. Но, боюсь, я не тот человек, что сможет вас удивить, господин Йетс. Я невиновен. – А это нам ещё предстоит узнать, мистер Биггерстафф. Возможно, вы и невиновны. Как говорится, следствие… – Покажет, – закончил за него главный подозреваемый. - Именно. Я так понимаю, переночевать вам негде. Не волнуйтесь. Мы вам это обеспечим. Эй, Руперт, обустрой апартаменты для господина Биггерстаффа. - Будет сделано, сэр. - Я буду банален, но вы совершаете ошибку. Джейми не слушал. Сейчас ему было плевать. Душа требовала посадить прямо сейчас хоть кого-нибудь за решётку, а этот Шон идеально подходил на роль козла отпущения. Разбираться Джейми будет позже. Сейчас ему был нужен только один человек. Отдав ещё пару распоряжений, мужчина отправился пешком в сторону дома Хелены. *** Мадам Хелена жила в собственном небольшом особнячке. Если быть точным, особняк принадлежал короне и предоставлялся главе Дома терпимости в пользование до конца жизни. После смерти предыдущего владельца в доме отводился небольшой уголок, в котором вешался портрет, хранились личные вещи, а так же письма от тех, кто знал женщину при жизни. Это была традиция. Королевским Домом Винограда всегда управляла женщина, которая подчинялась мужчине-экзорцисту. Каждая владелица перестраивала дом под свой лад. Хелена, предпочитающая дерзость и эпатаж в собственном внешнем виде, обустроила свой дом, напротив, спокойным и уравновешенным. Пастельные тона стен с изящной лепниной всё того же винограда в лучах встающего солнца казались скрытыми за дымкой. Джейми глубоко дышал этим ощущением. Сейчас ему надо успокоиться: не стоит нервировать горюющую женщину. Он подошёл к кованым воротцам, в орнаменте которого ощущалось присутствие виноградных лоз, и постучал. Выглянул привратник, уже одетый в цвета траура. – Господин Йетс, – почтительно поклонился старик, сложив ладони в традиционном приветствии. – Доброе утро, Ричард, – вежливо отозвался Джейми. – О, господин, разве можно такое утро назвать добрым? Столько смертей… Столько юных душ, - в голосе Ричарда слышалась скорбь. – Госпожа Хелена велела передать, что будет ожидать вас в библиотеке. – Спасибо, Ричард, - Джейми сделал вид, что не заметил в уголках морщинистых глаз блестящих капелек. Джейми поспешил в дом. Все слуги одеты в чёрное. У всех на лицах утрата и горе. Наверное, это может показаться странным, что все так остро реагируют на смерть проституток, но в этом доме ко всему было особое отношение. Все, кто как-то связан с Виноградом, одна большая Семья. Если кто-то из юношей или девушек мог добровольно уйти, все искренне радовались за них. Всё же, это не самая лучшая профессия, мягко выражаясь. Произошедшее этой ночью - самое ужасное, что могло произойти. Погибли все. Семья утратила большинство своих членов в одночасье. Окна занавешены шторами тёмных тканей, не пускающими свет. Горели свечи. Царил полумрак. Джейми вошёл в уютную библиотеку, разделённую на небольшие секции. Одни шкафы были посвящены исключительно Винограду, другие принадлежали владелицам особняка. На их полках покоились фолианты, которые любили читать жившие здесь женщины. У самого окна стояла витрина на высоких деревянных ножках. Под её стеклом лежали своеобразные летописи, которые вели главы дома терпимости. В них отражалось всё произошедшее: всё начиналось с даты, когда женщина вступала в должность. Её записывал палач-экзорцист вместе с характеристиками управительницы. Следующие страницы заполнялись женщиной. Редко когда появлялась рукопись палача. На страницах летописей можно найти имена всех работников и работниц, записи об их появлении и уходе, важные события Дома Винограда. Одного из фолиантов не было на месте. Джейми оглянулся и увидел его на столике у камина. Он был раскрыт, а рядом стояла чернильница и перо. На пергаментных страницах высыхала свежая запись. Строки неровно скакали, глаз цеплялся за кляксы. Бумага сохранила следы уже подсохших слёз. Йетс не стал читать. Сейчас это неуместно. Единственное, что он отметил, это фразу: «Событие, которое произошло единожды, вновь повторилось…» Значит ли это, что такое уже было? Вполне вероятно. Если это так, то в летописях должно быть упоминание. И не только в летописях Дома Винограда. Следует наведаться в библиотеку Гильдии. Хранитель Книг должен что-то знать об этом. – Джеймс… Ты уже приехал… Джейми обернулся. В библиотеку вошла Хелена. Она ни капли не напоминала ту Хелену, которую все привыкли видеть. Яркость и безумие уступили бесцветности и тишине. Длинные волосы просто расчёсаны и распущены, а не уложены в нечто невообразимое. Бледное лицо без капли краски. Лишь губы алеют, но не из-за насыщенной помады, а потому что искусаны. – Да, Хелена. Приехал. – О, Джейми… Она приказала подать вино. Белое. В полном молчании они вкусили напиток, утопая в треске горящих поленьев. Умиротворение, которого так не хватало им обоим, медленно обволакивало их. Боль не ушла, но отступила. Они всё так же молчали. Слова не нужны. Нужно лишь тепло того, кто способен понять. Они понимали друг друга. Оба взгляда устремлены на огонь, языки пламени отражаются в усталых глазах, и это напоминает мистический разговор. Прошёл час. А может больше. Время тоже неважно. – Джеймс и Оливер тебя любят, Хелена. – Готова поспорить, что это просил передать Джеймс? – Ты права. – Приятно, что его непосредственность неизменна. Они могут приехать в любое время. И Крис тоже. – Я им передам. – Спасибо, дорогой. Они разговаривали, но ни слова не прозвучало о тех, кто погиб. Есть вещи, о которых стоит молчать. Они обсуждали живых и улыбались. Облегчение вдохнуло в них силы. – Хелена, расскажи мне о Шоне, – пора браться за дело. – Шон… Шон – чудесный мальчик, Джеймс. Очень открытый. С ним легко найти общий язык. Он очень обаятелен. Ребята быстро подружились с Шоном. А девушки были бы не прочь с ним погулять, я думаю. Да и некоторые парни тоже. Кстати, предпочитает он именно парней. Твоего типажа, Джеймс. – Хелена, он подозреваемый. – Я не верю, что он мог бы сделать такое. Он здесь всего два месяца, но… Нет. Я не верю. – Он мог спланировать всё это два месяца назад. Или даже больше. Впопыхах такие вещи не делаются. Нужно слишком многое подготовить, чтобы вызвать и удерживать под контролем одного демона. А сколько их было здесь? Сотня без одного. – Я понимаю это, Джейм. Вряд ли я смогу объяснить свою уверенность. Просто чувствую, что это не он. – Хорошо. Как у него обстоят дела с клиентами? – О, Шон очень популярен. Я подготовила тебе список. К нему ходили важные персоны, Джеймс. Очень важные. – Например? – Домналл Глиссон. Джейми присвистнул: Домналл Глиссон – лучший адвокат в городе. – Он очень часто приходил. Постоянный клиент. Вчера его не было, – Хелена предвосхитила все вопросы. – Ты умница. Расскажи мне о первом дне. Почему ты взяла Шона? – Пожалела. – Пожалела? – Да, Джеймс. Его нашёл Ричард. Парень был избит и сильно измождён. Он попросил взять его на службу к нам, потому что ему нужны деньги. У него был такой взгляд… Ах, Джейми, я бы не простила себе, если бы не взяла это чудо под своё крыло! – Хелена-Хелена, - неодобрительно покачал головой Джейми. – Удивительно, как Дом Винограда раньше не вляпался во что-то. Ты готова подобрать всех, у кого будет «такой» взгляд. Хелена рассмеялась: – Именно для этого есть ты, Джейми. – А в этот раз меня не было, – тихо произнёс он. Улыбка слетела с лица Хелены. Ей стало страшно. Если вина лежит на Шоне, то… Косвенно убила всех своих «деток» именно она. Джейми понял её настроение. Он плеснул ей в бокал ещё вина: – Выпей и ложись. Тебе надо поспать. – А ты? Тебе тоже надо отдохнуть. – Нет. У меня много работы, дорогая. Парни ждут уже несколько часов. – А… Вот как… Что ж, хорошо. Заходи в любое время. – Постой, – вспомнив, замер Джейми. – В летописи ты упомянула, что событие повторилось. Такое уже случалось? – Да, когда Дом Винограда только был основан. Я дам тебе фолиант, чтобы ты мог прочитать. Забрав книгу, Джейми отправился в штаб – так парни называли его дом касательно работы. Можно, конечно, собираться в полицейском участке, но… В штабе лучше. И объяснить это никто из следователей не мог. У них была своя команда. Во дворе на солнышке сидел кто-то рыжий. Определённо один из Фелпсов, но со спины понять, какой именно, нереально. Хотя, Крис и спереди их не различает. – Лодырничаем? – Да! – бодро отозвался парень. Значит, Джеймс. Оливер себя так не ведёт. – Мы уж думали, ты не придёшь, Джей. – Размечтались. Поднимай свою задницу и внутрь, Джей. – Крис бы тебя убил. Он опять не может нас различить, - захихикал рыжий. – Боже, он вас знает столько лет и до сих пор не умеет различать. – И этот человек наш начальник… Куда катится этот бренный мир?! – с пафосом вскричал Джеймс, возводя глаза к небу. Благо, солнце скрыто за облаками. Джейми захохотал: – Пойдём уже, клоун. – А это у тебя что? – слюбопытничал Джеймс. – Первая виноградная летопись. – А… Как там Хелена? – Держится. Сказала, что вы с Оливером можете приехать в любое время. – Ура! – радостно завопил он и поскакал в особняк, поделиться счастьем с братом. Джейми, усмехнувшись, последовал за ним. К тому моменту, как он появился в кабинете – большой просторной комнате в классическом стиле – Оливер уже всё знал. Это было видно по взгляду парня, его хитрой улыбке и косым взглядам на насупившегося Криса. Всё как обычно. – И вы тоже без дела сидите, лентяи? – Мы ждём завтрака, – улыбнулся Оливер, обнимая брата, который залез к нему в кресло. Крис осуждающе взглянул, но ничего не сказал. Оливер и Джеймс Фелпс. Ещё одна странная парочка в столице. Братья-близнецы. Любовники. Хотя, пожалуй, об этом знал только узкий круг лиц. Джейми, Крис, Хелена и Том. Удивительно, как им удавалось скрывать свои запретные отношения. Никого бы не смутило, что они оба парни, но всё же инцест не поощрялся. У них даже были девушки – легенда для прикрытия своей страсти. Удивительно, что она работает. Близнецы известны в городе своими выходками и шутками, да и близнецы здесь редкость. Такие похожие и такие разные. Джейми не уставал ими любоваться. Нет, они его не привлекали. Просто было в этом что-то завораживающее, чарующее – видеть двух на первый взгляд абсолютно одинаковых людей, чтобы затем заметить вереницу отличий и понять: «Чёрт, да они совсем не похожи! Как вы можете их путать?» Необъяснимое чувство. – Я так понимаю, что пока не поедите, разговаривать о работе бесполезно? – Именно так, босс, – с важным видом ответил Оливер. – Оболтусы, – вздохнул Джейми. Пока они ждали Тома с завтраком, Джейми учил Криса различать близнецов. Он рассказывал, что Оливер выше, лицо у него чуть вытянутее, чем у брата, а губы пухлее. Он показывал родинки на шеях и их отсутствие, а затем заставлял друга закрыть глаза, несколько раз менял местами близнецов и тому приходилось определять, кто есть кто. Братья усложняли задачу кривляниями и шутками, Крис бесился и грозился их убить, на что те отвечали, что он будет сидеть в своей же тюрьме. Том принёс завтрак. Застав в кабинете бедлам, он ничуть не удивился. И не такое было. – Итак, начнём. Что у нас есть? – Массовое заражение демонами. Почти две сотни погибших: одержимые шлюхи и их клиенты. Все посетители Дома Винограда – знать и чиновники. Вот список, – Крис передал Джейми папку. – В левом столбике имя проститутки, в правом – клиента. Также нам известно, что остался один выживший. Шон Биггерстафф. Среднего имени нет. Родился и жил в небольшой деревеньке к северу отсюда. Отец – сапожник. Братьев-сестёр нет. До двадцати лет помогал отцу. После исчез и появился уже в столице пару месяцев назад. Где он был и зачем появился здесь, неизвестно. На данный момент он единственный подозреваемый. – Спасибо, Крис. Что насчёт причин смерти? – У мужчин и женщин разодрана грудная клетка, сломаны рёбра и вырвано сердце. Здесь всё просто. А вот что касается шлюх… – Крис взглянул на близнецов, передавая им слово. – С ними гораздо сложнее. Они утонули. Но комнаты были пусты, по словам свидетелей. Они вбежали в комнаты, услышав крики. Точнее, они сначала выламывали двери, которые были заперты изнутри. К тому моменту, как они смогли пробраться внутрь, все клиенты уже были мертвы. Некоторые проститутки тоже. Джесси Кейв умерла последней. Как сказал охранник, девушка металась по всей комнате и будто пыталась выплыть. А ещё она разговаривала. – Разговаривала? – переспросил Джейми, оторвавшись от чтения списка погибших. – Да. В отчёте указан весь диалог, но смысл в том, что её кто-то звал. Предположительно, то же самое происходило с остальными жертвами одержимости. – Спасибо, Джей. Крис, что с тем орнаментом? – Мы зарисовали, что смогли и отдали его в Гильдию. – Отлично. Хелена дала мне записи первой главы Дома Винограда. Наши убийства уже случались в прошлом. Возможно, удастся найти что-то новое. – Джейми раскрыл тяжёлый фолиант. Страницы изрядно пожелтели, а чернила повыцвели: местами прочесть было практически невозможно. Нужная запись оказалась относительно недалеко. Почерк, бывший на других страницах ровным и аккуратным, теперь скакал косыми строками. Буквы начертаны ещё заострённее и мельче. Джейми прокашлялся и начал читать: Несколько лет прошло с тех событий, но я до сих пор не могу спокойно думать об этом. Мне до сих пор снится та ночь. Эта боль не пройдёт, верно? Мы только-только начали свою работу. Мы знали, что у нас будут противники. Но чтобы настолько?.. Они называют себя «Очищающим Светом». Они стремятся очистить мир от разврата и похоти, не понимая, что это невозможно. Это заложено в природе человека. Но разве Свет прибегнет к Тьме? К её способам? Все. Убиты все. Невзирая на то, были у них клиенты или не было. Погибли все. Посетители в ужасе смотрели, как девушки раздирали собственную плоть, жутко смеясь и выкрикивая непонятные слова. Они все были одержимы. Каждая. Их пытались остановить, но это бесполезно. Ни одна не выжила. Об «Очищающем Свете» до сих пор ничего не известно, не считая мотивов. Они не оставили следов. О них больше не было слышно с того дня. По приказу короля мы снова набрали штат. Это самые отчаянные девушки, которым нечего терять. Боже, что же мне делать? Как мне уберечь их? Я не хочу снова пережить это. Почему король так безрассуден? Молодые люди молчали, не зная, что сказать. Летопись запутала дело ещё больше. Появились новые вопросы. Связаны ли эти преступления? Если да, то почему перерыв составил несколько веков? Почему тогда погибли только путаны, а теперь и клиенты тоже? Способы убийства различаются. Почему? Что это вообще за организация «Очищающий Свет»? Известно ли о ней больше сейчас? Поймали ли их вообще? Очевидно, что всё, что связано со «Светом», – засекреченная информация. Даже Джейми неизвестно о них. Вероятно, потребуется специальное разрешение Верховного для доступа к этой информации. – Джеймс, Оливер, отправляйтесь к Хелене, возможно, у неё ещё есть что-то. Почитайте остальные летописи. Это слишком большой перерыв, – наконец-то поднял взгляд Джейми. Близнецы кивнули и без слов принялись за выполнение приказа. – Крис, мы сейчас же поедем в участок. Нужно допросить этого Биггерстаффа. Город уже бурлил. Всюду только и было слышно о произошедшем. Слухи распространялись со скоростью одной покупки, обрастая новыми и новыми подробностями. Джейми тяжело вздохнул. Как же он это ненавидел! Людская фантазия не знает границ. Может начаться паника. Хорошо, что король выступит с речью: это должно развеять ложные страхи. Здание полиции находилось недалеко от дома Джейми. Это было обычное, каменное здание, отличающееся от других лишь пристройкой, в которой содержат подозреваемых. Полицейские бегали с отчётами, на ходу приветствуя начальство. Вряд ли они успели что-то выяснить за это время. Они прошли по коридору, спустились на один этаж, свернули в конце ещё одного коридора за угол и попали совершенно в другой мир. Ещё не тюрьма, но уже и не свобода. Условия здесь были вполне приемлемые, относились к подозреваемым хорошо, исходя из того, что вина ещё не доказана. Но, тем не менее, они находились за решёткой, а это накладывает определённый отпечаток. Верно? Крис отдал короткий приказ одному из тюремщиков и поспешил за другом, который устремился к очередной лестнице. Ступеньки уходили вверх и вниз. Джей размышлял с полминуты и стал подниматься на следующий этаж. «Понятно, - подумал Крис. – Он хочет просто поговорить с Биггерстаффом, не запугивая. Пока что не запугивая». Они вошли в небольшую комнатку с грубыми тремя стульями. Из узкого, стрельчатого окошка бил яркий солнечный луч. Непривычная для допроса обстановка. Тюремщик привёл подозреваемого. Его руки и ноги были полностью свободны. На плече чёрная повязка с гербом экзорцистов: знак причастности к делу. Шон снисходительно и слегка капризно улыбался, усаживаясь на один из стульев. Он совершенно не боялся. Крис занял место в углу, замерев и предоставив Джейми самому вести допрос. Писарь сел на третий стул в другом углу. Джейми сел напротив Шона, почувствовав едва ощутимое раздражение: он ведёт себя так, будто он хозяин положения. Выбешивает. – Ваше имя? – Ой, господин Йетс, как будто вы не знаете, – с издёвкой протянул Шон. – Отвечайте, сэр. – Ох, какие почести. Никто не называл шлюху «сэр», - он похоже изобразил интонацию Джейми. – Не юродствуйте, - он медленно досчитал до десяти. Слышен быстрый скрип пера откуда сзади. – Ладно-ладно. Шон Биггерстафф, – сделал тот одолжение. – Полное имя, господин Биггертафф. – Господин Биггерстафф… - Шон покатал на языке обращение и ухмыльнулся. – Это и есть моё полное имя. – Мистер Биггерстафф, я прошу вас отвечать коротко на мои вопросы без ужимок и ухмылок. – Боюсь, я не могу удовлетворить вашу просьбу, господин палач, – он широко раскинул ноги, приняв развязную позу. Несколько минут общения, а уже хотелось задушить тварь. Джеймс снова принялся считать. – Что ж, вопросы о вашем происхождении опустим. Это нам и так известно. Итак, с какой целью сын сапожника из Богом забытой деревушки прибыл в столицу? – Должно быть, затем же, зачем и все остальные. Разве это не очевидно? – Нет, не очевидно, - жёстко отрезал Джейми. – Ой-ой-ой, какой вы грозный, сэр, – с этими словами Шон бесстыдно провёл языком по губам, насмешливо глядя в глаза Джейми. Несколько мгновений Крис и писарь были ошеломлены подобной наглостью, но не Джейми: – Не забывайте, что вы подозреваетесь в вызове эпидемии одержимости бесами работниц и работников Королевского Дома Винограда. – Мистер Йетс, называйте вещи и людей своими именами. Работницы и работники Дома Винограда? Шлюхи в борделе. Подозреваемый? Просто первый попавшийся осёл, на которого можно спихнуть одновременное убийство сотни человек, – презрительно выдохнул Шон. – Ваше мнение по поводу того, осёл вы или подозреваемый, никого не волнует. Отвечайте на поставленный вопрос. Зачем вы приехали в столицу? – Заработать денег, стать известным. Мечта любого деревенского мальчишки. – Где вы были несколько месяцев до прибытия сюда? – Гастролировал с труппой бродячих артистов, – неожиданно спокойно ответил Биггерстафф. – Почему о вас никто не слышал? – Вам известно понятие «псевдоним»? – И снова эта маска превосходства. Злость уже клокотала в горле Джеймса, еле удерживаемая непрекращающимся счётом и впившимися в кулаки ногтями. Гадёныш, как же он бесит! Где Хелена нашла «милашку»? – Вам было сказано не юродствовать, – рыкнул Джейми и глубоко вздохнул. – Итак, несколько месяцев вы играли в бродячем театре, а затем весь избитый явились в столицу и стали… Шлюхой. Или вас уже здесь избили? – Это не ваше дело. – Нет, мистер Биггерстафф. Это как раз моё дело. Всё же, вы до сих пор официально являетесь сотрудником Дома Винограда, а я ваш работодатель. Я должен знать о вашем прошлом и о причинах, которые побудили вас стать на это путь. – О моих причинах? – прошипел Шон. – А вы сами-то? Готов побиться об заклад, что вы стали палачом-экзорцистом ради славы и денег. Ради того, чтобы красоваться. Ах, какой я крутой! Ах, пусть все повинуются! Ах... Договорить он не успел. Тяжёлый кулак опустился на его челюсть, кольцо с печаткой расцарапало губы до крови. На мгновение лицо Джейми оказалось слишком близко, и он успел заметить, что губы нервно искусаны, а ресницы чересчур длинные. Но его тут же оттащили. Крис отдал приказ увести Шона обратно в камеру. – Вон отсюда, – прикрикнул он на замешкавшегося помощника и вновь заговорил лишь когда тот закрыл за собой дверь. – Ты охренел, Джеймс?! – У него нет права судить меня! – Твою мать, ты говоришь так, будто этот Биггерстафф имеет хоть малейшее понятие о том, какой ты человек! Возьми себя в руки, Йетс! Джейми с тоской посмотрел на солнечный луч: – Думаю, следует провести допрос завтра. Разузнайте о нём побольше. Что за труппа… Да ты сам всё знаешь. Я поеду домой, отдохну немного. Мне ещё ритуал проводить вечером. И вот ещё что… Пусть кто-нибудь запишет для меня речь короля и Верховного. – Хорошо, друг. Джейми не помнил, как он добрался до дома. Он не стал брать карету и пошёл пешком. Весь путь его мысли вертелись вокруг язвительных слов Шона и вокруг него самого. Было в парне что-то… Цепляющее. Отвратительно. В тот короткий миг после удара желание задушить отступило перед непонятным чувством, охватившим Джейми при виде беззащитности Шона. Настоящего Шона, а не этой ехидной подделки. Джейми наскоро отобедал и отправился в библиотеку. Взявшись за летописный том, который был раскрыт на той же странице, он принялся листать его, шурша жёлтыми, как песок, страницами. Он в прямом смысле переворачивал страницы истории. Он читал, но не особо вникал в суть. Перед глазами всё ещё стояли искусанные губы. Он тряс головой, тёр глаза, мял щёки, стараясь избавиться от наваждения, но всё без толку. Хотелось спать: сказывалась бессонная ночь. Все тело сковало сонное томление. Вскоре Джейми забылся тревожным сном. *** – Ещё двое… Что ж, здесь он оставил больше следов, – мистер Олдмэн осматривал тела мужчины и женщины. – Господин экзорцист! – К нему подбежал молоденький стажёр. – Там ребёнок! – Значит, трое… – Но его перебили. - Нет, вы не поняли! Он живой! Лицо Олдмэна изменилось. Он поспешил за полицейским, который повёл его вглубь дома. Стены были перепачканы липкой кровью, на полу были лужи. Удивительно, сколько могут продержаться одержимые. На чердаке, в самом дальнем углу, в ворохе старого тряпья, сидел мальчишка лет шести. Его трясло. Бедный мальчик. Увидеть такое… Да даже услышать. Ужасно. Неизвестно, оправится ли он после этого. – Это сын хозяев дома. Он ни на что не реагирует. – Спасибо, мистер Харт, – он подошёл к мальчику, садясь напротив него. Парнишка может быть тоже заражён, и, если это так, стажёру очень повезло. Разнос можно устроить позже. Отсутствующий взгляд. Дрожь. Нервное раскачивание. Чёрт. Это может быть и следствием увиденного. Надо его разговорить. – Привет. Как тебя зовут? Мальчик вздрогнул и поднял голову. Он напуган – уже лучше. – Кто вы? – Прости, я не представился. Меня зовут Гэри. А тебя как? – Зачем вы здесь? – мальчик упорно игнорировал вопросы, адресованные ему. – Я хочу узнать, что здесь произошло, - терпеливо ответил Олдмэн. – Ты расскажешь мне, что случилось? – Да. – Как тебя зовут? – Джейми Йетс… *** Джейми рывком очнулся. Опять этот кошмар. Опять эти воспоминания. Чёрт! Чёртов Шон! Чёртова шлюха! Джейми усиленно потёр лицо ладонями, отгоняя остатки сна и стараясь успокоиться. Как же его задели слова этого стервозного парня, если спустя столько лет, ему снова начал сниться тот день? Снова придётся пить успокоительные: сейчас ему совсем не нужны лишние нервы, связанные с прошлым. Интересно, сколько сейчас времени? Он глянул на улицу через оконное стекло – и крайне удивился. Солнце уже садилось – он проспал часов шесть, не меньше. Почему его не разбудили? Пора уже начинать ритуал. Он встал и покачнулся: сказывалась неудобная поза. Тело затекло и слушаться не хотело. Джейми немного размялся, делая зарядку, хоть библиотека и не лучшее для этого место. Он был в хорошей физической форме, поэтому справился довольно быстро. Упражнения даже улучшили его настроение, словно с каждым наклоном, поворотом, отжиманием плохие мысли, одна за другой, покидали разум. Он вышел из библиотеки, прошёл мимо двери на балкон и вошёл в следующую, за которой скрывался его кабинет. Впрочем, здесь он тоже не задержался. Подойдя к книжному шкафу, он постучал по нескольким книгам, а затем нажал на половицу. Послышался скрип петель, и Джейми удовлетворённо кивнул: редкий случай, когда потайная дверь открывается с первого раза. Видимо, Том вызвал мастера из Гильдии в отсутствие хозяина дома. Молодец. Не забыть высказать ему свою благодарность. Взяв шкатулку со знаком экзорцистов, он ступил на лестницу, которая до того была спрятана за гобеленом, изображающем Змея. Ступеньки были узкие – Джейми задевал каменные стены локтями, спускаясь вниз по винтовой лестнице. Свет был тусклым, - факелы располагались только на небольших лестничных пролётах – но его хватало, чтобы видеть, куда ставить ногу. Джейми прошёл второй этаж, преодолел первый, а лестница продолжала виться вглубь, постепенно расширяясь. Камни стен становились всё грубее, переходя в единый монолит, в котором была вырублена лестница. Джейми ускорился, ощутив свободу в движениях. Ещё пара ступенек, и он оказался в природной пещере. Журчал небольшой ручеёк, струящийся по каменным порожкам к небольшому желобу, который чья-то искусная рука выбила в полу. Через полметра дорожка раздваивалась, расходясь в две стороны, чтобы через несколько метров параллельно повернуть под углом в девяносто градусов и перейти в два больших круга, внутри которых были заключены правильные треугольники, вершины которых были направлены в противоположные стороны: один символизировал женщину, другой – мужчину. В углах обоих треугольников, под водой, виднелись драгоценные камни, лежащие в небольших ложах точно по размеру каждого камня. В вершинах – белая бирюза, символизирующая смерть и придающая экзорцисту силу, если обряд проводился ночью. Во внешних выемках – кроваво-алые гиацинты – символы ясновидения. Во внутренних углах зеленели хризолиты, означающие мудрость и осмотрительность. Все камни менялись в зависимости от ритуала. Внутри ритуальных фигур лежали женское и мужское тела. Том постарался, отмывая их от засохшей крови жертв. Сейчас они были больше похожи на тех, кого знал Джейми, однако, это были не они. Их руки были сложены на груди, на которой лежали небольшие карбункулы – энергетические центры обряда Джейми обошёл пещеру по кругу, поджигая травы, каждая из которых имела своё место. Он ненавидел этот ритуал: после него несколько дней гудела голова, а думалось туго. Придётся перенести допрос с Шоном на пару деньков вперёд. Палач встал на специальную подножку, в основании которой заложен алмаз – прочность и свет. Камень охранял от тёмных эманаций, которые могли захватить разум бессознательного экзорциста. Джейми глубоко вздохнул и начал читать молитву, заклинающую силы света и тьмы. Пещера заполнялась остро пахнущим дымом, который клубился и окутывал своим дурманом. Предметы теряли чёткость очертаний. Собственный монотонный голос усыплял. Камни, словно зажигались, хотя, возможно, это лишь игра бликов и воображения. Яркие пятна исчезали за пеленой дыма, скрывающей звуки. Сознание утекало вместе с ручейком, струящимся по каменным впадинкам. *** Тихий шёпот соблазнял, пробуждал животное желание. Инстинкты обострялись. Запахи становились ярче, острее. Вербена, мандрагора, акация. Шумный вдох – хриплый выдох. Рычание, которое непроизвольно вырвалось из глотки. Жажда боли, страха, страдания захватывала человека, уступавшего этой ненасытной силе. Собственные ногти впивались в кожу, оставляя кровавые царапины вдоль бёдер. Чужие голоса звали, вызывая зверя, способного победить человека. Терпкая кровь на губах. Рвать! Рвать в клочья! Голод захлестнул, рука резко дёрнула. Несносный мальчишка! Порвать! Истерзать его тело! Яркая вспышка света, окутавшая в прочный кокон. Свет оберегал человека, помогая ему вновь обрести себя, изгнать дикого зверя. Он падал вниз; сизые облака дыма рассеивались перед ясным взором экзорциста, познавшего безумие одержимых. Он слышал голоса демонов и их жертв; чувствовал боль и отчаяние, желание спастись. Он вкусил яд демонических речей, и теперь с горечью наблюдал за тем, как Джесси и Вилли шли на поводу у обмана, стремясь выжить. Вокруг вновь заклубился дым, отделяя экзорциста от тех, кто попал в плен иллюзии спокойствия. Шёпот становился тише, а сознание Джесси и Вилли гасло вместе с ярким светом, который окружал незримого наблюдателя. Пора возвращаться. *** В висках стучало, в глазах двоилось. Кожу остро пощипывало – он глянул на свои руки и заметил под ними кровь и кусочки кожи. Чёрт. Он всё же потерял контроль. Ощущения возвращались постепенно. Сил практически не было: ритуал требовал слишком многих энергетических затрат. Джейми скосил взгляд на карбункулы. Оба камня сверкали неестественно ярко, насыщенные энергией реального и потустороннего миров. Они будто вспыхивали, из-за бурлившей в них силы. Что ж… Кое-что стало понятнее, но слишком болит голова, чтобы осознать полученные сведения. Да ещё и это странное ощущение... Что это? Он сделал движение и понял, что полностью обнажён. Мда. Сильно же он замешкался, если тело под действием остатков чужой воли успело с себя все одежды. Он глубоко вдохнул в себя воздух, в котором витали ароматы сгоревших трав. У него сильно закружилась голова, и Джейми едва не упал, качнувшись вперёд. Тяжесть паха словно тянула уставшего Джейми вперёд. Свет алмаза оградил от одержимости, но желание осталось. Выбора не было. Этот не тот случай, когда можно переждать. Погладив большим пальцем набухшую головку, Джейми сжал в кулаке член. Рука мерно оттягивала кожу вниз, к основанию, чтобы затем резко поднять вверх. Каждое движение приносило облегчение, но в то же время и сковывало мышцы болезненно-приятным напряжением. Перед глазами вспыхивали неясные образы, в ушах звучал чей-то невнятный голос. Джейми кончил в ладонь, которую вытер о ткань рубашки, которую поднял с пола и накинул на плечи. Настала очередь брюк, но это было уже куда проблематичнее: неглубокие, длинные царапины на ногах отзывались неприятными ощущениями. Кровь подсохла, стянув кожу, и срывать бурую корочку желания не было. К тому же, тогда ранки снова закровоточат. Наплевав на предрассудки и слуг, которые могут его увидеть, Джейми не стал одеваться. Он бросил одежду на полу и вернулся в дом. По дороге в ванну он так никого и не встретил, впрочем, она была уже подготовлена для него. Наполненная водой, она благоухала эфирными маслами, так нужными для восстановления сил после ритуала. Джейми со стоном погрузил своё тело в воду. Сотни иголочек пронзили бёдра с новой силой. Он поморщился и замер, не шевелясь. Ароматные пары дарили тепло и спокойствие. С каждым вдохом усталость отступала, что приносило немалое облегчение. Шипя, он обработал свои ноги. Надев халат, который повесили для него слуги, он направился в спальню. У дверей кабинета стоял Том, который почтительно склонил голову, заметив Джейми.. – Господин, вы уже закончили? – Да, Том. Почему меня никто не разбудил? – Простите, я отослал всех слуг на этот вечер и не знал, что вы вернулись. – Как Джейми сразу не догадался? – Надеюсь, это не помешало ритуалу? – Нет, всё прошло успешно. Внизу осталась моя одежда, её следует постирать. – Да, господин. Ещё приказания будут? – Отправь мистеру Ранкину от меня сообщение о переносе допроса. Я сам приеду, как смогу. Пусть он пришлёт мне то, о чём я просил. Да, ещё. На послезавтра назначь мне встречу с Домналлом Глиссоном. Пока всё. – Хорошо, господин. Я могу идти? – Да. Нет, постой. Спасибо за потайную дверь. – Это моя работа, сэр,– но по лицу Тома было видно, что он доволен похвалой. Весь следующий день Джейми сидел над отчётами Фелпсов. По сути, ничего нового там не было. Они сумели коротко обрисовать ситуацию в своих докладах. Все свидетели говорили одно и то же: крики, запертые двери, кровь, страх. Во всяком случае, после работы с бумагами, Джейми выделил два мотива преступления, а следовательно, два направления следствия. Первое – «Очищающий Свет». Нужно выяснить всё об этой организации. Второе направление Джейми сформировал на основании личных дел клиентов. Возможно, кому-то очень сильно мешают представители знати и высших чинов. Причин может быть масса; и, если верен второй путь, а они смогут выяснить, кто и чем помешал преступникам, круг подозреваемых значительно снизится. К тому же, не стоит исключать вероятность, что всё это было затеяно ради того, чтобы скрыть всего лишь одно убийство. Джейми потёр виски. Конечно, хорошо, что у них есть подозреваемый, но, что-то ему подсказывало, что, если Шон в этом и замешан, он не главный в этой игре. Пешка, не более. А значит, надо выяснить, что это за загадочные «гастроли». Велика вероятность, что эта бродячая труппа и есть «Очищающий Свет». Надо послать запросы по городам, возможно, там происходили подобные случаи. «Репетиции», – пронеслось дикое сравнение в голове. Джейми рыкнул и ударил по столу. Вечером прибыл посыльный от Криса: Джейми прочитал записанную речь и удовлетворённо вздохнул. Во всяком случае, все слухи развеяны, и теперь можно не ждать панически настроенную толпу, осаждающую Гильдию и дома экзорцистов. *** – Мистер Йетс, какая честь, – Глиссон на вид был ровесником Джейми. Он был рыжеват, что в какой-то степени даже немного возмутило Джейми: «Это мне так везёт или в стране, и правда, преобладают рыжие?» Против-то он ничего не имел, но это уже перебор. – Присаживайтесь. Чем могу быть полезен? Ваш слуга толком ничего не объяснил моему секретарю. – Думаю, вы в курсе позавчерашних событий, мистер Глиссон, – начал Джейми, усаживаясь в дорогое, обитое кожей кресло, стоящее напротив стола хозяина. – Да-да, конечно. Печально, очень печально. Кто мог сотворить такое? – Глиссон изобразил скорбь на лице. Впрочем, что-то подсказывало Джейми, что верить в это не стоит. – Именно это я и хочу выяснить. Вы ведь были частым клиентом Дома Винограда, не так ли? – Не думаете же вы, что я связан с этим преступлением? – Нет, что вы? Просто ответьте на пару моих вопросов, – Глиссон не нравился Джейми, и с чем это было связано, экзорцист понять не мог. – Итак, как давно посещаете дом Винограда? – Думаю, около года. Я человек неженатый, да и признаюсь, жениться не собираюсь: к сожалению, женщины меня не привлекают. А естественные потребности дают о себе знать, сами понимаете. – Около года, значит… Скажите, а откуда вдруг такая страсть к Шону Биггерстаффу? – Я люблю всё новое, знаете ли. А тут пару месяцев назад появился новый мальчик. Весьма симпатичный мальчик. Вы бы его видели. Дерзкий взгляд, но лишь на первых порах: надавишь – и он становится невероятно покладистым. Меня это зацепило. Жаль, что он погиб. Джейми внимательно посмотрел на него: он уверен в смерти Шона? Интересно, тем более, что сообщалось об одном выжившем. – Скажите, а у Шона были ещё клиенты? – Мистер Йетс, это, я думаю, вы должны знать лучше меня, – с долей укоризны в голосе произнёс Глиссон. – Да, вы правы, но всё же ответьте на мой вопрос, - настойчиво ответил Джейми.. – Я думаю, что были. Шон был крайне соблазнительной шлюшкой, умеющей многое, что может удовлетворить мужчину. – Мистер Глиссон, вы слышали речь короля? – Да, конечно. – Значит, вы должны были слышать, что один человек выжил. Почему вы решили, что он погиб? – Ну… – Глиссон замешкался. – Мне кажется, что с его популярностью должна быть масса клиентов. – Но никто ведь не говорил, что у выжившего не было клиента, мистер Глиссон, а значит, выжить мог кто угодно. – Да, пожалуй, вы правы. Привычка анализировать информацию, всё же, я тоже связан с преступлениями, но стою по другую, так сказать, сторону, хоть сам и не преступник. – Мистер Глиссон, ещё пара вопросов. Биггерстафф рассказывал что-нибудь о себе? О своём прошлом? – Мистер Йетс, вы всерьёз считаете, что я стал бы тратить драгоценное время, за которое плачу, на разговоры со шлюхой? – его тон приобрёл неприятный оттенок. – Мне неинтересно прошлое, настоящее и будущее этих парней. Их работа – подставлять свой зад и рот под мой член. Это главное. Я не жилетка для их нытья. – Что ж, спасибо. Если у меня возникнут какие-то вопросы… – Джейми многозначительно замолчал. – Конечно, мистер Йетс, буду рад вас видеть вновь, - они пожали друг другу руки на прощание, и Джеймс покинул кабинет, а затем и особняк адвоката. Он оглянулся назад, осматривая здание: никакой вычурности, всё строго, в классическом стиле. Однако внутри дома во всём чувствовался вкус и желание выделиться: дорогостоящие предметы мебели, картины, старинные вазы древних мастеров. Следует узнать об этом человеке побольше – даже стыдно, не знать ведущего адвоката города. Этот человек умён, это очевидно. Вполне возможно, что он ведёт какую-то свою игру, но вряд ли он связан с эпидемией. Как-никак, найти себе «друга», несмотря на лояльность общества, довольно проблематично. А Дом Винограда с его мальчиками на любой, самый предвзятый вкус воистину решение проблемы для здорового мужчины, которому нужен постоянный секс. Джейми прогуливался по городу, размышляя о Шоне. Сначала-то он думал исключительно о том, как добыть информацию о нём, но в итоге сам не заметил, как его мысли перетекли просто на Шона и желание узнать его поближе не в профессиональном смысле слова. Шон был красив, а не просто симпатичен, как сказал Глиссон. Джейми на мгновение замер, вспоминая картинку: пухленькие губки истерзаны зубами. Он невольно облизнулся, представляя, как эти губы целуют его грудь, спускаясь всё ниже и ниже… Чёрт! О чём он только думает?! В первую очередь, Биггерстафф – подозреваемый! Одно дело, если бы он оказался свидетелем, но он подозреваемый, а значит, такие мысли не допустимы. Вот только что делать с бурлящей по венам кровью и учащающимся дыханием? Что делать со снами? Всего два коротких диалога, но реакция на них у организма какая-то бешеная. Начиная с образов во время мастурбации после ритуала, о смысле которых Джейми догадался только следующим утром, и заканчивая вот этими размышлениями на улице, подкреплёнными рассказами Глиссона. *** – Здравствуйте, мистер Биггерстафф, как вы себя чувствуете? – Это новая тактика? Плохой-хороший полицейский? Только с перерывом в несколько недель? – Шон нахально смотрел на Криса, словно проверяя его на стойкость и краем глаза наблюдая за Джейми, который в этом раз занял место в углу. – Мистер Биггерстафф, давайте не будем обсуждать методы нашей работы. Мистер Йетс повёл себя непрофессионально в прошлый раз, за что приносит вам свои извинения. – Джейми заработал удивлённо вскинутые брови Шона: «Так всё-таки я задел его. Интересно». – Я вижу, вы прекрасно себя чувствуете, поэтому давайте начинать. – Ну, что ж, начнём, вы раз вы так хотите этого. Крис спокойно ему улыбнулся, не реагируя на хамство. Он подал сигнал писарю и, прокашлявшись, приступил к делу: – Мистер Биггерстафф, на первом допросе вы упомянули о том, что гастролировали с какой-то бродячей труппой. Расскажите нам об этом. Как вы туда попали? Что это были за артисты? Где вы играли? Что играли? – Как много вопросов, – Шон поморщился. – Не многовато ли для первого раза? – он поймал взгляд Джейми и благоразумно начал рассказ: – Они обычные артисты, дающие представления в городах на главных площадях и по замкам знати специально для господ. В нашей деревне они оказались проездом и были вынуждены задержаться из-за болезни одного из ведущих актёров. Они остановились на постоялом дворе и репетировали там. Один из мальчишек-помощников развешивал объявление, что требуется актёр на роль. Я с детства мечтал играть в театре, поэтому и пришёл. Меня взяли сразу же на главную роль, дали имя Оливер Вуд, под которым меня до сих пор многие знают. Мистеру Глиссону, когда он впервые ко пришёл в Дом Винограда, пришлось объяснять, что это был всего лишь псевдоним. Джейми едва заметно нахмурился: – Значит, вы виделись с Домналлом Глиссоном до того, как приехали в столицу и стали работать у мадам Хелены? – Да, он бывал на многих моих представлениях, а потом заставлял в постели отыгрывать сценки из спектаклей, - после оценивающей паузы ответил Шон, не скрывая насмешки. А затем произнёс томным голосом, проказливо улыбаясь и закусывая пухлую губу: – А вы ревнуете, господин Йетс? – Мистер Биггерстафф, прошу вас, не отвлекайтесь, – Крис обратил на себя внимание. – Значит, вы путешествовали по стране. Вы выезжали за границу? – Нет, мистер Ранкин. Мы играли в приграничных баронских угодьях, но не более того. Границу мы не пересекали. – Значит, на ваших представлениях бывали иностранцы? – Да. – А был ли среди них кто-то особо запоминающийся? Может, вам предлагали провести ночь вместе или работу за границей? – Нет, мне предлагали уехать из страны, но я отказался, – Шон усмехнулся, уже не скрывая прямого взгляда на Джеймса с практически незаметной долей возбуждения. – Почему? – Крис повысил голос. – Здесь есть мужчины… Поинтереснее, – Шон нагло скользил глазами по телу Джейми. Крис шумно вздохнул, сжимая кулаки: – Что ж, думаю, на сегодня достаточно. Продолжим наш разговор завтра. Вас это устроит, господин экзорцист? – Да, - прохрипел Джейми, но, смутившись, откашлялся и произнёс нормальным голосом: – Вполне, мистер Ранкин… – Его прервал хохот Шона: – Господа, к чему это лицемерие? Все знают, что вы лучшие друзья, обращайтесь друг к другу по имени. – Это непрофессионально, – отрезал Крис, вызывая конвоиров. – Ну да, ну да, блюстители дисциплины, - лёгкая издёвка в голосе и снова обращение к Джейми: - До встречи, мистер Йетс, я буду с нетерпением ждать, - Шон послал ему воздушный поцелуй и позволил себя увести. – Вот гадёныш! – возмущался Крис в своём кабинете через пятнадцать минут. – Актёр недоделанный! Не допрос, а клоунада! Нашёл, где представление давать! Эй, Джей, что ты молчишь? – Я его хочу, – коротко ответил Джейми. – Так, стоп, что? Я не ослышался? – Твою мать, я хочу эту шлюху уже три недели и ничего не могу с этим поделать! – Джейми вскочил с кресла и нервно стал расхаживать по кабинету. – Так вот почему ты откладывал допрос. – Крис выглядел потрясённым. – Это проблема, Джей. – Спасибо, что открыл глаза, - огрызнулся Джейми. – Я бы без тебя не догадался. Джейми Так серьёзно всё? – Крис не обратил внимания на тон друга: естественно, он весь на нервах - с такими-то желаниями! – Да! А эта тварь ещё и дразнит. Будто специально. – Может, так и есть? Запал мальчик, решил захомутать, а ты взял и повёлся? – Я скорее поверю, что он таким образом хочет от подозрений избавится... – Его лицо изменилось, словно он что-то вспомнил. – Чёрт! Хелена же предупреждала, что я в его вкусе. – Вот видишь, может, он всерьёз тобой заинтересован, а ты «отвести от себя подозрения», – фыркнул Крис, выглянул за дверь и приказал вызвать тюремщика третьего этажа. – Ты что делаешь? – подозрительно сощурился Джейми. – Сядь, сейчас узнаешь, – до прихода подчинённого Крис загадочно ухмылялся, напрочь игнорируя вопросы и возмущённые взгляды друга. Стук в дверь заставил Джейми замолчать. – Вызывали, сэр? – В дверь просунулась голова молоденького, темноволосого парнишки. – Да, входи. Как тебя зовут? – Крис с интересом смотрел на него, видя его впервые, что неудивительно: не может же он знать всех сотрудников? Хотя, должен ведь… – Дэн, сэр, – просто ответил он и торопливо исправился. – Дэн Рэдклифф. Рэдклифф заметно волновался: не часто простые тюремщики бывают в кабинетах высшего начальства. – Ты новенький, Дэн? – Да, сэр. – Теперь понятно, почему Крис его не знает. – Итак, Дэн, присаживайся, – Крис указал на стул. – Ты ведь заведуешь третьим этажом? – Да, сэр. У меня только один человек на этаже. Шон Биггерстафф. Я слежу за тем, чтобы… – Тише-тише, не торопись. Я уверен, что ты хорошо справляешься со своей работой, - Крис ободряюще улыбнулся. – Я хочу задать тебе пару вопросов о нём. Ты ведь знаешь, что он подозревается в причастности к эпидемии Дома Винограда? Так вот, возможно, он случайно выдал о себе какую-то информацию, - доверительным тоном произнёс он. – Ты нам поможешь? – Д-да, конечно, я постараюсь, – купился наивный мальчик. – Итак, Дэн, вы разговариваете с ним? – Н-ну… Да, но это же не запрещено? – заволновался Рэдклифф. – Вообще-то, запрещено, – он сделал паузу, выждав: тюремщик покраснел, – но, учитывая серьёзность нашего положения, мы никому не скажем. О чём вы разговариваете? Он тебе что-то рассказывает? – Нет, сэр, он… - Рэдклифф в нерешительности покосился на Джейми. – Он только спрашивает о… О господине Йетсе. – Вот как. И что же интересует мистера Биггерстаффа? – Крис поглядывал на Джейми, сидящего с непроницаемым лицом. – Сначала он расспрашивал о том, что мистер Йетс за человек, как к нему относятся, хороший ли он экзорцист. –И что ты ему рассказал, Дэн? – Ну… Понимаете, сэр, я работаю здесь недавно, поэтому мало что могу рассказать о господине Йетсе, только то, что слышал от других парней из полиции. Это плохо, что я рассказал ему? Простите, я не хотел, я думал, что это можно рассказывать… – Нет-нет, не беспокойся, - прервал его покаяние Крис. – Это всё, что интересовало мистера Биггерстаффа? – Нет, ещё его интересовала личная жизнь мистер Йетса, – он чуть покраснел. – О, даже так, – Крис кинул насмешливый взгляд на Джейми. – Продолжай. – Шо… Биггерстафф спрашивал, есть ли у господина Йетса девушка или жена, я сказал, что если и есть, то о ней никто не знает. Тогда он спросил, нравятся ли мальчики мистеру Йетсу, – ему было неловко говорить это, он всё время виновато оглядывался на Джейми. – Я сказал, что не знаю. – Хорошо, спасибо, Дэн. Скажи, а было что-нибудь ещё? Что-то странное в его поведение? – Он во сне разговаривает с мистером Йетсом, – Рэдклифф понизил голос, словно боялся, что Джейми его услышит, что было крайне глупо с его стороны. – Он стонет во сне, поэтому я думаю… Я думаю, что ему снятся эротические сны! – последние слова юноша выпалил, зажмурившись, чем заработал лёгкую усмешку Джейми. – Что ж, Дэн, большое тебе спасибо. Ты очень помог нам. У меня есть ответственное задание для тебя. Мистер Биггерстафф необычный подозреваемый, поэтому нам придётся нарушить правила: разговаривай с ним, записывай все диалоги, записывай, что он говорит во сне и отчитывайся лично мне. Никому не рассказывай о моём поручении. Договорились? – Да, сэр! – с готовностью и гордостью ответил тот. – Отлично, можешь идти. И да, Дэн. Не говори, зачем я вызывал тебя. Это будет нашей тайной, - парнишка умчался чрезвычайно довольный собой и таким доверием главы полиции, а оставшиеся в кабинете Джейми и Крис молчали. – Ну, и что ты думаешь теперь? – нарушил молчание Крис. – Он мог продумать всё заранее. – Ну да, – Крис скептически усмехнулся. – И сны он тоже продумал заранее. Ладно, не будем пока с уверенностью утверждать. Дождёмся сначала отчёта Рэдклиффа. Они некоторое время помолчали, думая, каждый о своём: Джейми – о Шоне, а вот о чём думал Крис… – Джей, лучше расскажи мне о ритуале, долго ты ещё в тайне будешь держать? Мне же тоже нужна информация, чтобы складывалась картинка и знать, в какую сторону двигаться, – наконец сказал он. – Инкубы и суккубы, – вздохнул Джеймс. – В тех, кто спал с мужчинами, вселялись суккубы; в тех, кто с женщинами – инкубы. Контролировать их достаточно сложно, да и информации в Анналах Гильдии слишком мало – этих демонов редко призывали. – Почему? – Крис взял перо, чтобы записать основное. – Это довольно сложный процесс. Чтобы заключить договор с ними, нужна кровь их жертвы. То есть, для того, чтобы они в кого-то вселились, заклинателю для ритуала призыва необходима капелька крови жертвы. Наживка своего рода. Оцарапать одного человека труда не составит, но почти сто и при этом, не вызывая подозрений? Долгий процесс. – А сам ритуал? Сколько он занимает времени? – не отрывая взгляда от пергамента, спросил Крис. – Несколько часов, но эти демоны призываются в паре, - ответил Джейми. – Однако есть нюанс: они не начинают действовать сразу. Никогда. Им нужно время, чтобы проникнуть в разум, срастись с душой, узнать страхи и желания, пороки человека, чтобы затем пробудить в нём зверя, дикого и беспощадного, которого захватит похоть, умноженная порочной сущностью демонов. Тогда одержимый, ради собственного удовольствия, удовлетворения будет готов убить и принести кровавую жертву. Напившись вдоволь человеческой крови, демон покидает сознание одержимого, и он понимает, что произошло. Его накрывает отчаяние, которое подкрепляется галлюцинациями, вызывающими страх смерти: человеку кажется, что он тонет в крови убитого. Когда надежды уже нет, а человек почти сошёл с ума, демон снова принимается за дело, так как по договору, он должен забрать этого человека. В голове одержимого раздаются голоса, которые зовут и манят, обещая конец страданиям и спасение от муки. Одержимый не может устоять перед обещанием и соглашается, отдавая тем самым себя демону. Если Криса и потрясло это, виду он не подал: непрофессионально. Он перечитал свои записи и заметил: – Шон вполне мог это сделать. Я имею в виду брать кровь. Думаю, проще всего было с женщинами. По сути, их и царапать не надо. Он прибыл пару месяцев назад, так что по одному завершённому циклу месячных должен был застать. Вот с парнями… Я попрошу осмотреть их тщательнее на предмет царапин. Конечно, они могли и зажить, но попробовать стоит. – Хорошо. Я думал насчёт Шона. Есть у меня кое-какие мысли по этому поводу, но пока делиться не буду. Я пока что сам не до конца это осознал. *** Джейми и Крис таскали Шона на допросы чуть ли не каждый день. Джейми стоял в углу и лишь изредка задавал вопросы: стоило ему открыть рот, как допрос можно было прекращать. Если до этого момента Шон лишь искоса пожирал его взглядом, то после он делал всё, чтобы нарваться, вывести Джейми из и без того хрупкого равновесия: Шон задавал откровенно пошлые вопросы, которые уместнее слышать в постели от любовника, чем следователю от подозреваемого. Он мог запросто сообщить о том, что взгляд Джейми его заводит, а мог взять и в красках расписать, в какой позе он его хочет именно сейчас: опыт у парня богатый и рассказать было что. Стискивая зубы и кулаки, Йетс молча слушал развратные излияния, изо всех сил стараясь не сорваться и не наброситься на Шона прямо сейчас, при свидетелях. Крис моментально останавливал допрос и оправлял Шона в камеру. Бывали дни, когда Шон заводил речь о Глиссоне, о том, как славно тот его имел, со всеми интимными подробностями, вплоть до того, что адвокат говорил при оргазме. Эти допросы были хуже всего. Джейми не затыкал его и не позволял Крису завершить допрос. Писарь протоколировал каждое слово глумящегося парня. Джейми не отвечал на удивлённые взгляды хмурящегося друга и ничего не объяснял. Он и себе не мог объяснить, почему считал это важным. Глиссон ему не нравился, совсем не нравился. Поначалу Джейми думал, что дело в ревности: она была безумна. Она пожирала его изнутри, не имея выхода. Как только Шон заводил речь о сексе с Глиссоном, Джеймс начинал считать до десяти, до ста, впивался ногтями в кулак, в надежде, что это хоть немного отрезвит. Он был готов кинуться на Шона, избить, чуть ли не изнасиловать, лишь бы стереть с его лица мечтательное выражение, когда он расписывал член Глиссона, проникающий в него, и не слышать этого язвительного: «А вы ревнуете, господин Йетс?». Хотя из описаний Джейми понял, что его собственный член немножко больше – это стало предметом его маленькой гордости, причиной тайного превосходства над Глиссоном. Однако по остальным позициям адвокат пока лидировал, поэтому во время речей Шона Джейми боролся с ещё одной жаждой: он хотел собственноручно забить до смерти Глиссона, с ужасом представляя, что этот неприятный тип касался, обнимал, трахал, наконец, Шона! От этого хотелось рвать и метать в прямом смысле слова, но он лишь перечитывал протокол, бессильно рычал от бешенства и яростно дрочил, воображая себя на месте Глиссона. Он пытался заменить Шона женщинами, находил мальчиков, он даже переспал с близнецами Фелпсами! Ничто не остужало вожделения, которое пробудил Шон. Но, несмотря на все эти эмоции, что мучили его, ревность была не единственной причиной, по которой он не останавливал Шона. Джейми терзали смутные, непонятные ему самому сомнения, подозрения касательно Глиссона. Он солгал о первой встрече с Шоном и – к этому выводу Джейми пришёл после долгих размышлений – вероятность того, что Шон жив, оказалась неприятной новостью для Глиссона. Складывалось впечатление, что он желал смерти Шону. Причину этого Джейми пока не понял: судя по рассказам Шона, с работой своей он справлялся хорошо и уходил Глиссон весьма довольный, щедро оплачивая услуги. Хотя мотив плохого обслуживания в постели казался Джейми уж слишком надуманным, но люди разные бывают: мало ли что Глиссону в голову пришло. Однако в своём заключении Джейми был уверен: во время из разговора Глиссон говорил со странными интонациями, значение которых Джейми понял гораздо позже, - адвокату было совсем не жаль, он словно наслаждался тем, что Шон погиб, но стоило упомянуть о выжившем, как изменился и тон, и взгляд. В них едва чувствовалась тень разочарования. Конечно, допросы давали не только это. Шон рассказал достаточно о труппе и её членах. Он назвал не только псевдонимы, но и настоящие имена артистов, что позволило выяснить прошлое каждого из них. Удивительно, каких разных людей может свести судьба. Среди них был бывший военный; лишившийся титула и обедневший граф; несколько воров, неизвестно почему бросивших преступный путь; бедняки, крестьяне, ремесленники. Директор брал всех, у кого был талант, невзирая на прошлое и даже зачастую не спрашивая о нём. С неопределённой периодичностью от труппы кто-то откалывался: одни заболевали и оставались в первой же деревне, обещая нагнать позже, но так и не возвращались; другие находили работу; некоторые влюблялись и женились, находя новый дом. Однажды даже кого-то убили. На вопрос, почему Шон покинул коллектив, в котором ему, судя по рассказам, безумно нравилось, тот ответить не смог. Он растерялся и чуть ли не шёпотом сообщил, что ничего не помнит. Просто в какой-то момент он очнулся в одной из столичных подворотен, ещё даже не понимая, где он находится и зачем. Он лишь чувствовал ломоту во всем теле, боль, и первое, что он увидел, было лицом склонившегося над ним старика. Им и оказался Ричард – привратник Хелены. Шон быстро осознал своё положение: один в столице, без денег и шансов найти работы – сапожному делу он так и не обучился у отца, а в столичные театры берут только тех, кто специально обучался актёрскому искусству. Как только Хелена его выходила, он попросился к ней в Дом Винограда, понимая, что пока другой возможности выжить у него нет. А данные для работы в Доме Винограда у него были. Труппу разыскали и вызвали в столицу: Джейми хотелось пообщаться с артистами, но больше всего интересовала личность директора театра. Шон мало что смог сообщить об этом человеке. Его звали Дэвид Йетс, был режиссёром, его все любили и уважали, но вот сказать что-либо о внешности этого человека ни Шон, ни кто-либо ещё из труппы не мог. Он всегда скрывал лицо от подчинённых ему артистов за масками трагика и комика: выбор «лица» зависел от настроения. По словам Шона, среди актёров ходили самые разные слухи об этом. Говорили, что он изувечен, другие считали, что он беглый преступник. Третьи предполагали, что «Дэвид Йетс» не настоящее имя, такой же псевдоним, как и их собственные, а сам он боится, что его узнают. Некоторые объединяли все версии в одну. В общем, весьма загадочная личность этот директор. Загадочная и подозрительная в связи с обстоятельствами дела. Спрашивали Шона и о его жизни уже в столице, но тут, признаться, ничего интересного. Единственное, что зацепило Джейми – жалобы на провалы в памяти: иногда у Шона выпадал целый час дня. Однако он не придавал этому особого значения, ссылаясь на усталость. А вот Джейми это оказалось крайне полезным. *** – Господин Йетс! Как давно вы к нам не заходили! – Ричард, подскочив со своего места, засеменил к калитке, чтобы впустить экзорциста. – Здравствуй, Ричард, как твоё здоровье? Я слышал, ты болел недавно, – Джейми дружелюбно улыбнулся привратнику. – Ох, господин, не волнуйтесь о старике и его больных костях, недолго мне с ними жить осталось, - старчески ответил Ричард, польщённый заботой о себе. – Вы бы лучше о себе заботились: жену нашли, детишек нарожали. – Не сейчас, Ричард, не сейчас, - Джейми тяжело вдохнул. – В данный момент для меня важнее найти преступников. – И то верно, - согласился он. – Как там наш Шонни, господин Йетс? Всё ещё под стражей? – вдруг он опомнился. – Ах, я старый дурак! Заболтался, а вы и не скажете! Вы же к госпоже Хелене, а я вас… – он заторопился в дом. – Ричард-Ричард, не беспокойся, я пришёл не только к Хелене, но и к тебе. Мне нужно, чтобы ты кое-что рассказал мне о Шоне. – Я? – удивлённо замер Ричард. – Да что же я могу рассказать? Госпожа Хелена знает гораздо больше. – Больше, да не все. Есть кое-что, что я могу узнать только у тебя, – серьёзно ответил Джеймс. Ричард поплыл от лести и ощущения собственной важности: он, привратник, может помочь господину экзорицисту в том, в чём не поможет больше никто! – Мистер Йетс, я буду рад, если окажусь вам полезен, – искренно ответил он. – Ричард, расскажи о том дне, когда впервые встретил Шона. Как это произошло? – Госпожа Хелена отправила меня к портному за новым нарядом. Я решил сократить путь, ну, вы понимаете, хотелось вернуться поскорее в тепло – кости мои разнылись от холода, – он говорил неторопливо, а Джейми терпеливо слушал скрипящий голос Ричарда. – Сворачиваю я в арку, что у почты, а там, около телеги, паренёк валяется. Весь в крови, избитый. Ну, я кинулся к нему, давай пульс проверять, по щекам хлестать. Так и встретились. – Скажи, Ричард, когда он очнулся, он сказал что-нибудь? – Нет, но он таким потерянным выглядел. Будто, знаете, он где-то в другом месте был. Он заговорил только минут через десять, когда мы уже к дому подходили. – Вот значит так… Скажи, а пока он жил здесь, что-нибудь странное с ним происходило? – Ммм… - Ричард задумался, вспоминая. – А знаете, было кое-что. Он был довольно общительным мальчиком, но порой становился таким же, как в той подворотне. Словно… не от мира сего. – Хорошо, спасибо, Ричард. И последний вопрос, ты не против? – Нет, конечно же, господин! – Какое у тебя сложилось впечатление о Шоне? – О, Шонни – милый мальчик! В свои выходные он прибегал ко мне со всякими вкусностями, и мы вместе пили чай. Он с удовольствием слушал мои истории, а что ещё надо старику для счастья? – подшутил он над самим собой. – Полно тебе наговаривать на себя, Ричард, - ответил улыбкой Джейми. – Ты ещё молодой у нас. А ты не знаешь, как у него складывались отношения с остальными ребятами из Дома Винограда? – Шон стал всеобщим любимцем. Госпожа нарадоваться не могла, – горько и устало вздохнул Ричард. – Спасибо, Ричард, ты мне очень помог. Я так понимаю, Хелена дома? – Да, господин. Госпожа теперь редко покидает особняк. Всё время проводит в библиотеке, – печально кивнул привратник. Джеймс вошёл внутрь и направился по знакомому маршруту в глубину дома. Здесь мало что изменилось, хотя прошло уж почти два месяца с памятной ночи. – Хелена, здравствуй. – Джеймс! Как я рада тебя видеть! – женщина поднялась из кресла, стоящего у одной из книжных полок, и Джейми ужаснулся. Горе убило всё безумие красоты, оно убило саму красоту Хелены. Женщина исхудала, осунулась, щёки впали, а кожа пожелтела и обтянула лицо словно чужая. Из глаз ушёл блеск лёгкого помешательства, которое придавало особое очарование Хелене. Губы побледнели и утончились, хотя раньше и без яркой помады выглядели полными и сочными, желанными для многих мужчин, да и женщин, что скрывать. Всегда эпатажный, диковатый для обывателей костюм сменился на неброские, блеклые одежды, отталкивающие больше, чем прежние наряды Хелены. Ей совершенно не шла привычная глазу дамская мода! Пожалуй, единственное, что сохранилось от прежней мадам Хелены – причёска. На голове её царил самый настоящий хаос: волосы были спутаны, торчали клоками, и Джейми не был уверен, что это задумано специально. Скорее всего, Хелену просто больше не волновали подобные мелочи. – Хелена, милая, что с тобой происходит? Затворницей решила стать? – А куда мне теперь идти, дорогой Джейми? Кому я теперь нужна? Мне больше нечего делать. Только и остаётся, что читать книги и предаваться воспоминаниям. – Хелена, прошло два месяца. Пора возвращаться к жизни. Ты не вернёшь их тем, что всю оставшуюся жизнь будешь скорбеть в одиночестве, – Джейми говорил мягко и ласково, словно с младшей сестрой, хотя Хелена была в два раза старше него. – Джейми, пойми, я больше не смогу заниматься Домом Винограда, я… – Хелена, дорогая, - он взял её за руки, согревая холодные пальцы в своих ладонях. – Никто не говорит о том, что ты должна возвращаться туда. Найди себе занятие по душе. Ты ведь любишь создавать образы, не меньше чем любила заниматься делами Дома Винограда. Ты даже не представляешь, сколько женщин столицы мечтают быть похожими на тебя, но не решаются, либо им не хватает фантазии. Ты можешь изменить моду, Хелена. – Джейми, где же я буду жить? У меня нет ничего! Ни-че-го, кроме костюмов и книг, - слабо ответила она ему. – Мы поможем тебе. Крис, Джеймс и Оливер, я. Неужели ты думаешь, что мы бросим тебя? – он доверительно посмотрел ей в глаза. – Ох, Джейми… – он не выдержала и расплакалась. Джейми приобнял её за плечи, молчаливо утешая одним своим присутствием. К её чести, успокоилась она довольно быстро и, справившись у него голоден ли он, велела подать обед на двоих. Она ушла переодеваться, а к Джейми тем временем подбежала одна из немногочисленных служанок: – Господин Йетс, как же хорошо, что вы приехали! Госпожа практически ничего не ест, только завтракает теперь, да ужинает изредка, – она вновь убежала, а Джейми начал ругать вернувшуюся Хелену. Она смутилась и честно пообещала, что с этого момента начнёт следить за собой. К слову, Хелена надела если и не самый радужный наряд, то уж точно необычный: длинное, в пол, платье, глубокого, чёрного цвета, обнажающее аккуратные плечи. Такого больше ни у кого не увидишь. Во время обеда Джейми непринуждённо задавал свои вопросы о Шоне, но, к сожалению, ничего нового Хелена ему не поведала. По всему выходило, что до той ночи Шон был прекрасным во всех отношениях человеком, не считая, конечно, тех моментов, когда он терялся во времени и пространстве. Что-то его изменило, и Джейми уже догадывался, что именно. *** Джейми сидел в библиотеке с фолиантами по демонологии, когда туда вошёл Том с докладом: – Господин, к вам мистер Рэдклифф, – спокойно произнёс он. – Рэдклифф? – удивился Джейми. – Хм, пусть поднимается сюда. Это ведь тот нервный парнишка тюремщик? Интересно, что ему могло понадобится? Ах да… Отчёт. Он ведь должен был отнести его Крису. Забавно. Дверь снова отворилась, и в неё буквально вихрем влетел Рэдклифф, подпрыгивая от волнения. Он был полной противоположностью сдержанному Тому, вошедшему следом и ожидающему дальнейших приказаний. – Добрый день, Дэн, – поздоровался Джейми, оглядывая его с ног до головы. Таким взъерошенным паренёк точно не был в их прошлую встречу. – Здравствуйте, сэр! – бодро отозвался нервничающий Рэдклифф, нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу и явно желающий что-то сказать. – Присаживайся, Дэн. Ты по делу? – вежливо поинтересовался Джейми, глядя, как гость рывком кинулся к указанному креслу. – Да, сэр! Это касается Биггерстаффа, – он замолчал и неловко оглянулся на Тома, словно не желал говорить при постороннем. – Спасибо, Том, ты можешь идти, – Джейми верно понял намёк Рэдклиффа и отослал слугу. – Я позову, если понадобится помощь. – Как прикажете, господин, – Том вышел, бесшумно затворив за собой дверь. Дже йми взглянул на Рэдклиффа и жестом предложил начать. – Я принёс вам доклад, сэр, – он протянул довольно толстую сшитую папку. – Разве ты не должен отчитываться перед Крисом? В смысле, перед господином Ранкиным? – хмыкнул он, принимая кипу бумаг. – Должен, но… – он побледнел. – Я подумал, что будет лучше, если вы прочтёте это первым, мистер Йетс. – Почему, Дэн? – он внимательно смотрел на Рэдклиффа, мельком пролистав страницы: они были исписаны мелким, округлым почерком. Сколько же дней он не отчитывался? И почему? – Просто… Я думаю… Это очень личное, – нерешительно ответил он. Бледность на скулах уступала румянцу. Джейми нахмурился и углубился в чтение. День первый. Сегодня Биггерстафф вёл себя немного странно. Вернувшись с допроса, он всё время молчал и лишь ходил по камере с отсутствующим видом. Биггерстафф не откликался по имени и не притронулся к еде до вечера. Часов в семь-восемь он вдруг очнулся и долго не мог понять, где он находится. Полночи он задавал вопросы о детстве мистера Йетса. В большей степени его интересовало, почему господин Йетс решил стать экзорцистом и почему его так задевают реплики об этом. Я не смог ответить ему на эти вопросы, поскольку о детстве господина Йетса ничего не известно даже по слухам. Биггерстафф был крайне огорчён моим незнанием и потребовал выяснить у кого-нибудь ещё. После моего объяснения, что об этом не знает никто, кроме, возможно, близких друзей мистера Йетса, Биггерстафф надолго замолчал, но было видно, что это его разозлило. Заговорил вновь он только во сне. Он звал мистера Йетса по имени. «Джейми... Джейми…» – он словно умолял мистера Йетса прийти. Подобным образом был описан каждый день – довольно подробно и, в то же время, чётко, хоть и пестрело эпитетами. Пожалуй, в оборотах Рэдклиффа был даже плюс: они помогли Джейми лучше прочувствовать происходящее в камере. Каждый вопрос Шона был связан с прошедшим до этого допросом. Он словно сам собирал образ Джейми, цепляясь за обрывки фраз, жестов, даже за внешний вид экзорциста. Порой вопросы были такими, что никто, кроме самого Джейми, на них и не ответит, да и нормальному человеку вряд ли будет интересно, как часто он бреется. Однако Шон был не совсем обычным человеком, и с каждой прочтённой страницей Джейми всё больше убеждался в своей теории, которую он пока никому не высказывал. Изредка он задавал вопросы Рэдклиффу, чтобы уточнить что-то, что особенно привлекло его внимание. Чем дальше он читал, тем развратнее становились вопросы Шона, его поведение раскрепощалось, и он уже не стеснялся рассуждать при Рэдклиффе о том, какой из Джейми мужчина. Если на допросе его затыкали практически сразу, то здесь он отрывался за весь день. Бедняга Рэдклифф: тяжело же ему пришлось. Шон вёл себя как шлюха. Да, конечно, он ею и был, но, судя по описаниям знакомых, вне Дома Винограда он был тихим пареньком, который усердно учится, чтобы его взял мастер и помог стать настоящим актёром. Однако сейчас он полярно изменился. Он не прятался от глаз проходящего мимо камеры Рэдклиффа, он не пытался скрыть свои стоны. Шон яростно дрочил после допросов, громко выстанывая имя Джейми и не только. Джейми бросило в жар, когда он стал читать отчёт за двадцать первый день, в котором Рэдклифф записал всё, что говорил Шон. …– Ах… Господин… Господин Йетс… Трахните меня… Ещё… Глубже… Хозяин… Шлюха… Ваша… Да… Не молчал Шон и во сне, хотя тут его стоны были различного характера, но все были связаны с Джейми. Одни были определённо эротическими, в других он мирно беседовал о какой-то малозначительной ерунде. Однако в последних записях о снах Шона практически не упоминается, не считая коротких фраз: «Зовёт на помощь». – Что это значит, Дэн? – Джейми ткнул пальцем в строку, переворачивая отчёт так, чтобы Рэдклифф смог прочитать. – Что он говорит? – Он чуть ли не плачет, когда зовёт вас, сэр. Он повторяет одни и те же слова на протяжении всего сна: «Джейми, помоги мне… Спаси меня… Джейми…». Его невозможно разбудить, сэр. Его всего трясёт, а на ладонях остаются следы ногтей. Джейми некоторое время молчал, обдумывая ситуацию. Затем он резко открыл книгу, нашёл в ней нужную статью и до боли в глазах стал вчитываться. Он глубоко вздохнул и вызвал Тома. *** Из тревожного, полного жутких голосов, сна его вырвал один, но тот, что спасал каждую ночь. Только в этот раз он не снился, а был вполне себе реален, хоть и звучал в отдалении и приглушенно. В любом случае, это ближе, чем призрачное сновидение. Шон поёжился от холода, сковывающего движения. Здесь было тепло, в общем-то, но его знобило и трясло уже несколько недель, и согревался он лишь в те моменты, когда видел Джейми. Тогда становилось не просто тепло: он горел изнутри от похоти, подстёгиваемый чьим-то назойливым шёпотом. Он жаждал Джейми до потери сознания. Шон никого и никогда не желал так сильно, чтобы у него возникло чувство, что мозги у него где-то в яйцах, а вместо крови по жилам течёт сперма. Он как-то даже проверил: ободрал кожу о каменную стену и заворожено смотрел на проступившую алую жидкость, так быстро засохшую и развеявшую его фантастическую теорию. С этого момента он не давал ранке зажить, отдирая бурую болячку, терзая её в страстном желании убедиться, что он ещё не окончательно свихнулся. Основания полагать так у него были. Не считая, воистину, нездорового влечения к Джейми, – мысленно Шон называл его только так, - его напрягали постоянные внутренние диалоги, в которых он сам участия не принимал. В его голове кто-то постоянно говорил, призывно шептал, обещая неземное наслаждение. Особенно громко голоса звучали, когда рядом был Джейми, и тогда Шону казалось, что всё, что он делает – делает не он. Словно его тело захватили, а его самого пытались выселить, как нерадивого жильца, не оплачивающего проживание. Вот только Шон был с этим категорически не согласен, да и к тому же, он ревновал. Он ужасно ревновал. Он хотел, чтобы Джейми реагировал так на него, а не на то, что управляет его телом и языком. Сначала у него ничего не получалось, но затем он стал побеждать и уже сам чуть ли не вешался на стоящего в сторонке экзорциста. Голоса довольно шипели, словно только этого и добивались, но разочарованно выли, когда Джейми ускользал от цепкого, пошлого взгляда. Шону казалось, что его наказывают за это дикими, безумными кошмарами за то, что он снова упустил его. Потом во сны входил Джейми, изгоняя страх и отчаяние, спасая раз за разом. И вот сейчас его голос так реален, почти осязаем для продрогших пальцев. Шон, цепляясь за звук, начал согреваться возбуждением, которое моментально разлилось по всему организму. Что же он говорит? Ни черта не слышно. Шон подошёл к решётчатому окошку двери в свою камеру и напряг слух. Он даже не дрочил, хотя ощущение было такое, что сейчас член разорвёт, но он слишком боялся потерять ниточку, связавшую его с Джейми, из-за шуршания кожи. Шон рывком отпрянул от двери и упал, когда между решёток, совсем близко, оказалось лицо Джейми. Прямой и властный взгляд загипнотизировал; Шон не выдержал и, пошло и широко расставив ноги, сжал член, плавясь под взглядом, краснея от желания. Его рука скользила по стоящей плоти вверх-вниз, он громко стонал, толкаясь в собственный кулак, а Джейми смотрел. Его присутствие заводило и заставляло двигаться быстрее, интенсивнее. Он хотел смотреть прямо в глаза своему мучителю, но веки опускались сами собой, и уже ничто, даже вид Джейми не отвлекал Шона от этого поглощающего, забирающего все силы наслаждения. Шону было мало, мало ощущений! Он хотел ещё, и ещё, и ещё!.. Очнулся Шон от чужого, чуткого прикосновения и жаркого шёпота, от которого волосы на затылке зашевелились, а на лбу выступила испарина. – Может, оставишь мне немножко?.. – язык Джейми скользнул вверх по шее, описал полукружье уха и замер на мочке, которую прихватили зубы. Шон резко выгнулся, его забила крупная дрожь и всё, что он смог сделать, – это с придыханием выдохнуть, добровольно убирая ладонь. Шон не понимал, что происходит. Он не осознавал, что его руки кто-то туго связал прочной и колючей верёвкой, которая впивалась в запястья. Он не ощущал, что его куда-то ведут, увозят подальше от здания полиции. Шон слышал лишь шёпот Джейми, подрагивающий от волнения, свистящий, пробирающий до судорог. Шон не разбирал его слов: ему это было не надо, ему хватало лишь интонаций, чтобы всхлипывать от разрывающих его чувств беспомощности и подвластности этому тону. Он не замечал, с каким ужасом во взгляде на него смотрит Рэдклифф, с какой жалостью оглядывается Том. Он не видел их самих, он не видел ничего вокруг, не слышал ничего вокруг. Для него существовал только Джейми, его голос и руки, бесстыдно блуждающие по телу, не дающие сорваться и самостоятельно дойти до оргазма. – Вы свободны, – до него донёслись жёсткие, стальные нотки, по-новому окрасившие тембр Джейми. Зверь, сидящий в глубине, взвыл от предвкушения, желая скорее впиться клыками в добычу. Шон дёрнулся, но острая боль пронзила запястья и щиколотки, вырывая мучительный вскрик. – В верёвки, которыми ты связан, вплетены волокна ясеневых прутьев, окуренных дымом рябиновых веток. Ты знаешь, что это значит, Шонни? Шон не знал, и его это не интересовало. Он дёрнулся вперёд, попытавшись наброситься на него, но новый приступ боли скрутил его. Его будто жгли заживо: кожа под путами пылала огнём, кровь словно вот-вот вскипит. – Ясень означает солнечную энергию, а горящая рябина призывает добрых духов на помощь экзорцисту. – Мистер Йетс, я профессионал в другом деле, – он облизнул губы, тяжело дыша, но всем своим видом продолжая попытки соблазнить Джейми. – Меня должны интересовать ваши ясени и рябины? – Да, Шонни. Хотя… Ты ведь не Шонни, да, тварь? Ты прекрасно знаешь, что такую боль будет испытывать только одержимый демоном, – Джейми чеканил слова, срывая с него остатки нелепой тюремной формы. – Если быть ещё точнее, то боль чувствует не одержимый, а демон. То есть… Ты. Сильные пальцы Джейми не церемонились, оставляя глубокие царапины на теле привязанного к алтарю Шона. Он зашипел, пытаясь уйти от мучительных прикосновений, но верёвки не дали, полоснув очередным лезвием боли. Он громко закричал, но его перебили: – Ну, ну, какой же ты хиленький, – Джейми отошёл от него, чтобы зажечь ритуальные свечи. – Такая ничтожная боль для тебя, а ты уже готов голос сорвать. В ответ на насмешку Шон расхохотался хрипло, гортанно, не своим смехом: – Всё-таки догадался. Похвально-похвально. Изгнать меня собрался? Так ты опоздал, экзорцист. Ему остался лишь шаг до меня… – Ну, это мы ещё посмотрим, – Джейми шёл по кругу, уйдя в слепую зону демона. В тёмном помещении эхом отражалось от стен потрескивание свечей, разносящее ароматы берёзы, рябины и бузины, чьи листья смешаны с воском. – Допустим, изгонишь ты меня, человек. А что дальше? Даже если он останется здесь, отпечаток одержимости останется с ним навсегда, – демон пытался сбить его с толку – одно лишнее движение, и всё было бы напрасно. – Изгоню? Да ты много о себе возомнил, тварь. Ты будешь уничтожен, – Джейми не поддавался речам беса. – Ты? У тебя силёнок не хватит, – язвительно отозвался демон. – Ритуал отберёт у тебя слишком много энергии. – О, так ты не знаешь, где мы, – что-то в голосе Джейми заставило демона заволноваться: веселье и… нежность? – Мы в Гильдии, демон. У тебя нет шансов. Джейми взял в руки ритуальную плошку с кисточкой, мокнул её в святую воду и взмахнул. Брызги окатили кожу Шона, не причинив ей вреда, но капли, попавшие на опухшие, чуть кровоточащие следы, вызвали дикую, разъедающие язвами человеческую плоть боль. Демон оказался дезориентирован, поэтому пропустил момент, когда Джейми подошёл вплотную. Он ощутил только ещё одну порцию боли от грубого, резкого толчка, когда Джейми рывком вошёл в зад Шона, раздирая его внутренности. Он уже осип от криков, но кричал не Шон: кричал сам демон. Он извивался, пытался вырваться, но не мог: его держали верёвки и пробуждённый зверь, связь с которым было не подвластно разорвать никому – зверь испытывает лютый голод, который он мог утолить лишь, вгрызаясь в невидимые нити силы демона. Джейми жёстко вколачивался в тело Шона, пытавшегося порвать путы и наброситься на него, чтобы утолить свою жажду крови. Он бешено рычал, скаля острые зубы, сжимая когтистые кулаки, в бесплодной попытке вонзить их в горло Джейми, разорвать его глотку, добраться до сердца, утопая в алых брызгах, жадно ловя их ртом. Зверь забился ещё сильнее, Джейми надавил на солнечное сплетение алмазом, зажатым в кулаке, чтобы усмирить чудовище. Свободной ладонью он обхватил член Шона, царапая его ногтями, как до того истерзал грудь. Сладкая боль, острота, что сводила с ума, выгнула зверя. Его скрутило в диком, рычащем стоне. Он выкрикивал непонятные слова, кажущиеся смутно знакомыми. Он продолжал инстинктивно, яростно толкаться бёдрами в кулак Джейми, на который выплёскивалась горячая сперма. Джейми не двигался, напряжённо всматриваясь в лицо Шона: оно постепенно утрачивало звериные черты, взгляд становился осмысленным. Демон почти побеждён. – Шон, ты меня слышишь? – Д-джейми?.. – почти не соображающий парень хлопал глазами, давясь своими ощущениями: он измучен, его слегка потрясывает после животного оргазма, кожу жжёт. – Что происходит?.. – Я объясню тебе позже. Сейчас будет больно, очень больно, но придётся потерпеть, – Джейми мягко ласкал лицо Шона пальцами, концентрируя его внимание: он всё время пропадал. Демон вцепился в последнюю возможность выжить – он звал Шона к себе. – Эй-эй, Шонни, не отключайся, смотри на меня, слушай меня. Хорошо? – Хорошо… – язык у него чуть заплетался, но он даже попытался улыбнуться. А потом была боль, и, кроме неё, Шон больше ничего не помнил. *** Несколько дней Джейми не выходил из дома, даже из спальни. Ритуал действительно забрал все силы: теперь он либо спал, либо думал. Размышления выходили самые что ни на есть удручающие: множество домыслов, догадок, но неопровержимые факты? Их нет. Джейми был стопроцентно уверен, что в деле замешан Глиссон. Более того, Джейми считал, что Глиссон, если и не главная, то одна из ключевых фигур. Пока что Джейми знал следующее: Глиссон – единственная связь Шона со столицей. Они были знакомы до того, как Шон стал на путь проститутки, но Глиссон умолчал об этом. К тому же, Шон был явно загипнотизирован: это Джейми мог доказать. Провалы в памяти, странное поведение, отсутствующий вид – признаки гипноза. Небольшой ритуал, проведённый гильдейским специалистом по гипнозу, лишь подтвердил догадки, выявив следы воздействия на сознание Шона. Конечно, существуют ритуалы для выявления личности гипнотизёра, но, пока провести их не представлялось возможным. «Пациент» должен быть хотя бы в сознании, чего у Шона не наблюдалось: во время изгнания демона он подвергся жестоким пыткам, да и психика его тоже была покалечена. Сейчас, даже если он и приходил в себя, то… не совсем « в себя». Демон был прав: одержимость оставляет отпечаток, рану в душе, которая проявляется сразу же сумасшествием. Это можно излечить, для этого в гильдии есть особые лекари, но и они не всесильны. До конца жизни бывшего одержимого что-то мучает, что-то, чему он не может дать определения. Эффект одержимости максимально снижается, если рядом есть кто-то, кто готов быть до конца, но, к сожалению, как правило, мало кто соглашается связывать свою жизнь с такими людьми. Они зачастую становятся изгоями в обществе: люди боятся, что демон вернётся, хоть и доказано, что человек не бывает одержим дважды. Возможно, поначалу было именно так, но для защиты существует целый комплекс экзорцизмов. Иногда они сравнивались с набором трав для лечения серьёзных заболеваний. Одни мягко поддерживали ослабленную демоническими пытками душу, другие – окружали её невидимым контуром, не пропускающим эманации тёмного мира. Для каждого демона существовали свои заклятия, ведь и воздействовали злые духи по-разному. Над Шоном уже произнесли несколько поддерживающих: на его долю выпала одержимость одним из самых разрушительных демонов, поэтому и обряды весьма и весьма серьёзные. Джейми знал, что в столице лучшие палачи-экзорцисты, но места он себе не находил. Его грызла совесть, он мучительно страдал, хоть и понимал, что всё, что он сделал там с Шоном, было необходимо, чтобы уничтожить его демона. Вот только он не внимал доводам рассудка, просыпаясь в холодном поту и звонким криком Шона в ушах: тот кричал громче, пронзительнее демона, умоляя глазами прекратить муку, вот только Джейми не мог ответить на мольбы. Хотел, но не мог. В ритуале изгнания демона три этапа: ослабление связи между демоном и его жертвой, запечатывание зверя и полный разрыв демонических связей. На первом этапе экзорцист пытает самого демона, практически не причиняя страданий человеку, который не чувствует в тот момент ничего. На втором этапе экзорцист помогает удовлетворить самые низменные потребности зверя, который, не имея возможности убить партнёра, а затем и себя, после оргазма снова «засыпает». Зверя невозможно уничтожить, он неотделим от человека. Травы, что горят вместе с воском свечей, помогают зверю «уйти» в глубину души, успокаивают его. Однако это происходит лишь после грамотного совокупления. Зверь просто «засыпает», процесс рвёт его связь с демоном, который пробудил его. Тогда начинается третий этап. Человек уже приходит в сознание, а демон не может им управлять, но он всё ещё сидит внутри. Единственный способ вытурить его оттуда: пытки. Здесь тоже есть свои нюансы, но истязаения всегда невероятно жестоки. Сейчас он мог только сидеть и ждать, когда Шона вылечат, надеяться, что его чувства к Джейми никуда не денутся после всего этого. А в том, что Шон влюблён в него, Джейми был уверен: демон не смог полностью захватить разум Шона, иначе бы он знал, что его привезли в Гильдию. Значит, чувства Шона в тот момент были настоящими, ведь он сам тянулся за лаской к Джейми, да и не за такой, какую требовал зверь. В те минуты пред Джейми был влюблённый в него юноша. Вот только сохранится ли это? Смогут ли они выстроить свои отношения, когда всё закончится? *** Через неделю после очищения Шона, окончательно восстановив силы, Джейми вновь посетил Глиссона. Вот только в этот раз он не стал назначать встречу, разумно предположив, что если Глиссон будет предупреждён, у него будет возможность скрыть всё, что могло бы стать уликой. Слуги без проблем пропустили Джейми внутрь, узнав его. Препятствовать будущему Верховному палачу-экзорцисту? Ну, уж нет. Дураков нет. Джейми негромко постучался в кабинет Глиссона и заглянул внутрь: тот работал с бумагами. – Добрый день, мистер Глиссон, я не помешал? – беглый осмотр кабинета позволил заметить несколько древних рун, начертанных на бересте. Берёза – редкое дерево в этих краях, поэтому позволено использование лишь берёзовых листьев и семян, и то, только экзорцистам и лекарям. Однако экзорцистам требуется не только листва, но и береста. Её привозят из далёких краёв заграничные торговцы и продают за баснословную цену, зная нужду борцов с одержимостью. Берёза обладает рядом магических и лечебных свойств, одним из которых является изгнание духов. Энергетические потоки этого дерева усиливают светлую ауру рун, предназначенных для борьбы с демоном, помогая экзорцисту. Порой берестяные руны вешали в домах для защиты. Только для этого проводятся специальные обряды, а Джейми не слышал о том, чтобы кто-то проводил ритуал для Глиссона. Джейми сделал себе мысленную зарубку и взглянул на Глиссона, застигнутого врасплох. – Господин Йетс! Что же вы не предупредили о своём прибытии? Что вас привело на этот раз? Надеюсь, вам не требуется моя помощь как профессионала? – хохотнул Глиссон, стараясь сгладить своё неловкое движение, когда вошёл Джейми. – К счастью, мистер Глиссон, нет. Я всё ещё расследую дело Дома Винограда, и хочу задать пару вопросов вам. – Да-да, конечно! Проходите, присаживайтесь. Может быть, чай? – радушно улыбнулся Глиссон, но радость была мнимая: Джейми физически ощущал исходящую от него настороженность. – Нет, спасибо, я на работе. Итак, вам знакомо имя Оливер Вуд? – Оливер Вуд?.. Ммм… Дайте-ка подумать… – он скосил взгляд в сторону, что не укрылось от зоркого Джейми. – Нет, мистер Йетс, не припомню. А кто это? – Да так, всплыло имя, вот и задаю всем вопросы о нём. Сами понимаете, в нашем деле важна любая мелочь. – Да, вы правы… – Глиссон, напряжённый до этого момента, расслабленно откинулся в кресле. – Что ж, желаю вам успехов в поисках, мистер Йетс. – Благодарю вас, – Джейми вежливо склонил голову, вполне успешно скрывая насмешку в голосе. – Вас интересует что-нибудь ещё или это всё? – Глиссон явно желал поскорее избавиться от неожиданного «клиента». – У меня ещё пара вопросов. Вы часто посещали мистера Биггерстаффа? – Раза два-три в неделю. Бывало и чаще, в зависимости от… желания, – он неприятно осклабился. Видимо, вопросы интимного характера доставляли ему удовольствие. – Мистер Глиссон, я вынужден попросить вас рассказать мне об этом подробнее… Я не имею в виду подробности процесса! – торопливо добавил Джейми, заметив широкий, сальный оскал Глиссона, готового поделиться самыми грязными подробностями: ими Джейми был сыт по горло. – Меня интересует поведение Шона. Менялось ли оно как-нибудь? – Пожалуй, что да. Теперь, когда вы сказали об этом, я и сам понял. Шон действительно менялся. С каждой встречей он становился… ммм… раскрепощённее. Думаю, это связано с его работой. Он привыкал к своему статусу подстилки. Дорогостоящей, но подстилки. Не будем прикрываться красивыми словами про Дом Винограда. Шлюхи – везде шлюхи, – он закончил резким тоном, забывшись, с кем разговаривает. – Спасибо, мистер Глиссон, – Джейми встал, чтобы уйти. – Последний вопрос, не относящийся к делу. Вы позволите? – Да, конечно. – Эти руны, – Джейми кивнул на стену по правую руку от себя, – они написаны на бересте? – Да. Не беспокойтесь, господин Йетс. Я чту традиции и законы нашей страны. Эта береста привезена с Севера одним моим знакомым специально для меня. – Не подскажете имя вашего друга? Возможно, удастся договориться с ним и заказать для Гильдии. Ну, или для себя лично. – Вряд ли у вас получится: он нечасто бывает в столице, да и вообще, насколько мне известно, за границу больше не выезжает. Его зовут Дэвид Йетс. Вам легко запомнить, не так ли? *** Дэвид Йетс. Йетс Дэвид. Имя крутилось в голове на разные лады и без остановки. Выходит, интуиция не подвела Джейми, и он верно предположил, что прошлое Шона, а точнее, гастролирующая труппа бродяг, как-то замешана в этом. Вот только Джейми разделял версии Глиссона и Йетса, а оказалось, что они связаны, да ещё как. Знакомые, значит. Джейми не верил в совпадения, по крайней мере, в подобные. Он сильно сомневался, что существует вероятность, услышать одно и то же имя, принадлежащее разным людям в столь короткий период. Тем более, если во второй раз его произносит главный подозреваемый. К тому же, эта деталь в его словах: «…он больше не выезжает за границу…» Любопытно. Шон ведь говорил, что труппа путешествовала только по стране. Джейми купил себе куль пирожков и булочек у уличной торговки, узнавшей его и жутко перепугавшейся поначалу, но, поняв, что Джейми не собирается проверять её или допрашивать, шельма широко и хитро улыбнулась, попытавшись облапошить покупателя. Конечно, Джейми заметил это, но не стал огорчать старуху и «повёлся». Обсчитать она его обсчитала, но и пирожками торговала отменными, так что он не пожалел. Прогуливаясь в толпе и неспешно поедая булочки, Джейми продолжал размышлять. «Как же я сразу не догадался! Глиссон – ярый поклонник таланта Оливера, да и личность этого режиссёра, по описанию Шона, весьма подозрительна…» – Джей-Джей! – Из раздумий его вырвал слаженный дуэт. Джейми принялся было озираться, когда его почти симметрично хлопнули под лопатки с двух сторон. – Ууу… Какие щёчки! – некто обежал его спереди и принялся тискать за покрытые лёгкой небритостью, набитые щёки. Джейми мог только протестующе мычать, пытаясь прожевать и проглотить откушенный пирожок. – Братик, он из-за тебя подавится, и окажется, что мы зря всю ночь сидели над нашим отчётом, – добродушный голос Оливера охладил пыл младшего близнеца. – Ладно-ладно, – Джеймс разжал пальцы и вместо этого нагло откусил от пирожка. – Ммм… С вишней… Специально для меня брал? – Фелпсы! Вы охамели?! – Джейми наконец-то справился с глотанием. – Я ваш начальник, а вы у меня булки воруете! –Ну, во-первых, не мы, а только Джеймс, – занудным голосом начал вещать Оливер. – Во-вторых, не ворует, а откусывает… А, нет, уже доедает. В-третьих, а что, начальник не может покормить бедных, с ног сбившихся детективов, проводящих бессонные ночи за документами?! – трагично вскричал он. – А в-четвёртых, мы сейчас не в штабе и не в участке, и вообще просто встретили тебя на улице, поэтому, в данный момент ты не начальник, а друг! – вставил Джеймс, слизывая с губ варенье. – Ну и тогда уж в-пятых… А что, друг не может угостить друзей пирожками?! – закончили они уже хором, с пафосом и надрывом, под хохот Джейми. На них оглядывались, но троица внимания на чинных горожан не обращала. – Да лопайте, балбесы, – Джейми всё ещё хихикал, вручая им кулёк. Близнецы набросились на него с хищными выражениями на лицах, словно не ели со вчерашнего дня. Джейми молча наблюдал за ними, когда до него вдруг дошло: – Вы покрасились? – Что? – Джеймс непонимающе глянул на Оливера, как на отражение. – А, нет. Наоборот, перестали. – То есть вы на самом деле шатены? – Ага, – они расплылись в радостных улыбках. Друзья ещё долго о чём-то перешучивались, вызывая негодующие взгляды пожилых горожан. Утихомирились они только в штабе, когда начали отчитываться перед Джейми о проделанной работе. К сожалению, про «Очищающий Свет» выяснить им ничего не удалось: близнецы изучали не только библиотеку Хелены, но и архивы Гильдии, с разрешения Верховного палача-экзорциста, конечно. Однако, закончив свои исследования, они попросили у Криса материалы дела, чтобы быть в курсе событий. Что порадовало Джейми, они пришли к тем же выводам, что и он сам. У него времени сидеть в архиве не было, поэтому он просто отправил запрос, но разве там когда-нибудь что-нибудь делалось быстро? Конечно, нет. Близнецы решили, что не стоит просить помощи у архивариусов, и занялись поисками сами. – Итак, вот, что нам удалось выяснить. Домналл Глиссон рос в одной из приграничных деревень. Когда он был ребёнком, его родители погибли во время эпидемии чумы. К себе в дом мальчишку никто не взял: после мора людям самим было нечего есть, чтобы ещё и приёмыша растить. Он воровал, попрошайничал, скитаясь по городам и весям, пока в четырнадцать лет не оказался в одном из придорожных трактиров. Как раз в это время там остановилась труппа артистов под руководством некоего Дэвида Йетса, которая и приютила сироту. Его псевдоним, к сожалению, выяснить не удалось. Кроме того, после этого труппа исчезла. О ней не было слышно целых десять лет. Чуть больше, чем через десять лет, в столице появился Глиссон, завёл счёт в банке и начал давать частные услуги юриста. Тогда это было редкостью у нас, сам знаешь. Люди потянулись к нему, он заработал репутацию и в короткие сроки смог стать самым востребованным адвокатом столицы. Да и не только столицы: его частенько вызывали за пределами столицы. Что самое интересное, каждый раз этот городок посещала и труппа Йетса. – Кстати, насчёт артистов, – Джеймс погладил брата по голове, дав передохнуть. – Вы ведь тоже отметили эти странности с их уходом? Так вот, мы проверили каждое. С уверенностью можно сказать только одно: Седрик Диггори, настоящее имя – Роберт Паттисон, был убит, и он единственный, кто в этом плане не вызывает подозрений. В полицейском отделении, куда был доставлен его труп, сохранился отчёт. Мы его вложили в доклад. Все остальные исчезновения крайне странные. Дело тут не только в причинах и в частоте, хотя, конечно, именно это и зацепило нас. Так вот, Джей-Джей, ни один человек не вспомнил этих людей. Можно было бы понять лекарей, например, скольких им приходится врачевать, но чтобы жены забывали мужей? Одна-две ещё возможно, но чтобы все? – Но самое интересное ещё не это, – Оливер перехватил эстафету брата. – Через какое-то время после того, как гастролёры покидали город или близлежащую деревню, а там оставался актёр, в городе начинали происходить странные события, связанные с местными Домами Винограда. Если быть точнее, то они закрывались. В одних – пожары, в других – налёт разбойников, в третьих – изнасилования. Причины были разные, поэтому воедино их никто не связывал. Эпидемий одержимости, что примечательно, нигде не было до нас. Ещё один немаловажный факт. Во всех городах спустя ещё время обнаруживались жутко изуродованные тела и мужчин, и женщин всех возрастов. Штатные экзорцисты крупных городов следов одержимости не находили. Изображений, естественно, нет, но в докладах присутствуют довольно полные описания, поэтому одно из них мы прикрепили к делу. Близнецы молчали, пока Джейми знакомился с бумагами. Ребята провели адскую по объёму работу и пирожки свои однозначно заслужили. Тележку пирожков. В отчёте был не только один подробный рапорт, но и лист с анализом всех докладов и выявлением общих особенностей. Все тела были не просто изуродованы: кто-то сдирал с их лиц кожу, а затем вырезал руны. Только в одном из докладов оказался рисунок этих рун: кто-то сердобольный догадался зарисовать. Эйваз, означающий смерть, перерождение и начало, и Альгез, означающий защиты и предупреждение. Интересное сочетание. Вероятно, это что-то вроде подписи преступников. Жаль, что у него нет возможности увидеть их лично. Тогда по характеру порезов он мог бы определить: человек это или зверь, какое оружие… … Я не обнаружил остаточных тёмных энергетических потоков после одержимости, но всё же вырезанные руны меня смущают. Судя по глубине и наклону, человек нанёс себе повреждения сам. Возможно, он был загипнотизирован на самоубийство…» Гипноз? Что ж, вполне пригодная версия. Его следы можно обнаружить только у живого человека, так гипнотизёр воздействует на сознание. Интересная маскировка следов. В дверь постучали, и, после короткого: «Войдите», в библиотеке появился Том: – Господин Йетс, только что прибыл посыльный господина Ранкина с запиской. – Она у тебя? – Да, – Том быстро подошёл и передал Джейми послание. Тот пробежался глазами по строчкам и довольно улыбнулся, после чего написал собственную записку на чистом листе пергамента: – Том, срочно отнеси это в Гильдию, – слуга поклонился и бросился выполнять приказ. – А вы двое со мной. По дороге расскажете, что вам ещё удалось выяснить. *** Дэвид Йетс действительно был в одной из своих масок – в идеально белой маске комического артиста. Он сидел один в комнате допросов на нижнем этаже полицейского участка. Это была обычная комната на первый взгляд, но лёгкоё нажатие на неприметный камешек, и помещение само становится единым орудием пытки, состоящим из множества других поменьше. Вдоволь насмотревшись на Йетса в скрытые от его глаз отверстия в стене, Джейми и близнецы направились к нему. По дороге они встретили прибывших из Гильдии специалистов по гипнозу, которые, получив приказ, немедленно взялись за его исполнение. Полицейские-конвоиры, дежурившие у входа в комнату допросов, отдали честь и коротко отрапортовали: – Подозреваемый ведёт себя тихо, вопросов не задаёт. Джейми кивнул и толкнул дверь, тут же тяжело заскрипевшую. Сколько он себя помнил, её петли всегда чудовищно скрипели. Для устрашения подозреваемых, что ли? – А я уже думал, что про меня забыли, – насмешливо произнёс Йетс, не обернувшись. – Добрый вечер, мистер Йетс, – ровным, холодным тоном поприветствовал его Джейми. – Добрый? – тихий смешок. – Сомневаюсь, что после несколько часов в камере вы называли бы вечер «добрым». – Возможно. Меня зовут Джейми Йетс. Это детективы Фелпс и Фелпс, – представил себя и близнецов Джейми. – В чём меня обвиняют? – Для начала снимите маску, мистер Йетс, – спокойно ответил Джейми. – Я привык видеть реакцию собеседника. – Как вам будет угодно, – он усмехнулся, снимая маску комика, которая словно насмехалась, глумилась над ними и происходящим. Под ней оказалось круглое, полноватое лицо лысеющего ото лба мужчины лет пятидесяти. Ничем не примечательный, обычный человек. С одним существенным «но» – на его лбу были вытатуированы две руны. Те самые руны, что были на лбах изуродованных трупов. Что ж, это вполне объясняет маску: татуировки слишком заметны, к тому же явно уже старые – краски выцвели. – Какие у вас интересные татуировки, мистер Йетс, – Джейми кивнул писарю, велев начать записывать. – Думаю, вам как экзорцисту известно их значение, – он откровенно издевался над Джейми. – Несомненно. Зачем они вам? – он игнорировал глумление внешне, медленно вскипая внутренне. – Вы ведь знаете их значение, поэтому можете и сами догадаться, – неприятно ухмыльнулся Йетс. – И вы снова правы, мистер Йетс, но… – он выдержал паузу. – Несколько лет назад в окрестностях Ординбурга был обнаружен труп молодого мужчины. Опознать его, к сожалению, не удалось. Однако на его лбу были изображены именно эти руны и именно в такой последовательности. Вы можете это объяснить? – Вы обвиняете меня в убийстве только потому, что моя татуировка совпала с рисунками на лбу какого-то бродяги? Это смешно. Эйваз и Альгиз – часто встречающиеся руны. –Именно. Вы не даже представить себе не можете, насколько часто. На протяжении всех трёх лет то здесь, то там происходили подобные случаи. – О, то есть вы хотите бездоказательно повесить на меня кучу убийств. Забавно, господин Йетс. Мой адвокат не оставит и камушка от вашей, и без того зыбкой, теории, – он небрежно откинулся на жёсткую спинку стула. – Ваш адвокат – Домналл Глиссон, не так ли? Не волнуйтесь за него: с ним мы тоже поговорим. Однако вернёмся к этим убийствам. Вполне возможно, что это самоубийства, однако, учитывая некоторые обстоятельства, они относятся к убийствам. Всё это происходило после ваших гастролей в городе или его окрестностях, – Джейми внимательно смотрел на него, чуть подавшись вперёд. – Ммм… Совпадение? Или проклятие? – Йетс насмешливо пожал плечами. – Совпадение? Проклятие? – звонко спросил Джеймс, привлекая к себе внимание. – То, что вы когда-то не сдали экзамен на экзорциста, и вас выгнали из Гильдии, тоже совпадение? Похоже, младшему близнецу удалось одной точной фразой вывести Йетса из себя: его лицо исказилось гримасой ярости: – Они сказали, что я слишком агрессивен и неуравновешен! А я был лучшим среди них всех! – он резко вскочил с места. – Сядьте, – холодно произнёс Джейми. – Сядьте, я сказал! Йетс неохотно подчинился, грузно усаживаясь обратно и продолжая кидать злобные взгляды исподлобья. – Нас не интересуют причины вашего провала. Мы расследуем массовую одержимость. Погибли сотни людей. – Дверь снова запела свою ужасающую песню, перебив Джейми. Он кивнул Оливеру, и тот вышел в коридор, чтобы поговорить с экзорцистом, закончившим работу. – Так вот в чём дело, – Йетс уже взял себя в руки, воспользовавшись секундной передышкой. – Только я не вижу связи между тем, о чём вы мне рассказывали, вашими одержимыми проститутками и мной. – О, как это прекрасно, мистер Йетс. Вы были слишком далеко, чтобы до вас дошли слухи о Доме Винограда, но, тем не менее, вы знаете, о том, что произошло. Напрашивается естественный вопрос: откуда вам это известно? В комнату вернулся Оливер с широкой улыбкой и небольшим свитком. Он отдал его Джейми, а сам шепнул что-то брату, который довольно кивнул. – Однако мы все прекрасно знаем ответ на этот вопрос. Вы имеете самое прямое к этому отношение: все обнаруженные факты указывают на вас. – Если бы вы могли доказать это, я бы не сидел здесь. Вам нужно моё признание? Вы его не получите. – Получим, мистер Йетс. Вы, видимо, забыли, что мы не только экзорцисты, но и палачи? – угрожающе оскалился Джейми. – У вас нет на это права без разрешения Верховного, – в его взгляде мелькнул страх – неподдельный, физический. – А вы разве не знали, что гипноз запрещён, мистер Йетс? Все ваши артисты загипнотизированы, и не кем-то, а именно вами. Вот отчёт главного гипнотизёра Гильдии – Марка Уильямса. Вы, кажется, вместе сдавали экзамены и даже дружили когда-то? Считайте, что разрешение Верховного у меня в кармане. До встречи, мистер Йетс, – Джейми многообещающе ухмыльнулся на прощание и покинул комнату допросов, отметив про себя искренний страх Йетса. *** Утром Джейми первым делом отправился к Верховному: разрешение на пытки действительно надо получить. Он долго отчитывался, закончив свою речь словами: – Глиссон и Йетс связаны. Я предполагаю, что Йетс, не сдавший экзамены, затаил злобу и ненависть. Скитаясь по стране, он нашёл себе ученика в лице обездоленного, брошенного Глиссона. К сожалению, подтвердить эти догадки могут только они сами, но пока что Глиссон должен оставаться на свободе. Поимка Йетса держится в строжайшем секрете. – Почему? – Верховный смотрел на Джейми из-под седых бровей, внимательно слушая его доводы. – Он адвокат, Ваше Высокопреосвященство. Я читал судебные записи самых громких дел с его участием. Доказательства против него должны быть неоспоримыми, а он не должен знать ничего из того, что знаем мы, иначе у него будет лазейка, чтобы избежать наказания, – с почтением ответил Джейми. – Биггерстафф пока не готов к ритуалу мастера Уильямса, а я уверен, что Биггерстаффа гипнотизировал именно Глиссон. – Откуда у тебя эта уверенность? – Гипноз держится максимум пару недель, поэтому его надо постоянно обновлять. Значит, человек, который гипнотизировал Биггерстаффа, должен был находиться где-то рядом. Фелпсы специально проверили: все эти месяцы, что Биггерстафф провёл в столице, труппа Йетса была у северных границ, а это слишком далеко. Следовательно, он не мог быть ни гипнотизёром, ни заклинателем, вызвавшим столько демонов. А значит, это Глиссон. Он проявлял особое внимание и к Биггерстаффу-актёру, и к Биггерстаффу-проститутке. К тому же, на стене его кабинета висят руны, начертанные на северной бересте. Те самые руны, что висят у вас, у меня, у любого экзорциста, желающего защитить свой дом от демонических эманаций. – Это было настолько очевидно, что Джейми не сразу осознал суть рун, поняв её только тогда, когда узнал о детстве Глиссона и о Йетсе. – Вы хорошо поработали, Джеймс. Сейчас я подпишу указ на пытки и, заодно, на арест Глиссона и обыск его дома. Уверен, что ты прав, а все необходимые улики вы найдёте в его доме. – Благодарю, Ваше Высокопреосвященство, – Джейми принял из его рук свитки и поехал прямо в полицейский участок. Он тщательно подготовился к пыткам, проверив все инструменты. Конвоиры привели Йетса, усадили в специальное кресло и сковали кандалами руки и ноги. Джейми велел оставить их. – Здравствуйте, мистер Йетс. Так и будете молчать? – Йетс был напуган, но ничего не сказал. – Что же, как пожелаете. Знаете, я не люблю причинять людям боль. Впрочем, нет, я ненавижу эту часть своей профессии, поэтому стараюсь избегать пыток всеми возможными способами, – Джейми заметил, чуть просветлевшее было лицо, на котором засветилась надежда, разгладившая морщины страха, и немного помолчал. – Однако в вашем случае я делаю исключение во всех смыслах. Я буду пытать вас лично, потому что хочу причинить вам боль. Джейми не испытывал морального удовольствия от происходящего. Он просто хотел, чтобы Йетс ощутил всю ту боль, что испытал Шон. Джейми хотел сломать Йетса, уничтожить его, заставить молить о пощаде. Ему это удалось, но, вместо удовлетворения от проделанной работы, он получил ещё больше ненависти и отвращения к Йетсу: он оказался слишком слаб и не вытерпел и трети того, что выпало на долю Шона. Он сознался во всём, абсолютно во всём, поэтому продолжать истязания дальше не имело смысла: Йетс оказался настолько слаб, что дальнейшие пытки могли привести к его смерти, что было недопустимо по закону. Если преступник умирает под пытками, судят уже самого палача за убийство, даже если преступнику грозила смертная казнь. Следующая неделя для самого Джейми стала пыткой. Всё, что ему теперь требовалось, – это отчёт мастера Гипноза, в котором бы подтвердилась личность гипнотизёра Шона. Он только пришёл в сознание, поэтому Уильямс сейчас подготавливал его к ритуалу. Джейми крутился вокруг, пытаясь выяснить хоть что-то о Шоне, но ему это не удалось. Шон молчал, держа воспоминания о страданиях в себе. Джейми нервничал, его снова стали мучить кошмары, от которых отвлекала работа, которая временно приостановилась. Если раньше это были просто ужасы, то теперь они носили ещё и эротический характер. Сначала Шон несдержанно стонал под ним, цепляясь за руки, плечи, шею, а затем резко всё менялось – он кричал, где-то далеко, пронзительно, жутко. Джейми бежал, искал его, искал, искал!.. Не находил и просыпался со стоящим членом и в холодном поту, что пугало его не меньше самих снов. *** – Здравствуйте, мастер Уильямс. Ваш помощник сказал, что вы закончили с Биггерстаффом, – Джейми неспешно шёл по аллее в небольшом скверике, огороженном от посторонних стенами Гильдии. Рядом с ним неторопливо и неспешно семенил Марк Уильямс – добродушного вида мужчина с залысинами, оформленными рыжеватыми волосами. – Да, Джейми. Довольно интересный случай, должен я сказать. Многократный гипноз сформировал нечто вроде иммунитета к воздействию на сознание. Я впервые встречаю такое в своей практике. С каждым сеансом гипноза сопротивляемость мальчика росла, поэтому гипнотизёру приходилось увеличивать и силу, и частоту воздействия, – пухлые губы Уильямса забавно двигались в такт словам. – Что ж, это вполне объясняет, почему Глиссон участил свои визиты к Биггерстаффу. А что скажете насчёт самого гипнотизёра? Моя догадка подтвердилась? – Джейми остановился рядом с Уильмсом, который замер около одной из скамеек. – Тут пришлось изрядно потрудиться. Из-за иммунитета Биггерстаффа обычные способы ему не подходят. Не спеши огорчаться, Джеймс, – добродушно и чуточку лукаво усмехнулся Уильямс. – Немного полистав трактаты восточных гипнотизёров, я смог погрузить Биггерстаффа в транс. Не буду утомлять тебя подробностями обряда. Сознание Биггерстаффа сохранило остаточные воспоминания и о гипнотизёре, и о процессе гипноза и о приказах, которые он выполнял. – Он хитро стрельнул глазами на нетерпеливо топчущегося Джейми. – Детали найдёшь в отчёте. Так вот, да, это Глиссон. Судя по воспоминаниям Биггерстаффа, Глиссон был тем человеком, который предложил ему прийти на пробы. Он внушил ему свой детский образ, однако, память человека – хитрая вещь. Сколько не маскируй воспоминания, защиту всегда можно разрушить. Маскировка сложная штука, поэтому в остальных случаях Глиссон предпочёл, чтобы Биггерстафф «забыл» о том, чем занимался в определённый период. О, а вот и мой подопечный. Шону нравится гулять здесь, говорит, шум опавшей листвы успокаивает его. Даже в дождь выходит. Джейми резко обернулся и увидел Шона. Он выглядел гораздо лучше, чем в их последнюю встречу в пещере Гильдии на алтаре. Шрамы, если и остались, были скрыты за тёплой одеждой, которую экзорцисты носили осенью: чёрный шерстяной свитер с большим, высоким воротом, закрывающим горло; тёплые штаны и чёрная мантия с гербом Гильдии на груди. Самый обычный экзорцист. Шона выдавал только чуть испуганный взгляд и чуть дрожащие губы, искривлённые, словно он скулит от ужаса. – С-спасибо, мастер Уильямс… Я… Я, пожалуй, пойду… Мне надо подготовиться к аресту Глиссона, вы понимаете… Джейми сбежал. Просто сбежал, не сумев выдержать взгляда Шона. «Трус, трус, трус!» – вопил он мысленно, удаляясь всё дальше от Шона. Малодушно, позорно сбежал! Трус! Подлец! Ликование от новости сдулось, лопнуло с появлением Шона. Джейми торопливо шёл, изредка врезаясь в прохожих, которых не замечал. Кажется, кто-то звал его, кажется… Но укоряющая, испуганная тишина голоса Шона заглушала все звуки, Джейми слышал только её. Она словно заполнила собой все внутренности и остановила сердце. Джейми опомнился только у здания полиции: ноги сами принесли его сюда. Перепрыгивая через пару ступенек, он взлетел по лестнице и ворвался в кабинет Криса, работающего с бумагами. – Собирайся, – с порога заявил Джейми и сам кинулся бросать его вещи в его же сумку. – Эээ… Джей, ты чего? Куда? – Крис ничего не понимал, но подчинился вихрю, разгромившему его кабинет и вынесшему его самого на улицу. Джейми только отмахнулся и потащил его за собой. Через полчаса Джейми и Крис вышли из обычной полицейской повозки на небольшой, круглой площади, вымощенной булыжником и осыпанной листвой, пригнанной ветром. Площадь была залита светом закатного солнца, слепящего и поджигающего город своими огненными лучами. Городской пейзаж полыхал оттенками жёлтого, оранжевого, красного, а все люди казались рыжими. И в каждом Джейми чудился Глиссон. – Подъедешь к главному входу через пятнадцать минут, а ты – дежурь у чёрного входа, – отдал Джейми приказ двум полицейским, что сопровождали их. Страх перед Шоном на время ушёл, уступив место хищному возбуждению охотника, почуявшего крупную и непростую дичь. Опасную дичь. Джейми глубоко вздохнул и выдохнул: нельзя, чтобы Глиссон заметил волнение. До дома Глиссона квартал, который детективы прошли в молчании: всё было обговорено ещё по пути, и не имело смысла повторять то же самое ещё раз. – Господа, господин Глиссон сейчас занят, у него клиент, – остановил их помощник адвоката. – Ничего, мы ненадолго, – Джейми, не став слушать, бесцеремонно открыл дверь и вошёл внутрь. Глиссон прервался на полуслове, с возмущением глядя на них: – Господин Йетс! Это верх неприличия! У меня мистер Айзекс! – Ничего страшного, вы не единственный адвокат в городе, – жёстко ответил Джейми, оглядывая мужчину средних лет. Его лицо не было знакомо, но, судя по внешнему виду, весьма обеспеченный человек. – Всё в порядке, мистер Глиссон, я зайду в другой раз, – вежливо ответил Айзекс. – До свидания, господа, – он кивнул на прощание. Как только за ним закрылась дверь, на Джейми и Криса хлынула волна негодования Глиссона: – Да как вы смеете! Господин Айзекс один из моих главных клиентов, он… – Есть вещи поважнее ваших тёмных делишек с теми, кто уклоняется от выплаты налогов, мистер Глиссон, – холодно отрезал Джейми. – Хотя, может, Билл Уизли? Или всё же называть вас вашим настоящим именем? – Я не понимаю, о чём вы говорите, – его лицо тут же окаменело, а взгляд ожесточился, обнажая опасность, исходящую от этого человека. – Не понимаете? Что ж, очень жаль. Видимо, у вас амнезия? Не переживайте, скоро излечим вашу забывчивость. А если не помогут мягкие методы, то есть один, радикальный, но очень действенный – топор палача. Впрочем, вас в любом случае ждёт это безотказное средство, – Джейми говорил сухо и бесстрастно, пока в его душе бушевал огонь, поддерживающий солнечно-кровавый городской пожар. – Насчёт законности наших действий можете тоже не сомневаться. – Крис извлёк из своей сумки все необходимые документы. – Обыск вашего дома нам тоже разрешён. Внимательный взгляд Джейми был прикован к Глиссону и подмечал малейшие детали, выдающие его. Уши Глиссона побагровели, а над левым едва заметно дёргалась жилка. В глазах плескалось бешенство: вероятно, он не рассчитывал, что его поймают. Однако он явно осознавал свою беспомощность в этой ситуации, понимая, что без веских доказательств за ним бы не пришли. – Что ж, значит, так тому и быть, мистер Йетс. Браво. Моё восхищение вашим талантам детектива, экзорциста и палача. Браво, – он аплодировал, не обращая внимания на Криса, который сковывал его руки кандалами. – Браво. *** Тёплый осенний денёк вряд ли лучшее время для казни. Однако Глиссона и Йетса казнили именно в такой день. Лёгкий ветерок кружил сухие листья, убитые осенью, подхватывая их с земли и посыпая ими разношёрстные головы людей, собравшихся на площади вокруг простого деревянного помоста. Палач уже сидел на табурете и, от нечего делать, точил свой топор. Лязг металла и точильного камня перекрывал гомон многоголосой толпы, пришедшей сюда, чтобы посмотреть на казнь. Озорной ветерок, прошелестев у самого уха, запутал в каштановых волосах пару листочков. Шон нервно вздрогнул, ощутив случайное прикосновение, и зябко поёжился. Ему было немного прохладно, но даже не это заставляло его едва заметно дрожать. Среди всех этих людей, что тесно сжали его своими худыми, низкими, тучными, дурно пахнущими, высокими телами. Шону было неуютно. Он хотел сбежать, как можно дальше, чтобы не слышать их голосов, слишком радостных для такого события, слишком равнодушных к смерти. Ну и что, что казнят преступников? Наслаждение чужой смертью? Шона передёрнуло от омерзения к этим людям. Зачем?.. Зачем он здесь?.. Джейми. Он здесь ради Джейми. Его нужно увидеть, услышать, но Шон трусит, боится, оставаясь под защитой безликой массы. Джейми… Имя, которое Шон шептал ночами. Имя, которое снова спасало от ужасов, преследующих во сне, врывающихся в сознание яркими воспоминаниями о пережитом кошмаре. Шон не верил, не хотел верить в то, что всё это произошло с ним, но тонкие, почти невидимые шрамы, обвивающие тело, тугими жгутами душили сомнения. Всё это было! Демон, пытки, похоть, страх, Джейми!.. Было! Шон сходил с ума, забивая сознание своим, таким родным и любимым Джейми. Неважно, что они общались так ненормально; неважно, что один был одержим, а другой лишь попался в расставленные демонические силки. Неважно, неважно, неважно! Джейми всё равно его, всё равно Шон его любит, пусть неумело, пусть не взаимно, пугливо, пусть пафосно, пусть издалека. Пусть. Всё пусть. Толпа восторженно загомонила, когда на помост поднялся Ранкин. Ранкин?.. Не Джейми? Лёгкое волнение отозвалось болью в животе. – Приветствую вас всех. Сегодня мы собрались здесь, дабы исполнить волю королю. Конвоиры-полицейские, в одном из которых Шон узнал Денни, привели Глиссона и Йетса, закованных в цепи. Шон впервые видел лицо Йетса: он выглядел жалко. Казалось, что он вот-вот бросится молить о снисхождении у жестокой толпы, заулюлюкавшей, приветствуя его. Толпа, питаясь его страхом, запугивала и угнетала Йетса ещё сильнее. Толпа жаждала чужих истерик, упиваясь беспомощностью. Люди бесновались: как Глиссон смеет игнорировать нападки?! Он алчно высматривал кого-то в лицах людей, взглядом сравнивая их со стадом. Несломленный пытками, он ничуть не раскаивался, да и вряд ли бы боль заставила его ощутить хотя бы угол совести. Шона мало интересовало, что говорит Крис: до сознания долетали только обрывки фраз, не собирающиеся в единое целое. …Джейми?.. Где Джейми?.. Взгляд рыщет: рыщет здесь, там, у эшафота и на окраине, среди экзорцистов и крестьян, среди сидящих и стоящих. Джейми нет. Его нет. Нет. Панический страх захватил в свой жуткий плен, плотно сжимая когти на горле. Какофония звуков разрывала перепонки, Шон зажал уши: не слышать, не слышать, не слышать! А потом… Шон почувствовал взгляд, пронизывающий, сковывающий холодом взгляд. Шон поднял глаза, ища того, кто на него смотрит, и нашёл. – Итак, ваше последнее желание, мистер Глиссон? – Виноград. Хочу гроздь красного винограда, – глумливо прозвучало желание. Глиссон плотоядно скалил зубы, похотливым взглядом трахая Шона, который почти физически ощущал ту боль, что Глиссон желал причинить ему, вгрызаясь в спелый фрукт. Алый сок стекал по губам Глиссона, завораживая, вынуждая скулить без надежды на спасение. …Нет… Пожалуйста… Нет… Чья-то рука легла на его плечо – Шон резко обернулся с искажённым лицом. – Привет, ты Шон? Джейми здесь нет. Мы знаем, где он. Если хочешь, мы отведём тебя к нему. Джейми? Джейми… Теперь всё будет хорошо. Джейми. Шон, не задумываясь об опасности, пошёл за странным незнакомцем, говорящем о себе во множественном числе. Они пробирались через пихающихся людей, и толпа обязательно разделила бы их, если бы незнакомец не держал Шона за руку. Выбравшись на свободу из плена чужих тел, Шон глубоко вздохнул, насыщая лёгкие, очищая сознание. Он оглянулся на спасшего его человека и решил, что воздух пьянит не хуже вина: в глазах двоилось, причём как-то странно. Перед Шоном стояли двое идентичных на лица людей, но разно одетых. Один ещё и ниже... Что за чертовщина?! Шон потёр глаза, но ничего не изменилось. – Эй, ну что ты? Мы близнецы, – произнёс левый. – Я Оливер, а это Джеймс. Мы друзья Джейми. Идём скорее, нельзя опаздывать. Троица шла пешком по пустынным улицам города. Новые знакомцы шутили и дурачились, порой оглядываясь на Шона: – Не отставай! Голова шла кругом: «Мама, во что я ввязался?» Близнецы резко свернули, и Шон едва не пролетел мимо, хорошенько разогнавшись. Рука одного из них успела ухватить Шона за рукав и втащить его в калитку. – Он… Здесь, – неловко произнёс второй. С них сразу слетела вся дурашливость. – Мы пойдём. Ты не бойся. Иди к нему. Шон кивнул им. Они тяжело вздохнули и оставили его одного. Шон некоторое время стоял, не видя перед собой ничего. Подул сильный ветер, кинув в его лицо ворох опавшей листвы – он опомнился и решительно ворвался внутрь. Он открывал дверь за дверью, и, не находя за ними Джейми, разочарованно рычал, бросаясь в дальнейшие поиски. В доме было пусто, тихо, и никто не останавливал его, да и вряд ли смог бы. Шон рывком открыл последнюю дверь и застыл на месте: Джейми был здесь. Он удивлённо обернулся на шум за своей спиной и замер. Гамма эмоций непонятно изменила лицо. – Джейми… – вся смелость куда-то делась, обездвижив в проёме. – Ты уезжаешь?.. – Да, я подал в отставку, – голос звучал неестественно. – В отставку? Почему? – растерялся Шон. – Ты ведь нашёл преступников и доказал их виновность. – Да, но я больше не хочу этим заниматься. – Не хочешь… – повторил за ним Шон. Он судорожно вздохнул и попятился было назад, но, неясно всхлипнув, шагнул в комнату. Уронив что-то, он кинулся к Джейми, обвил руками его шею и жадно, дико поцеловал губы, о которых мечтал. Он словно целовал статую руки гениального художника, создавшего совершенный каменный портрет. Шон не останавливался, отчаянно кусая свои и чужие губы, будто пытаясь пробудить Джейми ото сна. Шон так увлёкся, что пропустил тот момент, когда сильные, властные руки сжали его талию, легко подхватили и уложили в постель, а тёплый, влажный язык перехватил инициативу и проник глубоко в его рот. Шон жалобно всхлипнул под тяжестью Джейми, прижимая его к себе ещё крепче, словно тот собирается сбежать. Пальцы Джейми нетерпеливо избавляли от одежды. Кусая плечи через ткань, языком скользя от ворота к уху, Джейми вызывал сладкую дрожь, нетерпеливую истому. Долго! Шон вновь взял инициативу, перекатываясь, оказываясь сверху. Он торопливо расстёгивает рубашку, чутко реагируя на ласку бёдер: Джейми не пожелал остаться безучастным. Нежность переходила в грубость, в лёгкую боль, которая выгибала в наслаждении, вырывала стон за стоном, переходящим то в рык, то в жалобный скулёж, молящий о большем. Губы Шона порхали по ключицам Джейми, вереница алых засосов тянулась вниз, по мускулистому торсу, кубикам пресса. Ладони Джейми оглаживали бока, он шумно дышал от возбуждения, и Шон наслаждался его хриплым дыханием, которое заводило сильнее. Джейми невнятно что-то рыкнул, завладевая ситуацией. Он опять сверху, его руки разводят ноги Шона, а пальцы нащупывают анус, но страстный голос не даёт ему осуществить задуманное: – Нет… Сразу… – Шон приподнялся на локтях, придвинувшись к Джейми как можно теснее. Ладонь Шона сама легла на член Джейми, направляя его в задницу. Больно. – Ааах… Джейми глубоко толкнулся, проникая налитой кровью головкой. Туговатый от долгого воздержания сфинктер плотно сжал его член – двигаться было тяжело, но пара осторожных движений и лицо Шона разгладилось, он застонал, выгибаясь от удовольствия. Джейми склонился к его губам и увлёк в жаркий поцелуй, вбирая в себя стоны, от которых внутри всё завибрировало. Глубже, сильнее, грубее. Ещё и ещё. Они не могли насытиться друг другом, утолить голод истосковавшихся тел. Они кусались, царапались, словно одержимые, словно они сами пробудили дикого, необузданного зверя. Оргазм накрыл неожиданно, резко, мощно, почти одновременно: Джейми, кончив чуть раньше, рукой помогал Шону, стимулируя шершавой ладонью член, на котором от возбуждения проступили синие вены. Они долго лежали в постели, нежась в объятиях друг друга. Не время для слов, за них всё скажут взгляды, прикосновения, тепло, исходящее от тела, лежащего под боком. Не это ли счастье? Рано утром они уехали. Они вернулись в деревню Шона. Его отец был всё ещё жив, но едва не умер, увидев целого и почти невредимого сына. Джейми тактично сидел снаружи, пока они вдоволь наговорятся. Он не знал, что сказал отцу Шон, но тот принял его молча, без лишних вопросов. Джейми стал подмастерьем сапожника, обучаясь у «тестя». Он делал успехи, и вскоре работал уже наравне с отцом Шона, иногда подменяя его. Сам Шон больше не мечтает стать артистом, говорит, что наигрался уже. Близнецы часто навещали их, Крис… Крис стал главой полиции, и ему было не до поездок. Так же как и Хелене, которая последовала совету Джейми. У Джейми и Шона всё хорошо. Они не вспоминают прошлое, которое оставило неизгладимый отпечаток на них обоих. Не стоит бередить старые раны без причины. Если Шона мучили кошмары, то Джейми будил его, и они шли гулять, даже ночью, чтобы потом вернуться и провалиться в безмятежный сон, не потревоженный ужасом и страхом. Они счастливы. Они вместе. Джейми и Шон. Шон и Джейми. Вместе.