Добропорядочный отец

      — Вы знаете, она очень способная девочка, но никак не может себя проявить, — сокрушенно повторила школьный завуч. — Она совсем не слушает учителей, отсюда и проблемы с учебой. Конечно, с домашним заданием ей помогает брат, это видно, но работа на уроках...       — Хорошо, я поговорю с ней, — мужчина зрелого возраста устало потер лоб ладонью. — А сын? У него все в порядке?       — Естественно! Я не устаю удивляться ему. Ни разу не видела такого способного паренька. Вам есть, чем гордиться. Он, правда, пару раз отвлекся на уроке, но стоило учителю спросить его по теме урока, он тут же идеально отвечал. Не о чем беспокоиться.       — Спасибо еще раз. Ну что ж, мне пора.       — Хорошо. Удачного вечера, Ягами-сан. ***       — Здравствуй, дорогой. Ну, что тебе сказали? — подошла к мужу Сатико, забирая у того пальто и вешая на крючок.       — Все просто замечательно. Лайт, Саю, быстро в гостиную! — крикнул мужчина, разуваясь и чуть ли не бегом направляясь в указанную комнату. Со второго этажа спустились девочка-подросток лет четырнадцати и семнадцатилетний парень. Глядя на цвет волос, глаз и на черты лиц, невозможно было сразу сказать, что эти двое — брат и сестра.       — Привет, пап. Что там про нас опять говорили? — Саю заинтересованно наклонила голову.       — Да все с тобой в порядке, — отмахнулся от дочери Соичиро. — Ты, — желваки задвигались на его скулах, а глаза за стеклами очков нехорошо заблестели. — Опять я должен был из-за тебя краснеть! — всегда спокойный на людях, мужчина сорвался на крик. — Неужели так трудно вести себя, как подобает?!       — Папа? — Лайт ошарашено уставился на отца. — А в чем проблема?       — Ты позволяешь себе бездельничать на уроках! — продолжал кричать Соичиро, брызжа слюной. Лайт брезгливо стер попавшую на щеку каплю и спокойно произнес:       — Но на успеваемость ведь это не влияет, я все еще приношу отличные оценки...       — Да мне плевать! — Соичиро уже ревел, как разбуженный после зимней спячки медведь. — Это не показатель! Если мне на тебя жалуются, значит, проблема все же есть! И не смей пререкаться со мной, ублюдок! — отец влепил Лайту такую сильную пощечину, что бедный парень отлетел вбок и врезался спиной в спинку дивана.       — Соичиро! — гневно воскликнула Сатико и кинулась разнимать бранящихся, но была тут же отброшена в сторону.       — Обе вон отсюда! — заорал Соичиро, гневно наступая на жену и дочь. Те быстро ретировались в страхе, но все еще оглядывались на стремительно разгорающуюся семейную драку. Когда женщины семейства Ягами скрылись в своих комнатах, Соичиро страшно ухмыльнулся и начал наступать на Лайта, расстегивая ремень брюк.       — А ну-ка иди сюда, — прогремел он, звеня пряжкой. Лайт в ужасе попятился, сбивая и сдвигая попадающиеся на его пути вещи.       — Папа... Пожалуйста, не надо... — прошептал парень. На его лице была написана та эмоция, которую доселе не видел никто, кроме домашних — дикий ужас и страх.       — Надо, сынок, надо, — глумливо произнес Соичиро, с удовлетворением замечая, что Лайт уперся спиной в стену. Ремень, наконец, был отброшен, и гневный отец начал возиться с ширинкой. Внезапно раздался звонок мобильного телефона. С величайшим презрением Соичиро достал телефон из кармана и ответил.       — Да. Да, конечно. Сейчас приеду.       Сброс. Лайт старался вжаться в стену и тихо-тихо дышал. Соичиро с ненавистью взглянул на сына и нагнулся за брошенным на пол ремнем.       — Тебе повезло, — бросил он, заправляя элемент гардероба. Фыркнув в усы, мужчина поспешно вышел из гостиной в прихожую, а Лайт, едва передвигаясь на ватных ногах, как можно незаметнее прокрался к себе в комнату. Повернув защелку двери, он, наконец, позволил себе вздохнуть спокойно. И сполз по стене, сотрясаясь от пережитого и пряча лицо в подогнутые к груди колени. Со стороны можно было подумать, что он плачет, но всегда надменное и невозмутимое лицо лишь исказилось; щеки оставались сухими.       Почему? За что?.. Он много раз задавал себе эти вопросы, и только на них он никогда не мог найти ответы.       Все началось десять лет назад. Тогда Лайту было всего семь. Отца впервые вызвали в школу. Дело в том, что идеальный мальчик, прилежный отличник Лайт Ягами подрался с одноклассником. Отец тогда молча выслушал восклицания матери покалеченного ребенка и вздохи классного руководителя и угрюмо увел Лайта домой. За всю дорогу не было сказано ни слова. Тогда Лайту казалось, что дома его ждет тяжелый разговор, из которого он выйдет победителем. Повод для драки полностью оправдывал его действия — этот наглец, жалкий хулиган и разгильдяй, посмел назвать Соичиро прихлебалой и начал утверждать, что Лайт получает отличные оценки только из-за того, что его отец занимает высокий пост. Он даже посмел предположить, что у его отца роман с кем-то из учителей! Защитить гордость семьи Ягами было делом чести для маленького Лайта. Но выслушать его не успели. Оказавшись дома, Соичиро затащил отчаянно сопротивляющегося Лайта к себе в комнату и долго избивал всем, что попадется под руку. Сатико уехала за Саю в детский сад и не могла этого видеть. Мальчик тогда чуть ли не впервые в жизни позволил себе показать перед кем-то свою слабость и пролить слезы. Соичиро тут же странно притих, когда увидел сына у себя в ногах, с промокшими и расширенными от обиды глазами, с покрасневшими губками, маленького, взъерошенного и беспомощного... Что было потом, Лайт до сих пор вспоминал с содроганием. Детские воспоминания утеряли с годами подробности, но ту адскую боль, собственный жалобный крик, заломанные назад руки, сопение отца за спиной и заполнившую его горячую струю жидкости он никогда не забудет.       За каждую провинность, даже самую малую и незначительную, его с тех пор дома ждало такое наказание. А когда Лайту исполнилось четырнадцать, отец стал приходить в его комнату даже без повода. Становящееся с каждым годом все красивее и совершеннее тело молодого сына магнитом притягивало стареющего, но не теряющего энтузиазма Соичиро. Лайт проклинал себя за свою беспомощность перед отцом и за изредка проскальзывающие у него вспышки непонятного удовольствия, когда Соичиро входил в него особенно глубоко. Но ничего не мог поделать — обратиться в полицию ему не позволяло положение отца — в любом случае сумеет оправдаться! — и собственная гордость. Единственным выходом из этой ситуации он видел старание не допускать ни единого повода для наказания. Отсюда и прилежание в школе, дающееся ему без каких-либо трудов, и постоянная лживая учтивость ко всем окружающим людям, и помощь матери по дому и сестре с домашними заданиями. Хотя Саю он помогал с удовольствием — маленький и всегда веселый человечек скрашивал его серые и черные будни. Но даже в бочке, полной высококачественного меда, Соичиро умудрялся отыскать ложку дегтя. И наказание повторялось раз за разом. Сатико не раз порывалась остановить это, но что она могла сделать мужу, гораздо сильнее ее самой? К тому же она была выращена по японским традициям и как женщина не имела права встревать в дела главы семьи. Об изнасилованиях она не знала.       Именно в этот день Лайт решил, что с него довольно. Собрав кое-какие необходимые вещи, он в последний раз окинул взглядом комнату. Заметив кровать и участок пола возле стола, он горько усмехнулся и вышел с желанием, чтобы некий вершитель судеб, вершитель справедливости, Кира, ежедневно уничтожающий по всему миру преступников и фактически спасший его от сегодняшнего наказания, покарал когда-нибудь и его отца.       Набросив на плечи куртку и обувшись, он вышел, тихо прикрыв дверь.       — Ла-айт? — крикнула Сатико, вышедшая из комнаты вместе с Саю. — Ты куда? — но отвечать было уже некому. Саю хотела было поинтересоваться, кто поможет ей сегодня с уроками, но подумав, благоразумно промолчала. ***       Лайт быстро шел по пустеющим улицам, не оглядываясь. В груди свернулся тугой комок, который он попытался убрать купленной в первом попавшемся магазинчике минералкой. Голова болезненно гудела, виски пульсировали и накалились, а тело не хотело слушаться хозяина. Зайдя в парк, Лайт рухнул на свободную скамейку и измученно откинул голову. "Пока что можно пожить у Юри", — размышлял он. "А потом посмотрим". Дальше все мысли куда-то улетучились. Лайт пустыми глазами смотрел в постепенно темнеющее небо и глубоко дышал, не шевеля конечностями. Сумерки сгущались, и вскоре в парке не осталось никого, кроме него. Лайт осмотрелся и, убедившись, что его никто не увидит, свернулся в клубок, положив горячий лоб на локоть. Сквозь приоткрытые веки он видел, как вокруг него становится все темнее и темнее, и слушал краем уха отдаленные звуки бурно живущего города.       Вдруг на его плечо легла чья-то рука. От неожиданности Лайт вздрогнул и поднял голову. Рядом с ним сидел незнакомый пожилой человек, в темноте настолько похожий на Соичиро, что Лайт невольно вскрикнул и отшатнулся. Но, присмотревшись, он понял, что обознался: этот человек был полностью седой, черты лица мало походили на японские, оправа очков была тоньше, а за очками блестели в свете фонаря маленькие, живые и добрые глаза. Сам человек источал от себя полное спокойствие и невозмутимость.       — У вас что-то случилось, молодой человек? — голос также отличался от голоса Соичиро. Более низкий, густой и мягкий. Казалось, этот человек неспособен был повысить его. Это немного успокоило Лайта.       — Нет, ничего. Все в порядке.       — Но я же вижу. Расскажите, может, вам станет легче, — и незнакомец тепло улыбнулся Лайту. Парень прищурился и внимательно всмотрелся в лицо мужчины. Что-то в нем показалось ему смутно знакомым.       — Извините, а я мог вас раньше где-то видеть?       — Возможно, возможно, — и незнакомец чуть приподнял голову, снова приняв чопорный вид. Тут Лайта осенило.       — Вы случайно не Квилш Вамми? Изобретатель?       — Да, это я. Приятно, что меня узнают, — и Вамми снова тепло улыбнулся. — Я больше известен под псевдонимом Ватари.       — Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Вамми, — Лайт сделал паузу. — То есть Ватари. Я Ягами Лайт.       — Ягами? — Ватари задумался. — Надо же. Мне доводилось видеться с вашим отцом, Ягами-кун.       — Не надо об отце, — Лайт снова напрягся. И тут же отругал себя за свои слова. Не показывать эмоций, не говорить о себе и уж тем более об отношениях в семье. Но рядом с этим странным человеком все его убеждения невообразимым образом теряли вес. — Забудем об этом.       — Ну, хорошо, — легко согласился Ватари. — Время уже позднее и небезопасное, не пора ли нам разойтись по домам?       — Да, вы правы. Приятно было пообщаться, Ватари, — Лайт поднялся со скамейки, прошел пару шагов, но что-то заставило его остановиться.       — Я ушел из дома, — признался парень, поворачиваясь к Вамми.       — Правда? Неужели, — Ватари чуть нахмурился. — А вам есть, где переночевать?       "Да", — хотел было ответить Лайт, но его опять же что-то остановило.       — Нет, — соврал он.       — Тогда позвольте предложить вам пожить у меня. Здание достаточно большое, жильцов почти нет, так что никто не будет вам мешать.       — Ну... — протянул Лайт. — Как-то мне... неудобно, что ли. К почти незнакомому человеку...       — Мы ведь уже успели познакомиться и даже немного поговорить, — усы Ватари смешно зашевелились. — К тому же вы уже давно меня знали, даже узнали на улице.       — Тогда ладно, — согласился Лайт, забыв о своей прежней предосторожности. Как и у всех людей, у него был внутренний голос. И сейчас он вопил о том, что Лайт ни в коем случае не должен отказывать старику.       — Пойдемте, Ягами-кун. ***       — Эм... — протянул Лайт, оказавшись в холле недавно построенного небоскреба в центре Токио. — И где мне расположиться?       — Где захотите, там и остановитесь. Здесь кроме меня живет только один человек.       — Отлично. Тогда, — Лайт прикинул в голове несколько вариантов развития событий. — Я остановлюсь на втором этаже, если можно.       — Конечно.       — Спасибо вам еще раз.       — Позвольте, я проведу вас.       Лайт и Ватари поднялись по лестнице на этаж выше. Пройдя по коридору, Лайт наугад выбрал вторую с конца дверь. Ватари коротко кивнул и оставил Ягами наедине с его новой комнатой. Оставшись в одиночестве, парень осмотрелся. Интерьер комнаты был выполнен в пастельных тонах и совсем не резал глаз. Мебели было мало, но даже на вид она казалась мягкой. Слева от входной двери обнаружилась дверь в ванную комнату. На всякий случай не разбирая свои немногочисленные вещи, Лайт спешно разделся, оставшись в одних боксерах, и забрался под одеяло, с облегчением вытягиваясь на кровати. Уставшее за день тело окунулось в сладкую расслабляющую негу. Лайт прикрыл глаза и очень скоро задремал.       Из сна его вырвало ощущение, будто на него кто-то пристально смотрит. Лайт осторожно открыл глаза, но никого перед собой не увидел. В комнате было достаточно светло от проникающего через окно света фонарей. Успокоившись, Лайт повернулся на другой бок и наткнулся на взгляд антрацитово-черных и почти нечеловечески огромных глаз. Парень сонно вскрикнул и заметался по кровати, но быстро взял себя в руки.       — Т-ты кто?       — Тот же вопрос я могу задать и тебе, — прозвучал глубокий мужской голос.       "Это и есть тот единственный жилец, о котором говорил Ватари", — смекнул Лайт.       — Что ты делаешь в моей комнате?       — Сижу.       Гениальный ответ!       — Я понимаю. Но зачем? Я сплю, вообще-то.       — Уже нет.       — Черт, — Лайт начал постепенно раздражаться. Стоило ему потянуться к выключателю лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, как почувствовал на своем запястье прикосновение холодной, узкой и мягкой руки.       — Не нужно света.       — Почему?       — В полутьме ты весьма мил, Лайт-кун.       Лайт окончательно избавился ото сна и сел в кровати.       — Значит, Ватари уже сказал тебе мое имя. А ты у нас...       — Рюдзаки. Зови меня Рюдзаки, — ночной гость чуть повернулся, и Лайт заметил торчащие во все стороны черные пряди.       — Хорошо. И что же ты хочешь от меня, Рюдзаки?       — Хочу узнать, что с тобой произошло, Лайт-кун.       Ком в груди Лайта свернулся сильнее. Сделав глубокий вдох, парень ответил:       — Я не хочу об этом говорить. Дай поспать.       — Мне нужно это срочно узнать, Лайт-кун, — ночной гость поднялся на ноги и через мгновение уже сидел в странной скрюченной позе на кровати рядом с Лайтом. — Ну же, скажи мне.       Последняя фраза вызвала у Лайта непроизвольную дрожь. Он затравлено взглянул на темную фигуру Рюдзаки и чуть отодвинулся от него. В водовороте воспоминаний снова возник образ отца, сопящий противным срывающимся голосом: "Ну же, скажи мне, тебе хорошо со мной, сынок?!". Лайт чуть всхлипнул и попытался слезть с кровати. Рюдзаки быстро дернулся и прижал уже не контролирующего себя Лайта к кровати.       — Отпусти! — крикнул Лайт, всячески извиваясь и стараясь сбросить руки Рюдзаки со своих.       — Тише, тише, Лайт-кун, — склонился над Лайтом Рюдзаки. Кончики его волос приятно щекотали лицо Ягами. Успокаивающе зашептал, обдавая ухо и шею Лайта горячим дыханием. — Все хорошо. Я с тобой.       Таких слов Лайт не слышал уже давным-давно, с тех пор, как пошел в школу. Сам он говорил эти слова много раз, но никогда искренне. И потому неожиданная забота незнакомого парня, что сейчас прижимался к нему теплым худощавым телом, была очень приятной, хоть и несколько дезориентирующей. Да и вся ситуация была Лайту по нраву. Что неудивительно с его воспитанием, Лайт не был натуралом. Ни с кем из своих пассий он не спал, но отчаянно искал возможности испробовать добровольный сексуальный контакт с мужчиной. Немного странно для человека, переживающего инцест десять лет, но никто и не говорил, что Лайт не был странным человеком. Но даже несмотря на то, что он хотел этого, Ягами было страшновато оказаться придавленным Рюдзаки к кровати.       — Слезь с меня... Пожалуйста... — жалобно попросил Лайт и снова завозился.       Рюдзаки снова пристально вгляделся в Лайта. И внезапно выдал:       — Можешь не рассказывать — я уже все понял, — и отпустил Лайта. Парень тотчас же отполз на другой конец кровати, потирая запястья.       — Ну и что ты понял? — иронично обратился он к собеседнику, точнее, сокроватнику.       — Ты нервничаешь, когда тебя прижимают к кровати, ты сбежал из дома и просишь не затрагивать в разговоре отца. Да, Ватари и об этом рассказал, — ответил он на немой вопрос Лайта. — Скажи честно, Лайт-кун, тебя изнасиловали?       Вместо ответа Лайт как-то обмяк, задышал ртом и опустил взгляд.       — Я...       — Иди сюда, — не дожидаясь разрешения, Рюдзаки прижал к себе податливого Лайта. Тот уткнулся брюнету в плечо, скрытое бесформенной белой водолазкой и почувствовал в своих волосах тонкие поглаживающие пальцы. "Тише, мой хороший", — еле различимое, но Лайт услышал.       — Зачем ты мне это говоришь? — сказано было в плечо.       — Успокаиваю тебя. Не волнуйся, теперь тебя никто не тронет.       — Спасибо, — прошептал Лайт, отрываясь от плеча Рюдзаки, и скользнул губами по шее утешителя.       — Лайт-кун, что ты делаешь? — неуверенно отозвался Рюдзаки, чувствуя мягкие робкие поцелуи на своей шее.       — Ничего не говори, — Ягами оторвался от шеи брюнета и нерешительно коснулся уголка его рта. Рюдзаки медленно, боясь напугать, перехватил его губы и так же медленно углубил поцелуй. Лайт почувствовал вкус чего-то мучного, как ему показалось, печенья. Мягкость рта Рюдзаки немного кружила голову, и он, осмелев, провел языком по нижней губе брюнета. Рюдзаки шумно выдохнул и в ответ скользнул по идеально ровным зубам Лайта. И вот, наконец, их языки соприкоснулись. Это послало тысячи электрических импульсов по телам обоих. Лайт притянул Рюдзаки ближе к себе за плечи, а тот придерживал Лайта за бока так осторожно, будто боялся сломать. Их поцелуй был долгим, медленным, чувственным, но потребность в воздухе заставила их оторваться друг от друга. Лайт начал целовать Рюдзаки везде, куда смог дотянуться: в щеки, в лоб, в виски. Чмокнув напоследок в нос, он спустился вниз, к шее. Обвел языком кадык и провел влажную дорожку к ключицам. Дыхание Рюдзаки сбилось. Лайт стянул с брюнета его белую кофту, отбросил на пол и мягко положил Рюдзаки на постель. Нависнув над ним, он целовал и вылизывал его мягкую, словно светящуюся в темноте кожу, посасывал и слегка покусывал напряженные соски. Рюдзаки уже не сдерживал хриплого дыхания и тихих вздохов и продолжал поглаживать Лайта по голове, зарываясь пальцами в волосы и щекотать кончиками затылок. Под его ласками он совсем расслабился, мысли затуманились. Отрезвил его звук расстегиваемой ширинки.       — Лайт-кун, может, не надо?..       — Не думай, что я делаю это из благодарности, — сказал Лайт, прокладывая дорожку поцелуев от пупка до линии брюк. — Я делаю это, потому что так хочу, — и медленно стянул с Рюдзаки джинсы вместе с бельем, а затем и сам избавился от остатков одежды.       Лайт, естественно, уже видел чужой член раньше, но сейчас он озадаченно смотрел на эрегированную плоть Рюдзаки. Вспоминать отца сейчас хотелось в последнюю очередь, но все же парень со злорадством заметил, что Рюдзаки в этом плане значительно обогнал его папашу. На целых четыре сантиметра длиннее, более правильной и привлекательной формы. Не удержавшись, он провел языком по всей длине и услышал в ответ благодарный стон. Поцеловал головку, чуть надавил языком на уздечку. Рюдзаки тихо застонал и совсем легонько надавил Лайту на затылок, побуждая действовать. Парень послушно вобрал в себя головку члена, скользя по ней языком и слегка посасывая. Рюдзаки откинул голову на подушки и раздвинул ноги пошире. Лайт задвигал головой вверх-вниз, с каждым разом вбирая понемногу больше, пока головка не уперлась ему в горло. Он ускорил темп, наслаждаясь сладострастными стонами Рюдзаки. На мгновение остановившись, он провел языком по набухшей вене. Бедра Рюдзаки непроизвольно дернулись навстречу мягкому горячему рту, и головка его члена проскользнула Лайту в горло. Лайт закашлялся, но быстро приспособился и начал вбирать в себя член почти на всю длину. Рюдзаки нетерпеливо метался по кровати, положив руку между шеей и плечом Лайта, ненавязчиво задавая темп. Лайт почувствовал, как любовник напрягся, и выпустил член Рюдзаки изо рта.       — Подожди, не кончай, — хрипло прошептал он и, поднявшись выше, скользнул по губам брюнета в мимолетном поцелуе. Приподняв Рюдзаки за плечи, он перевернулся так, чтобы тот оказался сверху. Пробежав пальцами по торсу Лайта, Рюдзаки нежно обхватил его плоть и неистово припал к его губам. Лайт застонал в его рот и притянул его ближе к себе за шею. Оторвавшись друг от друга и стараясь успокоить тяжелое дыхание, они смотрели друг на друга затуманенными глазами. Рюдзаки резко дернулся к тумбочке и выхватил из нее тюбик смазки. Лайт сквозь пелену возбуждения ошарашено уставился на него.       — Откуда...здесь это?..       — Да черт его знает, — Рюдзаки быстро справился с колпачком и вылил на пальцы скользкий гель. Придавив Лайта к кровати, он скользнул рукой вниз. Лайт инстинктивно сжался.       — Расслабься, — тихий, хриплый от возбуждения шепот Рюдзаки действовал успокаивающе, и Лайт постепенно доверился, расслабил мышцы ануса. Пальцы слегка погладили сфинктер, и затем Рюдзаки протолкнул в тело Лайта палец. Лайт снова сжался, но тут же расслабился и подставил шею под невесомые поцелуи. Чувствовать в себе скользкий от смазки палец было неожиданно приятно, так что Лайт не заметил, когда пальцев стало уже два. Тут Рюдзаки нашел бугорок простаты, и Лайт с протяжным стоном выгнулся в пояснице, стараясь насадиться на пальцы как можно глубже. Рюдзаки вытащил пальцы и услышал недовольный вздох. Наскоро смазав подрагивающий от долго сдерживаемого возбуждения член, он склонился над Лайтом, внимательно глядя ему в глаза.       — Ты уверен?       — Даа... Рюдзаки, пожалуйста, войди...       Рюдзаки приставил член к входу и толкнулся вперед. Лайт болезненно охнул и сжал плечо Рюдзаки. Тот замер, давая Лайту время привыкнуть. Ягами отдышался и сделал ответное движение бедрами. Рюдзаки крепче обнял его за поясницу, вошел полностью и снова замер.       — Двигайся...аанхх...продолжа-ай...       Рюдзаки сделал первое движение, второе, третье... Неторопливый, сводящий с ума темп. Лайт, бесстыдно раздвинув ноги, подавался вперед, подхватывая каждое движение, и стонал при каждом толчке. Их движения постепенно набирали скорость, и вскоре действие стало напоминать полубезумный развратный танец. Член Рюдзаки скользил внутри Лайта, постоянно задевая простату, а Лайт вцепился в плечи любовника так, что побелели костяшки пальцев. Уже почти на грани, Рюдзаки обхватил ладонью сочащийся член Лайта. Парень сильно прогнулся в спине и, наконец, кончил в руку Рюдзаки со срывающимся криком. Чувствуя, как тесно сжимаются вокруг его члена бархатистые горячие стенки, за ним последовал и Рюдзаки, изливаясь в подрагивающее после бурного оргазма тело. Мокрый от пота, почти задыхающийся, он положил голову на грудь Лайта, пытаясь прийти в себя. С сожалением он осторожно вышел из Лайта, все еще оставаясь на нем. Восстановив дыхание, парни уснули, не размыкая объятий. ***       Утренние лучи солнца светили прямо на лицо. Проснувшись и открыв глаза, Лайт тут же зажмурился и прикрыл лицо от солнца ладонью. Постепенно восстанавливая в памяти события прошедшего дня, он слегка шокировано уставился на лежащего на нем парня.       При свете дня Рюдзаки выглядел совсем иначе: мягкие угольно-черные волосы разметались по груди Лайта, тонкие черты лица смягчились; сон сделал его облик трогательно беззащитным. Будить такое чудо не хотелось, но иначе у Лайта не вышло бы встать с кровати.       — Эй, — потряс он спящего парня за плечо. — Рюдзаки, вставай!       Рюдзаки недовольно пробурчал что-то Лайту между ребер и открыл глаза. И они также изменились на свету — вокруг неестественно-широких зрачков мерцала темно-серая радужка. Рюдзаки сонно ощупал Лайта и поднял голову. Заметив пристальный взгляд Лайта, он тепло улыбнулся.       — Доброе утро, Лайт-кун.       Этой улыбке невозможно было не ответить. "И правда, доброе", — беззаботно подумал Лайт, заправляя за ухо Рюдзаки одну из его непослушных темных прядок.       Что же было потом?       Благодаря свидетельским показаниям Лайта и медицинскому заключению, предоставленному Рюдзаки, Соичиро Ягами был приговорен судом к пятнадцати годам лишения свободы. После заседания он бросался фразами вроде "Нет у тебя больше отца!", на что получил в ответ холодное: "А у меня его и не было".       Сатико и Саю тоже присутствовали на суде. Вопреки опасениям Лайта, они полностью поддерживали обвиняющих.       Кстати, Сатико оказалась совсем не против того, что Лайт решил остаться жить у Рюдзаки. Мать была очень рада тому, что у сына появился человек, готовый позаботиться о нем в любую минуту. Саю также была рада, но по несколько другим причинам. Мать разрешала забегать к парням, а две головы в помощи с домашним заданием определенно лучше одной. К тому же при удачном выборе времени для прихода можно было понаблюдать за тем, как они целуются или (Ками Саю упаси) занимаются любовью.       Ватари не раз порадовался тому, что выбрал для прогулки именно тот парк, где сидел Лайт. Видя, как счастливы парни вдвоем, старик всегда был спокоен и счастлив за своего воспитанника.       А тот факт, что у Рюдзаки в тумбочке очень кстати оказалась смазка, пусть останется окутанным тайной.