Ненормальная

Женя никогда не была хорошей девочкой. Она прогуливала занятия, прятала косяки в дырке у забора, красила волосы в самые немыслимые цвета без разрешения и меняла девушек с завидной скоростью. Быть обычной ей не нравилось. Хотелось чего-то такого, что взрывалось бы фейерверком в голове и быстрее гнало кровь по венам. Хотелось адреналина, безумства, настоящей жизни, и она это получала. Вечеринки до рассвета, запрещённые вещества, от которых не знаешь — доживёшь ли до завтра, и сомнительные компании, которые впридачу к веселью всегда бесплатно дарили ещё кучу проблем. Странные люди, которые угрожали и лапали, строгие взгляды дядечек-полицейских в участке и набитая на бедре тату. Она жила так, как хотела. Делала всё, что вздумается, прожигала жизнь, а старшая сестра в ответ на все эти выходки только глаза закатывала и шептала тихое "ненормальная". Саша привыкла жить иначе, привыкла отвечать за свои поступки и всегда пытаться кому-то угодить, поэтому было ясно сразу — она не поймёт, но Женя хотя бы была благодарна ей за прозвище, ведь оно нравилось. "Ненормальная". И она не думала, что когда-то такую же встретит — похожую, но одновременно и совсем другую, просто настолько же долбанутую на голову. Это радовало, ведь обещало двойное сумасшествие, от чего отказаться было нельзя. Двойное сумасшествие. Женя понимала, что не ошиблась. Сумасшествие обжигало ей губы, пока они целовались, просто чтобы отвадить какого-то пьяного придурка, сумасшествие скользило по венам, не хуже наркоты, пока они танцевали — просто потому что хотелось. Только вот хотелось всё большего, и вскоре беззаботное "просто" исчезло насовсем. Самойлова даже не очень понимала, когда они успели перейти ту грань, что всё стало так сложно, но было уже поздно. Аделина всё также веселилась, не отдавая себе отчёт и ни о чём не думая, а у Жени что-то пошло наперекосяк — теперь она только думала-думала-думала. Вдруг задумалась — а правильно ли она поступала тогда, игнорируя всё запреты, создавая всё больше проблем и отпуская свою жизнь на самотёк? Правильно ли то, что происходит с ней сейчас? Ответа она так и не получила. Думать мешают. Гончарова приземляется рядом на диван, еле удерживая равновесие, чтобы сидеть, и нагло (как и всегда) забирает из рук блондинки сигарету. Затягивается и выдыхает сигаретный дым прямо Жене в лицо — обычно её это заводит. Но Самойлова совсем не реагирует, всё также неотрывно таращась прямо перед собой с этим задумчиво-скучающим видом. Лине это не нравится. — Хэй, Жень, ты чего? — щелкает пальцами прямо перед лицом, а потом фыркает, потому что снова не получила реакции. Выбрасывает сигарету в пепельницу и поднимается с места, — Да ладно тебе. Пошли танцевать. И пока Гончарова тащит её в самый центр танцующей толпы, Женя смотрит на неё неотрывно своими голубыми глазами и думает — за что ей досталась такая, как Лина? Ведь она никогда не была достойна. Только с рассветом они вваливаются в свой номер в отеле. Попытки совращения трещат по швам, Гончарова злится, а Жене под кайфом вдруг отчаянно хочется поделиться всеми этими мыслями, что уже буквально выполоскали ей мозг. И она говорит-говорит-говорит. Брюнетка, на удивление, слушает, не перебивая, а когда у Самойловой уже буквально не хватает сил на бесконечные тирады, вдруг говорит: — Знаешь, я тоже об этом думала. Раз так, то выходит, что и я ничего не достойна, ведь я такая же оторва, прожигающая свою жизнь. Но почему-то же у меня и ты, и тачка, на которой мы вот уже второй месяц по миру мотаемся, и это всё, что мне нужно. Я очень много раз пыталась измениться, но ничего, как видишь, не вышло. И я поняла, значит это моё — жить как в последний раз. Так что знаешь что? — одним резким движением она садится лежащей рядом Жене на бёдра, наклоняется к её лицу и обжигает горячим дыханием губы: — Давай будем ненормальными вместе? Ответом ей служат сумасшедшие поцелуи до искусанных губ.