Блядский Гинзберг.

Слабак.Чертов слабак. Эти мысли снова и снова врезались в голову Карра. Не смог убить ненавистного ему человека. Или все же любимого? Ещё недавно он с легкостью ответил бы на этот вопрос, но не после появления гребанного Аллена. А сейчас он стоит по пояс в воде, с полумертвым Дэвидом на руках, предварительно запихав мужчине камни в карманы. Так он точно пойдёт ко дну, правда ведь? Но вот только отпустить никак не удавалось. Сколько он уже стоит так? Десять, двадцать минут, может час? И опять те же мысли. А человек, что лежит у него на руках, с тем же трепетом и бесконечной любовью смотрит на своего будущего убийцу. Люсьен успокаивал себя. Говорил, что так будет лучше. Но кому? Точно не Дэвиду, и уж точно не ему самому. Мужчина захлебывался собственной кровью, напоминая о своей близкой кончине. Лу казалось, что после такого количества ударов ножом в грудь никто бы не выжил. Но нет, он ошибся. Людям свойственно ошибаться — вечное утешение парня. Бывают мысли, что после смерти холодно и темно. Прямо как сейчас, стоя ночью в ледяной воде. А может холодно вовсе не из-за неё? Когда он стал таким, какой момент он упустил? Ничто не волнует. И никто. Лишь своя блядская шкура, да, именно шкура. Да потому что внутри и нет ничего. Все прогнило, а остатки прогрызают черви. Он был удивлён, почему же от него не смердит, как от ходячего трупа? Хотя, плевать. Плевать, блять. Пле-вать. Тебя же ничего не волнует, тогда какого хера ты все ещё не выкинул эту почти безжизненную тушу в реку? Да потому что эта туша была с тобой пять гребанных лет. Ну, давай. Чертов слабак. Трус. Только посмотрите на него, он ревёт. Тряпка. Ему точно нужен психолог. Конечно, блять, ему нужен психолог. Он почти убил человека. Он все же отпустил Дэвида в воду. Неужели нашёл силы? Вряд ли. Просто не смог смотреть на смерть человека, который столько лет был рядом. А потом сразу побрёл к берегу, не оглядываясь. Надел штаны, рубашку и пальто, что оставил на земле. Взял в руки пачку сигарет Каммерера. Зачем он только её оставил? Закурил. На языке чувствовался вкус железа. Конечно, вся пачка залита кровью. Парень шёл по улицам, еле освещаемым фонарями. Одежда прилипла к влажному телу, а ботинки вечно хлюпали, оставляя за собой дорожку мокрых следов. Если бы кому-то нужно было бы его найти, несомненно, они бы сделали это, следуя по отметинам подошвы. Сколько сигарет он выкурил? Люсьен не считал, но определенно больше десяти. Карр точно знал свой маршрут, но шел инстинктивно, почти ничего не соображая. Было ощущение, что это блядский сон, так бывает, когда выкуришь много травы или напьёшься. Сейчас же он был абсолютно трезв, и точно не употреблял ничего около трёх дней. Он направился к дому Берроуза, пару раз его "навигатор" дал сбой и он не понимал, куда идти дальше. Дома так были похожи друг на друга, что казалось, будто он или ходит по кругу, или стоит на одном месте. Наконец, найдя нужный дом он ввалился в квартиру, а позже рассказал другу о случившимся. Уильям смыл почти пустую пачку сигарет, что Карр так надеялся выкурить полностью, и посоветовал Лу искать адвоката. Он, несомненно, пригодится ему в дальнейшем. Такой ответ не очень удовлетворил Люсьена, поэтому он пошёл на поиски Керуака, надеясь, что тот не под травой или в пьяном угаре. Джек точно должен был что-то придумать, но не тогда, когда его мозг отказывался обрабатывать информацию, не говоря уже о том, чтобы найти решение проблемы. И какого же было счастье Лу, когда он нашёл Джека, да ещё в адекватном состоянии. Уже позже, вместе с ним, они избавились от остальных улик, включая теперь ненавистный окровавленный бойскаутский нож. Парню понадобилось несколько часов, чтобы понять очевидное. Наказание неизбежно. Он все так же трусил, ужасно трусил. Только в этот раз до ужаса боялся провести половину жизни за решёткой. Решение, казалось бы, простое, но не очень эффективное. Нужно лишь сознаться в содеянном, срок сократят, но стоит ли это того? Хотелось рвать волосы, крушить все на своём пути. У него даже начался нервный тик, а руки дрожали так сильно, что казалось, будто вместе с ними содрогается земля. На кончиках пальцев и под ногтями ужасно зудело, хотелось кричать. Он это и сделал. В миг в окнах зажегся свет, а жители домов то и дело орали ему в ответ, чтобы он заткнулся. Но он продолжал. Кричал так долго, пока крик не превратился в хрип. Тогда он почувствовал свою беспомощность - даже кричать не может. Вскоре на место гнева пришло сожаление, в этот раз хотелось кричать от безысходности, но такой роскоши у него не было. Какого хера он убил Каммеррера? Он был для него всем, буквально. Да без гребанного Дэвида его бы давно выгнали из Колумбийского университета. Даже не смотря на его способность, у него был ужасный характер, ни одна неделя, чего мелочиться, ни один день не происходил без происшествий. А теперь у него нет будущего, всему виной лишь он сам. В этот момент он пожалел, что вместе с Гинзбергом не скончался в петле, было бы куда лучше. Точно, Гинзберг. Говорить куда отправился Карр, наверное, не нужно. Слишком много очевидностей. И шёл, казалось бы, вечность, странно, что солнце ещё не взошло над горизонтом. Когда пришел, упал прямо перед его дверью, невероятно устал. Это была даже не физическая усталость. Знаете, порой это чувство возникает после тяжёлого дня, наполненного стрессом. «Тяжелый день» звучит ужасно смешно в сравнении с сегодняшнем днём Карра. Днём, который никак не хочет заканчиваться. Он думал, что быстрее окажется за решёткой, чем придёт к Гинзбергу. Когда немного оправился, Лу чуть не выломал дверь. А потом долго-долго стучал, но никто не открывал. Если блядский Аллен специально не открывал дверь, то он будет второй его жертвой за этот день. Карр даже пытался залезть в окно, выглядело это, конечно, нелепо. К сожалению, а может к счастью, у него это не вышло. Плевать. Сколько раз он упомянул это слово? Побрел домой, наконец. С этого и нужно было начинать, идиот. Кому ты теперь нужен, когда убил Каммерера? Только если Аллену, который ни на что не годен. Даже собственной матери на тебя плевать. Ей нужны только очередные любовники и алкоголь, но точно не ты. Открыл дверь. Бросил пальто куда-то в сторону, как обычно и делал это. У него вечный беспорядок, многие говорили об этом, порой осуждая его за свинство. Нужно будет убраться тут. Ага, в следующей жизни. Он нашёл самый дорогой виски, который откладывал на какое-то важное событие. Этот день настал. Достал марихуану, которую так трудно было найти, особенно сейчас. Если бы тут были его друзья, от неё бы не осталось и следа за треть часа. Он решил поставить любимую пластинку, которую слушал, когда было совсем херово. Сегодня, несомненно, самый херовый день в его жизни. Но скоро все изменится. Он так долго не мог найти папирус, что выбросил глобус в окно, не целился, конечно, просто метнул маленькую Землю со злости. Вдруг ему захотелось, чтобы кто-то огромный бросил их землю так же, но великан не делал этого, и, видимо, не собирался. Очень, о-о-очень жаль. Когда он все же нашёл папирус, то сделал несколько самокруток и принялся искать веревку. К счастью, ее не пришлось выискивать, но развязывал он её долго. Она была привязана одним концом к вёдру, а другим к какой-то трости. Зачем он привязал её так, не помнил. Скорее всего, был не в своём уме. Наконец развязав её, он сделал петлю, а потом закрепил её на трубе. Он опять вспомнил блядского Гинзберга, который будет виновен в произошедшем, ему хотелось так думать. Карр, закончив своё дело, взял виски и сделал несколько глотков. Горло сразу же обожгло, отчего он поморщился. Он надеялся, что сейчас выпил яд, и совсем скоро умрет не от петли, но опять же, этого не произошло. Хотя, насчёт яда он был прав, в какой-то степени. Опять сделал несколько глотков, закурил, только на этот раз не сигареты. Почему-то ему стало смешно от мысли о суициде, что он в голос засмеялся. Точнее, сделал попытку засмеяться, потому что вместо смеха из горла вырвался хрип, потом ещё один. Он поставил табуретку рядом с верёвкой, взобрался на неё, всё ещё хрипя. Просунул голову в петлю, выпил виски до дна. Ему бы было намного проще, если бы сейчас его кто-то толкнул, потому что самому сделать шаг было невероятно трудно. Но он справился, как и всегда. Веревка резанула по горлу, а Карр хрипел все больше, но только сейчас не из-за смеха. Неужели, конец? Это чувствовал Дэвид, когда Лу убивал его? Если да, Люсьен возненавидит себя ещё больше. Хотелось скорее прекратить это, но он не мог. Он наделся, в глубине души надеялся, что кто-то придёт и остановит его, но этого не произошло. А сейчас он молил, чтобы его вытащили из петли, но опять, блять, никого не было. Он переставал чувствовать кончики пальцев. Даже не заметил, когда перестал хрипеть и стал лишь безмолвно открывать рот, пытаясь глотнуть кислорода. Не вышло.