Игра

Ты помнишь ту ночь? Нет? А я помню ее чертовски хорошо. Помню твои руки, гладящие рыжие завитушки на моем животе. Помню черный блеск наручников, медленно застегивающихся за моей спиной. Твои поглаживания, мешающиеся со звонкими шлепками по уже оголенной коже. Помню твой стон во время поцелуя, когда ты уже был на грани потери контроля. Как ты прижимал меня к себе, откровенно гладя и сдавливая то, что хотел, и так сильно, как хотел. Шептал о том, как хочешь меня. Хочешь на том столе. На диване. На кровати. Тебе плевать где, лишь бы со мной. Так ты говорил? Спрашивал, проводя своей рукой по моему обнаженному телу, лишь вскользь задевая чувствительную к ласкам плоть. То, на что я бы не ответил в другой ситуации… Мне приходилось отвечать, чтобы получить желаемое. Чертов эгоист, да. Но… Твои руки творят нечто невообразимое со мной. Даже если в комнату войдет кто-то, мне будет плевать — лишь бы ты не останавливался. А помнишь те следы на моих запястьях? Следы от слишком сильно натянутых тобой в порыве страсти наручников. Боль от них… Наверное, я даже получаю удовольствие от этого. Я бы повторил это снова. Снова и снова, и пусть твоя мама думает что хочет, увидев их, когда я выйду из твоей комнаты с мечтательной улыбкой на губах. Хоть мы так и не сказали ей открыто о наших с тобой отношениях «больше, чем лучших друзей», иногда можно заметить ее едва заметную улыбку, когда она выходит из комнаты, в которой застает нас в недвусмысленных позах. Но когда она наконец выходит из комнаты, я, залившийся краской смущения, закрываю замок на двери, как минутой позже застегнутся наручники на моих запястьях. Шелковый черный платок накроет мои глаза, и игра начнется сначала, как начинается каждый раз, когда мы остаемся одни, наедине со своими желаниями.