***
— Ну что, когда час «икс»? — прощебетала Хлоя, едва не выпрыгивая из кожи от предвкушения. Предвкушения его унижения, между прочим. А он еще о ней заботился! — Да, чувак, пора бы уже определиться, — поддержал ее Пит, заходя следом в офис «Факела» и бросая сумку на ближайший стул. Пытался он говорить солидно, но чертенята в глазах выдавали его с головой. А еще друг называется! — А то мы подумаем, что ты пытаешься нас надуть. — Да ничего я не пытаюсь! — открестился Кларк. Он и правда не пытался. Просто потому, что не знал как, но об этом говорить точно не стоило. — Думаете, так просто выбрать знакомого, который весь следующий месяц будет смотреть на тебя, как на… на… — Человека с нетрадиционной ориентацией, — закончила за него Хлоя, строго нахмурившись. — Знаешь, а я думаю, тебе это будет даже полезно. Нет, я, конечно, знала, что в маленьких городках все очень грустно со свободой самоопределения и толерантностью, но как-то не подозревала в гомофобии тебя, Кларк. — Я не гомофоб! — он даже покраснел от возмущения. — Но я и не гей. А то, что вы хотите, чтобы я сделал… — То есть, по-твоему, весь день разговаривать с воображаемым питомцем в школе или танцевать на столе в «Тэлоне» было менее унизительно? Помнишь, сколько там людей было? Ты хоть видел, как они на меня потом смотрели?! Нет и нет, мысленно ответил ей Кларк. В том смысле, что не помнил и не видел. Было так весело, и Лана так заразительно смеялась, умильно морща нос, как умеет только она, что… Кларк не видел почти ничего. Да, может, идея заставить Хлою говорить со своей сумкой или плясать на виду у всех и не была признаком большого ума, но на тот момент это казалось совершенно гениальным. И Пит, кстати, поддержал его в обоих случаях. — Ага, или надеть шмотки сестры и сесть так за стол со всей семьей, — добавил Пит, мстительно блестя глазами, — ничего не объясняя еще три дня. Три дня, Кент! Да меня родители неделю еще потом пытались к мозгоправу затащить. О братьях и сестрах я вообще молчу, до сих пор вспоминают. По сравнению с этим твоя «Великая Декларация» всего лишь одному человеку — все равно что драка в переулке по сравнению с Гражданской войной. Ну ладно, может, и это было не лучшей его идеей. Но как же забавно выглядели лица Россов, когда Пит спустился в юбке и топике своей сестры! — Знаешь, Пит, я тут подумала… — с коварной усмешкой начала Хлоя, и Кларк понял, что сейчас ему придет конец. Если он очень, очень быстро что-нибудь не придумает. Увы, что-то придумать — что-то разумное — было явно не по его части, как показывал опыт. — Завтра! — выпалил Кларк. — Завтра я все сделаю. Обещаю. — Где? Когда? — тут же деловито уточнила Хлоя. — Мы должны все слышать. — После школы. Приходите ко мне на чердак. Там и… — И кто это будет? — подозрительно сощурился Пит. — Приходите и увидите, — твердо ответил Кларк, чувствуя, как от одной только мысли о предстоящем внутренности скручиваются в тугой клубок и начинают уползать куда-то вниз, мол, удачи тебе, хозяин, а мы лучше тут где-то тихонечко посидим, сам уж как-нибудь позорься. Уходя, он чувствовал спиной исходящее от друзей недоверие вперемешку с любопытством. Смешно. Будто у него был такой уж большой выбор.***
Шаги на лестнице звучали точь-в-точь как удары молотка по крышке гроба. Его гроба. Вот еще один шаг. И еще. Последний гвоздь, тьфу ты, шаг, и Лекс ступил на чердак, приближаясь, как всегда, неторопливо и угрожающе. Угрожающе? Кларк тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли. Тут и так бы друга не лишиться, а еще и его воображение со своей «помощью» лезет. — Здравствуй, Кларк. — Лекс остановился, окинул его внимательным взглядом и грациозно опустился на диван, что было, вообще-то, той еще задачкой, учитывая степень изношенности и продавленности мебели, заставшей, вероятно, еще дедушку Кента в молодости. — Что-то случилось? — добавил он, видя, что Кларк тут же вскочил и заметался (и у него не нашлось бы другого определения для собственной беготни) по чердаку. — Нет, — выпалил Кларк первым делом. — Да, — исправился он секунду спустя. — То есть нет, не случилось, но… — запнулся, окончательно смутившись, и замолчал. Жар уже предательски полз по щекам, а за высокими нагромождениями мешков с зерном внизу шуршали и перешептывались, увы, не мыши. Лекс Пита и Хлою услышать не мог, а вот ушей Кларка все «милые» комментарии, которые они делали, от души забавляясь, достигали без труда. — Что бы это ни было, Кларк… — серьезно произнес Лекс, глядя уже с неприкрытым беспокойством. — Ничего не случилось, — на этот раз Кларк постарался говорить так, чтобы это было похоже на правду, — просто мне нужно… я хотел с тобой поговорить. Кое-что тебе сказать. Рассказать. — Он выдохнул и постарался незаметно вытереть ладони о джинсы. Что там насчет не страдающих нервной потливостью пришельцев?.. Очевидно, его тело о таких не знало, по крайней мере в данный момент. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все что угодно? — подтолкнул Лекс, прерывая затянувшуюся тишину. Шебуршание в сене стало еще громче. Или это Кларку так казалось? Ему и стук собственного сердца слышался сейчас равным грохоту проходящего товарняка. — Да, я… — «Ты можешь, Кларк, ты тренировался. Просто открой рот и скажи два слова. И все. Можешь потом даже в глаза Лексу не смотреть». Вот-вот, не смотреть. Это все, что ему останется. — Я просто… не знаю, как это сказать. Ну, ты понимаешь… — Единственное, что я пока понимаю, — это что тебе очень некомфортно. Ты уверен, что хочешь говорить? Может быть, в другой… — Нет! Лекс удивленно поднял брови в ответ на его вопль (и опять-таки по-другому это было не назвать), и Кларк постарался успокоиться. Ну или хотя бы не орать больше так истерично. «Мыши» затихли в предвкушении. — Мне надо сказать сейчас. Это важно. «Целых два предложения без запинки! Да ты чемпион, Кент!» — поздравил его внутренний голос, звучащий почему-то подозрительно похоже на Пита. Набрав полную грудь воздуха, Кларк закрыл глаза и громко выпалил: — Я гей. Так, ладно, пожалуй, насчет громко это было явное преувеличение. Ну, во всяком случае получилось вполне в диапазоне человеческого восприятия. «Ура!» — слабо вякнул внутренний голос, но Кларку было не до него. С дивана не доносилось ни звука. Подождав еще чуть-чуть, он осторожно приоткрыл веки и посмотрел на своего друга («Возможно, уже бывшего», — похоронным тоном пробубнело в голове). Внимательный взгляд, спокойное лицо… Слишком уж подчеркнуто спокойное. Старательно эдак. Почему-то показалось, что проще было бы признаться в своем внеземном происхождении — это хотя бы правдой было. — Кларк, это очень серьезное заявление, — начал Лекс медленно, подбирая слова, что само по себе было не очень хорошим признаком. — Ты уже говорил об этом с кем-нибудь? — Что?! Нет! И не буду! — Кларк покрылся холодным потом при одной только мысли, что этот результат его глупости мог бы каким-то образом дойти до родителей. Еще и, без сомнения, в приукрашенном для большей сочности виде. Собственно, потому он и выбрал Лекса — он точно не станет ни с кем сплетничать о еще одной причуде этого забавного придурка Кента. — Окей. Возможно, тебе стоит подумать, не ошибаешься ли ты в своем самоопределении, может… — Я уверен. — Черт, можно как-то уже миновать всю эту часть с признанием и двигаться дальше, а? Например, забыть, что она вообще была. — Окей, — повторил Лекс тише и медленнее. Теперь в его глазах читалось искренне недоумение. — Я так понимаю, ты и… — практически незаметная заминка, — твой бойфренд собираетесь держать свои отношения в тайне и тебе нужна помощь в этом, верно? — Ч… К-кто?.. — Кларк был уверен, что похож сейчас на надувшуюся лягушку со своими выпученными глазами, норовящими вывалиться из орбит. Да, вот именно, раздутая, пораженная смертельным ужасом лягушка. Красная к тому же. Лягушка-помидор. Красота. Где-то внизу давились смехом бессовестные «мыши». Не забыть запланировать убийство, сделал он себе мысленную пометку. Потом вторая часть сказанного достигла сознания, и дар речи наконец-то вернулся, подталкиваемый возмущением. — Нет у меня никакого бойфренда! А даже если бы был… Ты думал, что я говорю, чтобы?.. Господи, Лекс, мне от тебя ничего не нужно! — Хорошо, хорошо, я понял. — Тот вскинул руки в примирительном жесте. — Прости, Кларк, просто… — еще одна почти незаметная заминка, — как же Лана? Выглядело так, будто ты всерьез ею заинтересован, а тут вдруг… — Ну не то чтобы вдруг… — промямлил Кларк, судорожно пытаясь сообразить, как повернуть разговор… хоть куда-нибудь! — Я давно думал… об… об этом человеке, — нервно сглотнув, он беспомощно заткнулся. Кажется, все равно все, что он говорит, может быть (и будет!) использовано против него же. Например, как доказательство отсутствия у некоего Кларка Кента мозга. — Ну что ж, расскажешь в таком случае, какой… прекрасный принц вытеснил несравненную мисс Лэнг из твоего сердца? — Откинувшись на спинку дивана, Лекс улыбнулся, в мгновение ока снова излучая безмятежность, уверенность и непринужденность, и Кларк даже расслабился. Ровно до того момента, пока не осознал суть вопроса. Вот дерьмо! Так далеко он в своей репетиции не заходил. Почему-то казалось, что самого заявления будет достаточно, чтобы… Чтобы что? Чтобы Лекс убежал с криком «Спасите от злобного педика!»? Очень смешно. Высший бал за глупость, Кларк. Выкручивайся теперь. Мысль о долгом и мучительном удушении ближайших друзей снова промелькнула в голове, показавшись в разы притягательнее, чем прежде. «Может, что-то наконец скажешь? Пока он сам не придумал», — ехидно подначил внутренний голос, и Кларк мысленно показал ему средний палец. — Кто-то из школы? — Нет! — вырвалось само собой. «Лучше бы ты молчал». Кларк был полностью согласен с гласом разума. Жаль, похоже, это был глас чужого разума, поскольку его собственный явно решил взять на сегодня отпуск. «Мыши» внизу захрюкали. Еще чуть-чуть — и их будет и Лексу не проблема услышать. К счастью, пока что тот был слишком занят осмыслением его по всем статьям бессмысленного заявления. — Знаешь, Кларк, преклонение перед каким-то киногероем или даже актером еще не значит… — Лекс, я прекрасно понимаю, что такое фанатское обожание. Я тебе не какая-нибудь группи, чтобы спутать выдуманный образ с реальным человеком, — искренне возмутился он. Что он, ребенок, что ли? Впрочем, если подумать… может, все еще не так и плохо? Сейчас Лекс закончит с поиском «подозреваемых», включив туда всех известных и не очень людей, отправится домой, а Кларк сможет выпроводить Пита и Хлою, наверняка уже исколовшихся сеном (вот бы они его и наелись еще, раз уж ржут точно как лошади). А потом, спустя месяц, объяснит, что это было всего лишь желание за карточный проигрыш, и они вместе посмеются, вспоминая сегодняшний разговор… — Но кто еще… Когда тишина как-то нехорошо затянулась, Кларк наконец отвлекся от приятных мыслей, перекочевавших уже на предстоящий ужин, и поднял голову. Ни в выражении лица Лекса, ни в его взгляде не было ничего пугающего, лишь бесконечное изумление и даже… восхищение? предвкушение? радость? Определить оказалось сложно, и Кларк почему-то внезапно и очень четко ощутил себя… обнаженным. Бесстыдно и безобразно голым, проще говоря. Паника накрыла одновременно с волной стыдного румянца, разлившегося по коже. Он был уверен, что о его лицо можно сейчас спички зажигать. Да что там спички — что угодно! Того и гляди, весь амбар полыхнет. Вероятно, его мозг все-таки оставался на посту, поскольку вот сейчас в голове скреблась какая-то догадка, настойчиво и неприятно, но Кларк никак не мог ее поймать и понять, что же происходит. Что-то явно важное и… — Кларк! Ты здесь? Нет, Кларк, конечно, всегда рад был отцу, но никогда раньше ему не приходило в голову сравнить приход Джонатана с явлением мессии. Вот до сегодня. — Да, пап, сейчас спущусь! — крикнул он с высоты чердака, мельком оглядываясь на Лекса, с готовностью (и некоторым разочарованием?) вставшего с дивана, и пожимая плечами в извиняющемся жесте. — Прости, кажется, я зачем-то нужен отцу. — Конечно, Кларк, потом поговорим. Неожиданно теплая улыбка — и Кларк не смог сдержать ответную, вероятно, ярче стоваттной лампочки, как обычно. А скользнувшая по спине (и задержавшаяся в районе поясницы!) рука ему померещилась, верно же?***
Вернувшись в амбар после отъезда Лекса, он нашел «мышей» уже на диване, заливающихся смехом в открытую и без стеснения. Хлоя то и дело пыталась успокоиться и выбрать из волос остатки сена, но каждый раз срывалась на хихиканье, перемежающееся икотой. Пит и вовсе способен был только выдавать время от времени крайне красноречивое «ыыыы», держась за живот обеими руками. Увидев Кларка, они оба согнулись пополам, едва не свалившись с дивана. — Очень смешно. — Чувак, ты просто себя не слышал, — выдавил наконец Пит, стирая с глаз выступившие слезы. — Как тебе с нас смеяться, так можно было, — фыркнула Хлоя, пытаясь пригладить волосы и остудить щеки, покрывшиеся красными пятнами, — а как до тебя очередь дошла, так ты у нас мистер Неприкасаемый, так, что ли? — Да лучше бы мы на раздевание играли, как Пит предлагал! — Вот. Теперь ты будешь слушаться старину Пита, — протянул тот важно, но абсолютно фальшиво, поднимаясь с дивана. Да уж, кто бы согласился променять бесплатный цирк в его исполнении на какое-то там банальное раздевание. — Идем, Хлоя, не будем мешать Кларку осваиваться с его н-новы-ы-ым статусо-о-ом… — и эта наглая рожа, которую Кларк считал другом, снова принялась бессовестно ржать (и нет, по-другому это назвать было нельзя). Дождавшись, пока встанет и Хлоя, Кларк плюхнулся на продавленные подушки лицом вниз и пробубнел в пыльную ткань: — Идите, идите… Тоже мне, настоящие друзья… — Ну да, куда уж нам до Лютора, — проворчал Пит. — В этих его разноцветных рубашках да с дорогими тачками. Как перед таким устоять, да, Кларк? Тут уж и… Остаток предложения утонул в новом приступе смеха. Кларк поднял голову, попытавшись пригвоздить злобным взглядом двух предателей сразу. — Ну что еще?! Увы. Пит скрючился в странную фигуру (Кларк не знал, что такое вообще возможно для человеческого тела) и способен был, похоже, издавать только сплошь нечленораздельные звуки, держась при этом за перила, чтобы не упасть. Хлоя крепилась, но улыбка так и норовила подтянуть вверх уголки ее губ. Неприлично так вверх. Хотя такое вроде говорят только о юбках, но вот сейчас Кларку это казалось подходящим. Сдавшись и таки посмеиваясь, она спросила: — Ты же понял, кого Лекс в конце концов определил в качестве твоего… эм… любовного интереса? — Эээ… Никого? — Ты достаточно уверенно заявил о своей ориентации, Кларк. Даже мы с Питом были поражены, браво. При этом ты сказал именно Лексу, а не кому-нибудь другому. Более того, уточнил, что никому больше говорить и не намерен. Почему тогда ему признался? — Потому что это было ваше дурацкое желание, Хлоя! — Да. Но Лекс-то об этом не знает. Парня у тебя нет, никто из сверстников не интересует, кинозвезды и прочие вымышленные персонажи тоже, но ты сказал, что уже давно думал о каком-то конкретном человеке. Так кто же у нас еще остается подходящий на горизонте? Кто-то, находящийся постоянно на виду — ну, чтобы ты и вправду мог о нем думать — и способный заронить пылкое чувство в нежную юную душу неопытного деревенского парня? — Хлоя состроила преувеличенно восторженную мордашку. — И тогда вполне понятно твое желание раскрыться именно ему. Кларку понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, о чем она вообще говорит. Нет, вранье, минута у него ушла только на то, чтобы понять, на каком языке она говорит. Это же бред, верно? Лекс не мог бы подумать о таком, поверить в такое… Ага, только если сначала он не поверил в его, Кларка, торжественное заявление. Вот дерьмо. — Вот дерьмо, — это было все, что он сподобился из себя выдавить, и то лишь после того, как вспомнил механизм дыхания (вдох-выдох, ничего сложного, просто втягиваешь воздух, а потом его выдуваешь, главное — не останавливаться). Пит с Хлоей даже перестали смеяться и почти забеспокоились. — Черт. Я завтра… Нет, прямо сегодня, прямо сейчас поеду в поместье и все ему объясню. «Если только не сгорю со стыда где-то по пути», — добавил Кларк мысленно. Или уже на месте. Там более вероятно. Особенно если вспомнить взгляд Лекса… Да, под таким вполне себе можно и сгореть. Взглядом. Черт, черт, черт… Судя по смягчившемуся выражению лица, Хлоя сжалилась и подумывала уступить. Но не Пит. Видимо, переодевание в девчачьи шмотки и впрямь далось ему непросто. Может, цвет был не тот? — Уговор есть уговор, — отрезал он неумолимо, и Кларк снова зарылся лицом в старую пыльную ткань. — Месяц ни слова о проигрыше. Мы с Хлоей вытерпели, и ты потерпишь, не девчонка ж. — Уйдите и дайте мне умереть, — простонал Кларк этим мучителям, так искусно притворявшимся его друзьями. Лучше бы он выбрал Лану для своего фейкового признания. Да, она бы подумала, что он идиот, но по факту она и так вряд ли думала о нем что-нибудь другое. — Все будет хорошо, Кларк. Всего лишь какой-то месяц… — начала Хлоя нарочито весело, но затихла, услышав в ответ еще один полный страдания стон. — Ладно, мы пойдем. Увидимся в школе. Какой чудесный диван. Какие прекрасные подушки, под которыми можно так уютно спрятаться, свернуться в клубок и тихонечко сдохнуть.***
Увы, сдохнуть не получилось. Утро наступило со всей своей безжалостной неотвратимостью, как и поход в школу. Отстраненно Кларк порадовался, что по крайней мере там никто не будет смотреть на него как на фрика. Ну, не больше, чем обычно. Пит и Хлоя, правда, пользовались каждым удобным (по их мнению) случаем, чтобы напомнить ему о вчерашнем позоре. Как будто он сам мог об этом забыть. Впрочем, к моменту окончания занятий он и вправду почти успокоился, но это было скорее простое смирение перед лицом неизбежного. Да, его лучший друг считает его геем. Да, его лучший друг считает его геем, влюбленным в него. Ну и что такого? Да Кларк был уверен, что все с таким сталкивались. Ну, почти все. Ну, может, хоть кто-нибудь. В любом случае, выходя из школы, он был спокоен. Ровно до тех пор, пока не увидел на стоянке весьма приметный и очень хорошо знакомый Порше. Лекс в темных очках и со стаканчиком кофе стоял, небрежно прислонившись к капоту. Безошибочно найдя взглядом Кларка в толпе высыпавших студентов (спасибо высокому росту, черт бы его побрал!), он махнул рукой и улыбнулся. Спокойствие деловито собрало вещички и гордо удалилось в неизвестном направлении, оставив Кларка с полыхающими щеками и нервной дрожью. Сволочь. Доплетясь кое-как на подгибающихся ногах (кто говорил, что на него действует только метеорит? вот Лекс тоже прекрасно справляется) до машины, он молча плюхнулся на переднее сиденье. — Партию в бильярд? — спросил Лекс, заводя двигатель. — Ммм-гу… — Да, видимо, спокойствие прихватило с собой еще и способность выражаться членораздельно. — Может, перед этим заедем в «Тэлон»? — Мм-гу… — И, видимо, надолго. — Тебе кофе как обычно? На этот раз Кларк даже не пытался ничего говорить, ограничившись кивком. Счастье, что Лекса и это устроило. Его вообще, кажется, устраивало абсолютно все. По крайней мере, ни на «красноречие» Кларка, ни на его «впечатляющую» игру (один кий пал жертвой нервного пришельца, но Кларк порадовался уже тому, что сподобился не сломать второй) он не жаловался. И никак это не комментировал, как и вчерашнее его заявление. Сам же Кларк скорее откусил бы себе язык, чем заикнулся об этом. Не то чтобы он вообще мог о чем-нибудь говорить, как показали несколько неудачных попыток еще в машине. Так что он просто кивал в нужных местах и к концу второго часа игры даже сумел пару раз улыбнуться. Так, чтобы это не походило на нервную судорогу.***
В пятницу Лекс позвал его на футбольный матч в Метрополис. Было весело, как и сидеть потом в маленьком, но очень уютном кафе с официантами, больше похожими на услужливые тени, что вызвало некоторые подозрения у Кларка насчет ценовой категории этого «скромного заведения». Потом было приглашение в планетарий («Давно не было случая сходить, составишь компанию?»), потом — на концерт («Я знаю, что тебе нравится эта группа, надеюсь, ты не выдашь мой страшный секрет: мне она нравится тоже»), все с крайне доброжелательной и совершенно невинной улыбкой. Правда, особого восторга ни от созерцания звезд, ни от музыки Кларк на лице Лекса так и не заметил. Может, потому, что большую часть времени взгляд серых глаз его друга был сосредоточен на нем? Впрочем, об этом Кларк не думал. И во время программы и концерта. И после, когда они обязательно шли бродить по улицам вечернего города, и Лекс то и дело переходил от лекции о каком-нибудь попавшемся на глаза старом здании на воспоминания о собственных приключениях на этих самых улицах и обратно, периодически делая отступления для короткого экскурса в совсем уж древнюю историю. К концу вечера голова у Кларка обычно слегка кружилась от обилия информации и впечатлений, но это было скорее приятно. Да нет, однозначно приятно. Как и все остальные их вылазки или простые посиделки в поместье и на чердаке. Лекс не вспоминал о «Великой Декларации», как продолжали называть это Пит и Хлоя, и вообще никак не показывал, что что-то изменилось, так что через какое-то время Кларк окончательно расслабился и тоже начал в это верить. Ну, а то, что Лекс, ни разу не любитель тактильных контактов, внезапно начал демонстрировать повышенную потребность прикоснуться, приобнять, скользнуть словно невзначай рукой по руке, по спине, по затылку, убрать лезущие в глаза волосы и все в том же духе, можно было легко объяснить. Кларк пока не знал, как именно, но был уверен, что можно. Более того, все это Лекс проделывал настолько непринужденно и уверенно, что иногда Кларку приходилось сознательно напоминать себе, что на самом деле этого быть не должно. Иногда он забывал напомнить. А иногда, в самые-самые темные часы ночи и только по секрету самому себе, мог даже признаться, что такое полное и безраздельное внимание ему приятно. Не то чтобы раньше Лекс его игнорировал, но… теперь в его отношении появились новые, пугающие и будоражащие нотки, от которых по коже проходила странная горячая волна и рот сам собой норовил растянуться в улыбке до ушей.***
Недели через три Хлоя, смущаясь и краснея (Кларк сразу напрягся), спросила: — Вы с Лексом, я так понимаю… утрясли все недоразумения? — Ага! — Кларк просиял одной из своих широчайших улыбок и поспешно направился к выходу. — Круто. Может, тогда уделишь немного времени и нам с Питом? Посидим в «Тэлоне» или можем фильм какой-нибудь у меня посмотреть. Что скажешь? — Я… мы… Я не смогу сегодня, мы с Лексом договорились вечером… в бильярд сыграть. На самом деле речь шла о просмотре фильма, и почему это внезапно показалось Кларку неподобающим занятием, он бы сказать не мог. Но опять же: темнота, удобный диван и только они вдвоем… Температура в офисе «Факела» резко поднялась, и горячий густой воздух застрял где-то на полпути к легким. Кларк старательно вдохнул и выдохнул, мечтая побыстрее оказаться на улице. Раньше они много чего смотрели вдвоем, и подобных мыслей у него и близко не было. Ну, может… Нет, не было, и точка. И вот сейчас не было тоже. — Кларк, а ты… — Хлоя запнулась, помолчала и закончила решительной скороговоркой: — Ты же понимаешь, что вы практически встречаетесь, да? — Что? — Кларк повернулся и уставился на нее с искренним возмущением. Сердце застучало быстрее, видимо, из солидарности с его негодованием. — Как тебе такое в голову пришло? Я не гей. И Лекс тоже. И даже не би. — Точно. А на яблонях растут кокосы. Конечно, как я могла не знать. — Она скептически вскинула брови и, не дожидаясь ответа, продолжила: — И конечно же, именно поэтому он за тобой ухаживает, причем по всем правилам. А ты сияешь как новенький цент в ответ на каждое его слово. Естественно, только потому, что «не гей и даже не би», — с ударением процитировала Хлоя; выражение откровенного недоумения боролось за первенство с негодованием на ее лице. — И не говори, что не видишь этого. Даже ты не настолько слепой, Кларк. — Мы просто проводим время вместе. Друзья вообще-то так делают, Хлоя, знаешь ли. И будто мы раньше редко виделись. — Виделись-то вы часто, только не вели себя так… — Как? — Как-как… Как парочка. Все эти «незаметные», — она изобразила кавычки в воздухе, насмешливо искривив губы, — прикосновения, как будто вас клеем обмазали. А если уж Лекс по какой-то ошибке оказывается слишком далеко, чтобы заявить свое право на собственность с помощью рук, то его взгляды говорят даже больше. Еще скажи, что не замечаешь. Если бы с таким выражением голодающего десятые сутки, узревшего наконец вожделенный бифштекс, смотрели на меня, Кларк, я бы опасалась за свою целостность. Он покраснел. И промолчал. А что он мог ей сказать? Да, конечно, вижу, но… «Что „но“, Кларк?» — спросила бы Хлоя, и была бы права. Что «но»? — Это вы с Питом втянули меня в эту неразбериху, — пробормотал он наконец, решив по привычке, что лучшая защита — нападение. Уверенности заявлению, увы, не хватало. У его «Великой Декларации» и то побольше было. Вдохнув поглубже и состроив обиженную мордашку, он попробовал снова: — Как я, по-твоему, объясню Лексу, что все не так, как он думает, если вы мне запретили говорить ему… стой, именно об этом?! — Кларк… — А вот теперь выражение ее лица больше всего смахивало на жалость. Снисходительную такую, которую испытывают к милому, но безнадежно тупому щенку, который снова притащил в дом какую-то пакость, еще и гордится этим. — Ты же понимаешь, что мог бы просто сказать, что не интересуешься им конкретно в этом смысле? Так, например, как ты сказал в свое время мне. Да? И вот на это ему уже точно ответить было нечего. А потому он воспользовался своим вторым любимым способом защиты — сбежал. Вот дались Хлое его отношения с Лексом и его личная жизнь вообще! Своей бы занималась! Что-то в этом сочетании — Лекс и личная жизнь — было явно неправильно, но Кларк предпочел не задумываться.***
Фильм был… интересный. Наверное. Если бы Кларк обратил внимание хотя бы на название, знал бы точно. Но разговор с Хлоей всколыхнул слишком много мыслей. Тех самых, от которых он предпочитал отмахиваться. И которые, как водится, как раз и были самыми важными. До конца срока его… наказания, это было самое правильное слово, оставалась какая-то неделя, потом он расскажет наконец Лексу о причинах своего странного заявления и… И Лекс будет очень, очень зол. И сказать так было примерно то же самое, что назвать Тихий океан лужей. А еще прекратится все то — и нет, Кларк был совсем не готов как-то это назвать, — что было сейчас. И это почему-то вызывало еще более неуютные ощущения где-то глубоко внутри, чем сама по себе мысль о неизбежной ссоре. Но и не рассказать Кларк не мог. Плодить еще одну ложь, причем совсем уж на ровном месте. Впрочем, он ведь, по сути, уже ее сотворил. Пусть и ненамеренно. Черт. Непроизвольно застонав, он закрыл лицо ладонями и сполз по спинке дивана вниз. — Кларк? Обеспокоенный голос и осторожное прикосновение к плечу напомнили, что он, вообще-то, не один. Черт. — Все… — начал он говорить, опуская руки, и вдруг обнаружил Лекса совсем рядом. Ни единой мысли о том, когда тот успел подобраться так близко, не было. Собственно, мыслей вообще не было. В голове царила звенящая напряжением пустота. Напряжением и предвкушением. Лекс каким-то неуловимым движением переместился еще ближе, прикоснулся к его лицу, провел кончиками пальцев по щеке, скользнул ладонью на затылок. — Не беспокойся. Мы остановимся в любую минуту, как только ты захочешь. Слова доносились будто из другой вселенной. В этой существовало лишь опаляющее дыхание на его коже, и ласкающее прикосновение большого пальца к краешку его губ, и совсем не существовало воздуха. Ни глотка. Поэтому Кларк подался вверх, пытаясь сделать такой необходимый вдох. Лекс встретил его движение на полпути, поймал, захватил и увлек за собой. Во всяком случае, так показалось Кларку. Наверное, они были на том же диване и где-то далеко, в той, другой вселенной, где остались все абсолютно неважные вещи (такие, как кислород, например), продолжал идти фильм, но Кларк был уверен, что произошло перемещение как минимум в пространстве, если не во времени. Потому что в знакомом ему мире не было таких ошеломляющих ощущений и таких обжигающих прикосновений, приносящих удовольствие с ноткой ненасытной жажды: «Еще!» И уж конечно, в его мире не могло существовать такого одуряющее жаркого, восхитительно влажного рта, не идущего ни в какое сравнение с его собственной рукой. Остановиться? Какое там! Где кнопка вечного повтора?! Позже, когда по экрану уже ползли титры фильма, название и сюжет которого так и остались для него загадкой, Лекс включил свет, и у Кларка упало сердце: в крепкой кожаной обивке дивана зияли некрасивые рваные дыры, как раз по размеру его рук. Его дурацких нечеловеческих рук… — Эээ… — попробовал Кларк, переминаясь с ноги на ногу и теребя подол накинутой на плечи, но все еще не застегнутой рубашки. — Изношенная обивка? — предложил Лекс. Кларк вскинул глаза. Лекс стоял возле двери, склонив голову набок, и едва заметно улыбался. Покрасневшими, чуть припухшими от поцелуев и… и других вещей губами. Улыбка — это правильно, поцелуи и… и все остальное — правильно. Уходить — неправильно. Лишняя одежда — неправильно. А на Лексе вся одежда — абсолютно лишняя, как подсказывал Кларку внезапно проснувшийся мозг. Или не он. Неважно, в общем-то, главное — чтобы никто никуда не уходил. А позволил снять с себя все лишнее и… Кларк был более чем не против опробовать только что полученные знания и получить новые. И чем больше, тем лучше. Тяжело сглотнув, он шагнул вперед, двигаясь почти на автомате. — Даже если бы она была железная… обивка, было бы то же самое, — услышал он собственный голос. И когда это его рот потерял связь с мозгом? А впрочем… Его тело явно имело собственные планы на продолжение сегодняшнего вечера. И на много-много вечеров после. Так что или в особняке внезапно обнаружится множество резко «износившихся» вещей, или… Как оказалось, Лекс и не думал никуда идти, с готовностью шагнув навстречу, а не за дверь. И кажется, его тоже совсем не устраивало количество одежды на них обоих. — В спальню, — услышал Кларк где-то между первым поцелуем и… двадцать первым? сто двадцать первым? Сложно было точно сказать, но мысль о просторной удобной кровати скреблась в голове уже какое-то время, поэтому он просто подчинился. И вряд ли Лекс, в свою очередь, заметил скорость, с которой они там оказались.***
— Поздравляю, чувак! Кларк удивленно посмотрел на Пита, с радостной улыбкой завалившегося в «Факел». Хлоя оторвалась на мгновение от статьи, бросила взгляд на календарь и снова уткнулась в монитор. Кларк мысленно перебрал все ближайшие даты, не нашел ничего на текущее число и только выше поднял брови, выражая недоумение. — Месяц, Кент! — воскликнул Пит, явно ожидая, что это-то уж точно вызовет правильную реакцию. — Месяц чего? — Ну ты даешь! Ты что, забыл? Месяц прошел с твоей «Великой Декларации»! Можешь бежать к Лютору и рассказывать, как ты его надул! Хлоя фыркнула. — А. Да. Точно. Как все-таки прекрасны короткие слова. Особенно когда все остальные просто улетучиваются из головы, оставляя там паникующую пустоту. Не то чтобы Кларк не понимал, что признаться рано или поздно придется… Но и не то чтобы ему так уж хотелось это делать. — Боже, я бы отдал свою новую приставку, только бы увидеть его лицо, когда ты скажешь правду… — страдальчески скривился Пит. — Надо было и это сделать условием, верно, Хлоя? — Он уже сказал ему правду. Месяц назад. И ты это даже слышал, — буркнула та, продолжая увлеченно печатать. — Чего? Как месяц?.. И… И… — Пит, округлив глаза, попробовал что-то выдавить снова и окончательно замолк. Покраснев и слабо улыбнувшись, Кларк просто пожал плечами в ответ на его вопрошающий… нет, понимающий… нет, уже умоляющий его разубедить взгляд. Хлоя наконец подняла глаза, посмотрела на них обоих и тяжело вздохнула. — Ну надо же, похоже, во Вселенной все-таки существует кое-кто еще более слепой, чем ты, Кларк, — заключила она, снова возвращаясь к работе. Поспорить никто не решился.