погода как будто против людей ополчилась. ну, а мы скоро умрём, это, наверное, здорово…
Иду в сторону парка по сухому асфальту с редкими трещинами. Людям с плохим зрением, честно говоря, не повезло. Они не видят ни листьев, ни этих трещинок, иногда не видят несущихся на них машин. Проходили уже. Я сейчас уже даже не смотрю. Зрение за последнее время сильно упало. Возможно, во всем виноваты соц. сети, в которых я зависаю по ночам. Возможно, так и должно было случится, я не отрицаю. Только очень обидно, когда вытягиваешь руку вперед и четко не видишь собственных пальцев. Раньше было лучше. Раньше я любила. А Вы умеете любить? Я вот умею. Отдаваться человеку полностью, без остатка, привязываться, но не быть навязчивой. Я посвящаю свою жизнь человеку, которого люблю. Надеюсь, Вы никогда с этим не столкнетесь… Любить больно. Даже если взаимно. Особенно если взаимно.наверное, мы просто задохнулись однажды, в порыве чувств пережимая артерию сонную…
Ну любили мы друг-друга? И что теперь? Это не помешало ей воткнуть нож в спину и так подло поступить со мной. Я до сих пор не понимаю, чем заслужила это. Я ведь всего лишь полюбила ее. Она ведь говорила, что тоже любит меня… Врала. Безбожно врала! Если человек любит, он никогда не предаст это чувство. Никогда не обесценит всё, что между вами было. А она обесценила. И очевидно забыла. Живет сейчас в Латвии и не вспоминает девушку, которую она сломала. Громкие слова, Вы скажете… Возможно. Но я все это пережила. Почувствовала на своей собственной шкуре какого это — когда тебя ненавидят все. Когда никто не видит, что с тобой происходит. Когда даже собственная мать, которая, кстати говоря, психолог по образованию, отказывается тебе помогать, упорно называя всю эту любовь болезнью. Я не отрицаю, что это болезнь. Физическое состояние — ни к черту. Плакать ночью, осознавая, что никто не сможет ненавидеть тебя больше, чем ты сам, хотя каждый пытается. Это все же болезнь. В первую очередь — психическая. Постоянная тяга к самоуничтожению о чем-то, да говорит. Я пыталась оправиться от того, что произошло. Честно. Пыталась. Но знаете ли Вы, как это сложно делать без чужой помощи? Хотя я сама виновата… Я же не рассказывала. Все скрывала за улыбкой. Своей любимой игрой в «счастливую девочку» я убеждала всех, что со мной все в порядке. Носила джинсы все лето, скрывая синяки и кровоточащие саднящие полосы от лезвий. Только вот себя я убедить не смогла. Сейчас уже понимаю, что слишком поздно. С такой травмой я не состоюсь в жизни. Морально — я инвалид. У меня сломаны все кости и будь моя воля сейчас, я бы легла на асфальт и ждала бы, когда меня переедет машина. Или когда я умру своей смертью. Шутки про смерть для меня уже не шутки. Я не шучу, я действительно собираюсь это сделать. Абсолютно каждый сможет прожить без меня. Возможно родители погрустят пару дней для вида, но потом снова уйдут в работу. Мама считает меня «моральной уродиной» и, думаю, она права. Так что я лучше больше не буду пытаться. Я уже не хочу. Я устала. Думаете, что я не пыталась бороться? Не пыталась забыть все, что произошло? Я боролась с этим год: старалась забыть, внушать себе, что все нормально. Но все сводилось к тому, что я снова и снова просыпалась от кошмаров. Заливала боль алкоголем. Курила по пачке в день. Итог? Спилась, как сука. И подорвала здоровье. Не самая веселая история… Стало еще больнее. Внутри груз, который я не смогу ни с кем разделить. Я в России, и вряд ли здесь даже самые близкие друзья меня поймут. Хотя таких уже не осталось. Но знаете, несмотря на то, что она сделала со мной, я не злюсь. Всего лишь не понимаю. Зачем надо было мне врать? Чтобы потом избить, унизить и изнасиловать со своей «компашкой» обмудков? Она могла бы просто сделать это, зачем нужно было меня мучить столько времени? Чтобы было больнее. Если бы это просто произошло, я бы не мучила себя так долго. Но это сделала не просто «абы какая» девушка. Это сделал человек, которого я искренне любила. И сейчас я не понимаю. За что? Единственная мысль, которая крутилась первые несколько месяцев после этого, и которая крутится в голове сейчас, это — «Я ничтожество. Я просто ничего не достойна в этой жизни.» Не знаю, насколько это справедливо, но я не вижу другого объяснения. На улице холодно. В парке гуляет только ветер и редкие люди с собаками. Хорошо что им всем плевать. Подводка потекла, вот же пакость… Если пройти через парк и перейти дорогу, будет прекрасная шестнадцатиэтажка, с открытой крышей. Сегодня я праздную годовщину. В рюкзаке смешно побрякивают бутылки относительно дорогого спиртного, а в карманах толстовки еще 2 пачки «капитан блэка». Пить, так пить; курить, так курить… Тем более в последний раз. Улыбаюсь себе и замедляю шаг. Хочу насладиться этим вечером. Загораются первые фонари. Это красивый вечер. Надеюсь, дождь не пойдет. Тучи, вроде, расходятся… Я взяла с собой свой любимый плед. Хочу полежать на крыше и подумать. Нужно ли оно мне? Не судите меня строго, я просто запуталась и не вижу другого выхода. Лицу очень холодно, если честно. Слезы растеклись, и теперь оно мокрое и раздраженное от ветра. Подъезд уже близко. Скоро согреюсь. Захожу и глубоко вдыхаю запахи. Я так сильно люблю это. Сухой запах, иногда с привкусом ядовитой краски, пыльный, с нотками мальборо, которые курит милый парень с 3 этажа. Я его иногда встречаю… Надеюсь сегодня я его не увижу. Хочу побыть одна. Захожу в светлый лифт и смотрю в зеркало. Красные опухшие глаза с неприличными тенями под ними, размазанная подводка и раздраженная кожа. Вытираю тыльной стороной руки лицо и понимаю, что хуже я еще не выглядела. Я когда-то была красивой. Шестнадцатый этаж. Осталось аккуратно убрать замок и пройти на крышу. Труда это не доставило, и вот я уже наслаждаюсь свежим осенним ветерком и пустым синим небом. Облака разошлись. Дождя не будет.среди печальных домов в очертаниях города, в котором ты никогда никому не был нужен…
Аккуратно расстилаю плед и кладу рядом с собой рюкзак. Пятнадцать минут просто лежу без единой мысли. Я отдыхаю. Сажусь, опираясь на какую-то штуку, которую я никогда не знала, как называть. Она, как выход из крыши. Опираюсь на нее и открываю первую бутылку, начиная с легенького лимонного гаража (прим. автора: пивной напиток «Garage»). Он даже не пьянит меня в полной мере. Это просто пиво с лимонным соком. Стоит отдать должное, это самое вкусное пиво, которое я пила в своей жизни и я даже не уверена, что это пиво. Достаю из кармана толстовки первую пачку и открываю ее. Сигареты с шоколадным фильтром. Я редко себя ими баловала, но сегодня можно. Достаю одну и слегка покусываю фильтр, пока ищу зажигалку. Поджигаю кончик и затягиваюсь. Глубже, еще… Выдох. Горьковатый, тяжелый дым, от которого голова начинает шуметь уже сейчас, ровной струйкой покидает мои легкие. Я могу тут просидеть около трех часов. У меня еще вино и коньяк есть. Откуда? А Вы смешной. Моя мама прилично зарабатывает. Это последний вечер в моей жизни, и она его щедро проспонсировала. Правда, она пока об этом не догадывается… Гараж я успешно допила. Что там у меня еще есть в рюкзаке? Да чего я только ни купила! Лапша быстрого приготовления, нарезанный сыр (аж две пачки!) и мой любимый шоколад. Белый шоколад не извращение, даже не вздумайте так говорить. Продолжим праздник? Открываю бутылку вина. Красное полу-сладкое. Мое любимое. Наслаждаюсь одним лишь запахом. Терпкий аромат винограда и такой холодный воздух делают со мной непоправимые вещи. А она интересно помнит, как мы так же сидели на крыше? Она вообще обо мне вспоминает? Неуправляемые слезы меня уже, честно говоря, достали. Хочу перестать плакать. Беру бутылку и легонько, на язык, пробую вино. Во рту расползается приятная, почти бархатная сладость. Делаю пару глотков и расслабляюсь, доставая уже вторую сигарету. Замечательный день. Интересно, он был бы лучше, если бы здесь была она? Не думаю… Половина бутылки уже позади, ветер все усиливается, мне все тяжелее и тяжелее оставаться адекватной. В голову крадутся первые мысли о загробной жизни. Буду ли я видеть, как страдают родственники? Есть ли рай и ад? Или я останусь полтергейстом этого дома и буду незримо наблюдать за тем мальчишкой с мальборо? Скоро узнаю, вероятно… А будет ли странно, если я уйду не попрощавшись? Может оставить записку? Мне так лень описывать почему я устала жить, если честно… Дайте мне просто насладиться последними минутами. Я скоро допью. Все будет хорошо. На улице темно, в окнах загорается свет. Уличные фонари светят так ярко, что небо уже не синее, а коричнево-рыжее. Сколько времени? Шесть часов вечера. Через тридцать минут мама придет домой. Еще через час — папа. Через два часа они начнут мне звонить. Через три часа позвонят им. — Эта крыша достаточно печальная, чтобы я с нее спрыгнула? Кричу в пустоту, срывая голос и прерываясь на рыдания. — Вам же всем плевать! Если я умру заметит только дворник, потому что ему отдирать меня от асфальта! Плачу, но одновременно осознаю, что я права и начинаю смеяться.« — Всем будет все равно. Ты сгниешь, как последняя шалава. — Выплевывает она и последний раз ударяет меня в живот. Боль. Обида. Непонимание…»
Она была… права?
Когда человек пьяный, он не всегда контролирует свои действия. Я начала разговаривать с воздухом.«Слишком много неприличного за вечер, не считаешь?»
Если есть выбор между любым «чем-то» и вишней, я всегда выберу вишню. Меня привлекает в ней все. Цвет, вкус, запах, форма… Не знаю, зачем я говорю это, возможно, Вам интересно узнать обо мне хоть что-то, прежде, чем я исчезну из этого мира. На улице холодно. На крыше еще холоднее. Руки краснеют, кожа становится сухой, как наждачка. Я бы хотела, чтобы мне сейчас согрели руки. Много хочу. Я много чего хочу. Мысли так путаются. В голове песня какая-то играет… Какие уродливые шрамы… Какая уродливая я… — А ты меня когда-то совенком называла… А теперь оп, смотри! Я пол-лна-я курица! Так повестись… Нет, ну я-то курица… А ты-то шлюха, да тебе еще и жить с этим. Мне весело. Я смеюсь. Громко и долго. Вы все остаетесь жить, а я веселюсь. — Не я неудачница, а вы все! Вы просто не понимаете, кого теряет этот мир! — От этого еще смешнее. Я-то понимаю, что мир никого не теряет. Никто никого не теряет. От этого и грустно, и легко одновременно. Меня уже начинает клонить в сон. Алкоголь дает о себе знать. Что ж, наконец-то, скоро высплюсь. Я не спала больше 3 часов около месяца. Кошмары. Скоро все закончится. Первый звонок от отца. Привет, папочка. Волнуешься? Не волнуйся. Тебе же плевать, помнишь? Помнишь, как ты говорил, что лучше бы у него вообще тогда дочери не было? Меня скоро не будет. Это мой тебе подарок. Наслаждайся.и хочется сделать с собою страшные вещи; и страшно думать, кем будут твои же родные дети…
Беру свой плед и накидываю на плечи. Темно и холодно. Так хотя бы лететь будет веселей. Всегда мечтала уметь летать. Бутылка коньяка уже допита, и я, шатаясь, подхожу к краю крыши, опоясанному заборчиком. Ежусь от холода и снова начинаю плакать. Я так хочу чтобы кто-нибудь успел меня спасти. Ну пожалуйста, хотя бы ты, мальчик с мальборо. Никто не успеет. Я точно знаю. Я уже сломана. Меня невозможно восстановить. Второй звонок от мамы. Извини за украденные деньги и пикник за твой счет. Мы квиты. Перелезаю через заборчик и посильнее кутаюсь в плед. Надеюсь, ты будешь страдать так же. Или хотя бы будешь счастлива… — В отличие от меня. — Шепчу и делаю шаг. Быстро приближаюсь к земле и закрываю глаза. Удар. Острая боль. Темнота…