Подарок на день рождения

      Солнце медленно поднималось из-за горизонта, озаряя своими лучами Санкт-Петербург. В городе начинался новый день. Утро было прохладным, так как октябрь уже пронесся по улицам, отдавая мир во владения следующего месяца. Наступило первое ноября.       Чайки летали над морем, изредка крича, а серое небо будто бы тяжелело с каждым мгновением, все приближаясь и приближаясь к земле. Лучи небесного светила изредка пробивались сквозь эту плотную курчавую завесу.       Один из таких лучей светил в окно квартиры, которую купил Отабек Алтын около года назад. Лучик настойчиво целился в глаз темноволосого фигуриста, желая вырвать его из царства Морфея со всей возможной жестокостью и непреклонностью.       Смирившись со своей судьбой, казах открыл свои темные очи, наморщив нос. Он чувствовал что-то невероятное. Невероятно отвратительное. То самое, что он не мог чувствовать, если бы был трезв, когда ложился в кровать. Горло как будто слипалось и жутко саднило. Вставать совершенно не хотелось. Лишь на какой-то дикой силе воли Алтын смог подняться со своего ложа. Он оглядел пространство вокруг себя, пытаясь найти телефон, чтобы посмотреть время, но вместо этого наткнулся взглядом на чье-то тело, посапывающее на другой половине кровати. Сама тушка была, скажем так, не самая крупная, а на подушке в полном беспорядке расположились длинные светлые волосы, растущие на голове никого иного, как Юрия Плисецкого. Русская фея восемнадцати лет отроду сопела в обе дырочки, не зная забот. Надо заметить, сей юноша заметно вытянулся за три года, но и сам казах не отставал, а потому разница в росте еще присутствовала.       Отабек очумело моргнул пару раз для уверенности, что это не мираж, что и правда в этой просторной комнате со светлыми обоями и темной мебелью различных древесных оттенков, на этой самой кровати, застеленной пастельно-изумрудным бельем, спал Юра. Тот самый Юра, который сейчас выглядел таким милым и домашним, таким спокойным, умиротворенным, в отличие от обычного своего состояния.       Вчера Отабек Алтын справлял в обществе этого светловолосого чуда, а так же Виктора Никифорова и Юри Кацуки свой двадцать первый день рождения. Сейчас же, сколько бы казах не пытался вспомнить, чем и как закончился вечер, не мог этого сделать. Память услужливо предоставляла воспоминания о том, как они открывали первую бутылку коньяка, потом вторую, что начали играть в какую-то игру на желания... и все. На этом моменте все воспоминания обрывались, и Отабек видел только какую-то мутную серую дымку. Парень не мог даже нафантазировать, что могло случиться дальше, потому как любой из вариантов казался бредом сумасшедшего.       Решив не будить спящего ангела и узнать причины его появления на данной кровати позже, Отабек с тяжелой головой пошел на кухню, немного пошатываясь на ватных ногах. Нужно было выпить таблетку от головной боли и заодно приготовить завтрак. Дойдя до пункта назначения, казах открыл холодильник, после чего на него незамедлительно вывалились остатки вчерашней пиццы, а так же не запамятовали попытаться отдавить ноги выкатившиеся бутылки из-под спиртного – и пустые, и полные. Оглядев все эти остатки праздника для живота и запихнув их обратно, Алтын закрыл аццкий* агрегат, что успел обморозить ему нос за время разглядывания содержимого.       Парень все-таки нашел таблетку, за которой в первую очередь плелся на кухню, и запил ее стаканом воды. Немного подумав и решив приготовить блины, Отабек снова открыл холодильник, уже не боясь, что его атакуют злобные полуфабрикаты и изделия ликеро-водочного и коньячного заводов. Ему нужно было достать яйца и молоко из пуза этого белого монстра. В шкафу Алтын нашел муку, соль, сахар, ванилин и, разложив все на кухонной тумбе, принялся за готовку.       По глупой неосторожности и некой невнимательности, Отабек успешно проглядел тот момент, когда круглобокий предатель-суицидник цвета охры подкатился к краю мебели и храбро сиганул вниз, разбиваясь на несколько частей и расплываясь прозрачной желейной лужицей. Самое невероятное в этом было то, что разбился маленький паршивец куриного производства очень даже далеко от тумбы.       Фигурист оглянулся на звук и, понаблюдав за осколками яйца, уставшего от мирной жизни в холодильнике, не стал его убирать, решив оставить это дело на потом, ибо, во-первых, оно ему пока не мешало, а во-вторых, гудящую голову только начало отпускать, было ощущение, что, наклонившись, казах обязательно навернется и усядется пятой точкой в это самое яйцо.       Отабек уже заканчивал свой кулинарный шедевр, когда услышал ругань и грохот из соседней комнаты. Громкие шаги возвестили Алтыну, что русская фея идет к нему. Казах улыбнулся, представив себе только что проснувшегося Юрия. В общем, вскоре парень увидел сам оригинал, появившийся на кухне, и, не заметив уже забытое Отабеком яйцо, что разбилось почти у двери, поскользнулся. Алтын среагировал моментально и тут же подскочил к юноше, поймав того на полпути к полу. Почему-то Юра покраснел и отскочил в сторону того же яйца и еще раз по случайности проехался на нем, только на этот раз удачно поцеловавшись задницей с напольным покрытием коридора.       Отабек не смог сдержать смешок, наблюдая за всей этой картиной, но Плисецкий как-то обиженно по-детски посмотрел друга, отчего оный сразу замолк. Алтын поднял на руки и отнес обратно в кровать блондина, который от этого действия покрылся румянцем и притих, кажется, даже забыв как дышать.       Отпустив юношу, Отабек решил спросить:       — Юр, ты не помнишь, что было после того, как я загадал Виктору составить букет из того, что было на столе, и подарить его Юри?..       Плисецкий странно посмотрел на Алтына. Его лицо еще больше покраснело, хотя, казалось, это нереально и абсолютно невозможно, но в глазах появилось облегчение.       — Насколько помню, ничего особенного. Это задание было последним, ты слишком много выпил и отключился. Мы перенесли тебя на кровать, и все ушли. Я остался, чтобы дверь закрыть, — ответил светловолосый.       — Хм, а в моей кровати ты как оказался? — вопросительно поднял бровь казах, складывая руки на груди.       — Ну-у-у, мне стало холодно и скучно в другой комнате и я… пришел к тебе погреться.       Отабек нисколько не поверил Юре, но расспрашивать не стал.       — Я пойду на кухню. Надо вытереть там пол. Ты пока прими душ, я тебе одежду чистую принесу, как только с полом закончу.       Юрий кивнул, и казах вышел из спальни, отправившись вытирать утреннего яичного дезертира. Только зайдя на кухню, Отабек понял, что забыл выключить плиту и на сковородке стремительно подгорал блин. «Ну, бывает же «первый блин комом»? У меня тоже… только последний» - подумал парень, снимая сковороду с конфорки.       Закончив с уборкой и на всякий случай еще раз проверив плиту, Алтын пошел в комнату, чтобы подобрать одежду для своего гостя. Открыв шкаф и оглядев его содержимое, Отабек достал свою серую футболку с пандой, которая стала ему слегка мала, но Юрию подошла бы идеально, черные штаны, носки и нижнее белье.       Парень зашел в ванную и положил вещи на стиральную машинку. Он поднял взгляд и увидел тело, стоящее под струями теплой воды в клубах пара. Заметил, как капли стекают вниз по светлой коже.       Если честно, Отабек признался себе в том, что не в первый раз «зависает» таким образом. Такое бывало и раньше, но только тогда, когда он находился в обществе Плисецкого. Он часто заворожено следил, как его друг словно парит по льду или просто смеется, разговаривая с ним. Казаху очень нравилась эта искренняя улыбка Юрия. Он был счастлив, когда Плисецкий смеялся над его неловкими шутками или с интересом слушал его – Отабека – рассказы.       Словно зачарованный, Алтын подошел ближе к юноше и, открыв дверцу душевой, обнял его. Плисецкий вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.       — Бека, что ты де… — Юрий не смог договорить, так как казах слегка нагнулся и накрыл его губы своими. Воспользовавшись моментом, пока юноша не закрыл рот, Отабек углубил поцелуй. Парень сам не до конца осознавал, зачем сделал это, но в тот момент, когда их с Плисецким губы соприкоснулись, почувствовал, словно попал в сказку. Отабек никогда не испытывал ничего подобного раньше, когда целовался с теми девушками, с которыми встречался. Вообще, Алтын давно понял, что ему нравятся представители обоих полов, но скрывал это. Пытался спрятать эту правду даже от самого себя. В том обществе, в котором он рос с детства, Алтын осознал, что лучше будет забыть о своей бисексуальности, хотя парни привлекали его намного больше представительниц прекрасного пола.       Плисецкий стоял, как вкопанный и не пытался отвечать на поцелуй. Когда до Отабека медленно начало доходить осознание того, что именно он совершил, казах быстро оторвался от губ блондина, пятясь из ванной и крикнув напоследок, что чистые вещи на машинке.       Он опустился на кровать и зарылся руками в волосах. Что же он творит? Убежал сейчас, как трус! Да и зачем он это сделал? Столько лет выстраивая дружбу с Плисецким, выстраивая полностью открытые, доверительные отношения, он наверняка все разрушил одним недопоцелуем!       Юрий, вышедший из душа, застал Отабека все в той же позе. Юноша сел на кровать недалеко от казаха. После короткого молчания, Отабек решил извиниться перед другом:       — Прости, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло.       — Это ты не знаешь, что на тебя нашло? Объяснить?! — начал кричать Юра. — Ты украл у меня первый поцелуй и не хочешь брать на себя ответственность! Давай, еще выгони меня из квартиры за то, что я в восемнадцать целоваться не умею!       —Стоп! — воскликнул казах, хватая кипящего от смущения и негодования юношу за руку. — Хочешь сказать, что я первый человек, который так поцеловал тебя, и поэтому ты не умеешь?..       — Да, и что? — с вызовом спросил Юра.       — В этом нет ничего страшного. И с чего вдруг я должен выгонять тебя из квартиры? Это же глупость!       — А вот и не глупость, — надулся Плисецкий. Он был смущен своим отсутствием опыта. Усиленные тренировки отнимали практически все время паренька, а в остальное время он предпочитал свиданиям с какими-то девушками уютное одиночество или встречи с Отабеком и Виктором. Последний, впрочем, чаще всего сам настаивал на встречах, притаскивая с собой своего японского поросенка. Да и с чего бы вдруг Юрию, который мучился от каких-то непонятных чувств, сильно напоминающих подростковую влюбленность с буйством гормонов, дико стучащим сердцем и странной ревностью ко всему, что подходит к объекту страсти ближе, чем на два метра, бегать на свиданки с барышнями? Особенно, когда все эти чувства и эмоции были направлены не на кого иного, как Отабека Алтына? По всем внешним признакам Отабек являлся представителем мужского пола. Это, кстати, часто немало настораживало самого Юру в те моменты, когда он задумывался об этом. Бывали такие моменты редко, потому как у Плисецкого было много дел в окружающей его реальности, не оставляющих времени на самокопания. Впрочем, отсутствие свободного времени не помешало ему заметить, что казах сам к нему неровно дышит, хотя Юра и сомневался в правильности своих суждений. В конце концов чужая душа – потемки.       Отабек смотрел на Юрия, понимая, что содеянное им было не таким страшным поступком, каким он себе представлял, ведь блондин не убежал прочь, пожелав никогда больше его не видеть.       — Хочешь… Я тебя научу? — осторожно спросил казах, пытаясь заглянуть в глаза Плисецкого, который их прятал за длинной челкой.       Не дождавшись ответа, лишь увидев слабый кивок, Алтын медленно и осторожно припал к губам обиженного создания.       Юра приоткрыл рот, тем самым разрешая Отабеку более откровенные действия. Через несколько секунд Плисецкий попробовал ответить на поцелуй, отчего по спине Алтына прошла волна сладостной дрожи, осев где-то внизу живота и скручивая все внутри в тугой жгут.       Юра издал тихий стон, сорвавший казаху крышу. Не отрываясь от губ Плисецкого, он повалил юношу на кровать, с которой тот недавно соскочил. Воздух заканчивался, и голова начинала кружиться, а потому Отабек отстранился, вглядываясь в лицо блондина и как бы молча спрашивая разрешение на дальнейшие действия.       Сердце Плисецкого билось с такой скоростью, что было трудно дышать. Он никогда не мог сделать первый шаг, не находя для этого причины, но сейчас появился отличный шанс. Юра несмело кивнул, и Алтын навис над ним, снова поцеловав. Руками Отабек начал медленно снимать с Юры футболку и, чтобы стянуть ее с подтянутого тела, ему пришлось разорвать поцелуй. Руки Плисецкий мелко дрожали от волнения. Казах припал к его шее и, не удержавшись, оставив засос, начал дорожкой поцелуев спускаться к ключицам. Потихоньку спустившись ниже к соскам, Отабек облизал левый, заметив, что юноша под ним вздрогнул и охнул. Больше не волнуясь, что Плисецкому может не понравиться, Алтын продолжил начатое, втянув в рот затвердевшую горошинку соска, посасывая, и в то же время принялся рукой мять правый. Плисецкий резко запустил пальцы в волосы Отабека, притягивая его голову ближе. Его спина спазматически выгнулась, чуть не хрустнув.       Отабек прикусил правый сосок и вместе с этим провел рукой по обтянутому тканью штанов паху. Плисецкий вскрикнул. В голове был туман, связно думать было почти невозможно. С каждым мгновением становилось все жарче и жарче. Штаны и белье безбожно жали, хотелось снять их как можно скорее. Пальцы не слушались, вызывая у Юрия дикое раздражение.       — Б-Бека… Сними их, — просипел он, взглядом указывая вниз.       Отабек коротко кивнул и отстранился, чтобы стянуть ненужные элементы гардероба с блондина. Юра, посмотрев в этот момент на него, заметил заметно выпирающий сквозь одежду бугорок в области паха.       Плисецкий смутился, но в то же время жутко обрадовался, что смог вызвать такую реакцию у Алтына. На Отабеке были синие джинсы и черная футболка, в которых он решил заснуть вчера не переодеваясь. Русский приподнялся и подполз к казаху, когда тот стянул с него всю оставшуюся одежду.       — Бека, сними свою футболку, — выдохнул Юра и, дождавшись, когда казах начнет стягивать свою одежку, расстегнул непослушными пальцами пуговицу, что получилось не сразу, и рванул молнию вниз, тут же спуская джинсы ниже.       — Юр, ты чего…       — Заткнись, — тихо прошипел Плисецкий, уже красный, словно вареный рак. — Сними и их. Тебе же больно…       Алтын подался вперед и чмокнул блондина в губы, после чего стянул все и с себя. Он снова подмял русского под себя, спускаясь дорожкой поцелуев по животу, лизнув впадинку пупка и приближаясь к паху. По телу Плисецкого прошла еще одна волна сладостной дрожи, будто маленькими иголочками покалывающая спину вплоть до копчика. Отабек пару раз провел рукой по члену блондина и, лизнув головку, вобрал его плоть в рот, посасывая и обводя по кругу языком. Позвоночник Плисецкого выгнулся дугой, руки беспорядочно зашарили по простыни в поисках того, за что можно зацепиться и, наконец, снова зарывшись в черные вихры Отабека, сжались в них, словно тиски. Алтын зашипел и отстранился, после чего руки Юры разжались. Он рвано дышал и смотрел на казаха сквозь пелену возбуждения перед глазами, моля о продолжении. Казалось, ему не хватило пары движений, чтобы кончить. Отабек вымученно застонал, впившись взглядом в блондина.        — Юр, перевернись…       Плисецкий пошевелился, и Алтын помог ему лечь на живот. Юра застонал, когда его член соприкоснулся с немного прохладной простыней. Отабек дотянулся до подушки и подложил ее юноше под бедра. Он провел руками вверх вниз между лопатками заставив Плисецкого прогнуться в спине. Спустившись ниже, он провел руками по пояснице и ягодицам.       Вскоре он встал и, пройдя в ванную, вернулся оттуда с тюбиком лубриканта и квадратиком презерватива.       — Бека, куда ты ходил?.. — спросил Юра, смотря на Алтына из-за своего плеча.       — За смазкой, — кратко ответил казах, снова заползая на кровать. — Расслабься, хорошо?       Юрий кивнул, и Отабек, выдавив немного лубриканта себе на пальцы, медленно ввел один из них в сжатое колечко мышц, которое судорожно сжалось, мешая проникновению. Алтын начал водить рукой по члену Плисецкого и шептал ему какую-то несвязную ерунду, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений. Сам брюнет изнывал от желания просто плюнуть на подготовку, но понимал, что этого делать никак нельзя. Юра в ответ шипел и сжимал в руках простынь до того, что бедная ткань начинала трещать.       — Я тебе не барышня… кисейная… Ммм, — простонал блондин. — Давай дальше, Бека…       Отабек решил выполнить желание Плисецкого и ввел второй палец, а через некоторое время и третий, продолжая водить рукой по слегка опавшему члену Юрия. Когда казах задел простату, юноша вскрикнул.       — Б-Бека, сделай так еще раз! — умоляюще воскликнул Юра, подавшись бедрами назад, и снова вскрикнул, когда Отабек провел пальцами по комочку удовольствия. Скоро Алтын убрал пальцы, и Плисецкий застонал от разочарования и потери ставшего привычным ощущения наполненности.       Казах открыл квадратную упаковку и надел на свой сочащийся смазкой член презерватив. Смазав себя лубрикантом, и, упершись головкой в растянутое колечко мышц, Алтын вошел маленькими толчками в распаленное тело. Он остановился, давая Юрию привыкнуть. Тот сжал зубы, тихо поскуливая. Алтын принялся оглаживать и массировать пальцами спину Плисецкого. Склонившись и убрав светлые волосы с затылка, он поцеловал Юру шею, слегка прикусив место между ней и плечом, отчего по телу Юры пробежали приятные мурашки, а голова рефлекторно дернулась. Отабек еле удерживал себя, чтобы не начать толкаться в горячей тесноте, постанывая от невероятной узости растянутого входа, мышцы которого периодически сжимались, пока блондин пытался расслабиться.       — М-можешь двигаться… — сказал Плисецкий, закусив губу.       — Уверен?.. — все же решил уточнить казах.       — Еще раз повторить?! — раздраженно прикрикнул Плисецкий. Хотя Алтын давно понял, что резкость Юры в определенных ситуациях - это его защитная реакция. — Я тебе не барышня! Не сломаюсь!       Еще раз Отабеку можно было не повторять. Он едва заметно вышел и снова толкнулся, быстро наращивая темп. Вскоре он смог попасть по простате, отчего буквально через несколько толчков Юрий выгнулся и громко застонал, кончая. Алтын, не останавливаясь и удерживая заданный ракурс, продолжал входить в чувствительное после оргазма тело Плисецкого, доводя себя до разрядки, и с рыком кончил внутрь пульсирующего нутра.       Упав рядом с блондином, Отабек притянул его к себе, поглаживая по волосам. Они молча лежали, восстанавливая дыхание, пока Алтын не разрушил тишину вопросом:       — И все же, Юр… Как ты с утра оказался в моей постели? — казах слегка повернул голову в сторону русского, который посмотрел на него в ответ.       — А это был еще один подарок тебе на день рождения, — губы Плисецкого криво растянулись в наглую ухмылку, которая, однако, мгновением позже превратилась в улыбку. — И… Я люблю тебя, Бека!       Отабек ошарашено молчал, не веря своим ушам, но, собравшись, улыбнулся Юре, ответив:       — И я тебя люблю… Это был самый лучший подарок!