всё-же-на-ты?

В голове проносится «вдохни», и всё падает камнем вниз; не говорят такое перед чем-то хорошим — аксиома. Элис, которая без пяти минут Купер, чешет запястья от зудящего в темечке нервоза и раз за разом прокручивает кадры ещё не пожелтевшей кинопленки, отпечатавшейся на сетчатке едким кислотным ожогом. Она кричит, взмахивая рукой, и получает удар по лицу, со всей силы. Ладно бы от алкаша отца, привычное, может быть, даже чересчур заурядное для её семейства, но перед глазами её ненаглядный, черт его дери, Хэл Купер. Элис всхлипывает в рукав растянутой куртки и выдыхает мгновенно леденеющий пар; она наконец-то одна, можно позволить себе слабину. Левая щека до сих пор саднит, а в зажигалке кончился газ; хочется взвыть от обиды. Под тусклым желтым фонарем на дальнем конце улицы мелькает малознакомый силуэт, и Элис сразу начинает вытирать замызганным рукавом растёкшуюся тушь; Ривердейл город маленький, слухи ползут, словно змеи в пустыне. — Вам это не поможет. Высокий, слегка кучерявый и с напускной вежливостью, Элис видела его пару дней назад в школе то ли на истории, то ли на английском; он переехал сюда меньше месяца назад и, наверное, ещё не привык, что на Южной стороне на «вы» не обращаются. — С любезностью у Вас так себе. Её «Вас» ядовитыми волнами плещется между ними, заставляя его улыбаться. — ЭфПи Джонс. Он садится рядом и учтиво предлагает ей зажигалку. Элис в представлении не нуждается, на ней позорно высечено Смит, да так, что хер от этого отмоешься. — Так себе имечко. Она в этом городе вроде заправской стервы; неважно, на Южной стороне или нет. Элис, может быть, и была бы хорошей, но с городком, как и с родителями, чертовски не повезло. — Не жалуюсь. Джонс пожимает плечами и подкуривается, прищуривая по обыкновению глаза; дым в действительности едкий, в отличие от псевдоотталкивающего поведения Смит. Элис молчит, попутно всматриваясь в гаснущие окна соседских домов, пока сигарета не дотлевает до фильтра. — Ищете себе друзей на тёмных улицах? Не лучший выбор. Эта глупая вежливость кажется ей то ли смехотворной, то ли тошнотворной, Смит ещё не определилась, но она слишком любит играть в игры, чтобы сдать позиции первой. — Слышал, у Вас проблемы с молодым человеком. Элис сжимает зубы и думает о том, что Гермионе стоит прекратить рассказывать всё о ней и Хэле первым встречным парням, с которыми она трахается в папином пикапе; с подругой ей тоже не особо повезло. — Не Ваше дело. Она говорит это как можно вежливее, улыбаясь, но актриса из неё никудышная. Элис смотрит на него в надежде, что этот цирк закончился, а видит почему-то чересчур острые скулы, о которые так и тянет разрезать пальцы в кровь, и хитрые огоньки в глазах, скачущие по ней в обжигающем танце; нужно убегать, пока не поздно. — Брось, ты слишком красива для того, чтобы из-за кого-то плакать. Завуалированный комплимент кажется ей смешным, но попытка хорошая; Элис уже не злится. — Ты правда хочешь, чтобы мы были всё же на «ты»? Смит улыбается, не подозревая, что эта игра уже не по её правилам, а она сама только что попалась на крючок. — Я хочу, чтобы мы были же-на-ты.