Бей-бей моё сердце

Освальд, как считают почти все, не слишком умен, не слишком проницателен, не умеет продумывать сложные схемы. Так говорят. Просто он везуч и живуч. И Освальд всю жизнь осваивал это представление о себе в свою пользу. Единственным человеком, который действительно знал его, была его любимая матушка. И именно она раскрыла Освальду глаза на все его плюсы, несмотря на то, что о нем твердили окружающие. Освальд умен, хитёр и читает людей, как открытые книги. Запросто. Но чего он не может понять, так это, что, черт дери, задумал Эдвард? Какой смысл во всем, что сейчас происходит? Видимо, затуманенные любовью мозги, нет, скорее вся сущность Освальда, подводит его, и он не может адекватно всё проанализировать. Вот уже в четвертый раз Освальд попадается в лапы Эдварда, жаждущего его убить, но всё еще жив. Пока Эд вдохновенно наслаждается собственной речью о мести и ненависти к Освальду, в очередной раз высмеивая чужие чувства, сам Освальд пытается понять, что в этом неадекватном ребусе не так? После того, как они договорились выбраться вместе, чтобы убить друг друга после, прошел почти год. И за это время, нет, вернее на следующие день, Освальд осознал одну простую вещь: он не сможет убить любовь всей своей жизни. Освальд отказался от этой идеи, помянув о своей реакции на смерть родной матушки. Возможно, Освальд был слишком сентиментален. Да, так и было. Освальд просто отказался от идеи мести, жестокости, насилия в отношении своей любви. Освальд был влюбленным идиотом. Он был уверен, что мама обязательно поддержала бы его решение, а потому он ощущал свободу. Вновь занявшись своими делами по восстановлению личной империи, Освальд погрузился в привычную рутину, пока через месяц его не похитили и привезли к Эду. А потом снова. И снова. И снова. И Освальд не может понять, отчего же он до сих пор не мертв? — Что-то ты больно тих, — разозленный невниманием проговаривает Эд. — Внимаю твоей речи, Эд, — ухмыляется Освальд, чуть склоняя голову вбок. По-птичьи. Любопытно. — Не. называй. меня. так. Я Загадочник. — Ага. — Ты настолько занят мыслями о ком-то другом, что даже не споришь? Не спасаешь свою жизнь? Освальд смаргивает недоумение и старается выглядеть так, чтобы на его лице не был написан огромный знак вопроса. Ребусы Эда частенько странные, но этот странней их всех и не подвластен умному Пингвину. — Ты либо убьешь меня, либо не убьешь, — пожимает плечами он, а после добавляет: — Загадочник. Освальду отчего-то смешно, но он заставляет себя не хохотать, он даже почти не улыбается. Резкая боль пронзает спину — это Эд со всей мочи неожиданно толкает его в стену, нависая сверху и сминая ладонью любимый фиолетовый галстук из шелка. — Смотри мне в глаза. — Надоело. Выходит сказать эти слова почти равнодушно, как всегда по-детски, и неважно, что в животе завязывается тяжелый узел, в горле пересыхает, и становится как-то жарко. Важно в этот момент не сглатывать слюну, чтобы Эдвард не подумал, что Освальд боится. Это вовсе не страх, хотя что это, у самого Освальда все еще не выходит до конца понять. Пожалуй, мамочка бы помогла с определением этого состояния, если бы была жива… — Хочешь загадку? — Освальд поднимает взгляд на Эда, который не успевает скрыть удивление. В своем новом изумрудном костюме он удивительно хорош, и Освальд мысленно сетует на то, что у того такой прекрасный вкус. — Это я загадываю их. — Ну можно мне одну? Перед смертью? — улыбается Освальд и даже чуть покачивается в захвате чужих потрясающих рук. — Говори, — дозволяет с некоторой неохотой Эд. — Слова, что никто не хочет слышать. Они доставляют боль, ведь значит, мне не быть с тобой? Зрачки Эдварда расширяются с пониманием и хватка на миг становится жестче. Освальд вновь ударяется затылком о стену и вжимает шею в плечи. — «Я не люблю тебя». — Правильно, — снова лыбится Освальд криво. — И кто твоя жертва теперь? — Если ты пока не узнал этого, то я славно постарался! — Я всё равно найду и уничтожу всё, что тебе дорого, Освальд. — Зови меня «Пингвин». «Освальд» — это для близких людей. Ну, ты понимаешь… Затылок неожиданно пронзает боль от того, что Освальда встряхивают и опять вдавливают в стену, но не шевельнуться лишний раз. Освальд позволяет выместить на себе всё. Сердце и так давно разбито, поэтому боли просто нет. Глаза Эда наполнены злостью. — Ты убил мою любовь! — кричит он в бешенстве. — А ты мою, — кивает Освальд. И его губы захватывают в поцелуй губы Эдварда. У Освальда совсем не получается целоваться. Ему неудобно, а губы сминают, как вздумается. Глаза закрываются сами собой, и такое количество чувств и эмоций Освальду пережить трудно. Он остается растерянным, всклоченным и испуганным, когда поцелуй обрывается. — Чт… что ты… что ты? — А что? — Эд же напротив спокоен и уравновешен. Он надменно улыбается, и он просто… ох. — Н-н-ничего. — Боишься? — Н-н-нет. Эдвард улыбается вновь, и у Освальда сердце вновь кровоточит от боли, живое. — Отпусти меня, — приказывает он бойко и надувшись. Эд какое-то время игнорирует его слова, но все-таки отступает. Освальд на свободе, он вскидывает подбородок повыше, показывая, насколько его это не взволновало. Но ноги почти не держат, и хорошо, что у него в руках трость. — И, кстати, я нашел ее, девушку, что похожа на Кристен, — хвастается Эдвард, поправляя свой зеленый пиджак. Освальд делает неуклюжий шаг, еще один и потом снова. Просто шагает к выходу, пошатываясь, словно его ничего не волнует и это только променад. Словно нет сейчас болезненных слов Эда. — Желаю с ней удачи, — не оборачиваясь, машет в знак поддержки тростью Освальд. — Чего нет — придумает, накрутит, всех перессорит, в душе сомнения мутит. Освальд не останавливается. Он знает, что ответ «ложь», но он не намерен говорить с Эдвардом. Он не понимает его совершенно, он не понимает, почему все еще жив. Больше всего он не понимает, почему большая любовь на всю жизнь — это так больно и несправедливо. И губы всё еще горят от этой горечи и от поцелуя. Это первый поцелуй в жизни Освальда. Настоящий. С тем, кого Освальд любит. С тем, кто ненавидит Освальда. — Я всё еще не люблю тебя! — кричит вслед весело Эдвард. Освальд резко разворачивается, достает пистолет и стреляет. Ровно в плечо. Эдвард даже не успевает среагировать. Падает и шипит от боли. Пусть смеется над этой любовью, но без него. Освальд Кобблпот слишком устал от этого. Через три месяца Загадочник вновь похитит Освальда, чтобы разбить ему сердце. Потому что «Сладкая, но не сахар. Убийственная, но не яд. Она двоих соединяет, и все о ней лишь твердят».