Дом-на-холме

      Газонокосилка с громким жужжанием катилась по двору, расбрасывая комья земли и ошметки травы. Карен остановилась на минуту, приподняла на лоб защитные очки, чтобы утереть проступивший пот и неприязненно поморщилась, поскольку в этот же самый момент из соседнего дома раздались душераздирающие вопли. Уже четвертый раз за неделю, идут на рекорд. На всякий случай Карен посмотрела в небо, опасаясь летящих в ее сад металлических обломков какой-нибудь очередной безумной штуковины - так всегда бывало, когда долбаные извращенцы из Дома-на-холме поднимали вопль.       Они появились словно бы из ниоткуда пару месяцев назад. Участок по соседству с домом семьи Смит продавался довольно долго, но в какой-то момент табличка «продается» пропала, а на ее месте, как мышь из опытов ван Гельмонта, самозародился дом в форме большой черной шляпы-цилиндра, который в народе тут же окрестили Домом-шляпой, Домом-на-холме, а в последствии Проклятым-домом-где-постоянно-орут-и-что-то-взрывают (или так его звала только Карен?) Долго гадать, кому принадлежала идея такого архитектурного шедевра, не пришлось: новые соседи заселились в тот же момент, как в оконном проеме появился последний стеклопакет. И с тех пор тихой жизни в крохотном городке был объявлен конец.       Карен подождала пару минут, но горящий металл так и не появился в безоблачном июльском небе, и газонокосилка снова бодро покатила по траве.       Ее личное знакомство с непростыми соседями началось с мужа. Майк всегда был человеком дружелюбным и легким на новые знакомства, ему в маленьком населенном пункте, да еще на самом отшибе, было явно тесно и скучно. Конечно, жену он этим не донимал, но Карен всегда ощущала за собой некий груз вины за этот переезд, поэтому когда Майк предложил пойти и познакомиться с новыми жителями, Карен, не сильно одобряющая эту идею в глубине души, легко согласилась. Ей хотелось порадовать супруга, поэтому она терпеливо перенесла его хлопоты по составлению «приветственной корзины», традиционно в его понимании включающей пирог, фрукты и бутылочку красного сухого, что должно было способствовать налаживанию добрососедских отношений. Несмотря на то, что Карен с самого начала не прониклась доверием к людям, которые заказали себе дом в форме шляпы, энтузиазм Майка так ее заразил, что в первую субботу после заезда новых соседей она, наряженная во что-то легкомысленно-дружелюбное, стучала с помощью старомодного латунного кольца в выкрашенную черной краской дверь.       Двор закончился сам собой; задумавшаяся Карен не сразу осознала, что газонокосилка жужжит вхолостую, упершись носом в деревянный забор. Она отключила машинку и замерла, прислушиваясь. В черном доме-шляпе снова было тихо: кажется, ее безумный хозяин успокоился. Наверняка снова поколотил кого-то из домашних. Карен ненавидила домашних тиранов, но ее тихая ненависть к соседу началась еще раньше знакомства с его отвратительными привычками.       В ту несчастную солнечную субботу, стоя на свежезалаченном крыльце, семья Смитов еще не подозревала, какую головную боль им занесло сюда. Продуктовая корзина, вышедшая несколько тяжелее обычного, оттягивала руки. Признаться, никто из города тогда еще не видел новых жильцов. Майк оптимистически объяснял это хлопотами переезда, но Карен уже тогда чувствовала неладное. Ей казалось несколько ненормальным, что кто-то целую неделю сидит дома, не вылезая даже в магазин и не утруждая себя заказом доставки (в городе сплетни разлетались мгновенно, и Карен знала, что никто из курьеров единственного супермаркета на пороге Дома-на-холме не побывал), но она твердо решила не судить о новых соседях раньше времени. Наверное, они просто из центра: говорят, там обитают те еще фрики, и в какой-то момент, устав от такого же безумного окружения, они разъезжаются по глухим уголкам страны, чтобы отдохнуть от самих себя.        Глухое эхо от стука еще не успело затихнуть, а дверь уже отворилась, словно бы хозяин дома стоял за ней и только того и ждал, чтобы кто-то постучал. То, что открывший был именно хозяином, Карен не сомневалась ни секунды. Он выглядел именно как человек, который мог заказать дом-цилиндр с латунным кольцом на двери. А еще как самое отвратительное создание, которое Карен когда-либо видела в своей жизни.        Хозяин был высок и сух, с неестественно серой, как от редкой болезни, кожей. Вгляд сразу зацепился за странный деловой костюм из красной рубашки и белого жилета, как будто привезенный с помощью машины времени откуда-то из начала двадцатого века. Так же незнакомец не снимал в помещении шляпы, и Карен почему-то не удивилась, увидев, что тот носит цилиндр с красной атласной лентой над полями. Хозяин дома смерил ее презрительным взглядом от носков ботинок до макушки, на солнце блеснул монокль, закрывающий левый глаз. - Вы покупатель? - сухо спросил он, и, несмотря на то, что в этой фразе не было ни единой шипящей согласной, Карен готова была поклясться, что она слышала змеиный посвист в его речи. В провале безгубого рта мелькнули остро заточенные крупные конические зубы. Неужели кто-то в здравом уме стал бы просить своего дантиста так извратить естественный прикус? Не удивительно, что чудаковатый господин шипел.        Карен с трудом переборола омерзение, заметив, что у столичного фрика (а она уже не сомневалась, что такое чудо может происходить только из столицы - в любом другом месте его избили бы в первой подворотне) отсутствует еще и нос, как у запущенного сифилитика, и с максимально доступной дружелюбной вежливостью ответила, что нет, она ничего покупать или продавать не собирается, а всего лишь собирается наладить добрососедские отношения, как дверь тут же с громким хлопком закрылась перед ней.        Майк, все это время стоявший на почтительном отдалении и позволивший главе семьи вести переговоры, обеспокоенно подошел сзади. - Что случилось? - спросил он, заглядывая жене в лицо, силясь вычитать на нем ответ на свой вопрос. - Ему не понравился наш подарок?        Карен сжала кулаки, внезапно наполнившись ледяной злобой и мысленно занеся хозяина Дома-шляпы в список самых отвратительных людей на ее памяти. - Сомневаюсь, что ему хоть что-то может понравиться, - ответила она, - видел его морду? - Говори потише, пожалуйста. Он может нас слышать, а это невежливо! - замахал руками Майк. - Наверное, он просто устал после переезда и хочет побыть один. Давай оставим корзинку. Что он спросил? - Не покупаем ли мы что-то, - машинально ответила Карен и тут же осеклась, только сейчас оценив странность его приветствия. - Ооо, так он бизнесмен! - уважительно протянул Майк. - Наверное, приехал к нам в глушь лечиться от нервного срыва или чего-то в этом роде. Попробуем познакомиться через пару недель, когда он немного отойдет. Пошли!       Но через пару недель познакомиться тоже не удалось. После семьи Смитов пытались попытать удачу и Джонсоны с другой стороны улицы, и Лейманы из-за холма, но все они встречали одинаковый сухой отпор. На еженедельной встрече книжного клуба активно делились своим недовольством по этому поводу, заклеймили безымянных владельцев странного дома «недостойными людьми» и оставили всякие попытки наладить контакт.       Единственное, что удалось узнать по истечении двух месяцев, это то, что мерзкий господин живет не один - помимо него в доме обитали еще нелюдимый юноша с бумажным пакетом на голове, юная леди в безумном наряде и большая собака с выкрашенной в голубой цвет шерстью. Отношения между ними ни для кого до конца не были ясны, и склонные к сплетням люди сошлись на том, что это полиаморная семья. Фрики они и есть фрики, заключила Карен и на всякий случай запретила своим детям иметь всякие дела с соседями. Город шумел недолго, и совсем бы забыл о столичных снобах, если бы не крики.       В первый раз услышав этот наполненный яростью рев Карен искренне испугалась. Она, рожденная на севере и стрелявшая с матерью медведей! Тогда, помнится, на улицу высыпало полгорода и с тревогой обратило на холм добрую сотню глаз. Казалось, что сейчас, в лучших традициях сериалов, из окна полетят предметы мебели и полуголые любовники, но черный дом затих так же неожиданно, как и исторг из себя крик.       С тех пор это начало происходить с завидной регулярностью: раз или два в неделю. К крикам добавились звуки взрывов, иногда в доме вылетали стекла и проседал фундамент, как по волшебству исправляющийся обратно уже через пару минут. Вызывать полицию было бесполезно: холм обнесли кованой решеткой, а несчастные трое полицейских на весь крохотный городок не могли ничего сделать. Люди со временем научились засыпать под вопли и привычно находили укрытия в случае, если обломки чего-то железного и взрывающегося начинали сыпаться с неба. В своем саду Карен стабильно находила какие-то куски оплавленного металла и злобно зашвыривала их в сторону черного дома, где их через полчаса робко собирал юноша с пакетом на голове. Что происходит в проклятом доме матриарх семьи Смит знать не хотела и с радостью продала бы душу дьяволу за то, чтобы этот дом в какой-то миг исчез так же, как и появился, со всеми его проблемами и обитателями, но этого, увы, не происходило.       Карен закатила газонокосилку в гараж и бросила на полку матерчатые садовые перчатки. Ее руки слегка дрожали, как и всегда после очередного бурного акта недовольства хозяина Дома-шляпы. Смиты жили к проклятому дому ближе всех, и им же больше всех доставалось от еженедельных концертов. - Все в порядке, милая? - Майк высунулся из окна, тревожно оглядывая сад в поисках залетных железок. - Сегодня на удивление мирно, - мрачно ответила Карен. - Только пованивает химией. Наверное, они перешли на приготовление наркотиков, раз с бомбами не выходит. - Карен, - укоризненно покачал головой Майк. - Что? У меня других объяснений нет. Вот дождемся, когда они ядерное оружие делать начнуть, тогда, может быть, кто-нибудь оторвет свою задницу от дивана и что-нибудь с этим сделает.       Мужчина вздохнул и отошел от окна. Он всегда верил в лучшее в людях, наверное, за это Карен его и любила. Но за то, что дети пошли в нее, искренне радовалась. Кто знает, что было бы с Майком, если бы она не взяла его в оборот в коллежде, а вот дочерям может так не повезти.       Бросив последний подозрительный взгляд на притихший холм, Карен зашла в дом. ***       Странные обитатели черного дома все чаще появлялись на улице. Они не выходили за пределы двора, огороженного решеткой, но из окна на кухне семья Смит могла наблюдать за их времяпрепровождением. Если на кухне был Майк, он непременно опускал жалюзи, наставительно заявляя, что следить нехорошо, но сама Карен превратила кухню в подобие наблюдательного пункта. По утрам, сидя за столом с чашкой кофе, вместо утренних новостей она наслаждалась видом из окна, где иногда происходило что-то интересное. Она была уверена, что жители Дома-цилиндра - не те люди, которые будут проводить дни, копаясь в огороде, и была одновременно и разочарована, и нет. Конечно, огурцы они не сажали, но ничего предосудительного тоже не делали. Чаще всего во дворе появлялась девушка с длинными зелеными волосами (дорого было красить?) и огромная голубая собака: ньюфаундленд или тибетский мастиф - из тех пород, которые напоминают медведей. Они играли, перебрасываясь мячом, иногда загорали, растянувшись на голой земле и щурясь на солнце. Пару раз Карен заставала человека-в-пакете: он выходил либо очень рано утром, когда все в доме спали, либо в обед, бесцельно кружил по двору или что-то читал, но длилось это ровно до тех пор, пока хозяин дома не орал его имя, и тогда забитый юноша, втянув голову в плечи, скрывался в дверном проеме. Карен даже смогла расслышать его имя: Флёг. Было ли это именем, фамилией или домашним прозвищем, она не знала, но называть юношу «голова-в-пакете» прекратила. Сам серый господин не выходил на улицу никогда, не было видно его и на балконе, и даже в оконном проеме.       Карен предполагала, что он скрывается, это была логичная теория на фоне всего, что происходило в доме. В отличие от наивного и оптимистичного мужа, она подозревала, что жители черного дома связаны с преступностью. Каждую неделю в их доме взрывается явно не тостер.       Но злобная неприязнь Карен сместилась со всей семьи на ее главу. Она подозревала, что и несчастный юноша, и зеленоволосая девушка были втянуты во все это гнилое дельце против их воли. Их третировали, абьюзили, наверняка прикладывали руку, и Карен по опыту знала, как тяжело сбежать из таких токсичных отношений. Обе жертвы больного серого джентльмена как будто сошли со страниц курсовой по домашнему насилию: гиперактивная демонстративно беззащитная девушка и робкий парень с невидимой надписью «спасите» размером с его пакет у любого психотерапевта вызвали бы сначала восторженный вопль, а потом болезненное сочувствие. Карен психотерапевтом не была, но всеми силами своей души ненавидела насилие в семье. И кем бы эти люди друг другу не приходились, она готова была предоставить им любую помощь, если бы те ее попросили.       Она размышляла над этим, пока сидела на неудобном складном стульчике в читальном зале местной библиотеки, где заседал книжный клуб. Название, на ее вкус, чересчур громкое для еженедельного сборища сплетников и сплетниц, но оно же одновременно являлось и родительским собранием, и посиделками активных граждан, беспокоящихся о будущем города, поэтому в кругу присутствовали члены почти каждой из семей. Кроме тех, кто не смог прийти по объективным причинам, тех, кто рассорился на прошлом собрании и, разумеется, семьи Дома-шляпы.       Об отсутствующих традиционно говорили около часа. Труманы ждут очередное пополнение, Муры и Брауны все еще цапаются из-за земельного вопроса, Изабель Гарсия видели недавно с Миком Митчеллом, а может, это просто слухи, да нет, точно видели, буквально вчера об этом в очереди в супермаркете говорил младший Эванс... Карен, не выспавшаяся из-за ночного бдения у кроватки болеющей корью Стейси, почти не слушала, автоматически пропуская через фильтр обыденные сплетни, которыми всплывали на каждом собрании. Несчастный неподеленный кусок двора между Мурами и Браунами обсуждали уже добрый месяц, Эванс часто что-то сочинял, что взять с ребенка, а девочки-скауты постоянно продавали за раз целую тележку печенья в черном доме...       Стоп, что?       Карен резко выпрямилась на стуле и в упор посмотрела на Лили Роуз, которая и рассказывала взахлеб эту невероятную историю. Ее дочь Никки была очень активной девочкой и образцовым скаутом, истории о ней тоже были традиционны для собрания клуба, но ЭТА история никого не оставила равнодушным. - Боже мой, я же говорила ей, говорила, что нельзя ходить на холм, - причитала Лили, - но она так хотела перевыполнить норму, а никто больше не покупал, вот она и пошла... - Твоя дочь сделала ЧТО? - непроизвольно громко вырвалось у Карен. - Она...она была в Доме-шляпе... - на глазах у Лили выступили слезы. - С ней что-нибудь случилось? Он что-нибудь ей сделал? - Н-нет, - Роуз удивленно захлопала густо накрашенными ресицами, как будто до нее только сейчас дошло, что ничего страшного, в общем-то, не произошло. - Но тележка! Кто-нибудь еще покупал целую тележку? - она обратилась к собранию, надеясь встретить подтверждение своим опасениям. - Это ведь ненормально! Может быть, они так заманивают детей? Конечно, я лишила Никки сладкого и строго-настрого запретила подходить к этому страшному дому, но кто знает, что было бы, если бы я не узнала?       Горожане мрачно закивали. Для них было ясно, как день: тот, кто покупает у маленькой девочки целую тележку сладкого, делает это неспроста, а от обитателей черного дома ничего хорошего ждать точно не приходилось. - Карен! - Лили повернулась к ней, а вместе с ней и все собравшиеся. - Ты живешь ближе всех, неужели ты не увидела, что моя девочка в опасности? - Я не сижу весь день у окна с биноклем, - отрезала Карен, почувствовав, откуда дует ветер. - И у меня болеет Стейси. Конечно, я могла что-то упустить. - Ах, если бы... если бы что-то случилось... - Лили явно готовилась разрыдаться.       Ее бросились утешать, а Карен под шумок вышла из читального зала. На нее уже почти повесили всех собак, оставаться дольше явно не стоило: была надежда, что о ней в запале попросту забудут и найдут другую жертву. Лили была довольно безответственной матерью, ее часто раскатывали на родительском собрании, поэтому она любила искать виноватых.       Карен остановилась сразу за входной дверью, привыкая к уличному пыльному зною. История о печенье задела ее больше, чем она могла подумать. Серый человек закрывал дверь перед каждым посетителем, но выслушал маленькую девочку со сладостями.       Прибавим к этому его странное семейство, и получаем очень, очень нехорошие выводы.       Карен сжала кулаки. Мерзкая тварь! Она ожидала от него чего-то подобного. И под угрозой ее собственные дети, три ее малышки, живущие совсем рядом. Конечно, они не зайдут во двор чужого дома - об этом Майк провел с ними разъяснительную беседу, но кто сказал, что никто не зайдет в их двор? Когда папа отвернется на миг, когда мамы не будет дома, чтобы взять охотничий дробовик и снести проклятому извращенцу его безносую голову...       Стоит завести собаку. Хорошего охранного мастифа, натаскать его на защиту детей и никогда не отпускать их за двор без присмотра.       Руки Карен снова дрожали. Она спрятала кисти в карман джинсового комбинезона и бодрым шагом, стараясь держаться в тени, направилась в сторону дома.       В полдень улицы опустевали. Становилось слишком жарко, чтобы выходить из дома, люди прятались под кондиционерами и передвигались короткими перебежками из тени в тень, семеня по раскаленному асфальту. Карен же, казалось, не замечала жары: ее беспокоили ее дети и черный дом, показавший себя с еще более черной стороны.       Проходя мимо холма, на вершине которого застыло уродливое архитектурное чудовище, Карен остановилась и смерила его долгим злым взглядом. Ей показалось, что кто-то смотрит на нее в ответ и от этого стало не по себе. От липкого ощущения она не избавилась даже дома, даже когда опустила жалюзи, даже когда зачем-то заперла входную дверь.       Карен чувствовала, что что-то случится. ***       Однажды она столкнулась с пакетоголовым («Флёг, его зовут Флёг!») в супермаркете. Это была настолько же странная встреча, как если бы вместо юноши в белом лабораторном халате перед ней с тележкой стоял пингвин. Вел себя Флёг примерно так же, как и птица, волею случая заброшенная в город: неловко катил тележку, видимо, стараясь избежать лишнего шума, долго стоял у стеллажа, боялся встретиться взглядом с другими покупателями. А вот они, в отличие от него, совершенно ничего не стеснялись, и долго оценивающе разглядывали члена самой загадочной семьи города. Если бы Флёг мог спрятать голову в панцирь, как черепаха, он бы это сделал, но глупая природа не дала ему никакой защиты от публичности, и бедолага как мог втягивал голову в плечи, сгорбившись и пряча и без того спрятанное лицо за банки супа и коробки хлопьев. Карен исподтишка посмотрела в его тележку: ничего экстраординарного парень не купил. Много наборов быстрого приготовления, много сладостей, как для ребенка, никаких скоропортящихся продуктов - обычная корзина студента или молодого холостяка, но его семья явно не бедствовала, так в чем причина? Карен не могла представить себе серого человека с его шляпой и старомодным костюмом уплетающим суп из банки или лапшу, залитую кипятком.       Она прошла бы мимо, если бы его тележка, взбрыкнувшая у неопытного пользователя супермаркета, не врезалась в красиво сложенную пирамиду из консервированных ананасов.       Пирамида с торжественным грохотом жестяных банок обвалилась, Флёг сгорбился, испуганно закрыв голову руками, и замер. Разумеется, на него обратились взгляды всех присутствующих: от покупателей до местных служащих. На помощь никто не спешил. - Растяпа, - ворчливо, но беззлобно обозвала его Карен и присела на корточки, собирая рассыпавшиеся банки.       Парень сжался еще больше, как будто ожидая удара. Карен отвернулась, чтобы не злиться. Она знала эту позу и знала, почему Флёг замер в ней. Не знала только, что сказать. «Эй, я не буду тебя бить»? Или: «Давай, помогай, чего встал»? А может: «Не переживай, малыш, все будет хорошо»? Все звучало глупо и как-то совершенно неуместно. Поэтому она промолчала.       К ней бросились консультанты, наконец-то сообразив, что нужно делать. Карен со спокойной душой сгрузила набранные банки на руки шустрому пареньку, подрабатывающему в магазине летом, и встала, отряхнувшись. Голова-пакет отмер и робко отошел, почти отполз в сторону. Карен так и хотелось схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть, чтобы тот очнулся и наконец сбежал из своего поганого дома, и девочку пусть прихватит, и собаку, потому что серая тварь явно и собаку голодом заморит...       Флёг перехватил ее взгляд. Она не могла видеть его глаза под черными стеклами горнолыжных очков, которые он зачем-то нацепил поверх пакета, но ей казалось, что тот понял, что творится у нее в душе. Потому что парень медленно мотнул головой и наконец толкнул свою тележку-предательницу дальше по списку покупок.       Они столкнулись еще раз на кассе, а потом вместе вышли. Им было по пути, всю дорогу оба шли рядом и просто молчали. Карен попыталась взять у него тяжелый пакет, но Флёг отошел на шаг, не давая ей этого сделать. У самых ворот его встретила разноцветная девушка, что-то восторженно ему прощебетала и запустила руку в пакет, вытаскивая полосатый леденец и тут же запихивая его в рот. Стало понятно, кому предназначались все эти садости, и Карен надеялась, что питается она не только сахаром. Хотя сидеть на растворимой еде тоже не большое удовольствие.       Может, испечь им еще один пирог?.. ***       В супермаркет Флёг ходил раз в месяц, а Карен неизменно сталкивалась с ним там, как будто тот специально подстраивался под нее. Первое время они все так же молча шли до дома, потом начали перебрасываться короткими вежливыми фразами приветствия, затем Карен купила замороженных овощей, мяса и молока и безаппеляционно запихнула это во флёгов пакет уже после покупки. Юноша, после робких попыток вернуть добро, замолчал, а на середине пути внезапно заявил, что на кухне у них работает только кофеварка, и готовить это ему все равно негде. Так что не могла бы миссис забрать еду себе?       На ехидный вопрос, питается ли их глава исключительно кофе, Флёг совершенно искренне кивнул. Карен задумалась, а затем предложила завернуть в хозтовары и купить бедствующей семье хотя бы газовую горелку или самый простой алюминиевый сборный мангал. Юноша замотал головой и снова сжался, Карен сдалась и решила, что с него на сегодня хватит социальных взаимодействий, но еду не забрала. Если это все разморозить, то можно хоть сырым погрызть, овощи - они и есть овощи. А мясо собаке. Чем они кормят собаку?       Когда к Флёгу горожане привыкли настолько, что перестали обращать внимание на человека с пакетом на голове и в руках, тот немного осмелел и стал говорить больше.       Карен боялась спрашивать лишнего, поэтому интересовалась делами в их доме с максимальной осторожностью. Флёг охотно рассказывал забавные и немного нереалистичные байки про девушку (которую, оказывается, звали Деменция), умеющую лазать по стенам, про собаку, которая на самом деле самый настоящий медведь, только ручной и умный. Вскользь упоминал свою работу, но не говорил, в чем она заключается, и Карен смогла понять только то, что Флёг то ли ученый, то ли инженер-конструктор, и все эти взрывы - его вина. И он очень извиняется. Про главу семьи юноша не говорил ничего, кроме того, что его зовут Блэк Хэт, и что он на самом деле их начальник. В чем соль их общего бизнеса Флёг тоже предпочитал не раскрывать, но Карен хватало и этих крупиц информации для раздумий.       Итак, из того, что она смогла понять, черный дом - головной офис некоей Блэк Хэт Инкорпорейтед, занимающейся чем-то злодейским. Этого Флёг не говорил, но в его речи иногда мелькало слово «злодейский», а Карен прекрасно знала, с чем это связано.       Все эти эпические столкновения героев и злодеев были обыденностью для центральных регионов, крупных городов и столиц, а в таком маленьком городишке, как этот, не то, что самого завалящего геройчика не водилось, так еще и люди никогда в глаза не видели ни тех, ни других. Иногда по новостям показывали репортажи про драконов, раскачивающихся на Эмпайр Стэйт, какие-то злодейские планы, накачанных мужиков в трико, рассекающих по небу, но для рядового жителя окраин это все было так же важно, как прогноз погоды в Сахаре для белого медведя. Посмотреть было интересно, но народ настолько укоренился в мысли, что здесь, в этом мышином углу, эпическим битвам делать нечего, что даже не признал в Блэк Хэте злодея. А это же, черт возьми, самое логичное объяснение всех этих странностей! Даже дома в форме шляпы - Карен по новостям еще не такие злодейские логовища видела.       Но что злодей забыл в этом месте? Зализывает раны? Или он настолько слаб, что боится выйти на мировую арену и отрабатывает свои злобные приемы на беззащитных подручных?       Когда она пыталась спрашивать что-то в этом роде, Флёг замыкался в себе. Как и на вопросах о том, что держит такую светлую и незлобную голову у такого отпетого злыдня, как Блэк Хэт. Кажется, юноша начинал раскаиваться в своей откровенности.       Постепенно Карен узнавала ближе и других обитателей черного дома. Неугомонная Деменция напоминала ей старшую дочь, иногда Карен покупала ей мороженое и дарила через кованую решетку. Зайти на территорию Хэта она не решалась, не столько потому, что ей это чем-то грозит, а потому, что за это может влететь Флёгу. Он в этой семье явно был козлом отпущения.       Иногда она готовила для них еду. Майк пришел от идеи в восторг: его угнетала вся эта недобрососедская обстановка, и за шанс наладить отношения он вцепился всеми конечностями и зубами. Трогательные корзинки и бумажные пакеты они оставляли перед самыми воротами, юркая девушка-ящерка забирала их, иногда совсем подпорченные солнцем, но даже это было лучше пюре быстрого приготовления. Злобный хозяин поместья не являлся, молнии не метал, и, судя по всему, вообще не сильно интересовался этой кутерьмой. Может, ему даже по-своему нравилось, что он не тратит деньги на газ в доме, но это звучало как-то слишком мелочно.       Соседская идиллия длилась недолго.       До очередного взрыва.       В этот раз он застал семью Смитов за ужином. Майк удивленно взглянул на кухонные часы и заметил, что Флёг что-то сегодня заработался. В следующий миг крышу дома пробил тяжелый сборный механизм размером с кошку, идеально расколол стол и торжественно вонзился в дощатый пол. - Это уже как-то слишком, - нахмурилась Карен.       В дверь робко постучали. На пороге, теребя полу изрядно замызганного халата, стоял Флёг. Весь его вид выражал крайнюю степень раскаяния, это раскаяние было настолько концентрированным, что его стоило бы поместить в Палату Мер и Весов. Карен даже раздумала ругаться. - Я... Мне... - начал Флёг, судорожно сглатывая. - Да, заходи, - Карен отступила, пропуская визитера в дом. - Кушать будешь? - Мне только забрать...Если можно, пожалуйста, меня ждут. - Ну, еще подождут, - бодро сказал Майк, подошедший к двери. - Скажем, что ты долго выковыривал это штуковину из пола! Или что мы злые, и никак тебя не отпускали без двухчасового покаяния. - Тогда он вас убьет... - сообщил ученый, но по голосу было слышно, что он улыбается. - А это уже наши проблемы! И вообще он сегодня мирный, даже не орал. Не орал же? Мы не слышали. - Когда он не орет, это еще хуже. Он ярость копит, а когда накопит, становится очень, очень плохо.       Но его уже уверенно толкали в сторону кухни, где девочки собирали с пола испорченную еду. Флёг схватился за голову и попытался еще раз покаяться, но ему не дали закончить, усадили на стул и вручили тарелку. Юноша заерзал. - Холодная? - участливо спросил Майк. - Нет, я просто... Я не могу есть, когда смотрят. - Мы отвернемся, - подмигнул ему Смит. - Нет, я совсем не могу. Никто не видел, как я ем, кроме сеньора. - Ладно, ты можешь отойти в другую комнату. В гостиную, а? Там можно поесть, пока мы убираемся. Энни, проводи гостя.       В восемь рук уборку закончили быстро. Механизм вытащили из пола, оценили ущерб. Выходило не очень много, но все равно не та сумма, которую можно запросто отстегнуть. - Мы можем попросить возместить, - предложила Карен. - В конце концов, это наше право. - Карен, у них дома плиты нет, нужно же в положение войти. - У них дома нет плиты, потому что у них босс моральный урод, а не потому, что денег нет. И я провожу Флёга, прослежу, чтобы его там не расчленили. - Сходу не расчленит, а потом может. Ночевать ты там не будешь. - Тогда он остается у нас, - упрямо мотнула головой Карен. - Я его туда не отпущу, Майк. Боже, ты же слышишь, что там творится! - Милая, я тебя так понимаю, но мы ничего не можем сделать. Чужой дом, чужая семья, пока парню что-нибудь не отрубят, никто и пальцем не шевельнет... - Мы шевельнем! Мы, Майк! - Карен начинала злиться. - Ты хотел быть добрым соседом, так вот оно! Спаси своего друга!       Майк молчал и смотрел в пол. Карен гневно фыркнула. Она сделает то, что должно, с поддержкой мужа или без нее.       В гостиную она вошла раньше, чем сообразила, что может смутить гостя, но тот уже закончил и стеснялся об этом сообщить. При виде Карен Флёг вскочил. - Спасибо большое. Я заберу деталь и пойду... - Нет, - отрезала глава Смит, - не пойдешь. Сядь, пожалуйста.       Он сел, сложил на коленях руки и смело, даже дерзко, посмотрел на нее. У щенка были клыки, но только использовал он их не там, где нужно. - Флёг, послушай. Мы здесь желаем тебе только добра, я хочу, чтобы ты это понял. Я знаю, что творится у вас дома. Когда-то я вытащила из такого же ада подругу, и тебе пропасть не дам. Я не знаю, кто тебе Блэк Хэт на самом деле: наниматель, любовник, друг, брат, сват - мне плевать. Самую страшную боль всегда приносят близкие, это надо понять и не жалеть их. Сколько тебе лет? Двадцать два? Двадцать пять? Ты закончил университет? У тебя была нормальная жизнь, семья, работа? Ты можешь вернуться к этому, просто позволь мне помочь. Мы купим тебе билет туда, где он тебя никогда не найдет, слышишь? Снарядим в дорогу, поможем устроиться - у меня есть связи в науке, ты же гений, малыш, тебя с руками оторвут. Начнешь нормально жить, забудешь этот кошмар. Дай руку. - Что? - от неожиданной просьбы Флёг опешил.       Карен схватила его за запястье, притянула к себе, закатала рукав и даже не удивилась, увидев багровый кровоподтек. Юноша вырвал руку, стыдливо пряча след. - Он тебя бьет? - тихо спросила Карен. - Ты можешь получить социальную защиту, если обратишься в полицию. Что он еще делает? Расскажи мне, и этого больше никогда в твоей жизни не будет. Я обещаю.       Флёг молчал и мелко дрожал, обхватив себя руками.       Звякнуло, раскалываясь, стекло. Из кухни донесся пронзительный визг. - Мама! - Карен!       Карен подскочила, оборачиваясь. Она уже догадывалась, что произошло, и кляла себя за то, что не вытащила из сейфа дробовик. В два прыжка преодолев расстояние до кухонной двери, она остановилась, как будто влетев в прозрачную стену, потому что из кухни на нее надвинулся кокон сплошного огранического мрака, спеленал и втащил в комнату.       В маленкой кухне-столовой было темно. Не из-за наступившей ночи, не из-за перегоревших разом ламп, а из-за того, что что-то черное, вязкое, поглощающее свет, как останки звезды, заполнило собой пространство. Карен чувствовала, как ее охватывает ужас, заставляя леденеть ноги и биться сердце в припадочной тахикардии.       Она не могла сдвинуться с места, закричать или вздохнуть полной грудью, мелко глотая воздух и проталкивая его через спазматически сжавшийся легочный ствол. - Добрый вечер, миссис Смит, - вежливо поздоровалась органическая тьма.       Во тьме блескнул зеленым флуоресцентным светом оскал, вязкая светящаяся слюна медленно капала на пол, собираясь в лужицы болезненного гнилушечного света.       Карен почувствовала, как расслабляется горло: невидимая сила разжала руку, позволяя ей поздороваться в ответ.       Сеньор Блэк Хэт любил хорошие манеры. - Вы молчите? Это очень невежливо с Вашей стороны. Я слышал, что Вы любите гостей.       Он издевался. Он играл. Оскал стал еще шире, уголки невидимых губ должны были разорваться, если бы они принадлежали человеку. Если бы. - Ч-чем обязана? - слова не слушались, отказывались покидать рот, оставаться один на один с потусторонней тварью, держащей в заложниках ее семью.       Карен краем глаза сидела, как блеснули влажные белки выпученных в ужасе глаз ее супруга. Его держали перевернутым вверх тормашками подтекающие топкой органикой щупальца. Щупальца были везде, они беспрестанно и омерзительно шевелились, меняли форму, раскрывали глаза, сверкающие во тьме тапетумом. Карен чувствовала, как пара щупалец подбирается к ней, ползет по полу к нее ногам, и волоски на ее коже встали дыбом от страха и отвращения. - Я решил нанести Вашей семье визит вежливости: в конце-концов, мы соседи. К тому же, мои работники в Ваш дом вхожи, а я этой честью обделен. - Я бы с удовольствием пригласила Вас, если бы Вы не закрыли передо мной дверь.       Налитый гранатово-красным цветом глаз вспыхнул в темноте и вперил в нее взбешенный взгляд. Блэк Хэт был не очень терпеливым... терпеливой тварью.       Щупальца раскрыли зубастые рты и гроздья глаз, наполняя комнату болезненным желто-зеленым светом. Карен сморгнула слезу.       В центре комнаты стоял хозяин черного дома собственной персоной. Из его плоти тянулись бесчисленные конечности спрута, разорвавшие серую кожу на манер стрекозы, выбирающейся из кокона. Блэк Хэт - этот странноватый господин в шляпе - и был всего лишь коконом для какой-то омерзительной и древней твари, о которой наверняка грезил сам Говард Лавкрафт. Но, в отличие от Карен, мастер ужасов встречал таких всего лишь во сне.       Интересно, увидел бы мир «Зов Ктулху», окажись на его кухне нечто подобное ночному визитеру семьи Смит?       Тварь смотрела на Карен в упор, гипнотизируя, не давая отвести взгляд. Застарелая нечеловеческая ненависть в единственном глазе раскалывала корочку напускного равнодушия, прорываясь наружу; казалось, что она испепелит весь дом, стоит только излиться.       Дав на себя налюбоваться, Блэк Хэт заговорил снова. - Видите ли, меня не интересует ваша жалкая лачуга. И мешки бессмысленного мяса, которые мне, превозмогая отвращение, приходится держать, чтобы они не помешали нашему разговору. Меня не интересуешь и ты, жалкая девчонка, возомнившая себя героиней, способной отобрать у меня мою вещь. Я оказываю тебе великую милость, тратя свое время и оставляя тебя в живых. Стоит ли мне сейчас выдавить печень из твоих детей, чтобы ты впредь хорошенько думала, прежде, чем попытаться перейти дорогу мне?       Стейси тоненько пискнула, и у Карен почти разорвалось сердце. Ноги отказали, она упала на колени.       Она поняла свою ошибку, поняла, поняла, она хорошая девочка, она извиняется, она стоит на коленях и молит о пощаде, только пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... - Пожалуйста, сеньор... - Пожалуйста что? Выдавить? Тебе не нравится их печень? О, мне тоже. А еще их сердца, их почки, вся эта мерзкая требуха, которая наполняет ваши тела. - Пожалуйста, не трогайте их... - по щекам Карен потекли слезы, но она их не чувствовала.       Вся ее бравада куда-то исчезла. Наверное, ее высосала черная дыра, которая заменяла Блэк Хэту человеческую «требуху».       Кольца щупалец разжались: семья Карен тяжело, как набитые мешки, повалилась на землю. Хозяин дома-шляпы менял форму, придавая телу спрута человеческие очертания. С влажным шлепком закрылась грудная клетка, конечности растекались волнами аморфной черной плоти, превращающейся в элегантный костюм. Карен свернулась клубком: у нее не было сил даже отползти. Блэк Хэт брезгливо переступил через нее и вошел в гостиную, где его ждал Флёг, готовый к самому худшему. - Идем, - сухо бросила нечеловеческая тварь, и ученый спешно посеменил за ним, боясь поднять голову.       Карен поймала его взгляд. Флёг извинялся. ***       Во дворе начиналась большая возня. Маленькие дети скатывались по голубой медвежьей шкуре, как по горке, визжали и дергали бедного зверя за маленькие ушки и желтый цветок, торчащий из макушки. Медведь беззлобно ворчал и подыгрывал, пряча голову и переворачиваясь на спину, чтобы шалопаи отвлеклись от его уязвимых мест и вместо этого почесали светлое пузико.       Подростки собирались вокруг зеленоволосой девушки, в очередной раз затевающей что-то интересное и несомненно опасное. Из одного мяча она умудрялась сотворить целую катастрофу мирового масштаба, а главные правила любой ее игры всегда укладывались в три слова: «бей, беги, кричи!»       Карен полулежала в гамаке, один глазом поглядывая за детьми. Дневная жара спала, был чудесный выходной вечер, а соседи как нельзя кстати вышли поиграть. И что бы она делала без этих странных, но милых людей? Правда, она редко видела их главу: он иногда выходил на балкон с чашкой кофе, но делал это обычно в самые тихие предрассветные часы. Если Карен заставала его очередное бдение, он салютовал ей чашкой, а в ее сердце что-то опасливо ёкало. Наверное, она просто беспокоилась за него - балкон выглядел так ненадежно!       Юноша-ученый встречался с ней в супермаркете, но не очень любил говорить. Наверное, он из тех, кого называют социофобами, не зря же на его голове этот смешной пакет. Карен помогала ему нести тяжелые продукты, а он иногда чинил что-то в ее доме этими своими хитрыми инструментами.       Карен убедила весь город, что в новых жильцах нет ничего опасного, и девочки-бойскауты знали, где продать больше всего мятного печенья. Этот старомодный джентльмен всегда покупал десяток коробок, но это не удивительно, когда в твоем доме столько детей! Сам он говорит, что уважает малое предпринимательство и не против помочь девочкам с их «захватом мира», такой юморной мужчина. Жаль, что чем-то неизлечимо болен, Господь всегда забирает лучших.       Иногда Карен снились странные сны, почти кошмары, но от них нельзя было проснуться. Что-то про осьминогов, желтые глаза и острые зубы. Скоро она сходит и купит снотворное, а пока все никак не доходят руки.