"Слишком часто что-то убегало от нас, и для многих это была сама жизнь."
© Эрих Мария Ремарк
Очередная экспедиция за Стену оказалась не самой удачной. Скорее наоборот… Да, солдаты Разведкорпуса отчаянно сражались с титанами, кромсали этих монстров, бились, не жалея сил, но всё же они были людьми, маленькими и ничтожными по сравнению с титанами. Даже капрал Леви, сильнейший боец человечества в Стенах, не всегда мог сражаться на равных с этими гигантами. Тёмно-бордовая жидкость медленно полилась в бокал, рядом с которым чуть позже опустилась на стол полупустая бутылка. Яркое пламя свечи придавало напитку неестественный цвет. Тёплый. Красный. Цвет крови. Грубые мужские пальцы обхватили бокал за тонкую ножку и подняли в воздух, замерев сантиметрах в тридцати от поверхности стола. На стенке бокала отразилось лицо мужчины со светлыми волосами и голубыми глазами. «Ясные и холодные, как зимнее небо в хорошую погоду» - сказал когда-то давно про эти глаза один человек. Сейчас эти очи печально смотрели в пустоту кабинета, а их хозяин напрочь позабыл о бокале вина в своей руке. Эрвин Смит. Тринадцатый Главнокомандующий Разведкорпуса. Вот кем был тот, кто сейчас сидел в кресле в своём кабинете и в одиночестве пил вино. Все, кто знаком с Эрвином Смитом, считают его человеком рассудительным и умным. Ещё его считают чёрствым и бездушным, ведь он без колебаний готов пожертвовать своими людьми. Но только тогда, когда это будет необходимо ради благополучия остального человечества. И даже в таком случае за каждую потерянную жизнь он корит себя. Что уж тогда говорить, если экспедиция за Стену окажется практически бесполезной и унесет немалое количество жизней? Как и недавняя… Мужчина поднёс бокал к губам и выпил половину содержимого. Вино тёплой жидкостью сбежало по стенкам горла, жар от него приятно начал разливаться по телу.Главнокомандующий Разведкорпуса прикрыл глаза, стараясь удержать желанное забытье, даруемое пьянящим напитком. Но от боли нельзя скрыться ни в снах, ни в наркотиках. * Эрвин Смит медленно поднял веки. Его взгляд лениво прошёлся по столу, замерев на календаре. Зрачки расширились от осознания и шока. Он совсем потерял счёт дням и поэтому забыл, какой именно сегодня день. 14 октября. День его рождения. Ровно 40 лет назад он родился… В кабинете раздался звук разбившегося стекла: недопитый бокал выпал из вдруг ослабевшей руки. Мужчина никак не отреагировал на это. Все его мысли крутились вокруг этой даты. 14 октября. Ровно 5 лет назад он умер… К боли по недавно погибшим товарищам добавилась новая. Точнее, не совсем новая. Вот уже пять лет она живёт в Эрвине Смите, сопровождает его на каждом шагу, прячется в самых потаённых уголках его души, пожирая мужчину изнутри. Вот уже пять лет он не знает счастья и радости, душевного спокойствия и равновесия, не замечает солнца и не смеётся от души. А ведь когда-то ему не было чуждо всё это, когда-то он жил. Нет, не так. Когда-то он ЖИЛ… Руки сами собой потянулись к бутылке, в горло влилось ещё тёплой жидкости. В висках гулко отдаёт биение сердца, а тело снова бросает в жар. Пальцы рук проворно начали расстёгивать верхние пуговицы рубашки, но замерли, задев что-то холодное. Этим чем-то оказался зелёный медальон, который мужчина носил, не снимая, пять лет. Он уставился на плоский круглый камень затуманенным взором. К сожалению, долго любоваться подаренным когда-то давно медальоном ему не удалось. Веки начали тяжелеть и медленно опускаться вниз. Но перед тем, как его глаза окончательно закрылись, мужчина увидел перед собой прозрачную женскую фигуру. «Эрвин…» - произнесла она нежным и таким родным для мужчины голосом. Призрак нагнулся к солдату и прикоснулся к его губам своими в лёгком, невесомом поцелуе, который стал для Эрвина сродни глотку прохладной и живительной родниковой воды. Её зелёные глаза, сияющие изнутри мягким светом, были последним, что увидел Смит перед тем, как погрузиться во тьму светлого прошлого… …Ботинки гулко стучали по деревянным доскам. До конца лестницы оставалось пары три ступенек, которые Смит преодолел в два прыжка. Смотровая башня – единственное место во всём Кадетском училище, где можно спокойно посидеть в одиночестве. И вот Смит ступил на площадку башни, но оказалось, что не он один любит это место. На полу, обняв колени, сидела девушка в форме кадета и смотрела на ночное небо. - Не знал, что кому-то ещё нравится здесь мёрзнуть, - слова громом раздались в тишине ночи. Девушка вздрогнула и повернулась к нему. Никогда Смит не видел ничего прекраснее этих глубоких зелёных глаз, потерянно смотрящих на него, которым придавал мягкое сияние лунный свет, отражённый золотом волос. - Прости. Если скажешь, то я уйду, - а голос нежный и звонкий, как весенняя капель. - Нет, не стоит. Скорее это я должен уйти, - улыбнулся Смит и присел рядом. – Не против? Девушка мотнула головой и снова обратила свой взгляд к звёздам, а Смит не мог оторвать своего от неё. - Меня, кстати, Эрвин зовут. Эрвин Смит. - Мира. Мира Лайт. Девушка пожала его протянутую руку. Её ладонь была в два раза меньше руки Эрвина и раз в пять нежнее. И имя её показалось Смиту самым красивым, которое он когда-либо слышал. Мира Лайт… Мир и свет**… Свет и мир…[1]*** …Это была их первая экспедиция за Стену. Эрвин был очень напуган. Не за себя, нет. За ту, которая уже полтора года жила в его мыслях. С каждым годом он всё больше и больше убеждался, что такой, как она не место среди солдат. Мира была слишком чиста и хрупка для этого. Эрвин отыскал её глазами среди отряда. Девушка скакала не очень далеко от него. Её лицо было спокойно, глаза с любопытством смотрели на мир, который никогда раньше не видели. В ней не было ни капли страха, только предвкушение и любопытство, так свойственные маленьким детям. Она слишком чиста и хрупка для этого мира. Удивлению Эрвина не было предела, когда эта девушка уложила своего первого титана. Десятиметрового! Смит не раз наблюдал за ней на тренировках, когда она точными и сильными ударами наносила поражения деревянным куклам титанов, двигаясь невероятно быстро и молниеносно, заслужив этим уважение у старших товарищей и офицеров. Сейчас Смит готов был поклясться, что никогда не видел, чтобы кто-то двигался так же грациозно и изящно, но в то же время и смертоносно, как она. Не зря она была лучшей на курсе. Не зря…[2] … - Готова уже присоединиться к Королевской Полиции? - Почему ты это спрашиваешь, Эрвин - Ты же лучший кадет выпуска, первая из десяти! Ты не можешь не стать полицейским. - Да… но я не пойду туда… - То есть? Почему ты… - Ты уже решил? Ты, между прочим, второй в этой десятке. - Я пойду в Разведкорпус, как и Ханджи с Майком. - Знаешь, я считаю неправильным, что в Королевскую Полицию берут только десять лучших кадетов. Это абсурд. Их умения гораздо сильнее пригодились бы за стеной, а не в маленьких кабинетах с горами бумаг. - Постой… Это значит, что ты идёшь в Разведкорпус?! - Да. - … - Я выбираю крылья! - Мира…[3] …За семь лет службы в Разведкорпусе полковник Эрвин Смит видел много смертей, трупов и раненных. Он видел, как его товарищи исчезают во ртах титанов или погибают за безопасными стенами от полученных ран и увечий. Но он привык к этому. Так он думал раньше. До этого дня. Слишком больно было смотреть на то, как Миру, его Миру, пытается разорвать на две части огромный титан. Смит, как в замедленной съёмке, видел гигантскую руку, которая схватила хрупкую женщину и понесла куда-то наверх. Мужчину парализовало от страха, когда он, не веря в происходящее, смотрел на то, как его любимая на половину исчезла во рту титана. Как сомкнулись гигантские челюсти, а острые зубы оросились красными брызгами… Он продолжал смотреть на это широко распахнутыми от ужаса глазами, не заметив, как солдат разведки молниеносно обрушился на титана сзади… Он очнулся лишь тогда, когда гигант начал падать, грозясь раздавить выпавшую из его пасти женщину, которая раньше титана должна была упасти на землю. Ровно под него…[4] … - Но… почему крылья? Почему тогда не розы? - Я хочу принести пользу человечеству… и увидеть мир, скрытый за стенами. - За стенами есть только смерть и ужас. Нам с рождения говорят об этом. - Я не боюсь смерти, Эрвин. - … - Все мы рано или поздно умрём. И я считаю, что лучше погибнуть в бою с титанами, чем на улице от рук бандитов или же в тёплой кровати от старости. - Что ж, в этом есть доля истины…[5] … Смит никогда не ощущал такой боли, такого ужаса, как сейчас, когда обращал свой взгляд на телегу, в которой лежала под своим плащом раненая Мира, его свет, его мир. Всегда весёлая, добрая, сильная и такая живая, сейчас она была белее снега и неподвижно лежала на дне телеги, только грудь прерывисто и еле заметно поднималась вверх-вниз. Бледная из-за огромной потери крови, со впалыми щеками и прозрачной кожей, со спутанными волосами, чей блеск поблек из-за грязи и засохшей крови, она казалась Эрвину чем-то нереальным, неправдоподобным. Он отказывался верить в то, что капитан Лайт находится на грани смерти. Он не хотел верить в это. Он всяческими способами старался отрицать сей факт. Но он не мог отрицать того факта, что, если бы не Леви, убивший того титана и поймавший его жену, Мира уже давно была бы мертва. Если она выживет, если снова будет дарить ему свои тепло и любовь, то он до конца своих дней не перестанет благодарить Леви. Хотя, он будет вечно благодарен ему, даже если она умрёт. Во что Смит категорически отказывался верить…[6] … - Какого чёрта ты вытворяла?! Всегда спокойный Эрвин Смит был вне себя от ярости. Виной тому было безрассудство одной девушки, которая на недавно закончившейся экспедиции убила в одиночку троих титанов. Сейчас виновница яростного состояния рядового Смита стояла в пустом коридоре старого замка и недоумённо смотрела на мужчину. Эрвин быстро преодолел разделявшее их расстояние, схватил девушку за плечи и со всей своей немалой силой прижал к каменной стене. - Тебе жить разве надоело? - Нет! – Будучи на голову ниже Смита, девушке пришлось сильно задрать голову, чтобы посмотреть тому в глаза. Эрвин не помнил, что бы кто-либо раньше выводил его из себя. Это был первый раз, когда он утратил своё обычное хладнокровие. Ему хотелось одновременно и прибить Миру, и прижать к себе, не отпуская. - Я так рад, что ты невредима! Ты даже не представляешь, как дорога мне! - Что?.. Эрвин отпустил её руки и нежно провёл пальцами по щеке девушки. кожа такая бархатная и мягкая. В отличие от его, грубой и мозолистой. Второй рукой он гладил костяшки её пальцев. У неё маленькие ручки, тёплые и нежные… Эрвин оторвал затуманенный взгляд от тонкой девичьей шеи и встретился с пронзительными зелёными глазами, горящими потусторонним светом. - Два года, Мира. Два года я мог думать только о тебе. Сперва я принял это за простой интерес к такому же сильному человеку, как и я. Но потом понял, что это намного глубже и сильнее. Мне хочется обнять тебя и никуда не отпускать, постоянно прикасаться к тебе и слушать твой завораживающий голос. Я безумно люблю его, как и твой смех, твои глаза, как и всё в тебе. Я люблю тебя, Мира… Я жить без тебя не могу… - Почему ты тогда так долго молчал об этом? - Да потому что ты была такой неприступной, равнодушной ко мне, не давала понять, что я хоть немного интересен тебе, не как товарищ и друг. Я просто не знал насколько реальны мои надежды. - А я просто не знала, что вечно холодный и непроницаемый, всегда спокойный и непоколебимый Эрвин Смит способен на такие сильные чувства, которые, между прочим, взаимны…[7] …Они стояли в небольшой, всеми забытой церквушке. Где-то наверху бил колокол, воздух был наполнен ароматом благовоний, а через витражные окна лился мягкий, цветной солнечный свет. Но Смит не видел этого, не замечал нежного запаха цветов, который доносился с улицы, и не слышал невнятно бубнящего пастора. Он был способен видеть лишь ту, которая сделала его невероятно счастливым. Сейчас они стояли напротив друг друга и держались за руки, ожидая заветных слов пастора. Они вместе всего лишь около недели, но это не помешало Эрвину сделать ей предложение. И он не жалеет об этой спешке, ведь их жизнь слишком непредсказуема. Мужчина завороженно посмотрел в глубокие зелёные глаза, которые улыбались ему счастливо и радостно. Он не мог оторвать взгляд от своей любимой, которая сегодня была прекрасна, как никогда. Легкое светло-зелёное платье, венок из белых цветов, утопающих в золоте волос, которые волнами опускались на плечи, и сверкающий на свету зелёный медальон делали её похожей на одну из тех фей, о которых он слышал в детстве. - Объявляю вас мужем и женой, - раздались под сводом церкви заветные слова. – Можете поцеловать невесту. Эрвин притянул к себе свою новоиспечённую жену. Зарылся рукой в её волосы. Прикоснулся к её губам в нежном и лёгком, но грозящем окончательно снести его голову поцелуе. Он ещё никогда не чувствовал себя таким живым и счастливым. И он сделает всё возможное, чтобы не упустить и сберечь своё счастье…[8] … Главнокомандующий Эрвин Смит нервно мерил шагами коридор. Вся его жизнь, весь смысл его существования сейчас зависели от приговора доктора. Вот уже полчаса прошло с тех пор, как доктор Браун зашёл в комнату его жены для осмотра ран. Эрвин не мог найти себе места, задыхаясь от неизвестности и плохого предчувствия. Когда отряд въехал в город, Мира почти не подавала признаков жизни. Смиту еле удалось прощупать её слабый пульс. Немало времени ушло на то, чтобы почувствовать пульсацию крови в этом прозрачном и маленьком теле, которое больше подошло бы кукле, чем капитану Разведкорпуса. Мысли Смита всё крутились вокруг еле живой женщины, от которой его отделяли деревянная дверь и хмурый капрал Леви возле этой самой двери, не раз просивший его взять себя в руки… [9] … Эрвин очень любил такие моменты, наполненные умиротворённостью и приятной расслабленностью, как этот. Мужчина, сидевший на свежей весенней траве, прислонившись к дереву, крепко прижимал к себе свою молодую жену. Её золотая голова покоилась на его груди, а рука перебирала короткие волосы Смита. Другую её руку Эрвин держал в своей, нежно поглаживая выступающие костяшки пальцев. Они находились на холме за городом. Прямо под их ногами серебряной змейкой бежала река, по берегам которой раскинулся город, и уходила дальше, за пределы Стены Роза. Небо, на котором ещё виднелись редкие звёзды, уже начало приобретать розоватый оттенок. Занимался рассвет. Эрвин очень любил подобные моменты, наполненные гармонией, миром и спокойствием. А ещё он очень любил встречать рассвет на этом холме. Под могучим древним дубом. Вместе с Мирой… [10] … Отворившаяся дверь скрипнула неприлично громко в гнетущей тишине коридора, заставив мужчин подскочить на месте. - Доктор, как она? - Она потеряла слишком много крови, командор Смит, да и времени с получения раны прошло слишком много… Я не уверен, что она сможет выжить… Эрвина словно окатили ведром ледяной воды. Несколько раз. - То есть? – тишину разрезал холодный голос Леви. - Видите ли, рана очень тяжёлая…огромная потеря крови…неправильно оказанная помощь…ещё инфекция, попавшая в кровь… В общем, шансы, что капитан Лайт выживет очень малы. Да и если она выживет, то… - Что «то»? - Она вряд ли сможет когда-нибудь ходить. - Почему? – краем уха услышал Смит свой глухой голос. - Её позвоночник...тот титан… повредил его. С такой травмой люди…не живут долго, если вообще выживут. Мне жаль… Доктор развернулся и ушёл в темноту коридора, оставив двух мужчин наедине со случившейся бедой. Смиту показалось, что из его лёгких выкачали весь воздух, а по голове приложили баллоном с газом. Наверное, уже в сотый раз за последние дни… [11] …Эрвин завороженно наблюдал за своей молодой супругой. За её плавными движениями. Золотыми волосами, которыми играл ветер. За тем, как она закрывает двери, ведущие на балкончик в их спальне. Их спальня. В их доме. Эрвин купил этот небольшой домик с надеждой на своеобразное семейное гнёздышко. Нет, он не был семьянином. Он просто хотел, чтобы у них было место только для них двоих. Где они могли бы спокойно отдохнуть от вечных тренировок и надоедливых товарищей. Где они могли бы сбросить с себя звание солдат Разведкорпуса. - Иди ко мне, - Смит заключил хрупкую девушку в объятия. Несмотря на то, что раньше ему удавалось урвать от неё лишь поцелуи, она была для него самой желанной в мире. У Эрвина уже были женщины до неё, но ни к одной он так не тянулся. Ни одна не действовала на него подобно наркотику. Он поцеловал ее нежно, мягко. Руки уверенно и в то же время осторожно гладили девушку по спине, сильнее прижимая ее к себе. Эрвин краем сознания почувствовал, как её ногти вцепились в его плечи, когда он приник к девичьей шее. Его губы, попробовав на вкус её шею, перешли на ключицы, потом на плечи. Руки потянулись к молнии платья на спине. - Эрвин, - тихо простонала она его имя, заставив посмотреть себе в глаза. – Я ещё никогда… Смит понял её с полуслова. И от этого осознания по его телу разлилось приятное тепло. Он будет у неё первым. Во всём. И единственным. Всё-таки, Эрвин Смит был собственником… - Не бойся. Я обещаю, что не сделаю тебе больно, - прошептал Смит, продолжая смотреть в затуманенные потемневшие глаза. – Никто и никогда не сделает тебе больно. Эрвин снова приник к губам девушки. Ему ужасно хотелось большего, а её руки, забравшиеся под его рубашку, только сильнее разогревали бушующие в нём чувства. - Обещаю… [12] … Рука Эрвина замерла на дверной ручке. Снова. Каждый раз, стоя перед этой дверью, он боялся войти. Боялся увидеть её мёртвой. Он осторожно открыл дверь и бесшумно прошёл в комнату, затаив дыхание. С первого визита доктора прошла всего одна неделя. Бесконечно долгая и мучительная. За всё это время Мира приходила в себя всего два раза. И оба раза его не было рядом. Он был занят делами Разведкорпуса. Поэтому, войдя сейчас, он безумно желал увидеть её широко распахнутые зелёные глаза, всегда смотрящие на него с теплотой и любовью. Сердце Эрвина забилось чаще: его желание исполнилось. - Привет, - улыбнулась ему Мира. Но не так, как раньше. В этот раз её улыбка была вымученнойи ненастоящей. Полной боли. - Привет. Как ты себя чувствуешь? - Паршиво. Ему крайне редко доводилось слышать из её уст непотребное слово. Мира и ругательства являлись для Смита абсолютно несовместимыми. - Доктора говорят, что ещё немного и вылечат тебя. Ты только держись. - Я держусь, Эрвин. И не надо лгать. Ты ведь лжёшь не мне, а себе. Доктор Браун всё мне рассказал. Ещё никогда Смиту не было так неловко рядом с ней. Он опустил голову, боясь встретиться с её пронзительными глазами. - Я просто боюсь потерять тебя, Мира. Я не сдержал своего обещания. Я не смогу жить без тебя, - с каждым словом голос мужчины становился всё тише. Эрвин вздрогнул, когда его руки коснулась её. Она была ледяной и слабой. А ведь это он должен поддерживать её, а не она его… [13] … Разведкорпус недавно вернулся из-за Стены, и капитан Смит был очень зол. Снова. И виной тому была его жена. Он смотрел в её глаза и понимал, что она не отступится. - В этот раз тебя чуть не схватили! - Эрвин, я не маленький ребёнок! Я в состоянии позаботиться о себе. - Я же не прошу многого. Прошу только рисковать меньше, Мира. Эрвин никогда не думал, что молнии можно метать глазами, но у неё это получалось. - Рисковать меньше?! А остальным ты подобные речи не говоришь! Чем я отличаюсь от них, Эрвин? Я ведь такой же солдат, как ты, Майк или Ханджи. Она права. Снова. Он подошёл к ней и прижал к себе, запустив руку в золотые волосы. Было довольно трудно справиться с собственным гневом, но как ни странно её присутствие помогло Смиту расслабиться и успокоиться. Как и всегда. - Если бы я не сделала этого, то мог погибнуть один из новобранцев. Эрвину стоило огромных трудов подавить рвущуюся наружу гневную речь…[14] … - Меня назначили Главнокомандующим. Эрвин с тоской смотрел на Миру. С каждым днём жизнь утекала из неё, несмотря на лекарства и усилия докторов. Он ясно ощущал это, сжимая в руке её безвольную белую ладонь и смотря прямо в её глаза, которые становились всё тускнее, утрачивая свой задорный блеск. Эрвин ценил каждую минуту, секунду, проведенную с ней. И неважно, спит она в это время или находится в сознании. - Примите мои поздравления, командор Смит. Она слабо улыбнулась ему. И эта улыбка была очень дорога Эрвину, ведь в первую очередь улыбались её глаза…[15] … - Эрвин, хватит! Прекрати! Не вижу здесь ничего смешного! - Прости. Мне очень жаль. - Что-то не похоже! Эрвин не мог остановить свой смех. Кто же знал, что прогулка Миры по городу в компании Ханджи выльется в подобное приключение? И сейчас вид рассерженной любимой с зелёными прядями волос и пухом на голове только заставлял мужчину смеяться ещё сильнее. - Ну всё, Смит! В Эрвина полетела первая подушка… [16] … Эрвин смог прийти к ней только ночью. Слишком много бумажных дел свалилось на новоиспечённого Главнокомандующего. Он зашёл в её комнату, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить её. Каково же было его удивление, когда он встретился с зелёными глазами, хозяйка которых явно не собиралась спать. - Почему ты не спишь? Доктора говорят, что сон тебе необходим. - Я просто ждала тебя. Эрвин аккуратно присел на край кровати, бережно взял её руку, поднёс к губам и поцеловал. - Поспи сегодня со мной. - Мира, я не… - Я не фарфоровая, Эрвин, а очень скучающая по тебе. После этих слов Смит колебался не больше секунды и прилёг на край кровати, положив её руку себе на сердце, как она любит. Слишком много времени прошло с их последней совместной ночи. Слишком давно они лежали вот так, рядом друг с другом, когда каждый прислушивался к дыханию другого, улавливая в нём одному ему известные знаки. Эрвин и забыл, каким бывает настоящий покой, который только она в состоянии дать ему. Простым своим присутствием. - Эрвин, у меня к тебе просьба. Когда я умру… - Даже не смей думать об этом, Мира! Ты не умрёшь, доктора вылечат тебя. - Пожалуйста, не перебивай, просто дослушай. Я не хочу, чтобы после смерти моё тело сожгли на костре. Похорони меня в земле, Эрвин, на нашем холме, на котором мы много раз встречали утро. Я хочу видеть рассвет… И потом, когда я умру, ты всё равно будешь нуждаться во мне… - Зачем ты так говоришь, Мира? Ты не умрёшь. Доктор Браун сказал, что сегодня ты чувствуешь себя намного лучше. Тебе ведь действительно лучше, так ведь? Эрвин так и не услышал ответ на свой последний вопрос…[17] … Эрвин спокойно шёл с Леви по коридору, болтая о какой-то ерунде, когда из-за поворота на них выскочило что-то маленькое и со светлой макушкой. Этим чем-то оказалась капитан Лайт собственной растрёпанной персоной. - Быстро спрячьте меня куда-нибудь! - Мира, что произошло? Эрвин не успел получить ответа, так как из другого коридора послышался вдохновенный крик Ханджи, зовущий его жену. Да и ответа уже не требовалось, так как буквально через секунду в них влетела сама Зоэ. - О! Привет, ребята! А я тут Миру ищу. - Точнее ловишь. - Над титанами опыты надоело ставить, и ты решила переключиться на людей? Зря Леви начал про опыты, теперь Ханджи так просто его не отпустит. Зато у них с Мирой появился шанс ускользнуть. - Нужно будет потом поблагодарить Леви за это чудесное спасение. - Поблагодарим, если он выживет и останется в здравом уме. - Бедный! Эрвину никогда не надоест слушать её звонкий смех, который разлетелся в тот момент по коридору… [18] … Он опять сидел рядом с ней. Он просто не мог не прийти. Он нуждается в ней, как в воздухе, которым дышит. - Доктор Браун сказал, что заражение усилилось. - Я знаю, Мира. Я видел его. Лекарства почему-то…не помогают. Эрвину с трудом дались эти слова. Ему было невыносимо думать, что она может не поправиться. Что может оставить его одного. - Я жалею, что не смог защитить тебя, уберечь… - А я жалею, что не смогла подарить тебе ребёнка. Эти слова шокировали Смита. Они ведь договаривались, что не будут заводить детей. Это была непозволительная для них роскошь. После её слов и Смит пожалел о принятом когда-то давно решении. Он не мог отделаться от мысли, что, будь у них ребёнок, частичка Миры осталась бы с ним, с Эрвином. Он представлял себе мальчика со светлыми волосами и обязательно зелёными глазами. Такими же пронзительными и светлыми, как у Миры. - Ты и без этого подарила мне слишком много. - У меня есть для тебя ещё один подарок. Последний. - Последний? - Ну, да. Ты же сам сказал, что я много чего тебе подарила. Так что он последний. За её улыбкой Смит ясно различил боль. Не физическую. Душевную. - Там на столике стоит шкатулка. Принеси её, пожалуйста. Мужчина с лёгкостью нашёл вышеупомянутую шкатулку. Больше на столике ничего не было. Даже лекарств. - А где лекарства? - Открой шкатулку. Смит послушался. В шкатулке лежал медальон. Тот самый, который Мира носила, не снимая, всё то время, что он её знал. - С Днём Рождения, Эрвин. Мира протянула к нему руку. Эрвин поймал её перед тем, как она опустилась обратно на кровать. Мира слишком ослабла в последние дни. - Я хочу, чтобы он был у тебя. Чтобы ты носил частичку меня с собой. Смит повесил медальон на шею. Сказал «спасибо» Мире. Молча. Ему просто не хватило бы слов, чтобы поблагодарить её так, как она того заслуживает. - Эрвин, за всю нашу жизнь ты давал мне только одно обещание. Я прошу дать тебя ещё одно - Какое? Эрвину не удалось совладать со своим дрогнувшим голосом. - Обещай, что ты будешь жить, Эрвин. Что, когда меня не станет, ты не сломаешься, что вполне может случиться, потому что я сама не представляю своей жизни без тебя. Обещай, что не замкнёшься в себе, что ты будешь продолжать жить, Эрвин, а не существовать. Эрвин крепко сжал её руку и дал обещание, смотря в её глаза из которых бежали слезы. - А теперь, пожалуйста, поцелуй меня. Это был самый нежный, длительный и полный любви и тоски поцелуй, который он оставлял на её губах…[19] … - Почему каждый раз, когда мы спим или лежим вместе, твоя рука лежит у меня на сердце? - Рука? - Да. Зачем, Мира? - Просто мне так спокойнее. Когда я чувствую биение твоего сердце, я знаю, что ты жив, что ты рядом, и мне становится легче…[20] … Эрвин шёл по коридору штаба. На его душе висело дурное предчувствие, а на шее – зелёный медальон, только что подаренный Мирой. Смит погрузился глубоко в свои мысли, поэтому не сразу услышал рядового, зовущего его. - Главнокомандующий! Сэр! - Что-то случилось? - Меня послал к Вам доктор Браун, сэр… Мужчина тут же похолодел, его волосы стали дыбом, по спине пробежали мурашки. - Он просил передать, сэр, что капитан Лайт…скончалась…тридцать минут назад, сэр. Смит тут же сорвался с места. Ему вдогонку летели слова рядового. Скончалась. Тридцать минут назад. А ведь с момента их разговора прошло минут сорок, не больше! Эрвин буквально летел к её комнате, отстранённо подмечая, что солдаты шарахаются от него, как от прокажённого. Это был первый раз с момента её болезни, когда он вошёл в комнату, не задержавшись у двери. Мира всё ещё был там, на кровати. Такая же хрупкая и бледная. Не осознавая, что делает он бросился к ней, даже не заметив покидающего комнату доктора. Он гладил её лицо, руки, волосы, тормошил в надежде вернуть её к жизни. Он целовал её закрытые веки, острые плечи, тонкие губы, заветно шепча только одно слово. Нет... Нет... Нет… Он прижимал её к своему телу в тщетной попытке уловить хоть малейший признак жизни. Он обнимал её до хруста в костях, отказываясь верить в случившееся. Нет… На щеку Миры упала солёная капля. За ней – другая. Третья. Эрвин Смит плакал. Впервые в жизни. Он не смог сохранить её. Уберечь. Он подвёл её. Нет… Слёзы лились из его глаз, не переставая. А он никак не мог перестать целовать её. В маленькие руки, тепло которых он больше никогда не сможет ощутить. В белые плечи, на которые она больше никогда не положит его голову, запустив руку в его короткие волосы. В тонкие, плотно сжатые губы, которые для него слаще любого фрукта. В золотые волосы, в которые он больше не сможет зарыться лицом, чтобы ощутить их прелестный запах. В закрытые глаза, зелень которых больше не принесёт ему счастья и радости, нежности и покоя…[21] Эрвин чувствовал, как его кто-то толкает, слышал, как его зовут по имени. Но это было так далеко, а она так близко. До того, как на Эрвина вылилось море ледяной воды. Мужчина подскочил в кресле, недоумённо озираясь по сторонам. Стоило ему увидеть наглеца, осмелившегося привести его в чувство таким способом, как его глаза зло засверкали. Леви. - Какого, спрашивается, чёрта, Леви? - На дворе полдень, а я уже битый час пытаюсь до тебя достучаться. Так что пришлось прибегать к более действенным методам. Капрал поставил на стол пустой кувшин. Эрвин проследил за этим действием возмущённым взглядом. - Опять пил в одиночестве? Вопрос, на который Смиту не требовалось отвечать. Он откинул голову назад и прикрыл глаза, стараясь вернуть уплывшие воспоминания. - Нормальные люди в свой День Рождения если пьют, то в баре и в компании друзей. - Нормальные люди в свой День Рождения не теряли любимых. Эрвин услышал усталый вздох своего друга. Он тоже слишком устал. Устал от жизни без неё. Он словно остался один на всём свете. Словно кусок его души, сердца вырвали и никогда не вернут на место. Он устал так жить. - Помнишь, в тот день, когда доктор в первый раз осмотрел её, ты хотел посидеть у её кровати, но должен был срочно сдать отчёт по прошедшей экспедиции, и я остался вместо тебя? – разорвал образовавшуюся тишину голос Леви. Эрвину показалось, что из его лёгких моментально вытянули весь воздух. Зачем Леви это вспомнил? - Она тогда пришла в себя, и нам удалось поговорить. Смит смотрел на своего друга и не понимал, к чему он ведёт. - Она рассказала мне об одном твоём обещании, данном ей. Кажется, о том, что ты не позволишь кому-либо причинить ей боль. Эрвин с трудом проглотил образовавшийся в горле комок. Ему слишком противно было вспоминать об этом. Да, он обещал ей это. И не смог сдержать своих слов. Мужчина не мог перестать винить себя как за это, так и за её смерть. - Она тогда сказала: "Это было одно из тех обещаний, которые невозможно не нарушить. Жизнь постоянно делает нам больно, и один человек не в состоянии оградить другого от этой боли, несмотря на то, как сильно он его любит. Эрвин будет винить себя за то, что не смог сдержать своих слов. Пожалуйста, передай ему, что его вины здесь нету. По крайней мере, я её не вижу." - Ты смог запомнить всё слово в слово? - Это было не трудно, - пожал плечами Леви.- Пять лет прошло, а ты продолжаешь корить себя за то, в чём не виноват. Прекращай уже. Эрвин шумно втянул воздух. Может, Леви прав, и он зря мучает себя? Может, пора забыть о ней и жить дальше? Что? Забыть?! Нет, Эрвин никогда не сможет сделать этого. Он никогда не сможет отказаться от по-настоящему счастливых и ярких моментов своей жизни, пусть они и приносят ему боль. - Зачем ты говоришь мне это именно сейчас? - глухим голосом спросил Главнокомандующий Разведкорпуса. - Просто в этот раз ты перешёл все границы, Эрвин. Мало того, что я еле смог достучаться до тебя, так ты, ещё, наверняка, хотел отправиться за ней. - Понятия не имею, о чём ты. Я не... - Уверен? У тебя на лице так и было написано: ты что творишь, Леви, дай мне наконец сдохнуть! Капрал скривил рот и презрительно посмотрел на своего друга и по совместительству начальника. Тот отрешённым взглядом смотрел на Леви, явно будучи не в состоянии до конца осознать всё сказанное. Смит ещё не совсем протрезвел после недавно выпитого вина, да и все его чувства так и просились снова вернуться к столь сладостным воспоминаниям. - Я так понимаю, ты снова пойдёшь к ней? - Я не могу иначе, Леви. Да, он снова пойдёт к ней, на их холм, на котором сам же и похоронил её. Он своими руками вырыл ей могилу и опустил в неё её тело. Закопав её, он ещё долго сидел рядом, смотря на звёзды, которые она очень любила. Ушёл только тогда, когда встретил рассвет. Вместе с ней. А вечером были её похороны. Официальные. С кучей почестей и огромным костром, на котором сожгли её труп. Точнее, это был труп какой-то бродячей девчонки, который они с Леви нашли накануне в одном из дворов. С одной стороны, Эрвину казалось подлым и неправильным, что его товарищи отдают честь какой-то бродяжке, а не своему маленькому и отважному капитану. А с другой, он сделал так, как просила Мира. В кабинете послышался раздражённый вздох капрала. - Только давай ты сделаешь это после суда. -Какого суда? - Непонимающе уставился Эрвин на своего гостя. - Тебе вино все мозги расплавило? Хотя, можешь не отвечать, это и так видно. Суд по делу ЭренаЙегера, который начнётся, между прочим, через тридцать минут. Так что давай поднимай свою задницу с кресла, двигай переодеваться, а потом сразу на заседание! Эрвин сделал пару медленных вдохов, понимая, что Леви прав. Сейчас надо постараться отбросить все посторонние мысли и приложить все усилия, чтобы Йегер присоединился к Разведкорпусу. Он не должен упустить парнишку. Смит нехотя встал, застегнул пуговицы на рубашке, накинул куртку и вышел из-за стола. Он, немного пошатываясь, пошёл к двери, за которую уже успел выйти Леви. Капрал оказался прав. У Смита действительно расплавило мозги. Но вино здесь абсолютно не виновато. Уже у самой двери Эрвин почувствовал лёгкое движение за спиной. Здравый смысл Главнокомандующего просто орал ему, чтобы тот не оборачивался. Но Смит не послушал его. Он знал, что увидит, точнее кого, если обернётся. И это было невероятно притягательно и сладостно. Он увидит её. И это оказалось чистейшей правдой. Возле рабочего стола мужчины был хорошо различим уже начинающий расплываться силуэт женщины. Все его черты таяли на глазах. Кроме зелёных глаз, которые тепло улыбались уходящему мужчине. Так же тепло и нежно, как и много лет назад. А на губах призрака играла еле заметная, но очень родная улыбка. И Эрвин улыбнулся в ответ. Счастливо. От всей души. У него появились силы, чтобы жить дальше. По крайней мере, ещё один год. До следующего своего Дня Рождения. Он не мог подвести её. Только не снова.