Никогда не спорь с богом обмана

Бартон обнаружил себя дремлющим над чашкой кофе в общей кухне... Зачем он сюда пришел? И кто вообще пьет кофе в первом часу ночи, если собирается спать? Нет, Старка мы считать не будем – он родился уже со стаканчиком из Старбакс... Клинт потряс головой, пытаясь припомнить, какой черт его дернул сюда прийти. Он помнил, что Коулсон заканчивал писать какой-то очередной отчет, и Бартон искренне надеялся, что после ему обязательно перепадет доля пристального внимания Фила перед тем, как они решат все же лечь спать... А потом? Потом Хоукай захотел пить. Только нахрена он для этого пришел на кухню, если обычно предпочитал напиться из-под крана в ванной? - Херня какая-то,- заключил лучник, поднявшись из-за стола, и поплелся в их с Коулсоном спальню. Абсолютно некстати, почему-то, вспомнилась утренняя размолвка с Локи... Хотя, «размолвка» – это как-то мягко сказано. На самом деле Хоукай был очень близок к намерению удавить асгардца собственными руками, в то время как тот нахально скалился ему в лицо. И если бы не Тор и Стив с Брюсом, Клинт бы довел желаемое до логического завершения, не смотря ни на какие там магические штучки этого отмороженного тролля. Бартон раздраженно рыкнул и взялся за ручку двери. Стоп! Ему послышалось, или невнятный звук из-за нее был поразительно похож на томный женский стон? Клинт резко и совершенно не думая рванул дверь на себя и замер, не веря собственным глазам... Полуобнаженный Коулсон стоял на коленях, склонившись над их кроватью... А на его плечах... Это ноги Романофф в аккуратных белых гетрах? Такое вообще возможно??? - Ммм... Да, Фил...- стон Наташи развеял последние слабые сомнения и окончательно выбил лучника из равновесия. - Эээ...- только и смог выдать он, продолжая стоять в распахнутом настежь проеме двери. Коулсон абсолютно спокойно поднял голову. Впрочем, чему удивляться? Коулсон всегда был абсолютно спокоен. Даже, если вокруг рушился мир, Фил был совершенно непоколебим и уравновешен. Так с чего бы ему дергаться сейчас? - Я опасался, что нам придется идти тебя искать, Клинт,- спокойно произнес агент, снимая ноги Вдовы со своих плеч.- Я прав, Романофф?- обратился он к девушке, легко коснувшись губами ее колена. - Мм-да... Думаю, еще немного, и нам пришлось бы...- расслабленно промурлыкала Наташа, опуская ноги на чуть смятые простыни.- Клинт, может тебе стоит закрыть дверь? Или ты хочешь пригласить сюда еще кого-то? Например, Тони со Стивом? - Не думаю, что он этого действительно хочет, Наташа,- мягко отозвался Фил, поднимаясь на ноги и подходя к Хоукаю.- Закрой дверь, Клинт,- ласково выдохнул он у самого уха Бартона. Лучник нервно сглотнул, не в силах отвести взгляд от влажно блестящих бедер Вдовы... - Когда ты... вернулась?- неверным голосом прошептал он. « Черт! Что я несу? Что здесь, блядь, происходит?» Фил мягко убрал ладонь Бартона с ручки двери и закрыл ее, тихо клацнув защелкой. - Не знаю... может, минут двадцать назад... а может и больше,- призывно улыбнулась Романофф, садясь на кровати и одернув коротенькую плиссированную юбку в крупную темно-синюю клетку.- Ты не рад меня видеть?- наигранно надула она губы и кокетливо взмахнула ресницами. - Я... блядь! Какого хера тут происходит?!- тряхнул головой Клинт, пытаясь развидеть то, что увидел пару секунд назад.- Фил?? - Кажется, ты его смутила, Романофф,- снисходительно улыбнулся Коулсон, обращаясь к Вдове. - Я?- удивленно вскинула брови Наташа.- Я думала, он видел достаточно, чтобы еще смущаться... - Возможно, еще не все,- мужчина мягко положил ладонь на плечо лучника.- Может, тебе стоит присесть, Клинт? - Фил! Нат!!- Бартон нервно дернул плечом, сбрасывая ладонь куратора, и переводя все еще ошарашенный взгляд с одного на другую. - Ой, да ладно, Клинт,- протянула Наташа, подымаясь с кровати и направляясь к снайперу.- Неужели, это такая неожиданность? Или ты, правда, думал, что такого никогда не произойдет?- вопросительно приподняла она брови, подойдя почти вплотную.- Ты ведь хочешь попробовать, разве нет? Ярко красный кружевной бюстгальтер, призывно алел под полурастегнутой белоснежной блузой, притягивая взгляд Клинта к совершенной форме груди Вдовы. Зачем она так оделась? Она никогда... Хотя, нет – если нужно было для дела, Наташа могла надеть и не такое. Но сейчас...? Ей очень... Ох, блядь! О чем он думает? Какого черта??? Но ведь он действительно хочет! Это было как откровение! Настолько необъяснимое и безумное, что мозг вскипал, как яичный белок в раскаленном масле, и внезапное желание болезненным сгустком пульсировало в низу живота, горячечной тяжестью тянуло пах... Бартон затравленно перевел взгляд на Коулсона. Фил его не поймет... Черт! Что же ему делать? Но мужчина смотрел на него совершенно спокойно, мягко и ласково улыбаясь, своей неповторимой полуулыбкой, которую умел видеть лишь Хоукай. Клинт зажмурился, не в силах посмотреть в голубые и такие любимые глаза... Он разочаруется... Простит. Снова простит, но... Да какого хрена! Чем они сами здесь только что занимались?!! - Все в порядке, Клинт,- успокаивающий полушепот над самым ухом, горячий влажный вздох обдает ушную раковину и висок, и по позвоночнику бегут огненные муравьи... И в следующее мгновение твердые настойчивые губы прижимаются к губам лучника, и язык куратора требовательно проникает ему в рот... У Фила Наташин вкус... Это нечестно, потому что тормоза сносит моментально и бесповоротно... - У него очень умелый язык, правда? Ты ведь это знаешь?- томный шепот Наташи над ухом долбится в мозг, задевая, обнажая самое сокровенное, самое дорогое... Он знает. Знает, насколько умелый язык у Фила, и насколько чувствительные и ловкие у него пальцы... И теперь, он уверен, это знает и Наташа... Клинт не понимает, чьи руки касаются его тела, и не понимает, чего он хочет больше... КОГО он хочет сильнее. Он не может понять, не может выбрать... Он хочет сдохнуть просто здесь и сейчас, чтоб не делать этот долбанный выбор. Чтобы жгучее необузданное желаннее не тянуло так горячо и болезненно, не рвало его на части, не вынуждало делать то, чего он хочет сейчас больше всего на свете... Но уже слишком поздно... Его ладонь сжимает упругую грудь Вдовы, а губы медленно скользят вдоль ее шеи... Наташа невероятная! Он всегда это знал. Он помнил... Она тихо и нежно смеется, шепчет что-то ласковое ему в макушку... Ему все равно... Хотя нет. Не все равно. Но сейчас это не важно... Бартон целует ее очень нежно, бережно поглаживает, освобождая от одежды... Внутри нежность пополам с необузданной похотью и непреодолимой страстью... Неужели это именно то, что он всегда к ней чувствовал? Или все дело в том, как одобрительно смотрит на него Фил? Как его руки и губы нежно касаются тела самого Клинта? Это сумасшествие? Или сбывшаяся мечта? Сейчас лучнику без разницы. Он просто тонет, растворяется в невероятном водовороте ощущений и чувств... Он хочет их обоих! Неистово! Немедленно! Бартон совершенно не осознает, как они добираются до кровати... Он жадно выцеловывает замысловатые дорожки на теле Романофф, зарывается лицом между ее бедер, касается языком нежной горячей плоти, влажной и невообразимо, одуряюще благоухающей самой Наташей и Филом... Возможно, если бы Клинт не потерял голову еще какое-то время назад, это произошло бы сейчас... Он прижимается губами к набухшему темно-алому бутону клитора, проникает языком в обжигающе пульсирующую щель... Наташа стонет протяжно и призывно, выгибается навстречу, подставляясь под ласку его жадного рта. И он не может остановиться, оторваться, захлестываемый всепоглощающим желанием обладания... Он чувствует, как чуткие пальцы Фила сжимаются вокруг его возбужденного члена, как ласкают умело и властно – и этому тоже нет сил сопротивляться... Да и желания сопротивляться нет. Все слишком правильно, слишком желанно, слишком идеально, чтобы прекратить это. Пальцы Наташи с острыми аккуратными ноготками требовательно впиваются в плечи лучника, тянут, заставляя оторваться, подняться, нависнуть над Вдовой, впиться губами в ее жаждущие губы. Руки Фила направляют его, и в этом есть какое-то неподдельное, только им троим открытое таинство, потому что ближе, чем они, не может быть никто и никогда в целом мире... Все так естественно, будто так и должно быть... А может и должно? Клинту кажется, что все это невозможно, невероятно правильно. Ведь они доверяют друг другу. Любят друг друга... Разве нет? Он точно любит их обоих, пусть по-разному, но по-другому это назвать нельзя. Он готов сделать для них все, что угодно – любое безумство... даже убить, если потребуется. Даже умереть. Так разве это не любовь? Или это лишь зов плоти, необузданное вожделение, клокочущее в его жилах? Но это так сногсшибательно хорошо, что он уже не задумывается, позволяет себе подчиниться чужой воле, доверится настойчивым и уверенным рукам. Он утробно глухо рычит, проникая в податливое тело Наташи. Она тихо стонет на выдохе, плотно сжимая коленями его бедра, запускает сильные тонкие пальцы в его волосы, притягивая, не позволяя оторваться от своих нежных губ. Клинт не сопротивляется, он просто плывет от ощущения горячих губ, ласкающих его губы, от дразнящих касаний юркого языка, от жарких игривых ласк внимательных пальцев, от трепетной пульсации вокруг своего члена... Жарко, остро... и совершенно не понятно, как он мог это забыть. Отпустить добровольно и без сожаления самую идеальную девушку на свете. Самую лучшую и невероятную, которая могла когда-либо родиться... Вытравить из сердца, из мыслей, выскрести, казалось, из-под кожи, оставив лишь мизерный отголосок того щемящего душевного единения, что когда-то связал их прочно и навсегда. И, может, именно так, как сейчас, было бы правильно? Они так давно вместе... Так зачем он постоянно выбирает кого-то из двоих? Сильные слегка шероховатые ладони осторожно гладят его спину, ощущения настолько знакомые и родные, что Бартон невольно стонет в губы Романофф, выгибается, стараясь подставиться под ласку... Фил смеется тихо и довольно, целует его вдоль позвоночника, привычно и по-хозяйски. И Клинт понимает, что ему остро не хватает этих ласк, этих поцелуев, тихого бархатистого смеха... Ему нужно еще! И чуткие уверенные пальцы проникают в его тело, дотрагиваются именно там, где ему больше всего нужно, и мир будто взрывается новым фейерверком ощущений, захлестывает и накрывает ярко и душно. - Пожалуйста...- стонет лучник, потому что даже этого кажется недостаточно, слишком мало, слишком обещающе... Просить дважды не приходится. Впрочем, с Коулсоном всегда так, как нужно Бартону, будто Фил читает его на каком-то совершенно невообразимом уровне, действуя единственно верно, угадывая невероятно точно. Член агента толкается в тело Клинта, словно ответ на все невысказанные мольбы, на все не озвученные желания, и знакомое ощущение заполненности, невероятного единения, наполняет Бартона иррациональной радостью завершенности... Он выгибается сладострастно и пошло, стараясь ухватить, вобрать всю гамму ощущений, что накрывают его, будто приливная волна, заставляя захлебываться беззвучным стоном, собственным сбивающимся дыханием... Жаркие объятия такие тесные, что ему, кажется, не хватает воздуха... Жадные губы, одновременно касающиеся его лица и скользящие вдоль позвонков шеи и между лопаток. Обжигающие касания, одновременно требовательные и дразнящие, разжигающие еще большее желание... Страстные поцелуи, от которых саднят губы и плечи... Тихие постанывания, сводящие его с ума. Шумные вздохи и сердца, бьющиеся в идеальном едином ритме. Они словно дополняют друг друга, движутся как одно целое, даря друг другу наслаждение, отдавая и отдаваясь... Все это настолько умопомрачительно, сногсшибательно волшебно, что Клинту хочется плакать от осознания собственного счастья... Ему невообразимо нравиться, как ладони Наташи нежно оглаживают плечи Фила, как тот бережно и ласково целует ее пальцы... Как их руки и губы сменяют и дополняют друг друга, лаская его... лаская друг друга... Сменяется ритм, меняются позы, перетекая естественно и незаметно. Но желание не отпускает, расцвечивая мир все новыми и новыми яркими ощущениями. От дикого выматывающего удовольствия Бартон уже не способен что-то соображать, и лишь какой-то мизерный отголосок сознания, тень здравого смысла, лениво и нехотя отмечает, что он всегда находится между Романофф и Коулсоном... Они берут его то вместе, то по очереди, заставляя стонать и кричать от немыслимого наслаждения, а Клинту безумно, просто до одурения хочется, чтоб они поцеловались... Когда затихает последний всплеск экстаза, Бартон вымотан, выжат до основания... Нет сил даже доползти до подушки. « Так вот почему Фил предпочитает большие кровати...»- лениво проносится в мозгу. На таких с комфортом можно устроится втроем... « Он делал это раньше? Надеюсь, до меня?...»- мысли настолько аморфны, что уже не вызывают никаких эмоций... Коулсон и Наташа сидят на краю кровати, обнаженные и совершенно бесстыжие, тихо говорят о чем-то, иногда посмеиваясь, и пьют бренди прямо из горла бутылки. Они совсем не устали? Впрочем, плевать! Пусть делают, что хотят. Бартон удовлетворен настолько, что готов простить этим двоим что угодно... Он просто чертовски хочет спать... Лучника разбудило осторожное касание губ к виску. - Нет, Фил, мне, правда, хватило...- сонно пробормотал Хоукай, блаженно улыбнувшись и не открывая глаз. - Прости, Клинт...?- слегка озадаченный голос Коулсона, вынудил Бартона, нехотя разлепить веки. - Вчера было охуенно, но я сейчас просто не способен повторить,- немного виновато попытался объяснить он. - Клинт, вчера ты заснул, так и не дождавшись, пока я закончу отчет...- в глазах агента мелькает легкое волнение. Чтобы лучник отказался от утреннего секса – было на него совсем не похоже. Таким мог грешить Коулсон, но не Бартон точно... - То есть, как заснул?- сон слетел мгновенно, и снайпер вскинулся, ошарашено осматривая комнату.- А где Нат? Фил посмотрел на него так, будто Бартон был не в себе. - Вероятно в Токио. Она улетела туда два дня назад, если ты забыл,- произнес мужчина. - Да-да, я помню... Но разве вчера она не вернулась?- помотал головой парень и вопросительно уставился на куратора. - Нет. С чего ты...? Клинт, ты хорошо себя чувствуешь?- обеспокоенно поинтересовался тот. - Э? Норм... Просто я...- замялся Хоукай, понимая, что что-то не так.- П-прости... я сейчас,- выдавил он, едва не скатившись с кровати, и рванул в ванную. Коулсон удивленно пожал плечами, провожая скрывшуюся за дверью ванной комнаты спину снайпера. Бартон однозначно вел себя странно, в этом следовало разобраться. Уже стоя под душем, Клинт попытался собрать в кучу разбегающиеся мысли. Если Наташа не вернулась, и он заснул вчера вечером, как говорит Фил, и оснований не верить ему у лучника нет, значит... Неужели, ему все приснилось? Это же какой-то бред, все было таким настоящим... И... ну, нихрена ж себе у него фантазии! Почему-то стало дико стыдно и неуютно – он ведь давно уже не думал о Наташе ТАК, сделав свой выбор и ограничив их отношения нежной и трепетной дружбой... Выходит, он сам себе врет? Бартон попытался представить себя с Романофф, но картинка никак не складывалась. Он мог представить, как они пьют вместе, готовят ужин, танцуют, даже спят в обнимку... Он мог даже представить, как целует Вдову, потому что это бывало... Но заниматься с Наташей сексом, и тем более так, как ему это приснилось... этого он не мог. Да и, собственно, не чувствовал такого желания, попросту не хотел. Она была для него, как сестра, подруга, даже мать, но не объект вожделения, хоть он и отдавал себе отчет и признавал, что нет человека более близкого и надежного, кому бы он мог довериться также безоговорочно, как ей. Так почему сон был таким... странным? - Клинт, с тобой все в порядке?- вывел его из задумчивости встревоженный голос Фила.- Ты уже час отмокаешь... - Черт! Правда?- вскинулся лучник, уставившись в обеспокоенное лицо Коулсона.- Прости... - Ты... как?- повторил мужчина, протягивая ему полотенце. - Нормально, Фил. Правда, нормально. Прости,- скороговоркой выпалил Клинт, краснея, и схватив предлагаемое полотенце, вылетел из-под душа. Утро в общей кухне было совершено таким же, как и все прочие, когда Нью-Йорку не угрожала никакая опасность, за исключением разве что отсутствия Наташи. Но Клинт почему-то все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, из-за того, как хитро и многозначительно поглядывал на него Локи. - Чего?- не выдержал лучник, с вызовом вскинув подбородок, чем привлек к себе всеобщее внимание. - Ничего,- меланхолично отозвался трикстер, пряча взгляд за краем кофейной чашки.- Выглядишь напряженным. Спал плохо?- промурлыкал он. - Не твое дело!- огрызнулся Бартон, снова заливаясь краской. - Ну ладно,- согласился Лофт.- Просто хотел узнать, как тебе сон? Понравилось? Снайпер едва не подавился воздухом, во все глаза уставившись на бога обмана. До него вдруг стало доходить... И вместе с пониманием в нем разрастались раздражение и гнев. - Так это... ты!- зло прошипел Бартон. - Все еще будешь утверждать, что я не могу повлиять на твое сознание, Ястреб?- кокетливо взмахнул ресницами Локи. Клинт был уже готов броситься на асгардца прямо через стол, наплевав на всех присутствующих, как теплая ладонь Коулсона успокаивающе опустилась на его плечо. - Клинт...? - Все в порядке, Фил,- дернул головой лучник и накрыл ладонь мужчины своей.- А с тобой я еще поговорю,- мстительно пообещал он трикстеру, ткнув в его направлении пальцем для усиления эффекта. - Буду ждать с нетерпением,- ехидно улыбнулся Лофт, сверкнув глазами. Придушить Локи хотелось смертельно, но Клинта успокаивал тот факт, что причиной его разыгравшегося воображения были не его скрытые желания. И уже за это выяснение отношений с богом обмана можно было и отложить.