Путь к сердцу

Юри всегда нравилось смотреть, как Виктор готовит. Устроиться поудобней, подпереть лицо руками и со счастливой улыбкой наблюдать за любимым — что еще нужно? Виктор, в своем обычном голубеньком фартучке, с закатанными до локтя рукавами рубашки, в задумчивости склонился над плитой. Иногда попробует, нахмурится и добавит соли или перца, будто совершая какой-то загадочный ритуал. Пока Виктор был занят, за ним можно было подсматривать безнаказанно, не опасаясь, что он вот-вот повернет голову, поймав взгляд Юри, и улыбнется той широкой обезоруживающей улыбкой, от которой фигурист Кацуки начинал отчаянно краснеть. На вкусный запах прибежал Маккачин и, оглушительно тявкая, стал вертеться у Виктора под ногами. — Эй-эй, Маккачин, не разбрасывай тут свою шерсть, — забеспокоился Виктор. — Никто не захочет есть суп, если в нем будет плавать частичка тебя. — Не волнуйся, я его подержу, — ответил Юри, приманивая не в меру активного пуделя кусочком зефира. — Вот так, Маккачин, сидеть. Не будем мешать Виктору готовить. Никифоров улыбнулся уголком рта, одновременно ловко строгая зелень. — Вы так мило смотритесь вместе. Ты такой очаровательный, когда расслаблен, Юри, мне нравится, как ты выглядишь сейчас. — Что? Виктор, у тебя что, глаза на затылке? — Нет, просто вижу твое отражение во-он в той кастрюльке, — невозмутимо ответил Виктор. — А-а, так ты все время видел, что я на тебя смотрю? — Юри покраснел. — Ну вот, как шпион я полностью провалился. — Теперь это неважно, потому что борщ готов, — объявил Виктор, поворачиваясь. — Не хочешь подойти попробовать? Ничего не подозревая, Юри слез с насиженного места, и аккуратно подув на протянутую Виктором ложку, попробовал суп. — О! Действительно, очень вкусно, Виктор, у тебя здорово получа… — Да, борщ неплохой, но ему еще нужно настояться, — коварно заявил Виктор, обхватывая Юри сзади. — Что? — осекся тот. — У тебя есть идеи, как провести ближайшие, м-м-м…минут двадцать? — О чем ты…ааа, стоп! Виктор, поставь меня немедленно! — заверещал Юри, безуспешно пытаясь выбраться из железной хватки Никифорова. Закинув упирающегося Кацуки на плечо, тот, довольно насвистывая, прошествовал в спальню. — В конце концов, за все удовольствия нужно платить, правильно? — прошептал Виктор, наклонившись к самому лицу Кацуки и загадочно улыбаясь. Юри, уже лежа, залился краской. Близость Виктора была волнующей. Не осознавая, что делает, он протянул руку и дотронулся до пряди серебристых волос, провел по линии скул, остановившись у самых губ. — Какой же ты красивый, — забывшись, выдохнул он. — Продолжай, — блаженно промурлыкал Виктор. Юри, вздрогнув, мигом убрал руку. — Э-э, Виктор, может, вернемся на кухню? Я вообще-то уже есть хочу, — предпринял он слабую попытку сопротивления. — Ничего, потерпишь немного, — засмеялся Виктор. — Ты легко набираешь вес, Юри, а борщ — штука калорийная, и если хочешь, чтобы я продолжал его готовить, предварительно придется сбросить пару калорий. — Сейчас же иду бегать! — с деланой решительностью заявил Юри, поднимаясь. — Никуда не денешься, Юри, — И снова эта коварная улыбка. Из груди Юри вырвался слабый стон. Виктор мягко прикоснулся губами к его губам, одновременно проводя рукой по плечам и шее, согревая теплым дыханием прохладную кожу Кацуки. Юри прикрыл глаза, пытаясь успокоить спутавшиеся мысли. Услышав шорох, он снова распахнул их, и увидев, что Виктор снимает рубашку, окончательно сдался. Он был совсем не готов, к тому что произойдет, но кто сказал, что ему этого не хочется? Снимая с него очки, Виктор легко поцеловал его в кончик носа и, глядя глаза в глаза, проговорил: — Ну ладно, насчет двадцати минут я пошутил, — Юри несмело улыбнулся. — Понадобится как минимум вдвое больше! — Ви-и-и-ктор! — Никифоров толкнул его обратно в постель, обнял… На кухне с сокрушительным грохотом что-то упало. — Черт, Маккачин! — Виктор, как был, без рубашки, рванулся обратно. Юри обессиленно выдохнул. Кажется, пронесло в этот раз… Но внутреннее чутье подсказывало, что вскоре Виктор одними поцелуями и объятими доволен не останется, и от этой мысли сладко сосало под ложечкой. Из кухни доносились причитания Виктора, и Юри, кое-как нацепив очки, отправился посмотреть, что случилось. Зрелище было, мягко говоря, необычное. Виктор, стоя на залитом алым бульоном полу, пытался подтереть шваброй все это безобразие, одновременно успокаивая истошно лающего и совершенно мокрого пуделя. — Кастрюлю на край плиты поставил…а Маккачин, наверно мясо почуял, вот и потянулся, — сбивчиво объяснял Виктор. — Он не обжегся? — испугался Юри. — Да нет, суп еле теплый был. Ну вот, все мои старания пропали даром, — с сожалением произнес Никифоров. — Ну, зато мне не надо сбрасывать калории, — пошутил Кацуки. — Еще как надо, — многообещающе произнес Виктор. — Но сначала в ванную — попробуем Маккачина отмыть.