Апельсины

      Тихий писк какой-то аппаратуры, шторки мотаются из стороны в сторону, а Даня лежит в кроватке жесткой с неприятной простынёй. Серо-желтый, с подтеками, больничный потолок, который парень изучил вдоль и поперек, как бы это комично не звучало, навевал уже не тоску, а даже восхищение глупостью ситуации.       Как люди попадают в больницу? Отравились, переохладились или что похуже. Бывают же ненормальные случаи уже с не нормальными людьми, к коим себя причислил Поперечный. Он слышал, как друг Миши как-то в больницу попал из-за дилдо в заду. Хотя это еще более менее, фыркнул про себя Данила, вспоминая, как он сюда попал — апельсины. Одно слово, а столько ненависти ко всем рыжим… фруктам.       А начиналось всё мирно.       День был — даже скорее позднее утро — жарким. Не слишком душным, но вентилятор еле-еле спасал, барахля что-то на своём, машинном, языке. Даня растянулся на диване, рассматривая давно изученный им же потолок в квартире Бэда, на которого рыжий бессовестно закинул ноги. Женя, казалось, даже не замечал этого, он был занят важным делом — написанием сценария.       Поперечный скучал. Хотелось какого-никакого внимания со стороны своего парня, который только о работе и думает. И это звучит ничуть не эгоистично, и Даня вовсе не забывал про него во время очередного «Без души», и совершенно не уезжал с Киром и Мишей бухать в Минск. Совсем нет. Просто нельзя же работать все сутки напролет. Но очередная российская комедия сказала гордо «Льзя», и теперь Бэд несколько дней что-то черкал в своей тетрадке.       Даня неохотно поднялся — Женя даже головы не поднял — и поплелся на кухню. На столе лежала пачка сигарет, стояла бутылка минералки и лежали апельсины. Мило. Поперечный — Земля от удивления перестала на минуту крутиться — решил сделать себе салат. Не из селедки, гамбургера и пиццы, а обычный фруктовый. Но из фруктов дома были хиленькие апельсины и сгнившая в холодильнике груша трехлетней давности. Стало понятно, что одними апельсинами не наешься и Данила отважно и смело решил пойти в магазин.       Жара, видимо, уходить не собиралась, поэтому Даня натянул висящие на крючке шорты, взял один из апельсинов — кушать-то хочется — и пошел на выход. Баженов только мельком глянул на парня, ковыряющегося в дверном замке, и ничего не сказал.       Спун открыл дверь, закрыл дверь и, спускаясь, начал чистить фрукт. Но апельсины — сила страшная, особенно если с ней не совладать. Вы думаете, великий Спунтеймер совладал с этой оранжевой силой? Нет. В момент, когда парень спустился на две ступеньки и начал вскрывать апельсин, он не рассчитал силу, и сок брызнул ему в глаза. Если бы Поперечный последние два дня не пил так безбожно, если бы сейчас его не одолевала жара, то, возможно, он удержался бы на ногах. Но координация и ловкость подвели Данилу, и он кубарем покатился по слишком длинной лестнице, кажется, ломая ногу… Или руку. А приземлившись на пол в пролёте между лестницами, Даня головой встретился с услужливо вставшей перед ним стеной и провалился в небытие.       Очнулся комик уже в палате с перебинтованной рукой и головой и загипсованной ногой. Было дико неудобно, было плохо, намного хуже, чем после любой пьянки, но также было дико скучно. Он лежал в палате один. И опять скучал. Это было невыносимо. Вот бы хоть что-нибудь… — взмолился парень.       Дверь в палату приоткрылась, и в комнату прошел улыбающийся Евген с пакетом апельсинов.       Даня с тихим стоном прикрыл глаза…