Сны с цветом ртути

      Йоичи досадливо скрипит зубами и смотрит на демона напротив до ужаса проникновенно, так, будто он готов прямо сейчас забыть о своей человеческой сущности и со звериным рыком наброситься на Геккоина, чтобы со смачным хрустом, ласкающим слух, перегрызть ему горло. Любого бы уже давно выворачивало от такого взгляда наизнанку, но только не этого мерзавца — ему всегда весело и скучно одновременно. Воплощение оружия, бывший вампир, усмехается жестко и чуточку горько. По крайней мере, так кажется исключительно его хозяину. Плавные, немного ленивые движения демона на его скромном, импровизированном пьедестале в застывшем свинцово-сером мирке Саотомэ, признаться честно, нервируют мальчишку просто до нервной дрожи в коленях и удушающего кома в глотке. Именно поэтому он всегда приходит в зазеркальное, сотканное из призраков и фантомных душевных болей пространство с тяжелым луком наперевес; оружие не поможет, нет, и Йоичи об этом прекрасно осведомлен. Вот только с ним не так тошнотворно страшно, когда Геккоин не понять чему начинает скалиться.       На самом деле, угловатое лицо демона часто кривиться в разных гримасах — он обожает дразнить маленького охотничка на кровососов, играть на его тонких нервах, словно они перетянутые гитарные струны, которые вот-вот грозятся с противным полувизжащим звуком порваться. Но в битвах Геккоин делится силой весьма охотно — всегда послушной тенью застывает за хрупкой, на первый взгляд, спиной Саотомэ, а затем чересчур резко роняет массивную мозолистую ладонь на плечо. И это чертово прикосновение — словно падение молота по итак сломанной кости — дрожит все, что не лень, разъедает кожу и мышцы болью, с остервенением грызет тепло человеческого тела, но Йоичи постепенно учится не сгибаться в три погибели, но каждый раз будто первый. И сила такая ужасающая, что юноша вечно прокусывает нижнюю губу до крови, а потом давится противным привкусом металла на кончике языка.       Однако сейчас далеко не сражение и даже не мелкая потасовка, но и говорить с демоном, в общем-то, нет совершенно никакой нужды. Йоичи приходит сюда лишь по одной причине, которая, к слову, кажется важной. Геккоин в глубине своего разума считает, что повод хозяина — абсурд. Причем полный, как говориться, с большой буквы. Но ему тоже это не нравится так, что порой мышцы сводит резкой судорогой. Саотомэ с некоторых пор видит лишь скучные серые сны. В них не плещется рубиново-алая кровь, не горят неоновые огни на вывесках магазинов из старых детских воспоминаний, не распускаются агатово-черным каскадом ликорисы и другие, менее знакомые воплощению цветы. В сознании охотника творится какая-то бурда — небо стеклянное, унылое, тяжелое, практически такое же, как вся его жизнь. Хотя… Какая жизнь? Здесь нет и ее. И почему-то вместо рек разлита мелкими шариками ртуть. Она блестит красиво, матово, но мужчине этот металл не по душе, собственно, как и крошке-Йоичи. Бывший вампир усмехается до боли знакомо — хоть в чем-то их мнения сходятся.       Парень с забавными каштановыми вихрами на голове почему-то всегда считает, что Геккоин должен все знать. А еще быть виновным во всем, что творится в затворках его скудного мирка, похожего на крохотный осколок стекла. Такой же мертвый, отколотый от состоятельного целого. Впрочем, наивный Йоичи никогда не признается ему в открытую, что тоже боится стать бесцветной массой, опасается однажды увидеть черную клубящуюся завитками смерти дыру в своем драгоценном сознании или заметить, что нахальной демон стал частью общей картины. Юноша страстно желает увидеть во сне краски — вздымающийся к самому небу обсидиановый костер с зеленоватыми прожилками-капиллярами, амарантовый закат с редкой серебристо-оранжевой проседью и заманчивое своими глубинами чернильно-синее море. Геккоину тоже хочется. Причем не только цветного мира. И это сводит с ума обоих.       Демон поднимается со своего пьедестала одним рывком, трясет седой головой и красноречиво сверкает глазами, похожими на рубины. Его шаги громким эхом отскакивают от стен крохотной комнатушки резиновым мячиком, и юноша непонимающе вздрагивает, боязливо вжимает голову в плечи, аки маленький зверек, а еще формирует расписную линзу прицела у правого глаза. Лук в его руках больше не дрожит. Йоичи встречает его фальшивый сонм улыбок недоверием и агрессией — первая стрела (Геккоин все же позволяет ее создать) с комариным свистом расчеркивает воздух и едва задевает щеку. По татуированной плоти, похоже на один сплошной ожог, медленно расползается царапина, из которой плавно скользит ниточка ртути. В сером мире не бывает крови.       — Может быть, уже прекратишь? — низко и весьма грубо интересуется демон, заставляя одним лишь щелчком пальцев исчезнуть собственное оружие из чужих, крохотных, как у девушки, ладоней. Свинцовое пространство весьма ощутимо дрожит раскрытым веером на ветру, искажается и идет бесцветной рябью в глазах. Геккоин сердится и не скрывает.       — Взаимно, — коротко выдыхает молодой человек и против воли отступает назад, цепляясь длинными пальцами за воздух — спасительного оплота из глубокого омута единственных ярких глаз, к сожалению, или счастью, нет. — Верни мне лук, — коротко приказывает, хотя голос нервно дрожит, — Геккоин.       Мужчина смеется бархатно и хрипло.       «Прокурено», — думается отчего-то Йоичи, и он делает еще один крохотный шаг назад. Парень не видит, но неплохо чувствует — вокруг демона мягкими рассеянными нитями, постепенно сплетающимися в ажурные ленты, стелется сила. Бывший вампир в этой жизни должен быть вороном по своей природе, но нет — он что-то пострашнее.       Фантом старшей сестры Саотомэ, умирающей в луже чего-то мерзкого и липкого, появляется слишком неожиданно для них обоих. Но, если Геккоин раздраженно дергает рукой, и иллюзия осыпается на дощатый пол пеплом, то маска хладнокровия Саотомэ дает огромную трещину во все лицо, и самоконтроль летит к чертям, в бездну. Воплощение собственного оружия привычно хмурится, так, что складка пролегает между бровей, — значит, ощущает в полной мере, упивается, понимает… И почему-то дышит материальным страхом без всякого удовольствия, досадливо морщит нос и фыркает. Некогда любимая человеческая эмоция сейчас вызывает лишь приступ непривычной сильной тошноты и… трепет? Геккоину хочется громко рассмеяться. Хотя это дьявольски несмешно.       Бывший вампир застывает каменным изваянием всего в каком-то жалком метре от полусгорбившегося хозяина, насмешливо смотрит сверху вниз, будто бы пытаясь превратить беднягу в мизерную букашку, чтобы с удовольствием раздавить подошвой армейского ботинка. Его стан идеально ровен и непоколебим — на фоне этого статного демона Йоичи кажется сам себе комичным и глупым. А еще тайно мечтает — пусть кто-нибудь из товарищей, там, в реальном мире, выведет его из состояния транса, пусть нагло и бесцеремонно дернут за плечо или дадут подзатыльник, что угодно… Лишь бы не плавиться под пытливым взором и не молиться серафимам, чтобы на Геккоина снизошло спокойствие и терпение. Нет, в черных зрачках-щелочках мужчины не разлита буря человеческого раздражения, но плещется что-то явно зловещее и не несущее в себе ничего хорошего. Демон, он всегда есть демон. Йоичи отчаянно запрещает себе забывать, однако раз за разом собственные громкие слова почему-то стираются из памяти, словно неровная линия, начерченная грифелем простого карандаша. Геккоину нельзя доверять, нельзя в открытую подставлять спину.       «Нельзя», — мысленно соглашается юноша и вопреки всему более менее спокойно поворачивается к персональному мучению затылком. Саотомэ знает — однажды этот фарс выйдет ему боком. Геккоин ждать не любит, но ради такого случая все же стоит на время затаиться, верно?       — Что ты хочешь? — наконец сдается молодой человек. Он выдыхает чуточку сипло, непривычно глухо для его высокого голоса и всеми силами старается не жмуриться перед рогатым мужчиной. А когда демон склоняется чуть ниже, вопрошающе приподняв брови и лукаво улыбаясь одними уголками губ, Йоичи мечтает проснуться. Короткие жесткие волосинки забавно колют щеку, щекочут кончик носа и лезут в чужие глаза, но паренек терпит все и упрямо сжимает зубы, чтобы не начать позорно скулить, словно брошенная собачонка. Даже на удивление горячее дыхание, опаляющее шею.       — Так что? — упрямо повторяет охотник, стараясь не замечать, как грубые ладони оглаживают его позвоночник и уверенно застывают на худых боках. Долгое время мужчина молчит, но дышит часто и загнанно, иногда специально дразняще цепляет острыми клыками тонкую кожу, но, впрочем, не кусает. — В таком случае, будь добр, верни мне, пожалуйста, лук.       — Зачем? — с тихим смешком интересуется Геккоин и заискивающе заглядывает в чужие глаза, отмечая, как резко темнеет радужка хозяина под напором чувств. — Неужели, боишься меня, Йоичи, м? — играется. — Больше не хочешь разговаривать со мной, как прежде? — уже с какой-то долей совсем недетской обиды в голосе. Его слова — не тягучая патока. Исключительно сталь.       — Или, может быть, ты успел найти себе куда более интересного собеседника, чем я? — благоговейным шепотом в самое ухо выдыхает Геккоин и чувствует, как тельце в его руках мелко дрожит. — Ты ведь не каждый день выводишь меня из себя так, что я захватываю твое тело, как месяц тому назад. Так чего тебе бояться, Йоичи?       А Саотомэ, словно маленький слепой котенок, смешно тычется чуточку курносым носом ему в плечо и неспешно скользит пальцами по обнаженной рельефной груди демона. Охотник тяжко вздыхает и прикрывает глаза — он так устал… Руки немного неуверенно поднимаются к шее и тут же захватывают ее в свой плен. Геккоин, на самом деле, удивлен, но виду не подает. Еще вчера Йоичи кусается и рычит не хуже него самого, а сегодня…       Демон жадно и порывисто тянет носом воздух, прижимает своего несмышленого хозяина еще крепче с телу. А еще тайком наслаждается человеческим теплом — его ладони всегда ледяные.       — Геккоин, я устал, — тихо признается юноша, начисто игнорируя все предыдущие вопросы воплощения демонического оружия. — Почему здесь все серое? Мне не нравится ртутный цвет, — признается честно и по привычке ведет носом по коже. — Ты еловыми ветками пахнешь, кстати, — усмехается совсем по-доброму, все еще не открывая очей, но уже потихоньку расслабляясь в коконе чужих рук.       — Ты прыгаешь с темы на тему, — отстранено замечает бывший вампир и поднимает голову к небу заместо привычного потолка, которое воображение Йоичи явно считает лишним в этой картине. Осторожно кладет одну ладонь поверх растрепанной головы и неловко ерошит — успокаивать — явно не его предназначение.       — А мир у тебя и в правду ртутный после нашей ссоры, — зачем-то в конце добавляет Геккоин и осторожно, практически невесомо касается губами чужого виска. А, может, это намек? — Я тоже не люблю серый, — вторит за Саотомэ и слегка отстраняется, но только для того, чтобы удобнее перехватить мальчишку за талию.       Кровать протяжно скрипит под весом двух навалившихся на нее тел, а затем послушно замолкает. Когда Геккоин аккуратно касается губами чуточку дрожащего кадыка, по телу Йоичи плавно расползается дрожь. Юношу впервые слабо трясет от того, как демон сдержано-неспешен, дышать нормально получается слабо. Лицо мужчины, исчерченное татуировкой, очень близко, его дыхание застывает на чужих приоткрытых губах, но Саотомэ мало. Чертовски мало. Йоичи приятно жмурится, когда Геккоин плавно поднимает ладонь и касается его щеки, неспешно рисует пальцами витиеватые узоры на лице.       Парень явно наглеет, когда с силой вцепляется пальцами в седой загривок и тянет на себя. И, прежде чем целомудренно коснуться чужих обветренных губ, Йоичи усмехается подобно своему демону. Он же, в свою очередь, ловко просовывает руки под спину юноши и прижимается к нему почти всем телом — Саотомэ сдается быстро и позволяет бывшему вампиру целовать так, как он хочет. Но Геккоин не напирает, он удивительно спокоен и нежен. А парню кажется, что впереди у них целая вечность.       Йоичи сдавленно стонет, когда Геккоин шаловливо прикусывает его язык, и протестующе мычит, стоит ему отстраниться. Колено демона оказывается аккурат между ног, и молодой человек касается его бедром, бесстыдно притягивает к себе еще ближе, с жадностью водя руками по поджарому животу. Уверенно стягивает черную куртку и скользит крохотной ладошкой по спине, будто бы мягко направляя. Сам он даже не замечает, в какой момент исчезает его армейский пиджак и соскальзывает с плеч белая рубашка. Геккоин улыбается чуточку пошло, целует в уголок губ и ведет влажным языком вниз по подбородку до основания шеи, а затем с силой кусает, оставляя некрасивую бордовую отметину и слизывая выступившие бисеринки крови. Дорожка мокрых поцелуев плавно спускается до пупка, и Йоичи закусывает себе запястье, чтобы бесстыдно не стонать в голос, чуть вскидывая бедра. Демон на мгновение отрывается от своего увлекательного занятия, чтобы плавно скользнуть вверх для уже куда более пошлого поцелуя. Чужое возбуждение, красноречиво выпирающее из-под ткани брюк, задевает чужое, и оба несдержанно охают друг другу в рот. Геккоин аккуратно оглаживает чуть выпирающие ребра, царапает короткими ногтями тазовые косточки, оставляя небольшие борозды, и перемещается к чужим брюкам. Пряжка ремня тихо звякает, и Йоичи послушно позволяет стянуть с себя совершенно ненужную вещь вместе с боксерами. Демон хитро усмехается, проводит ладонью по всей длине и послушно склоняется, чтобы собрать языком капельку смазки, чуть надавливая на головку. Полустон-полукрик срывается с припухших после поцелуев губ, и Йоичи старается не отпускать взгляда вниз, когда чувствует, как мужчина осторожно приподнимает его ногу и жарко выцеловывает внутреннюю сторону бедра.       Юноша почти шипит, стоит мужчине начать растягивать его, вводя сразу два пальца, и мстительно кусает демона за свободную руку, на которую он опирается. Они не спали с Геккоин целый месяц, но он, кажется, несколько забывает об этом. Жгучее желание, давно смердевшее под кожей, не позволяет ему мыслить трезво. Демон с удовольствием ведет носом по шее, оглаживает нежное бедро и медленно входит. Йоичи больно до белых пятен перед глазами, но Геккоин на этот раз на удивление нежен и покладист, поэтому юноше лишь остается терпеть, иногда в ответ кусая чужие губы и исключительно из вредности расцарапывая спину. Мужчина двигается мучительно медленно, покрывая кожу хозяина незамысловатыми поцелуями-бабочками и тщательно вылизывая шею. А юноше остается лишь только слабо из-за придерживающей его руки поддаваться бедрами навстречу и утопать в этой тягуче-сладкой нежности с головой. Он цепляется пальцами в вспотевшие плечи, а Геккоин сцеловывает с губ ласкающие слух стоны. О, Первый прародитель, как же ему этого не хватало!       Такие же грубые, как у него самого, пальцы на теле, затянутый поволокой похоти взгляд и родное тепло. Геккоин мимолетно улыбается и сбивается на более быстрый и рваный темп, буквально вколачиваясь в отзывчивое тело. Пара кончает практически одновременно, и Геккоин устало валится поверх хрупкого Йоичи, который загнанно дышит и, кажется, таки охрип от стонов. В настоящем мире уже давным-давно глубокая ночь, а посему демон спокойно перекатывается на бок и нагло прижимает сонного юношу к себе. На два переплетенных тела медленно оседает покрывало — единственное, что смог придумать Саотомэ в таком состоянии.       …Когда юноша заглядывает в свой внутренний мир, чтобы просто поговорить с Геккоином, по старой привычке перебирая ему седые пряди, в следующий раз, то с некой радостью отмечает чуть скучноватый песчаный берег, голубую лагуну и кроваво-рыжий закат. Улыбка сама по себе расцветает на миловидном лице и становится еще шире, когда Йоичи замечает ленивого Геккоина, сидящего на одном из камней.       — Сегодня без лука? — насмешливо интересуется демон и чуть закидывает голову к небу, скашивает рубиновые глаза на нерасторопного хозяина и призывно хлопает ладонью по месту подле себя.       — И тебе привет, — важно кивает Саотомэ, — знаешь, я не люблю ртутный цвет, — и каверзно улыбается, пытаясь скопировать своего демона.       — А еще я пахну еловыми ветками, — лукаво добавляет Геккоин и тихо смеется, когда парнишка, словно замерзший воробушек, прыгает ему под руку. Стоит ли воспринимать это как намек?..