Искренне ваш, Безымянный меч, забытый своим творцом и по недоразумению сейчас украшенный гоблинами рубинами и гравировкой «Годрик Гриффиндор», всё ещё помнящий о том, каким должен быть человек, взявший его в руки и не выпустивший, выдержавший знакомство.
Часть 1
7 июня 2017 г. в 19:41
Вы когда-нибудь задумывались о том, что постепенно сходите с ума? Люди, начинавшие со мной общаться, только об этом и думали. Нет, не то, чтобы я был весь из себя сумасшедший и посредством укусов заражал окружающих. Я, может, вообще кусаться не умею, потому как у меня зубы отсутствуют по причине того, что они мне вообще не нужны. Вот сами рассудите: для каких благ мечу могут понадобиться зубы? Я об этом же. Да, забыл упомянуть о том, что я меч. Самый что ни на есть обычный, без вычурной гарды и рукояти, усыпанной множеством драгоценных камней, наоборот, самый скромный, даже без личного клейма мастера, который меня изготовил. Хотя очень сильно сомневаюсь в том, что меня вообще изготавливали – не помню я, как по мне молотом колошматили, да и не знакомо мне чувство блаженства и единения с матерью-наковальней во время сотворения (в моём вывернутом случае – рождения).
Был бы я самым обычным мечом, если бы не обладал интеллектом, а тут возник полный провал на почве потребности поговорить хоть с кем-нибудь. Обычно люди с ужасом бросали меня на землю и убегали куда подальше. Впрочем, я их не виню, я бы тоже испугался, если бы со мной, например, заговорил человек, потому как нормальным он точно не может быть. С мечами точно так же: говорящий меч – очень плохо, его нужно бросать, это чистейшей воды тёмная магия. Поэтому мне приходилось большую часть моего существования проводить в оврагах, на дороге, где-нибудь на дне ручья, дожидаясь того момента, пока меня не обнаружит какой-нибудь человек или же, в лучших случаях, проходящий мимо караванчик со всякими товарами.
Я бы жил так и дальше годами, потом десятилетиями, веками и тысячелетиями, не испытывая каких-либо потребностей в постоянных боях, хотя некоторые подобравшие меня двуногие думали, что меня нужно обязательно «обмыть», и делали это исключительно кровью первого подвернувшегося ничего не подозревающего прохожего. В такие моменты я не удерживался от восклицания: «О времена, о нравы!», и меня обычно бросали и убегали с дикими воплями, пару раз даже пытались отдать «на костёр», то есть на переплавку, но всё было тщетно, меня язычки пламени не впечатляли, зато возникала потребность в их тепле, так что я пристрастился «выпивать» весь огонь из горнов. Но не суть важно. Это история должна пойти о моём очень хорошем друге, да-да, именно друге, который не стремился бросать меня посреди дороги, а таскал всегда в ножнах на поясе.
Это был поистине отчаянный человек, то есть маг. Вот только люди кругом не могли себе позволить называть его «отчаянным», потому как он на такое немного обижался. И пусть это чувство посещало его крайне редко, но лучше бы этого вообще не случалось.
Он был настоящим рыцарем магического разлива: храбрый, доблестный, благородный, вежливый, временами учтивый с дамами, не проходящий мимо чужой беды, впрочем, последнее его и погубило. Он чрезмерно верил людям, а те, кто им так отчаянно до боли в сердце верит, никогда не выживает.
О, я так и не назвал имя своего друга. Его звали Годрик Гриффиндор.
История о нём немного грустная, потому как я упустил все забавные моменты, во время которых мы с ним дурачились подобно детям. Она грустная в первую очередь тем, что сейчас, его… уже нет на этом свете, остались лишь память об его имени и крупицах подвигов. Вторая очередь отводится предательству, которое преследовало моего друга по пятам и всегда настигало в самый неподходящий момент. Но давайте о всём по порядку.
Познакомились мы с ним совершенно случайно. Странный рыцарь в красном плаще с золотым львом просто подобрал никому не нужную железяку, которая умела говорить. Никому не нужная железяка обрела очередного хозяина, странный рыцарь – кучу проблем и нового друга.
Вообще, в тот миг, как я с ним заговорил, мой словарный запас обогатился невероятно, но я так и не получил ожидаемой встряски от падения, вместо этого мне этот странный рыцарь, ругающийся как разбойник с большой дороги, чуть не сломал рукоять, сжав свою руку посильнее. Потом он предложил обмыть знакомство и потащил в неизвестном направлении. В результате я понял, что вино является лучшим очистителем, пусть ко мне ржавчина и не приставала, и его вкус на лезвии ощущался лёгкой дымкой в голове. Жалею того человека, который когда-нибудь увидит пьяный меч.
Потом… Ну, могу описать одним предложением, потому как если писать долго, то ничего не запомнится: Мы много путешествовали. Не задерживались на новом месте дольше одного дня. Рыцарь постигал совершенство магии, опустошая свой магический запас в каждодневных дуэлях, я же пытался постичь его. Когда он уставал, я сам выпрыгивал из ножен и ложился в руку. Мне он доверял настолько, что позволял захватывать полный контроль над разумом. В такие моменты мне я раз за разом испытывал наслаждение от льющейся крови врагов.
Но столь славные деньки кончились, стоило ему только встретить единомышленников, для которых я до конца дней оставался причудой верного друга, который из своих соображений, подражая рыцарям без страха и упрёка, таскает на поясе никому не нужную железяку, что даже не оснащена рунами.
В день начала строительства будущей великой школы я понял, что мой друг умирает. Его мечта должна была вот-вот осуществиться, и это было прекрасно. Только человек не мог жить дальше без мечты, её нужно было срочно придумать, в тот же момент, но храбрый рыцарь меня не послушал. Стоило только последнему камню лечь в кладку, последней черепице занять место на крыше, как огонь внутри мага начал сходить на нет. Ты жил, лишь вспоминая его жар.
Отчего же ты был таким упрямым, Годрик Гриффиндор?
Наглым и верным, до боли в сердце переживал за успехи детей и друзей. За тобой шли, тебя уважали, а тебе как будто этого было мало, всё продолжал срываться по первому зову нуждающихся.
Верил, что, ссорясь вечером со змеиным магом-другом, на утро снова поднимешь за его здоровье кубок. Верил, что уже неуязвим для чужих атак. Верил, что продолжаешь жить, как и прежде, выливая на меня целый кубок вина и вспоминая те славные деньки, когда мы только с тобой познакомились. Верил, зажимая окровавленный бок, что это всего лишь царапина, а твои ученики кричат и носятся вокруг тебя для того, чтобы подбодрить.
Какая глупая смерть, смелый рыцарь, ты просто в тот день оставил меня в замке, забыл, хотя не расставался, держа руку на рукояти тридцать лет.
Но снова моя история сошла на обращение к моему давно почившему самому лучшему хозяину. Меня брали в руки потом многие, но всё не то, всё не ты, мой храбрый друг.