Все бывает впервые

Мы шли по лесу. Довольно долго, надо сказать. Не знаю, как долго мы шли, но я на удивление наслаждался этим. Мы молчали. Мы не смотрели друг на друга. Мы просто шли рядом. Один раз я умудрился заблудиться, когда увидел белочку и пошел за ней. Знаешь, что он сделал? Он подошел сзади и пнул меня под колени. Я упал. Он упал рядом. Так мы лежали на мокром мху еще неизвестно сколько времени, пока у меня не заурчал живот. Он от души посмеялся и достал из рюкзака какой-то сухарь и снял с пояса флягу воды. Ты бы знал, каким вкусным он был! Я впервые в жизни ощутил вкус. Не просто вкус, а вкус! Ох… Это так трудно объяснить… Это надо просто ощутить. Я впился в этот сухарь как в манну небесную на пороге Армагеддона, а он смотрел на меня с каким-то странным выражением в глазах… Так мать смотрит на своё дитя. Больше я это ни с чем не мог сравнить: столько в этом взгляде было тепла, заботы… Я даже замер на секунду с открытым ртом, на что он улыбнулся и поднялся.  — Видел когда-нибудь настоящий родник? — спросил он, помогая встать мне.  — Нет, — ответил я, а он, пошел куда-то и поманил меня рукой.  — Ну, что ж, всё бывает впервые. Я вот первый раз увидел родник за своим домом. Он был совсем маленьким, и мне было действительно жаль, когда отец его засыпал, — он грустно улыбнулся. Мне не хотелось шевелить эту тему, но любопытство меня побороло.  — Почему он решил его засыпать?  — Он ему надоел. Наступила неловкая пауза. Он грустно вздохнул и продолжил:  — Эх, он всегда говорил мне избавляться от того, что мне надоедало. «Зачем хранить что-то бесполезное?» «Тебе не нужен этот мусор!» — он словно передразнивал отца. — Он говорил так, а сам хранил нашу последнюю общую семейную фотографию. Даже не так — портрет.  — А что случилось?  — С кем?  — С твоей семьёй…  — Это уже не важно.  — …  — …  — Расскажешь когда-нибудь?  — А смысл?  — Как же! Заинтересовал и прерываешь историю!  — Тебе… Правда интересно?.. — спросил он, не веря в это.  — Конечно, — сказал я уверенно. — Если не хочешь сейчас — я дождусь. Дальше случилось то, что меня обескуражило и осчастливило одновременно. Он крепко обнял меня и заплакал. В его слезах я чувствовал всё то отчаяние, с которым он жил до сих пор. Я чувствовал, что он мне доверяет… Верит. И мне стало так легко! «Правильно он сказал, что всё бывает впервые» — подумал я, почувствовав собственные слезы на щеках. В тот день мы так и уснули. На холодном мху. Под веселый стрекот цикад и пение сверчков. И лишь старый филин был свидетелем наших первых слез. Моего первого счастья.