Я ненавижу тебя

Адриан благодарен Плаггу за многое: за ощущение свободы во время бега по крышам Парижа, за ту личность, в лице которой он может быть собой, за встречу с ЛедиБаг. Но он никогда ему не будет благодарен за привязанную ему привычку мурлыкать. Даже не в костюме Кота Нуара Адриан может мурлыкать. И это ужасно смущает. Как и все коты, он мурлычет тогда, когда ему очень хорошо. Физическое или душевное то наслаждение, не важно. Просто когда ему хорошо. Как, например, сейчас, когда он проводит время со своей Принцессой. В ее уютной теплой комнатке, в которой царит запах свежей выпечки. Она что-то зарисовывает, в своем блокноте, а он, прижав щеку к ее голове и прикрыв глаза, наслаждается этой приятной атмосферой. Главное — не замурлыкать. Было достаточно тихо, поэтому даже короткий, мимолетный «мур» будет прекрасно слышен. Адриану было так спокойно, так тепло и уютно. Подобное он может ощущать лишь с Маринетт. Порой, когда она приходит к нему, даже его огромная, словно стадион, комната наполняется домашним теплом и уютом. Парню было настолько хорошо, что он потихоньку погружался в дремоту. Мягкий, удобный диван, закрытые глаза и любимая девушка рядом… Все составляющие для неглубокого вечернего сна. Но он забыл, что во сне все слабы перед своими привычками и инстинктами. Когда Адриан полностью расслабился, позабыв обо всем, в комнате послышалось приглушенное, но, тем не менее, четкое мурчанье. Но он этого не заметил. Зато заметила она. Маринетт приподняла голову, отрывая взгляд от своего скетчбука, и посмотрела на Адриана. Кажется, ничего милее она в жизни не видела: знаменитый своей идеальной внешностью Адриан, уткнувшись щекой в ее голову и с таким умиротворенным видом…мурлычет. Стойте-ка. Мурлычет? — Адриан? Ты мурлычешь? Ему казалось, ничто не испортит этот вечер. Этот наполненный приятной теплой атмосферой вечер. Он был просто идеальным. Адриан думал, что запомнит его надолго… И он не ошибался. Он, однозначно, его запомнит. Запомнит как вечер, когда его Принцесса узнала о его слабости. Как же неловко. — Что? Нет! Он знал, что она ему не поверит. Она ведь ЛедиБаг. Смышленая, догадливая и слишком наблюдательная. Но попытаться стоит. — Я слышала твое мурчанье. — Нет, ты ничего не слышала. — Помурлычь еще. — Нет. — Еще! Ну, Пожалуйста! Помурлыкай еще! — Нет! Никаких мурлыканий! Ни за что. Никогда. Он не замурлычет перед ней. Единственная слабость, о которой Маринетт должна знать, — это сама она. Маринетт сильнее прижалась к Адриану, тем самым мешая ему держать равновесие. Стоило ей еще чуть-чуть надавить, и они уже лежат на том самом мягком, удобном диване. — Ну давай же, кис-кис! Ему было трудно устоять. Он чувствовал, как лицо его покрывается румянцем. Маринетт, можно сказать, оседлала его. Она держала его руки, чтобы он не мог закрыть ими рот, и с сильным напором смотрела ему в глаза. Вообще, он всегда слушается свою Леди. Он готов выполнить любой ее приказ или просьбу, чего бы то ни стоило. Но показывать ей свою слабость — ни за что. — Маринетт! Прекрати! Собрав те малые кусочки воли, что у него остались, в кулак, Адриан уверенно и умело сменил свое положение, поменявшись им с Маринетт. Теперь сверху был он. Но «властным» он себя не ощущал. Потому что глаза синеволосой все так же смотрели в его требовательно. Он не смог устоять. Вздохнувший от безысходности Адриан рухнул на Маринетт (мягко, совсем безобидно), обнял ее хрупкую талию, положил свою голову на ее мягкую и теплую грудь, и в комнате начали раздаваться приглушенные «Мур-р…мур-р…мур-р-р…» — Это очень смущает… — сквозь мурлыканья высказал Адриан. — Господи, как это мило, Адриан! — …плохая Леди… —  Мой котенок!