Heavy Rain

      Я не знаю, сколько прошло времени с того момента, как вырубилась. Но когда я очнулась, на улице уже стало темно, зажглись фонари. Теперь я могу двигаться, но совершенно не хочу. Я чувствую, что лежу одна на холодном бетоне, и лишь изредка где-то вдалеке слышатся людские голоса и гудение машин.       С трудом и большим нежеланием снова приходить в этот мир, я открываю глаза. Мои штаны валяются рядом, а на них уже устроился какой-то бродячий кот. Мое тело болит, скула опухла, но сильнее болит истерзанная душа. Надо мной надругались самым отвратительным способом. Я не проронила ни одной слезы, как и сейчас я совершенно пуста.       Бетон к вечеру становится еще холоднее, поэтому мне приходится вставать. Даже если случилось самое ужасное, я не хочу заработать в придачу воспаление легких. Каждое движение приносит мне ноющую боль. Я прогоняю кота и натягиваю штаны. Во мне зарождается сильное желание смыть с себя всю эту грязь, поэтому я хватаю рюкзак и бегу от этого места подальше.       Я не замечаю саднящую боль в моих ногах, они несут меня домой. Изрядно запыхавшись, я залетаю в квартиру и щелкаю замок на двери. По дороге скидываю с себя всю одежду и оказываюсь в ванной. Моя голова пульсирует, а все тело начинает гореть.       Проходит чуть больше часа, как я пытаюсь отмыть себя. Я тру кожу настолько сильно, что она краснеет, и кажется, сейчас лопнет от напряжения. Руки дрожат, но я продолжаю тереть. Меня охватывает паника и чувство, что я не могу смыть с себя ничего. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на колени. Дыхание становится очень тяжелым и прерывистым. Я хочу зареветь, но слезы как будто застыли. Какое-то непонятное мне чувство поселилось внутри меня.       Я устала. Настолько устала, что перестаю пытаться смыть то, чего уже давно на мне нет. Вода стекает в водосток, а я остаюсь лежать в ванне и безвольно пялюсь в потолок. Я не замечаю, как засыпаю.       Меня будит стук в дверь, я подскакиваю и накидываю на себя полотенце. Я не хочу никого видеть, поэтому сменяю полотенце чистой одеждой и сажусь на диван. По комнате раскиданы вчерашние вещи. Только от взгляда на них меня начинает тошнить. Зажав рот, я забегаю в туалет и выплескиваю туда то, что выходит из меня. Мой желудок снова сводит, но теперь сильнее. Я сгибаюсь и присаживаюсь на корточки, обняв колени руками. Дрожь снова закрадывается в мое тело.       Все это время кто-то настойчиво тарабанит в дверь. Если посмотреть в окно, можно увидеть, кто находится снаружи. Пересилив себя, я поднимаюсь и иду к окну. Там стоит он. По виду, он очень напряжен и возможно зол. Я подхожу к двери и прислоняюсь к ней спиной. Вероятно, заметив шуршание за дверью, парень прекращает стучать.       — Я не хочу никого видеть, извини, — я еле слышу то, что говорю.       — Не откроешь?       Его голос, там, снаружи, кажется таким родным, что у меня возникает мимолетный порыв распахнуть дверь и прижаться к нему, но он быстро исчезает, и я лишь угукаю в ответ.       — Может объяснишь, почему не отвечаешь на звонки?       — Нет, — резко произношу я, это звучит довольно грубо, поэтому я добавляю, — Возможно, не сейчас. Прошу, оставь меня одну.       — Я знаю, что что-то случилось, но как я должен понять, если ты даже не хочешь со мной говорить? — не отступает он, — Ты не доверяешь мне?       От последних слов я вздрагиваю и топчусь на месте.       — Доверяю, но. — я запинаюсь и затихаю.       — Но что?        Я не хочу ничего объяснять сейчас, я слишком устала. Молчание длится несколько секунд, после чего я слышу грустное «Понятно» и удаляющиеся шаги. Он ушел. Это приносит некоторое облегчение, хотя спустя время я начинаю жалеть, что ничего не ответила ему тогда.       Я наконец отрываюсь от двери и иду к пиджаку, чтобы забрать оттуда телефон. Я обнаруживаю 23 пропущенных и несколько сообщений. Не хочу ничего читать, поэтому бросаю телефон на диван и раздобыв на кухне пакет, запихиваю все разбросанные на полу вещи. После чего туго завязываю пакет и спускаюсь на улицу к мусоркам.       — О, Хотару, — сзади стоит хозяйка квартиры, которую я снимаю. Она кладет руку мне на плечо и лучезарно улыбается.       — Здравствуйте, — я выдавливаю улыбку в ответ.       — Как поживаешь, милая, никто не достает? — интересуется она.       — Все замечательно, спасибо, но мне нужно идти, — меня тошнит от таких бесед в прямом смысле. Обмениваться сейчас любезностями — это последнее, чего я хочу.       — Если что-то случится, звони, — женщина разворачивается и идет по своим делам дальше.       Я киваю ей в ответ и как можно быстрее скрываюсь за дверь своей квартиры.       Наступил полдень, школу я прогуляла давно уже, поэтому решаю прямо сейчас прогуляться до больницы, чтобы выяснить, не сделал этот мудак что-то, что принесет большие проблемы, чем есть сейчас. Я надеваю свое лучшее нижнее белье и иду к зеркалу. Почти по всему телу синяки, на скуле тоже образовался еле заметный синяк. Интересно, видела ли его хозяйка. Но она бы наверное не оставила на самотек такое, значит не видела. Я выдыхаю и закрыв квартиру, направляюсь в Хошиширо.       — Черт, — вслух произношу я. Я останавливаюсь почти на входе и судорожно вспоминаю, что Мидори сегодня работает. Ну, должен работать. Мне не хочется с ним пересекаться, когда мы распрощались так плохо.       Волосы за год отрасли довольно сильно, так что левая прядь в аккурат закрыла мою опухшую скулу. Я довольно долго думала над тем, стоит ли идти сюда, возможно, лучше пойти в платную, хотя денег у меня сейчас не особо много. В итоге решаю, что постараюсь не попадаться на глаза Мидори.       Внутри как всегда шумно и людно. Повсюду снуют люди и женщины с детьми. Дети кричат и носятся вокруг своих матерей. Это немного успокаивает. Я перестала любить тишину уже давно, а вчерашнее происшествие породило во мне ненависть к тишине.       Сегодня я столько раз возвращалась к тем воспоминаниям, что моя голова начала болеть. Взяв талон в регистратуре, я отправилась к кабинету гинеколога. Народу, к нему, на удивление, оказалось немного, всего 3 человек.       Время медленно близится к 2 часа дня. На улице жара, но кондиционеры работают исправно, поэтому в коридоре чувствуется легкая прохлада. Мне нравится это.       Подходит моя очередь. Дрожь окутывает меня, но я захожу в кабинет, стараясь не выдавать свое смятение. За столом сидит довольно молодая девушка, лет 35. Она заполняет какие-то карточки. Я прохожу внутрь и сажусь перед ней на стул.       — Здравствуйте, что вас бес.       — Меня изнасиловали, — обрываю я ее резко и меняюсь в лице.       Она смотрит на меня обеспокоенным взглядом и встает из-за стола.       — Вы писали заявление в полицию? — начинает она.       — Нет, пока еще нет, — но я уже знаю, что ничего не буду писать, потому что у меня есть идея получше.       — Когда это случилось?       — Вчера, — не запинаясь отвечаю я.       — Я надеюсь, он получит по заслугам, — заключает она и приглашает меня в смотровую, — Давайте посмотрим, как обстоят дела.       — О, несомненно, он получит по заслугам, — от предвкушения мое сердце начинает стучать сильнее.       — Все-таки стоит купить тест на беременность и на всякий случай проверить, — говорит врач в заключение, — Но я думаю, что ничего страшного тут нет.       — Я вас поняла, спасибо, — настроение у меня сейчас паршивое. Ничего страшного тут нет? Ха, действительно, что тут такого. Неожиданная агрессия захлестнула меня и я как можно скорее вышла из кабинета.       Я иду так быстро, что не замечаю выныривающего из-за угла человека. Я сталкиваюсь с ним и теряю равновесие, устоять на ногах не получается, мое тело тянет вниз, но он хватает меня за руку и дергает в противоположную от пола сторону. Я наконец поднимаю глаза и встречаюсь с удивленным взглядом зеленоволосого мужчины. О боже, ну почему сейчас.       Я чувствую его теплую руку на запястье и резко вырываю ее, после чего начинаю пятиться назад. Я не могу произнести и слова, его серые глаза впились в меня и не желают отпускать.       — Что ты здесь делаешь, Хо-та-ру? — мое имя он произносит по слогам.       Меня снова захлестывает ужасное чувство, когда тот мужчина напал на меня сзади и сжал мою руку. Дыхание учащается и мне становится сложно дышать, я хватаюсь за горло и продолжаю отступать, пока моя спина не сталкивается со стеной.       Я с трудом поднимаю глаза и встречаюсь снова с тем взглядом, как тогда на поле боя, такой же леденящий снаружи, но что на самом деле происходит внутри него, я до сих пор иногда не могу понять.       Мидори запускает руку в свои волосы и убирает их от лица. Он вздыхает и приближается ко мне. Мне кажется, что меня снова загнали в ловушку. Он тянет руку к моему лицу, но я с силой ударяю по ней и перемещаюсь вбок.       — Хотару… — его голос неожиданно звучит раздирающе печально, — Поговори со мной, пожалуйста.       Я прикладываю ладонь к своей щеке и смотрю ему в глаза. Я чувствую животный страх и медленно отступая назад, срываюсь на бег и несусь к выходу, игнорируя абсолютно всех и вся на своем пути. По пути я даже врезаюсь в кого-то, но мне это безразлично. Я чувствую, что делаю это инстинктивно, но ничего не могу поделать с желанием отгородиться от всех, но теперь я хочу еще одного. Я хочу расплаты. Я хочу убить того, кто сделал это со мной.       Я бегу так быстро, что оказываюсь уже далеко от больницы в большом парке. Людей здесь почти нет, вот только почти в самом конце, на другой стороне парка я замечаю лошадь. Это меня удивляет и я незамедлительно следую туда.       Когда я подхожу ближе, то замечаю на ее шее оборванную веревку. Лошадь черная, как смоль. Когда я подхожу еще ближе, она вдруг обращает на меня внимание и отрывает голову от травы. Насекомые достают ее, отчего она усиленно бьет себя хвостом по бокам.       Меня завораживает ее красота. Я решаю подойти еще ближе. Я вытягиваю руку, и вскоре она встречается с бархатным носом лошади. Она тычется в мою ладонь и начинает облизывать ее. Это вызывает у меня внезапную радость и я смеюсь. Я рассматриваю ее и обнаруживаю почти во всему ее корпусу небольшие порезы.       — О Боже, ты тоже сбежала от кого-то очень плохого, да? — мне становится грустно.       Лошадь подходит ко мне ближе и я тяну руки к ее шее, затем заключаю ее в объятия. Мы стоим в таком положении несколько минут. Мне становится немного легче от ощущения, что я все же не одна на этом свете. Где-то поблизости я слышу мужские голоса, они зовут кого-то. Лошадь, вероятно, услышав знакомые голоса, бросается бежать отсюда.       — Я надеюсь, ты найдешь свое место, — я прощально улыбаюсь ей вслед и быстрым шагом покидаю парк.       — У меня тоже есть одно незавершенное дело, — произношу я вслух.       Передо мной оружейный магазин. Тот самый, в котором я покупала «Гаэмон». Мое сердце трепещет, когда я захожу в магазин. Покупателей, здесь, как и всегда, немного.       Я сразу нахожу стойку с ножами и внимательно рассматриваю каждую модель. Мне приглянулся небольшой нож с зубчатой тыльной стороной. Меня устроило в нем все, даже цена. Я закидываю его в рюкзак и выхожу. Солнце нещадно палит прямо в глаза, я щурюсь и привычным мне шагом иду куда глаза глядят.       Я снова прохожу мимо торгового центра, возле которого мы должны были вчера встретиться с Мидори. Я останавливаюсь и осматриваюсь. Вдруг в толпе я замечаю вчерашнего мальчишку. Он улыбается и смеется. А потом бежит куда-то. Что-то торкает меня, и я решаю пойти за ним. Он меня не видит.       Я замечаю вдалеке женщину и рядом с ней мужчину, с повязкой на глазу. Меня берет вчерашнее оцепенение и я останавливаюсь достаточно далеко, чтобы меня заметили. Мое сердце колотится, дыхание почти перехватывает. Там стоит он. Я тянусь к заднему карману рюкзака за ножом, но на полпути останавливаю себя. Дура, если ты его сейчас при всех убьешь, то просто угодишь за решетку.       Пока я выхожу из оцепенения, они начинают исчезать из моего поля зрения. Неужели они там все заодно? Даже этот маленький мальчик. А его жена? Ужас от ситуации сочится сквозь меня одновременно со злостью. Я застегиваю карман с ножом и следую за ними.       Когда они останавливаются, чтобы попрощаться друг с другом, я прячусь за здание и выглядываю из-за него. Женщина с ребенком пошли куда-то в противоположную сторону от мужчины, так что мне это совсем на руку.       Я продолжаю преследовать мужчину, и когда он заходит в безлюдную аллею, моя кровь становится горячей и свирепой. Я больше не прячусь, я иду ровно за ним на расстоянии 15 метров. Я уже достала нож и спрятала его под рукав, чтобы в любой момент вынуть его.       Внезапно он останавливается и поворачивается.       — Ну привет, привет, дорогая, — он довольно ухмыляется, — Что, пришла за добавкой?       Кровь закипает, и я больше не могу сдерживать себя. Я срываюсь с места и виляя, подбираюсь настолько близко к нему, что он выглядит ошарашенным, по дороге я сжимаю кулаки и со всей силы бью его ногой в пах. Раздается душераздирающий вопль, он складывается почти пополам и катается по земле. Я оскаливаюсь и достаю нож. Из-за мести я начала сходить с ума в буквальном смысле. То, что я сейчас делаю, делаю не я, а другая моя сторона, которую породил этот ублюдок.       Я достигаю пика сумасшествия, когда понимаю, что мне приятно то, что я делаю сейчас. Внутри мне становится страшно за «новую» себя, но остановиться уже не могу.       — Нет, нет, подожди, чего ты так свернулся, вставай, — подгадав момент, я снова пинаю его в пах. Он кричит еще сильнее.       — Х-ха, ты думаешь, мне не было больно? — я срываюсь на крик, — Ты думаешь, это нормально?       Я не сдерживаюсь больше и еще раз пинаю его.       Что-то внутри меня не просто шепчет, а уже кричит, чтобы я остановилась. Я начинаю будто наблюдать за собой со стороны. Я вижу, насколько это неправильно и в целом отвратительно. Точно так же, как было вчера.       Я заношу руку над головой, с секунду колеблюсь, и кто-то сзади хватает мою руку и заводит мне за спину.       Снова как тогда. Я хочу вывернуться, но человек сзади не дает мне этого сделать, вместо этого он обхватывает одной рукой мою талию, а другой продолжает удерживать руку за спиной. Я улавливаю слабый запах парфюма. Он кажется мне до боли знакомым. Это его запах. Мидори.       — Он не стоит того, чтобы ты угробила всю свою оставшуюся жизнь, — он наклоняется так близко к моему уху, что его дыхание щекочет меня. Мое сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.       Я чувствую, как его рука слегка надавливает куда-то, от чего я разжимаю пальцы, и он аккуратно забирает нож.       — Почему ты здесь? — прерывисто говорю я.       — Я следил за тобой. Изрядно ты меня, конечно, погоняла, я уже не так молод, чтобы столько бегать, — он шутит, чтобы разрядить атмосферу.       — Я должна отомстить за… — мой язык не поворачивается, чтобы произнести это вслух. Я дрожу как осиновый лист.       — Я знаю, Хотару, я знаю… — его голос звучит также, как в коридоре.       — Тогда не останавливай меня! — из-за всего этого я не могу понять, когда начинаю кричать, а когда говорить так тихо, что сама себя не слышу.       — Я не могу.       Мои попытки вырваться самой заканчиваются неутешительно. В итоге я сдаюсь.       — Тогда что мне делать…как мне с этим жить?       — Стань тем, кто наказывает зло. Стань правосудием, — Мидори наконец отпускает мою руку и разворачивает к себе.       — Я ненавижу этих продажных мразей.       — Тогда измени их.       — Но…смогу ли я.       — Я не знаю ни одного человека, в ком справедливость не сидела бы так глубоко, как в тебе. Кто, если не ты?       Он говорит так уверенно, как будто и правда верит в меня. Я немного успокаиваюсь.       — Я в тебя верю, так поверь же и ты в себя! — почти кричит Мидори.       Я не видела его таким. Обычно он спокоен, но сейчас передо мной совсем другой человек. Пока мы разговаривали, я совсем забыла просто валяющегося мужчину. Он уже перестал так сильно стонать, но вставать все-таки не решался. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть на его страдальческое лицо, а он смотрит на меня тем взглядом, которым одарил меня вчера. Я невольно пячусь назад и упираюсь спиной в Мидори, дрожь до сих пор не прекращается.       Мидори кладет руки мне на плечи и легонько сжимает их. После он выходит впереди меня, и на его лице появляется ярость, с которой он расправляется с противниками на страйкбольном поле.       — Мужиком тебе все равно уже не быть, так что я просто добавлю, чтобы точно удостовериться, что ты стал пустышкой, — Нагамаса размахивается и в последний раз бьет в пах мужчину. От боли тот просто вырубается.       — Оставим это дело полиции, она должна прибыть с минуту на минуту, — спокойно говорит Мидори и смотрит своими пепельными глазами прям мне в душу.       — Спасибо, я почти совершила ошибку, — я опустила глаза в пол и зашагала вперед. Мидори поравнялся со мной и слегка улыбнулся. 3 года спустя       Я окончила школу и непонятным мне образом умудрилась поступить по обмену в военную академию США. Мне пришлось улететь из Японии на 3 года после выпуска. Времени особо общаться с людьми у меня там не было, потому что был строгий распорядок дня. Но изредка мы все-таки переписывались с Мидори. За тренировками и учебой я почти забыла о том, что произошло со мной тогда. Это стало чем-то вроде случая из жизни. Я познакомилась здесь с многими людьми, которые помогли мне адаптироваться. За что я несомненно им благодарна.        Я окончила академию с отличием и теперь мне нужно возвращаться в Японию. Недавно мне пришлось письмо с предложением работы в моей родной стране, да и я соскучилась по родным местам, и конечно же, по Мидори. Из всего, что было мне родным в Японии, лишь он вызывает тот невероятный трепет в моей груди.       Мой самолет заходит на посадку. От предвкушения встречи меня начинает потряхивать. Я спускаюсь по трапу самолета и вижу вдалеке Мидори. Он приближается, и когда между нами остается лишь несколько метров, я замираю.       — Ты вернулась, — говорит Мидори и расставляет руки.       Мой голос дрожит, ноги едва слушаются, я срываюсь с места и, преодолев расстояние между нами, крепко прижимаюсь к нему.       Сквозь слезы я поднимаю покрасневшие глаза, встречаюсь с его отчасти уставшим взглядом.       — Я вернулась.       — Наконец-то. Я ждал.       Он берет мой подбородок и слегка приподнимает его.       — Хотару, ты выйдешь за меня? — он улыбается и внимательно смотрит на меня.       От услышанного мне становится тяжело стоять. Он ощущает это и поддерживает меня.       — Да, — вырывается из моих уст, и он почти сразу накрывает их поцелуем.