Особенности Нового Года в 9-ом отряде

Шухей пил. Казешини прямо чувствовал волны дури и пьяного смеха, поднимающиеся под действием алкоголя. Скалы внутреннего мира колыхались и вздымались, как грудь лейтенанта 10-го отряда, а красная луна более походила на кусок вишневого желе. Не то чтобы меч был против подобного времяпрепровождения своего хозяина, пьяный Хисаги был куда забавнее трезвого, однако, звуки внешнего мира, доносившиеся до зампакто, заставляли его скрежетать зубами от злости. - Шу..ик.. хей, а правда, что ваш меч самый непокорный во всем Готее?- (булькающий звук разливаемого сакэ). - Ч-что Вы, Кира-сан, да он пикнуть без моего разве-… разле-… разрешения не смеет! Я только подумаю, а..а он уже ва, ва..радзи, в зубах мне несет! -Вот это да! А хакама? -Что хакама? -Т-тоже, того, принесет? -Ага, и даже постирает. «Ах, ты ж пьянь! Что несешь, урод!?» Но сознание шинигами было слишком сосредоточенно на ровном наливе сакэ, чтобы отреагировать на вопли зампакто, как в последствие оказалось - зря. Подобное поведение хозяина требовало немедленных карательных мер, и чем более карательных, тем лучше. Прекратив изливать потоки брани в адрес Хисаги, ветер смерти постарался сосредоточиться на собственной материализации. Оказавшись в реальном мире, он не стал терять время даром, и черный кулак праведного гневаобрушился туда, где сидел Шухей… должен был сидеть. Казешини огляделся: он находился в казарме 9-го отряда. В нос сразу ударил запах алкоголя, еды и почему-то хвои. Источники всех трех «ароматов» в беспорядке валялись на полу, ель тоже. «И ни одного гребаного шинигами, куда они все подевались?!» Ясное дело куда, где бы в Готее не начиналась попойка, она всегда плавно перетекала в 10-ый отряд, к радости его лейтенанта и неудовольствию капитана. В этот раз вышло так же. Зампакто решительно шагнул; под ногой что-то звякнуло; опустив глаза, он удивленно уставился на меч Шухея, то есть на самого себя, то есть на себя, но в запечатанной форме (в общем, произошла небольшая рекурсия). «С-скотина! Забыть свой зампакто в этом гадюшнике!» Теперь его месть обязана была превратиться в изощренную пытку. Запечатанный Казешини отправился на потолочную балку («пусть Хисаги помучается потом с поисками!»). А Казешини материализованный, подхватив с пола какой-то красно-белый наряд, двинулся в сторону 10-го отряда. Академий меч не заканчивал, но ему хватило небогатых знаний о мире Готея, чтобы сообразить - нынче ночью шинигами отмечают Новый Год, символами которого, отчего-то считались елка и толстый старик, нелепый наряд которого как раз оказался в руках зампакто. Коварный план возник сам собой. – Ну что, Хисаги, как на счет злого Санты? - Он коварно усмехнулся – предстояло найти достойные для шинигами подарки. Из бельевого шкафа10-го отряда послышался мучительный стон-всхлип, шебуршание и вялые удары изнутри. Наконец некто, находившийся там, вспомнил, как чаще всего в Японии открываются двери: створка отъехала в сторону, «родив» падающее тело лейтенанта Изуру. Тело приземлилось на что-то мягкое и невнятно матерящееся. Он не стал раздумывать над тем, как оказался в шкафу, в конце – концов, бывало и хуже. С трудом поднявшись, блондин попытался разлепить веки, но в красные после вчерашнего глаза беспощадно ударили первые лучи солнца. Зажмурившись и мотнув головой, которая отозвалась ноющей болью, Кира сделал пару шагов. На третьем, он едва не упал, спотыкнувшись о какой-то предмет. Предмет оказался коробкой, небрежно завернутой в подарочную упаковку. Светлая бровь удивленно приподнялась – на обертке красовалось его имя. Шинигами обычно вручали подарки из рук в руки, либо подписывали от кого они. На этом подарке ничего подобного не было. Изуру подозрительно потряс коробок и прислушался – вроде ничего подозрительного. Пожав плечами, шинигами принялся его распаковывать. Возможно, не растряси светловолосый лейтенант коробку, спящий в ней улей пчел был бы более милостив, но увы. Утро, словно первыми петухами огласилось воплями десятка луженых мужских глоток. Наблюдавшая за сим действом, длиннобородая, черная морда расплылась в широкой ухмылке; в списке «непослушных детей» осталось еще одно имя. В отличие от Изуру, лейтенанта Хисаги отмечание Нового Года завело в небольшой подсобный подвал 10-го отряда. Точнее сказать не «завело», а опрокинуло туда спьяну. Сон шинигами прервал некий твердый предмет, упирающийся в пятую точку. Осознание этого факта заставило Шухея широко раскрыть глаза и протрезветь наполовину. Резко подскочив, он с облегчением узнал в «нарушителе личного пространства» - неудачно упавшую швабру. Выкарабкавшись из подвала и проморгавшись, лейтенант побрел к комнате Рангику – добрая девушка никогда не отказывала в «лечении» после бурной попойки. В ответ на уверенный (как казалось Хисаги) стук в дверь, раздалось негромкое: - Кого там принесло в такую рань? Створка седзе отъехала в сторону, пропустив слегка помятую, но от этого не менее очаровательную Мацумото. Девушка потерла заспанные глаза кулачком и посмотрела на гостя: - А, Хисаги-сан это В… - Лицо рыжей удивленно вытянулось, а через мгновение ее плечи тряслись от с трудом сдерживаемого смеха. Парень с недоумением огляделся, ничего смешного вокруг не было, в душу начали закрадываться нехорошие подозрения. Поспешно охлопав себя по телу и голове, он с ужасом обнаружил на первом подобие нарядного передника, а на второй – высокий головной убор и длинную накладную косу. Будь у лейтенанта зеркало, он сумел бы «полюбоваться» грубо намалеванным на щеках румянцем и щедро вымазанными красной помадой губами. Веки тоже не избежали своей участи и были настолько густо-голубыми, что скорее напоминали два синяка. -Кх..какого… - шинигами не успел закончить, его едва не сбил с ног красно-белый бородатый вихрь. -Хо-хо-хо! Внученька! Вот ты где, а нас уже заждались! Негоже оставлять ребенка без подарка! «Что? Куда? Зачем!?» Эти вопросы вертелись в голове Хисаги, когда воспользовавшийся его замешательством «Санта» обматывал Шухея гирляндой. Рангику, с интересом наблюдавшая за представлением, вмешиваться не спешила, - ну когда еще такое увидишь? На «упакованного» парня повесили какую-то табличку и потянули дальше по коридору. -Эй! Да что тут происходит? Кто ты вообще такой?! Капитан Хитцугайя сильней натянул подушку на голову; сначала его полночи пыталась напоить собственный лейтенант; потом, под утро, едва ему стоило уснуть, орали какие-то идиоты; а на этот раз, вопли раздавались под самой дверью. Юный тайчо всегда считал себя терпеливым, но менос подери! У всего же есть предел! Предел был преодолен, когда в его комнату влетел связанный и разукрашенный как блудная девка, Хисаги Шухей, с табличкой на груди, гласящей: «от нашего отряда вашему, пользуйтесь на здоровье!» «Снегурочкины» возмущения, пополам с оправданиями, были жестко пресечены громким «снизойди с ледяных небес, Хьеринмару!» Казешини был доволен, его месть свершилась! Проходя мимо Мацумото, он лихо подмигнул той, скинул порядком поднадоевшую бородуи побежал на выход. Только вот, далеко уйти не удалось. У ворот отряда, зампакто наткнулся на толпу, достойную появления в каком-нибудь фильме про зомби: злющие глаза, перекошенные и раздутые от пчелиных укусов лица, не твердая с перепоя походка… На лице Киры, первым завидевшего Санту-Казе, отразилась напряженная работа мысли, итогом которой стал воздетый в сторону меча перст и громкое: - Да это же его рук дело! Итогом громких матерных воплей, да небольших гонок по двору 10-го отряда, стал разукрашенный (на этот раз настоящими синяками), и брошенный к ногам Тоуширо, Санта. «Дежавю» подумал капитан, что подумал Казешини, осталось загадкой, поскольку он, последовав примеру своего хозяина, был обращен в глыбу льда, для дальнейшего разбирательства. Пожалуй, для полного комплекта оставалось только заморозить ёлку и оленью упряжку, но Хитцугайя и без того считал лимит новогодних глупостей перевыполненным.