Вишневый сок
В их первую встречу Чуе всучили стакан вишневого сока. Фиолетовая жидкость оставляла следы на стенках белой кружки и весело пузырилась по краям. — Хочешь? — Чуя протягивает кружку мальчику напротив. У него растерянный взгляд. Мальчик со сломанной ногой прижимает к себе костыль и кажется вовсе не замечает вытянутой руки Накахары. Хмыкнув, рыжий сам делает пару глотков и все еще косится на Дазая. Они сидят в абсолютной тишине почти час. Мальчик со сломанной ногой смотрит в пустоту, мальчик с рыжими волосами заинтересовано разглядывает своего соседа. Когда вишневый сок закончился, в комнату вошли Мори и Коё. Их с Дазаем разводят по разные стороны. Думая о своем новом знакомом, Чуя лишь пожимает плечами. «Странный он какой-то»Вино. Монте Белло 97-го года
Они открывают дорогущую бутылку вина, одну из неисчерпаемых складов Чуи, когда впервые узнают, что будут напарниками. Накахара старается выглядеть максимально дружелюбным, ведь с Дазаем ему теперь работать постоянно. — Мори сказал, что наши способности дополняют друг друга. Забавно, но без тебя я и правда умру… — как-то грустно усмехается Чуя, поднося бокал к новоиспеченному партнеру. Взгляд Дазая слишком непонятный. Осаму ничего не отвечает, лишь загадочно улыбается, прикладывая пальцы к подбородку. Звон стекла. Горькая красная жидкость водоворотом плещется в изысканном бокале. Чуя довольно отмечает, что давно не пробовал такого прекрасного вина.Виски
Они всю дорогу спорят, что будут пить сегодня. Уничтожить целую организацию за ночь? Такое под силу только Двойному Черному. Вваливаются в квартиру Чуи, небрежно скидывают обувь и верхнюю одежду, оставляя валяться на полу. Адреналин еще несется по венам, настроение такое, что и алкоголя не надо. Но распивать какую-нибудь очередную дорогущую бутылку после каждого задания стало неизменной традицией. — У меня есть вино, которое старше твоей бабушки, что скажешь? — Чуя задумчиво рассматривает свои стеллажи с бутылками, но холодная рука ложится на плечо, отвлекая от созерцания. — А я говорю, глупый Чуя, что надо пить виски, который по счастливой случайности завалялся у меня, — Осаму болтает внезапно появившейся бутылкой перед носом напарника. — Вино. Красное. Сухое. — Виски. Со льдом. Вкусненькое. Взгляд Дазая настойчивый. Но в глазах пляшут чертики, выбивая хитрые искры. — А черт с тобой, — Накахара сегодня слишком счастлив и доволен собой, нет настроения даже спорить. — Давай только кровь смоем. Осаму заливисто смеется. Немного не в тему, но так заразительно, что Чуя тоже улыбается. — Так вот почему таксист так странно смотрел на нас, — кидает Дазай прежде чем скрыться за входом в ванную. Они сидят на холодной плитке, сняв никуда не годную одежду. Белая рубашка рыжего расправлена и расстегнута до самого пупка. Нежной кожи, еще совсем недавно покрытой кровавыми узорами, касаются мягкой губкой. Теплые струйки воды стекают по телу, приятно согревая и одновременно доводя до мурашек. В то же время Чуя заботливо протирал полотенцем каштановые кудри, местами слипшиеся в темные сосульки от попавшей крови. Вода в ведерке уже насыщенно красного цвета. Накахара не думает что это кровь, пусть лучше будет какое-нибудь дешевое вино. А потом они сидят на подоконнике, наслаждаясь долгожданным покоем. Лучи восходящего солнца приятно греют кожу даже через стекло. Виски в стаканах бросает солнечные зайчики на противоположную стену. Он горький, с послевкусием, его нельзя пить большими глотками — Чуе не нравится, но Дазай так уверенно расправлялся уже с третьим стаканом, что, морща нос, он продолжал пить. Накахара убеждает себя, что он голоден да и вообще очень устал, поэтому уже после первых двухсот грамм голова тяжелеет. Думать не хочется абсолютно ни о чем, оттого он просто шутливо пинает напарника по лодыжке и улыбается. Дазай вздрагивает, видимо отвлеченный от собственных мыслей и легонько пинает Чую в ответ. Солнце взошло, открывая вид на просыпающуюся Йокогаму. И уже забиваются пробки из опаздывающих на работу, а дети, спешащие в школу, засеменили по улицам. Жизнь постепенно расцветала. Но и как в правилах небезызвестной игры — город просыпается, мафия засыпает. Чуя делает последнюю затяжку и с шипением вкручивает сигарету в пепельницу. Про себя довольствуется тем, что напарник даже не жалуется на запах дыма и откидывает голову назад. Умиротворение. Спокойствие. Такие как они должны всегда быть на чеку, спать чутко и быть готовым умереть в любой момент своей жизни. Но пока Дазай рядом, Накахара убьет всех и каждого. Пока Порчу есть кому остановить. Пока холодные пальцы еще готовы хватать его за запястье, выдергивая из бездны безумия, Чуя может спать спокойно. Он улыбается уголками губ, когда чувствует как перебинтованные руки несут его и укладывают в кровать. — Спи, Чуя, сегодня мы отлично поработали.Вино. Венетто Россо 2000-года
« — Ты рехнулся? Что это было? — Просто решил проверить, помнишь ли ты момент возвращения в сознание. — Поцеловав меня?! — Именно!» Чуя даже будучи одним из главных стратегов Портовой Мафии никогда до конца не понимал, что творится в голове Дазая. А сегодняшнее событие окончательно выбило его из колеи. Дазай Его Поцеловал Просто так. Шутки ради. Рыжий даже был благодарен, что в этот раз Порча вымотала его настолько, что он тут же упал без сил, не в состоянии дальше выяснять причины нелепого поступка напарника. Очнулся он как обычно уже у себя в постели — Осаму всегда довозил его прямо до кровати в таких случаях, а потом уходил, не закрывая двери. Он ведь мог просто спросить. Вроде «Чуя, ты понимаешь, что делаешь пока действует порча?» или «Чуя, ты помнишь как приходишь в себя?». Но нет, сука, Дазаю все надо проверить опытным и самым экстравагантным путем. Обязательно надо завести Чую в тупик и сломать ему мозг. И конечно, такая выходка не была поводом напиться. Просто бутылка под руку подвернулась. И он бы и трезвый унял дрожь в руках от осознания произошедшего. И конечно, он пьет не затем, чтобы забыть это как страшный сон. А выкуренная за два часа полная пачка сигарет ни в коем случае не попытка расслабиться и вытравить вкус губ Дазая. Очередная бутылка вина, по стоимости равная средней месячной зарплате в Японии, летит в мусорную корзину и Чуя на шатающихся ногах бредет обратно в кровать. Он так ничего и не смог понять. А взгляд Дазая был заинтересованный, игривый и очень хитрый. И этот взгляд точно-точно, сто процентов не причина алкоголизма Накахары.Ром.
Дазай притащился к нему домой с бутылками рома, что-то радостно вереща про пиратов и кораблестроение. Чуя всегда рад выпить без повода. Они снова в тишине наблюдают за городом с излюбленного подоконника. В этот раз уже смеркалось и за окном один за другим вспыхивали огни ночного города. Фары машин сливались в мерцающую гирлянду, но плывущему взору Накахары казалось, что это одно большое световое пятно. Он с трудом переводит глаза на неизменно загадочно улыбающегося Дазая. Тот смотрит в окно, касаясь лбом холодного стекла. Они не всегда пили молча. Иногда оживленно обсуждали новую стратегию боя или спорили о дальнейших перспективах Мафии, били стаканами о столы и практически ругались — слишком сильно расходились во мнениях. Но когда почти каждый день проходит в погонях, сражениях и допросах тишина становится предметом роскоши. Именно поэтому они оба так любили молчать вдвоем, раз за разом пробуя новые напитки и наслаждаясь переменами пейзажа за окном. Чуя зажимает сигарету в зубах и судорожно водит пальцами по зажигалке, пытаясь вызвать пламя, но перед глазами все плывет, а руки не слушаются. Он практически психует, как одним легким прикосновением у него отбирают зажигалку и подносят огонь. Почему Дазай никогда не пьянеет? Почему кожа еще горит в местах соприкосновения с ледяными пальцами? Факт того, что он всегда упивается быстрее напарника, оскорбляет Накахару до глубины души. И проблема не в том, что ему достаточно двух бокалов вина, чтобы язык уже заплетался — во всем стопроцентно виноват чертов Дазай. Очередной его коварный план по спаиванию Чуи. Наверняка подливает ему, а сам каждый раз как в мультфильмах, сливает алкоголь в цветочный горшок. Даже если у Накахары дома растений отродясь не было. — Это ты виноват, — рыжий балансирует из последних сил, когда наклоняется к Осаму и выдыхает дым ему в лицо. — В чем, малыш Чуя? — Дазай морщится, но не перестает насмешливо улыбаться. — В том что я так быстро напиваюсь, конечно. Он делает еще одну затяжку и практически обжигает кожу напарника горящим концом сигареты. Дым клубится в легких, а потом Чуя выдыхает прямо в приоткрытые губы Дазая. А затем целует его. Ром немного сладкий и отдает корицей. Осаму умудряется улыбаться даже когда целуется. И у него даже губы холодные. А когда Чуя откидывается назад, старательно пытаясь скрыть пунцовые щеки, напарник смеется. Так же насмешливо, как и улыбался до этого. У Дазая взгляд победителя. Накахара недовольно фыркает и даже его убитый алкоголем разум понимает, что сука Осаму все спланировал. «Предсказал» или как он там это называет. Психологически подводил Чую к этому и пусть рыжий пока не понимает как, он протрезвеет и обязательно разберется. Ему иногда кажется, что всё происходящее вокруг — один большой план Дазая и их поцелуй лишь еще одно звено в цепочке событий известной только его напарнику. В этот раз Чуя не против.Текила
Дазай ненавидел текилу. Чуя был готов вознести ее на почетное второе место своих любимых напитков. После вина, конечно же. Пользуясь своей способностью как телекинезом, он бьет еще один стакан с газировкой и алкоголем об стол и Дазай тут же выпивает. Углекислый газ при таком способе употребления тут же бьет в голову и вызывает неконтролируемое чувство веселья. Они танцуют прямо на кухне под несуществующую музыку, которая играет в голове, смеются, держатся за руки, виснут друг на друге и снова танцуют. Крадут друг у друга короткие поцелуи и спотыкаются на ровном месте. Дазай в одних штанах и с голым, перемотанным бинтами торсом выглядит максимально глупо и Чуе это нравится. Он даже не сопротивляется, когда его подхватывают на руки и вертят так, что голова кружится и ком поднимается к горлу — рыжий лишь смеется, утыкаясь напарнику куда-то в ключицу. Они даже не помнят по какому поводу собрались спиваться в этот раз. Остатки памяти Чуи выдавали лишь бутылку текилы, обнаруженную в баре. Босыми ногами Дазай топчется по нечаянно рассыпанной соли и притворно разводит драму, сочиняя оды своим теперь изуродованным ступням. Смеется в этот раз искренне, радостно, заразно. Прижимает напарника к себе, перебирая кудрявые пряди, утыкается носом в макушку и втягивает запах. Они никогда не признавались друг другу в любви. Может быть, не решались, а может это просто ею не являлось. Кажется, слов описывающих отношения Чуи и Дазая не существовало априори. Накахара всегда считал, что они и не нужны были. Слишком странно, слишком прекрасно, чтобы подгонять всё под какой-то шаблон. Они лежат на полу, делят одну сигарету на двоих, стряхивая пепел прямо на плитку, и шутят про завтрашнее похмелье. А потом Осаму переворачивается на бок, подпирает щеку рукой и молча разглядывает Чую. И в тот момент Накахара мог уверенно заявить: Взгляд Дазая был счастливым. И если им для этого требуется всего бутылка текилы, то Чуя завтра опять пойдет в алкомаркет через дорогу.